CC BY
70
переход к обобщенному «мы», словно объединяющему пропавших без вести с душами всех погибших в той войне.
Таким образом, песенный дискурс, представляющий собой синтез вербального и музыкального компонентов, выступает как продукт и медиатор социально и культурно обусловленной коммуникации. Тематическое своеобразие песенных произведений может служить актуа-лизатором определенных смыслов и функций. Базовыми характеристиками песенного дискурса являются коммуникативная ситуация, ее жанровое воплощение и типичные концептуальные структуры.
Список литературы
1. Арутюнова, Н. Д. Дискурс // Языкознание : Большой энцикл. слов. М., 1998. С. 136-137.
2. Голованова, Е. И. «За себя и за того
парня...»: ментальные проекции Великой
Отечественной войны в крылатых словах и выражениях / Е. И. Голованова, М. А. Потапчук
// Вестн. Челяб. гос. ун-та. 2012. № 13 (267). Филология. Искусствоведение. Вып. 65.
С. 29-33.
3. Дейк, Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. Б., 2000. 308 с.
4. Психология общения : энцикл. слов. / под общ. ред. А. А. Бодалева. М., 2011.
5. Розеншток-Хюсси, О. Речь и действительность / пер. с англ. М., 1994. 210 с.
6. Хализев, В. Е. Теория литературы. 4-е изд., испр. и доп. М., 2005.
7. Шабурова, О. Война, солдат и песня: национально-патриотический дискурс в конструировании российской маскулинности // Гендер. исслед. 2005. № 13. С. 85-100.
8. Эмер, Ю. А. Ценностная модель мира традиционного фольклора в жанровом воплощении // Вестн. Томс. гос. ун-та. 2007. № 297. С. 25-32.
9. Юнг, К. Г. Проблемы души нашего времени / пер. с нем. А. М. Боковикова. М., 1994. 329 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 2 (293). Филология. Искусствоведение. Вып. 74. С. 143-147.
Л. В. Промах
ЛЕКСИЧЕСКИЕ НОВООБРАЗОВАНИЯ С. Д. КРЖИЖАНОВСКОГО И ПРОБЛЕМЫ ИХ ВЫЯВЛЕНИЯ
Выявляются лексические новообразования в интеллектуальной прозе С. Д. Кржижановского, значимость которой актуализировалась в постреволюционной России рубежа ХХ-ХХ1 вв.
Ключевые слова: лексическое новообразование, неолексикон, лексикографический критерий, ключевой смысл, художественный мир.
С. Д. Кржижановский - талантливый создатель интеллектуальной прозы послереволюционной эпохи, специфически видевший и интерпретирующий «карнавализирован-ную» реальность. По мнению В. Н. Топорова, С. Д. Кржижановский формировал художественный мир через «открытие-обретение» и «разумно, логосно делал его «своим» [9. С. 479]. Активное словотворчество - отличительная черта прозы С. Д. Кржижановского, всестороннее изучение которой актуализиро-
валось в постреволюционной России рубежа ХХ-ХХ1 вв.
Создание неолексем с их очевидной смысловой неоднозначностью становится важным художественным средством в произведениях С. Д. Кржижановского и подчеркивает художественную противоречивость создаваемого писателем мира, попытка выявить ключевые смыслы которого была предпринята нами в статье «Лексические новообразования как репрезентанты художественного мира (на мате-
риале произведений С. Д. Кржижановского)» [7]. Писатель творчески использовал возможности словообразовательного уровня языковой системы для максимальной точности номинации конструируемых им понятий, явлений, действий, признаков. Именно новая авторская лексика более всего актуализирует текст, привлекает внимание читателя к языковой ткани произведения, реализует эстетическую функцию языка и потому нуждается в дополнительном комментировании. Последнее может быть представлено в специальных словарях, поскольку «Авторские словари аккумулируют в себе различные «типы знаний», что позволяет им служить . средством целостного изучения художественного мира писателя.» [11. С. 7]. Идее создания словаря-идиоглоссария лексических новообразований С. Д. Кржижановского, который будет учитывать не только особенности словотворчества прозаика, но и отражать ключевые смыслы его художественного мира, была посвящена наша статья «Словотворчество С. Д. Кржижановского: лексикографический аспект» [6].
Отбор подобного лексического материала представляется затруднительным, поскольку зачастую сложно разграничить индивидуальное и уже существующее в языке. Материал общелитературных словарей является в этом плане основным критерием для обоснованного составления неолексикона.
В целом при выявлении неолексем следует учитывать:
1. Лексикографический критерий - сопоставление новобразований с лексемами, составляющими фонд общелитературных словарей: Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М., 1995; Русский семантический словарь / под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1998; Словарь русского языка : в 4 т. / РАН, Ин-т лингвистич. исслед.; под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1999; Словарь современного русского литературного языка. В 17 т. М., 1950-1968; Тихонов, А. Н. Словообразовательный словарь русского языка. В 2 т. М., 1985. Если анализируемое слово входило в фонд кодифицированной лексики, то оно не рассматривалось нами как окказиональное.
2. Нарушение автоматизма восприятия лексем, осознание того, что лексема неузуальна, экспрессивна, нова по форме и / или значению.
Часть новообразований С. Д. Кржижановского имеет новую форму и новое лексическое
значение. Подобные неолексемы созданы окказиональными способами. Например, пси-хоррея - название психического расстройства человека - боязнь потери, «истечения» собственного «я». Данный окказионализм создан, по терминологии И. С. Улуханова, смешанным окказиональным способом, представляющим собой сочетание прямых окказиональных способов - мена основ (разновидность субституции) + добавление фонемы: психоррея психо + диарея + р. «Может быть, это была псевдогаллюцинация, не знаю: мне все равно. Но тогда я назвал этот феномен особым словом: психоррея. Что значит: истечение души. Иногда этот мерный - капля за каплей - лет в пустоту даже пугал меня. ... тогда-то и начиналось то последнее одиночество, ведомое лишь немногим из живых, когда остаешься не только без других, но и без себя» («Автобиография трупа»). В художественном мире С. Д. Кржижановского пограничье между бытием и небытием - полубытие - проявляется в столкновении живого и мертвого, их взаимопроникновении, смешении. Состояние страха, депрессии, одиночества погружает героя новеллы в полубытие, как в шов между жизнью и смертью, закономерно превращая его в фантом. Автор для обозначения особого психического состояния получеловека создает неолексему психоррея - такое слово, которое несомненно, заинтересует читателя своим необычным обликом.
Затруднение вызывает описание новообразований с иностранными корнями и / или аффиксами, значение которых специально устанавливалось по «Словарю иностранных слов» с учетом семантики составляющих их морфем. Например, неолексема киспендент, образованная также смешанным окказиональным способом, представляющим собой сочетание прямых узуальных и обратных окказиональных способов - мена префиксов (узуальн.) + десуффиксация (окказ.) + мена фонем (узуальн.) = соединение в одно слово латинского предлога cis со значением «по сю сторону» и прилагательного трансцендентальный со значением «находящийся за пределами мира», при этом происходит замена ц на п, которая, возможно, объяснима авторской орфографией: киспен-дент ^ с1б + трансцендент(н)ый. «Видите ли, я в положении транзитного путешествия из киспендента в трансцендент (метафизики, надеюсь, не рассердятся на мое cis» («Мост через Стикс»). С. Д. Кржижановский - писа-
тель-философ, его проза, по мнению многих исследователей, носит «экзистенциальный» характер. В центре внимания экзистенциалистов конфликт «подлинной» и «неподлинной» жизни, проблема смысла жизни, индивидуальной ответственности. Ощущая неистинность бытия, герои новелл С. Д. Кржижановского могут деформировать реальность, создавая альтернативные вымышленные миры, либо совершать фантастические путешествия в пространстве, обозначать место в которых призваны лексические новообразования.
Другая группа неолексем узуальна по форме, но нова по значению. Подобные ново-бразования созданы узуальными способами. Например, лексема безвременье в МАС имеет следующее толкование «время общественного, культурного застоя, тяжелое время (устар.)», а у С. Д. Кржижановского в «Желтом угле» безвременье - «отсутствие единиц времени, необратимой и неповторимой последовательности существования в мире всего материального и нематериального». Выявление такой семантической окказионализации формально узуальной лексемы представляет особую сложность при отборе материала исследования.
К новообразованиям были также отнесены и лексемы типа человек-тема, волна-глубина, мысль-турист, нити-лучи, которые мотивированы хорошо знакомыми словами и могут быть осмыслены как существительное с приложением, поскольку при их склонении изменяются обе части сложения. Мы посчитали их семантическим и/или образным целым, выполняющим в тексте роль экспрессивно-смысловых средств, поскольку подобные индивидуально-авторские сочетания семантически неделимы и метафоричны. Например, мысль-турист - это не просто мысль, которая время от времени или только в данный момент путешествует, это мысль, сущность которой - быть постоянно туристом.
Аналогично сложные прилагательные (произведенные на базе узуальных слов, сочинительной связи и оформленные с помощью дефиса), включались в авторский неолексикон, если семантика их частей была неоднопорядковой или могла быть описана формулой «имеющий признак с оттенком / в форме. и т. п.»: глупо-большой «большой и / но глупый», капельно-жидкий «жидкий в форме капель». Подобные новообразования обладают двойным ударением, в то время как дериваты с подчинительными отношениями (мнимословный) одноударны. Такие факты словотворчества
лингвисты рассматривают как новообразования, примеры своего рода «стилистического импрессионизма», который «ведет писателя к свободному варьированию частей сложений, к семантической и грамматической раскрепощенности соединений» [2. С. 264].
Лишь иногда компоненты дефисно-сложного слова рассматриваются отдельно, обычно в том случае, если они представляют собой окказиональные слова. Например, у С. Д. Кржижановского находим: «Но куда запропастилась мелочь? Гробовщики, женщи-ны-обмывальщицы, ну и всякий вкруг похоронный люд выпотрошили все серебро и медь из кошелька. («Случаи»). Мы причисляем неолексему обмывальщица («работница по обмыванию тела покойного при проведении обряда похорон») к окказионализмам, т.к. данная лексема не зафиксирована в словарях русского литературного языка. Эта лексема была «оторвана» от субстантива женщины, поскольку они не образуют целостный семантический комплекс: действие обмывания - это профессиональное занятие женщины, но не ее сущностное качество.
К окказионализмам С. Д. Кржижановского были отнесены и многие субстантиваты: я и не-я, оттуда и под. Так, во фразе «Доктор, сказал я философу, с тех пор как мое «я» выпрыгнуло из «не-я», ему следует почаще оглядываться на свое оттуда» («Возвращение Мюнхгаузена») субстантиваты я и не-я позволяют интерпретировать двойственность бытия художественного мира С. Д. Кржижановского, обозначая некие состояния-антиномии человеческого сознания. В этом же предложении субстантивированное наречие оттуда сохраняет пространственную семантику мотиватора, но «опредмечивает» ее, превращая в нечто самостоятельно существующее (МАС: оттуда, мест. нареч. указат. Указывает на исхожде-ние от определенного и в разной степени удаленного предела в пространстве: из того или от того места).
Семантика окказиональных субстантива-тов складывается из их первичного словарного значения и того контекста, в который они попадают: «Ближайший контекст субстантивата должен представлять собой фрагмент текста, включающий избранную для анализа единицу, в пределах которого она употреблена в своем прямом значении и новой функции» [8. С. 81].
По мнению ученых, окказионализм возникает в контексте, формируется им, поэтому
анализировать лексическое новобразование следует в «месте его рождения», с учетом его контекстных связей [5].
Исследование семантики неолексем зачастую требует большего контекста, нежели отдельное предложение.
Например, дать толкование окказионализма можно в нулевом контексте: авосята - это «дети кого-либо: авося» («Плачут малые аво-сята, еще пуще авосевы жены, и того пуще старые авосихи» [3. С. 564] или в контексте ближайшего окружения - в новелле «Желтый уголь» автор разъясняет читателю смысловую нагрузку окказионализма желчевик: «Самые слова «неудача», «неудачник» потеряли свой прежний смысл: именно неудачники, озлобленные жизнью желчевики оказались наиболее удачно приспособленными к новой культуре [3. С. 269]. Часто семантика неолексемы эксплицируется только в пределах всего художественного текста. Прочитав новеллу «В зрачке», можно понять, что зрачковец - это фантастический двойник-реальное отражение в зрачке (как в зеркале) главного героя повествования для того, чтобы предоставить возможность понять свое истинное отношение к любимому человеку, когда чувство так страстно ожидаемой недавно любви очутилось на грани исчезновения. Контекст творчества может учитывать эволюцию в использовании автором окказионализмов. С. Д. Кржижановский (как высокообразованный философ-интеллектуал с аналитическим складом мышления) математически привязан к геометрии лексического значения слова квадрат. Ряд окказионализмов с подобным корнем регулярно встречается в его новеллах: квадратура, квадратурин, вква-дратить, вквадратиться, выквадратуринить, оквадратить, оквадратуринить, расквадра-титься, проквадратиться.
3. Специально-научные работы, в которых уже выделены некоторые окказионализмы С. Д. Кржижановского. Сопоставление нашего материала со словником новообразований, представленном в кандидатской диссертации О. П. Бышук «Типы и функции новообразований в творчестве С. Кржижановского» (2008), позволило подтвердить оправданность выделения некоторых окказионализмов.
В настоящее время выделено 964 окказионализма С. Д. Кржижановского. Словник
О. П. Бышук и наш совпадают только на 15,6 %, что составляет только 150 новообразований.
В работе О. П. Бышук выделено еще 470 но-
вообразований. Наше исследование позволило добавить к исходному списку еще 644 окказионализма, большая часть которых относится к именам существительным (414 неолексем), глаголам (115 слов) и прилагательным (96 слов), наречия и слова категории состояния единичны (соответственно 16 и 2 слова).
Расхождения в сопоставлении неолексем данных словников объяснимы следующими фактами. По замечанию О. П. Бышук, в качестве материала описания были отобраны новообразования, извлеченные методом свободной выборки из произведений С. Д. Кржижановского. Наш перечень неолексем определен методом сплошной выборки из произведений С. Д. Кржижановского зрелого «литературного» периода, когда автор выбирал «особые жанры: философские, лирические и сатирические фантасмагории, рассказы-метафоры, рассказы-символы, интеллектуальные притчи» [4. С. 48], создавая их художественным методом «экспериментального реализма», предполагающего сознательное и целенаправленное созидание новых слов.
Совпадения при сопоставлении лексического материала указывают на релевантность научных методов, избранных нами для выделения авторских единиц.
Использование словарного опыта предшествующих исследований чрезвычайно полезно, поскольку оно способствует максимально адекватному выявлению фактов словотворчества.
Становится очевидным, что в процессе выявления и кодификации индивидуально-авторских новообразований возникают определенные сложности, поскольку в научной литературе существуют разные методы работы с лексическим материалом и неоднозначность оценки разными исследователями окказионального характера инноваций в речи, а также присутствует определенный субъективизм в их отборе, который может быть оправдан индивидуальным их восприятием и пониманием значимости данных единиц в рамках характеристики идиостиля автора. Задача исследователя состоит в скрупулезном, релевантном анализе авторских единиц в соответствии с имеющимися в науке методами.
Список литературы
1. Бышук, О. П. Типы и функции новообразований в творчестве С. Д. Кржижановского :
дис. ... канд. филол. наук. Ярославль, 2008. 220 с.
2. Краснянский, В. В. Словоупотребление Бориса Зайцева // Язык как творчество : сб. ст. к 70-летию В. П. Григорьева. М., 1996. С. 261-267.
3. Кржижановский, С. Д. Тринадцатая категория рассудка. М., 2006. 640 с.
4. Моисеева, Е. В. Художественный мир прозы С. Кржижановского : автореф. . дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2002. 24 с.
5. Попова, Т. В. Неология и неография современного русского языка / Т. В. Попова, Л. В. Рацибурская, Д. В. Гугунава. М., 2005. С. 34.
6. Попова, Т. В. Словотворчество С. Д. Кржижановского: лексикографический аспект /
Т. В. Попова, Л. В. Промах // Вестн. Нижегород. ун-та им. Н. И. Лобачевского. 2012. № 5 (3). С. 97-101.
7. Промах, Л. В. Лексические новообразования как репрезентанты художествен-
ного мира (на материале произведений С. Д. Кржижановского) // Вестн. РУДН. Сер. Рус. и иностр. языки и методика их преподавания. М., 2009. № 4. С. 57-б3.
S. Смирнова, Е. В. Окказиональные суб-стантиваты: структура, семантика, функционирование : дис. ... канд. филол. наук. Тюмень, 2007. 150 с.
9. Топоров, В. «Минус»-пространство Сигизмунда Кржижановского // Топоров, В. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического. М., 1995. С. 47б-574.
10.Улуханов, И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М.,199б. 222 с.
11. Шестакова, Л. Л. Русская авторская лексикография: теория, история, современность. М., 2011. 4б4 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 2 (293).
Филология. Искусствоведение. Вып. 74. С. 147-151.
Л. М. Устюгова
СЛОВО В ДРЕВНЕРУССКОМ ТЕКСТЕ (на материале «Повести временных лет»)
Высказывается предположение о необходимости учитывать в будущем словаре «Повести временных лет» лексические разночтения, имеющиеся в основных списках памятника. По мнению автора, эти разночтения позволят определить перспективу семантического развития слова, а также факторы, тормозящие это развитие. Последнее положение касается прежде всего соотносительных книжнославянизмов и русизмов, в употреблении которых ведущую роль играли стилистические особенности контекста.
Ключевые слова: лексические разночтения, книжнославянизм, русизм.
Выдающемуся памятнику древнерусской письменности «Повесть временных лет» (далее ПВЛ), время создания которого датируется 1112 г., исполнилось 900 лет. Жанрово-стилистическая неоднородность ПВЛ (наличие документальных погодных записей, развернутых летописных рассказов, текстов конфессионального содержания, литературно обработанных народных легенд, элементов дружинной поэзии, документов древнерусского права
и др.), ее высокий художественный уровень, авторитетность для целых поколений последующих летописцев позволяют расценивать данный памятник как своеобразную творческую лабораторию, в которой закладывались основы древнерусского литературного языка, характеризующегося широким совмещением элементов высокой церковнославянской книжности и народно-поэтической (а также живой разговорной) восточнославянской речи. По-
