CC BY
77
УДК 159.953.3
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2014. Вып. 2
М. О. Аванесян
ЛЕКСИЧЕСКАЯ МНОГОЗНАЧНОСТЬ: СОЗДАНИЕ СМЫСЛА1
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
В статье на примере метафоры как единицы лексической неоднозначности показано, что формирование смысла не сводится к выбору того или иного значения, закрепленного за словом. Значение слова не просто выбирается, а конструируется человеком каждый раз заново. Сти-мульным материалом являлись пять пар номинативных метафор с повторяющимися вспомогательными понятиями, в исследовании участвовали 32 человека (студенты в возрасте 18-23 лет). С помощью метода пиктограмм было показано, что содержание образной развертки одного и того же вспомогательного понятия существенно зависело от изменения основного понятия. Библиогр. 21 назв. Ил. 8.
Ключевые слова: лексическая многозначность, метафора, метод пиктограмм, создание смысла.
LEXICAL AMBIGUITY: THE CREATION OF MEANING
M. O. Avanesyan
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
In this article meaning creation is demonstrated through metaphor understanding. Five pairs of nominative metaphors were the stimulating material. Each metaphor pair had the same vehicle, but different topics. Since the metaphor-topic goes before metaphor vehicle, it creates a semantic field in which the construction of vehicle mental representation takes place. By the method of "pictogram" it was shown that the mental representation of vehicle is significantly dependent on the change of topics.. Refs 21. Figs 8.
Keywords: lexical ambiguity, metaphor, the "pictogram", meaning construction.
Человек в процессе своего исторического пути создал уникальную систему знаков и значений, выраженных в словах. За каждым словом может быть закреплено несколько значений, но в живой речи выбирается только одно из них, сделанный выбор и определяет смысл слова [1]. Необходимость такого выбора наиболее очевидно проявляется при понимании многозначной вербальной информации. Принято выделять несколько видов лексической многозначности, среди которых наиболее часто упоминаются полисемия, омонимия и метафора2. Поскольку понимание таких слов и высказываний, в которые они входят, наиболее остро ставит проблему выбора значения, то они являются удобными моделями для изучения процесса формирования смысла.
Традиционно считается, что основным фактором, влияющим на формирование смысла слова, является контекст. Однако были получены данные [2-4], согласно которым вне зависимости от контекста сразу актуализируются все значения слова. Для того чтобы разобраться с этим противоречием, нам надо понять, каким образом многозначное слово хранится в памяти человека и как происходит формирование его смысла в «живой ситуации думания» (английские аналоги: on-line processing, on-the-spot, ad hoc concept).
1 Исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ №12-36-01271.
2 См. определения в примечании в конце статьи.
В ряде исследований показано, что процесс узнавания полисемичных и омонимичных слов, входящих в состав предложения, различается [5, 6]. Актуализация разных значений слова-омонима ухудшает его дальнейшее восприятие и узнавание. Актуализация разных значений полисемичного слова, наоборот, способствует его лучшему восприятию и узнаванию [7]. Одним из объяснений разнонаправленного влияния актуализированных значений слова является гипотеза семантического превосходства [8]. Согласно ей омонимы и полисемичные слова по-разному представлены в «ментальном лексиконе» человека. Различные значения слова-омонима хранятся отдельно и являются независимыми по отношению друг к другу (например, два значения слова «ключ» (родник и отмычка) не связаны друг с другом). Значения полисемичного слова, напротив, имеют общий смысловой компонент (например, два значения слова «источник» — «струя жидкости, берущая начало из земли» и «то, что даёт начало чему-либо»).
В метафоре двойственность лингвистического выбора заключается в том, что одно и то же слово помимо своего буквального значения приобретает новое, «переносное значение». Пусковым механизмом, обеспечивающим переход от буквального значения к переносному, часто называется семантическая аномальность метафоры. Если высказывание дефектно при его буквальном понимании, то необходимо искать такое его значение, которое сделает высказывание истинным [9]. Так, назвав ребенка солнцем, мы вовсе не имеем в виду буквальное значение Солнца как космического тела. Такая двухуровневая модель понимания метафоры имеет несколько проверяемых следствий: буквальное значение является базовым, поэтому его возникновение а) независимо от контекста и б) первично по времени возникновения. Из этого следует, что на понимание буквального значения слова уходит меньше времени и сил, чем на понимание метафорического. В последнее время двухуровневая модель получила как многочисленные подтверждения, так и опровержения. Согласно экспериментальным данным А. В. Инхоффа, С. Лима, П. Дж. Кэрролла [10], А. Ортони [11], скорость прочтения метафорического предложения такая же, как и буквального, независимо от длины контекста. Это подтверждает идею, что понимание метафоры не отличается по своей сложности от понимания текста с буквальным смыслом. В более позднем исследовании Д. Бласко и С. Коунин [цит. по: 12] с использованием парадигмы семантического прайминга было выявлено, что слова-цели, связанные с метафорическим значением «хороших метафор», опознавались так же быстро, как и слова-цели, связанные с ее буквальным значением. Последние исследования показывают, что актуализация буквальных значений слова, не связанных с его метафорическим значением, не происходит ни сразу после предъявления метафоры, ни в течение 500 мс после него [цит. по: 12]. Таким образом, контекстуально не подходящее буквальное значение вспомогательного понятия3 не всегда активируется или не активируется вовсе и поэтому не становится частью того материала, который используется человеком для интерпретации метафоры.
В большинстве описанных ранее исследований метафор изучалось, всегда ли автоматически обрабатывается «буквальное» значение компонентов метафоры. Однако можно проверять автоматичность обработки их «переносного» значения.
3 Вспомогательное понятие метафоры (В) — понятие, используемое для понимания и переживания сущности основного понятия метафоры (А), «А — это В».
C. Глю^берг и соавт. [13] проверили эту гипотезу в серии оригинальных экспериментов, смоделированных в классической парадигме Струпа4. В этих экспериментах успешность респондента напрямую зависела от того, мог ли он игнорировать метафорическое значение высказывания и учитывать только его буквальное значение. Участникам эксперимента на экране по одному демонстрировались суждения, каждое из которых (в его буквальном смысле) надо было оценить по критерию его истинности или ложности. Использовались суждения четырех типов: 1) буквально истинные (например, «некоторые птицы — малиновки», 2) буквально ложные (например, «некоторые птицы — яблоки»), 3) метафоры, то есть буквально ложные высказывания («некоторые работы — тюрьмы», «некоторые флейты — птицы») и 4) искаженные метафоры («некоторые работы — птицы», «некоторые флейты — тюрьмы»). Было показано, что люди имели трудности в отвержении метафор как буквально ложных высказываний. Данный результат объясняется интерференционным эффектом Струпа: понимание «переносного» смысла осуществляется автоматически и подавить этот процесс крайне трудно, даже если в ходе эксперимента респондентов просили обращать внимание только на «буквальное» значение фразы.
Макэрли и соавт. [цит. по: 12] предложили процедуру компромиссных решений (trade-off procedure), давая участникам инструкцию определить ложность или истинность буквального значения стимульного высказывания. Оценивая точность и скорость ответов, они пришли к выводу, что люди генерируют буквальные и метафорические интерпретации параллельно и ни одна из интерпретаций не является доминирующей.
Проблема соотношения метафорического и буквального значений также решается в рамках нейрокогнитивных исследований. Изучение мозговой активности методом вызванных потенциалов (ERP, event-related potential) показало, что время обработки одного и того же слова в метафорическом и неметафорическом контексте было одинаковым [14]. Однако изменялось значение отрицательного потенциала мозга N4005\ который появляется тогда, когда слово оказывается в несоответствующем ему контексте. Чем сложнее происходит связывание слова с существующим контекстом, тем выше наблюдаемая амплитуда потенциала N400. Получается, что одни и те же мыслительные операции лежат в основе понимания как буквальных, так и переносных значений6 [14, 15]. Поэтому авторы исследования сделали вывод, что дихотомия «буквальный — фигуральный» не обоснована: просто для конструирования смысла метафоры требуется больше усилий. Данное исследование способствует новому пониманию метафоры, поскольку в описанных ранее экспериментах
4 В парадигме Струпа на примере чтения названий цветов, написанных другим цветом, было показано, что люди не способны игнорировать буквальные значения. То есть они не способны называть только цвет, подавляя чтение не соответствующего ему названия, хотя это существенно повысило бы их эффективность.
5 Название N400 происходит из-за времени возникновения этого потенциала — 400 мс после предъявления значимого стимула.
6 По сути, это использование одной области опыта для постижения другой области опыта. Выделяют три операции для объединения двух понятий (создания смешенного пространства): соединение (Composition), достраивание (Completion), разработка c мысленным представливанием (Deleboration).
буквальный и переносный смысл рассматриваются как существующие независимо друг от друга.
Необходимость приложения дополнительных энергетических усилий в процессе понимания метафоры связана с когнитивной «сшибкой», с которой сталкивается респондент. Именно она создает метафорический эффект, так как, для того чтобы понять метафору, необходимо обобщить два понятия из очень отдаленных семантических областей. Р. Торонго и Р. Дж. Штернберг [16] утверждают, что само качество метафоры пропорционально абсолютной мере величины концептуальной удаленности основного и вспомогательного понятия в некотором п-мерном пространстве свойств. Благодаря этому метафора создает совершенно новый ракурс восприятия уже знакомого явления. С этой точки зрения любопытны исследования когнитивных психологов, изучавших операцию сравнения как непосредственно воздействующих стимулов, так и их мысленных репрезентаций. Выявилось, что при сравнении двух реальных объектов по какому-либо признаку (например, размеру или площади) время реакции человека обратно пропорционально абсолютной разнице между объектами по этому признаку: чем больше разница, тем быстрее дается ответ [17]. Полученная Р. Мойером устойчивая зависимость между временем ответа и величиной различий между двумя названными объектами7 была названа эффектом символической дистанции. На наш взгляд, символическая дистанция сходна по своим проявлениям с семантической дистанцией, которая характеризует понятия метафоры.
Рассматривая массив теоретических и экспериментальных данных, посвященных метафоре, отметим, что метафора часто представляется как двухуровневая структура, а обсуждая переход от буквального к переносному, исследователи говорят о кардинальной смене значения вспомогательного понятия8. Однако существенным упрощением будет утверждение о том, что в процессе понимания актуализируется какое-то одно (или несколько) из изначально закрепленных за словом словарных значений. Новое значение в метафоре создается на стыке основного и вспомогательного понятий при их активном «взаимодействии» в ментальном пространстве респондента. Поэтому необходимо учитывать бинарность структуры метафоры. Данное положение стало предпосылкой для нашего собственного эмпирического исследования, посвященного анализу динамического аспекта создания смысла. Мы исходили из того, что человек каждый раз заново строит актуальную ментальную репрезентацию9 того или иного словесного знака.
Наша цель состояла в исследовании того, как происходит формирование актуального значения многозначного высказывания. В качестве стимульного материала были выбраны номинативные метафоры типа А есть В. Интерес для нас представляло то, каким образом основное понятие метафоры (А) влияет на актуализацию определенных характеристик ее вспомогательного понятия (В) и построение общего смысла метафорического высказывания.
7 Позже этот эффект продемонстрировали при оценке алфавитного порядка букв, при сравнении интервалов времени (длинного с коротким), качества (худшего с лучшим), интеллекта животных и стоимости автомобилей и проч. [17].
8 Например, котелок в буквальном смысле — это «кухонная утварь», а в переносном — «голова».
9 Важно различать «понятие», «концепт», «ментальную репрезентацию» (подробнее см. [18]).
Методы исследования
Поскольку нас интересовало содержание ментальной репрезентации вспомогательного понятия, мы придерживались методологии качественного подхода. Основным методом исследования был выбран метод «Пиктограммы». В дополнение к нему использовался письменный опрос, а с целью реконструкции процесса понимания проводилось глубинное интервью.
Стимульный материал был представлен номинативными метафорами, объединенными в пары. В каждой паре вспомогательное понятие было одинаковым, а основное понятие менялось. Всего было пять пар метафор. Респондентам было предложено графически, в виде пиктограммы, отобразить обобщенный смысл каждой метафоры («знания — багаж» и «годы — багаж», «мечта — птица» и «самолет — птица», «жизнь — лабиринт» и «проблема — лабиринт», «адвокат — змея» и «дорога — змея», «время — стрела» и «взгляд — стрела»). Метафоры предъявлялись в случайном порядке. В исследовании добровольно участвовало 32 человека (11 мужчин, 21 женщина) в возрасте от 18 до 23 лет, студенты факультета психологии СПбГУ
Принадлежность понятий метафоры к разным предметным областям стала своеобразным маркером, дающим возможность отследить в пиктограмме вклад каждого из понятий в создание нового метафорического смысла высказывания. Полученные пиктограммы парных метафор позволили в косвенной форме объективировать: а) ментальные образы, связанные с понятиями метафоры; б) способы, при помощи которых в пространственной форме происходит фиксация выявленных реципиентом смысловых связей и отношений между понятиями метафоры; в) особенности образной развертки понятий метафоры под влиянием друг друга. Пиктограммы, словесные описания и ответы на вопросы интервью лишь частично воспроизводят характер психической работы реципиента. Однако в них запечатлены существенные закономерности работы психических механизмов конструирования смысла.
В результате качественного анализа эмпирического материала все пиктограммы был классифицированы по шести уровням интеллектуальной обработки [19]. Уровни определялись по тем признакам10 основного и вспомогательного понятий метафоры, которые обобщались в рисунке. Мы полагаем, что уровневая классификация пиктограмм дает возможность оценить интеллектуальную работу респондента как с качественной, так и с количественной стороны. Качество интеллектуальной работы респондентов оценивалось по тому, на основе каких существенных признаков они делали обобщения, запечатленные в пиктограммах. Поскольку эти признаки можно было ранжировать в виде иерархии и приписать каждому уровню соответствующий балл, то стала возможной количественная оценка успешности работы респондента.
Предварительно каждая пара метафор была оценена двумя психологами-экспертами по следующей схеме: 1) характеристики вспомогательного понятия метафоры; 2) смысл метафоры (смысловой инвариант).
В качестве образца приведем описание пары метафор «время — стрела» и «взгляд — стрела».
Существенные характеристики «стрелы» (вспомогательного понятия):
10 0 — изображено только одно понятие, 0'— ассоциативный уровень, 1 — предметный уровень, 2 — гибридный уровень, 3 — эмоционально-чувственный уровень, 4 — уровень неполного обобщения, 5 — уровень моделей и схем [19].
• стрела имеет удлиненную форму, заостренный конец;
• движется направленно;
• движется необратимо;
• движется быстро;
• движение имеет источник;
• движение имеет цель (мишень);
• движение заканчивается вонзанием во что-то, поражением чего-то, так как стрела острая.
Поскольку речь идет о «стреле вообще», то важными становятся не только физические параметры стрелы как объекта, но и ее функциональные характеристики, представленные в виде двигательного паттерна.
В составе парных метафор понятие «стрела» появляется в смысловом поле двух различных основных понятий («времени» и «взгляда»). В связи с этим на первый план выдвигаются разные наборы ее характеристик. Изменения этих наборов отчетливо проявляются в описаниях экспертов. Обсудим их на примере парных метафор «время — стрела» и «взгляд — стрела».
«Время — стрела»
Смысловой инвариант этой метафоры составляют только те характеристики «стрелы», которые актуализируются под влиянием основного понятия «время»:
1) движется направленно;
2) движется необратимо;
3) движется быстро.
Понятие «время» является абстрактной, «бестелесной» категорией и ему не нужны физические параметры стрелы, однако у него есть ряд общих со стрелой характеристик: оно тоже направлено вперед (в будущее) и необратимо.
Какие смысловые характеристики «стрела» добавила «времени»? «Стрела» добавила «времени» скорости: «время» может быстро лететь или медленно тянуться, но, если сказали, что «время — стрела», то хотели подчеркнуть, что оно летит быстро.
«Взгляд — стрела»
Смысловой инвариант (представлен в виде двигательного паттерна, в контексте предметно-пространственной ситуации):
1) движется направленно;
2) движется необратимо;
3) движется быстро;
4) движение имеет источник;
5) движение имеет цель (мишень);
6) движение заканчивается вонзанием во что-то, поражением чего-то, так как стрела острая.
Общие свойства взгляда и стрелы: движется направленно, движение имеет источник и имеет цель.
Какие смысловые оттенки «стрела» добавила «взгляду»? Она добавила идею скорости и вонзания. Благодаря этому взгляд приобрел скорость и пронзительность. Действительно, в обыденной речи мы часто встречаем метафорические выражения «быстрый взгляд» и «пронзительный взгляд».
Результаты
Было проведено сравнение пиктограмм парных метафор. Выявлено, что одно и то же вспомогательное понятие имеет существенные различия в своей образной развертке, если находится в контексте двух разных основных понятий.
В процессе понимания текст стимульной метафоры переводится на язык ментальных репрезентаций субъекта. Становясь продуктом психической активности респондента, метафора превращается в психическую структуру, а ее понятия — в два взаимодействующих центра. Образная развертка основного понятия метафоры создает активный контекст, направляющий содержательную развертку вспомогательного понятия. В свою очередь вспомогательное понятие обусловливает выбор тех содержательных аспектов основного понятия, которые существенны для реконструкции смысла.
Как мы показали ранее, приводя пример экспертного описания метафор, часть характеристик вспомогательного понятия была задействована в формировании смысла обеих парных метафор, а часть характеристик являлась специфичной для каждой из них. Данные характеристики особенно отчетливо проявились не в устных или письменных ответах респондентов, а в их рисунках.
В письменных ответах к метафорам «время — стрела» и «взгляд — стрела» в подавляющем большинстве случаев респонденты выделяли одинаковые характеристики (направленность, быстрота — как времени, так и взгляда), но сравнительный анализ пиктограмм позволил выявить существенную разницу в содержании образных репрезентаций этих метафор. Наиболее типичной особенностью «стрелы времени» являлось то, что она направлена в бесконечность и не имеет источника своего движения (рис. 1), а «стрела взгляда» во всех рисунках (100%) имеет источник (взгляд принадлежит человеку) и в 45,8% имеет цель (объект, на который направлен взгляд) (рис. 2). Таким образом, в рисунках, а не в большинстве устных или письменных ответов отразились смысловые признаки, первоначально выделенные экспертами.
Рис. 1. «Время — стрела». Рис. 2. «Взгляд — стрела».
Однако если у респондента представление о «времени» изначально отличалось полнотой и разработанностью, он все же мог найти те общие точки двух понятий, которые не находили другие. В качестве примера приведем ответ одного из респондентов (мужчина, 19 лет), который выделил как те аспекты смысла метафоры, которые предлагались большинством других участников (а), так и оригинальные смысловые аспекты (б):
а) «время летит с высокой скоростью; время неостановимо»;
б) «время убивает; время — что-то абстрактное, запущенное кем-то или чем-то (богом, судьбой)».
В рисунках к другой паре метафор «знания — багаж» и «годы — багаж» изображения «багажа» также существенно отличались, хотя, как и в предыдущем случае, вербальное описание смысла для обеих метафор было сходным. В пиктограммах метафоры «багаж знаний» обычно показано, что лежит внутри багажа — чемодана или сумки, которые в подавляющем большинстве случаев рисовались приоткрытыми, распахнутыми (рис. 3) или даже проходящими через «рентгеновский аппарат» в аэропорту. Изображение багажа в рисунках к метафоре «годы — багаж», наоборот, содержало мало деталей, его внутреннее содержание не прорисовывалось (рис. 4) или было представлено в виде одинаковых элементов (квадратиков, кружков).
Рис. 3. «Знания — багаж».
Рис. 4. «Годы — багаж».
В отличие от рисунков к метафоре «знания — багаж», рисунки к метафоре «годы — багаж» отличались большей динамичностью, часто в них было представлено несколько этапов прироста багажа, его накопления в течение жизни (41,6%) (рис. 5) или сам процесс движения героя рисунка (20,8%) (рис. 6). Таким образом, рисунки к метафоре «годы — багаж» больше отражали динамику накопления багажа и его тяжесть, а рисунки к метафоре «знания — багаж» показывали его разнообразие.
Рис. 5. «Годы — багаж». Рис. 6. «Годы — багаж».
Существенный смысловой аспект метафоры «годы — багаж» — накопление и увеличение багажа в течение времени — предварительно не входил в значимые характеристики понятия «багаж». Он фактически здесь и сейчас («on the spot») создавался респондентами благодаря влиянию понятия «годы». Таким образом, актуализация содержания основного понятия активно влияла на то, как респондентом
осуществлялась реконструкция смысла метафоры. Это подтверждает, что респондент не просто выбирает из своего ментального лексикона какое-то закрепленное за словом значение, а воссоздает его, исходя из определенного контекста.
В процессе понимания метафор «дорога — змея» и «адвокат — змея» актуализировались разные характеристики понятия «змея». В контексте понятия «дорога» на первый план выходили перцептивные характеристики образа «змея»: кинетическая схема движения змеи и ее форма. Понятие «адвокат» актуализировало уже более обобщенные характеристики «змеи», такие как ее изворотливость, опасность, агрессивность.
Помимо того что основное понятие определяло уровень обобщенности и содержательные характеристики вспомогательного понятия, было обнаружено, что оно также предопределяло отбор значимых для реципиента образных прототипов вспомогательного понятия. Например, образы птицы, включенные в содержательную развертку метафор «мечта — птица» и «самолет — птица», значительно различались (рис. 7, 8). Данный результат дополняет концепцию прототипов Э. Рош (см. обзор: [20]), показывая, что перцептивный эталон понятия является контекстно зависимым: у одного и того же понятия могут быть разные перцептивные эталоны в зависимости от того, какая характеристика понятия выходит на первый план.
В целом большинство исследований, посвященных формированию значения слова, исходит из принципа выбора того или иного лексического значения слова, хранящегося в ментальном лексиконе. Однако с психологической точки зрения необходимо учитывать то, что значение слова не просто выбирается, а конструируется человеком каждый раз заново. Рисунки, сделанные респондентами, показали, что формирование смысла — динамический процесс, в котором помимо традиционно признаваемых вербальных понятийных структур активно участвуют образные.
В данном исследовании была показана роль контекста, то есть направляющего влияния основного понятия, на образную развертку вспомогательного понятия метафоры. Поскольку основное понятие предшествует вспомогательному, то оно создает смысловое поле, в котором происходит построение репрезентации вспомогательного понятия.
Для того чтобы понять какую-то информацию, человек осуществляет перевод внешних по отношению к себе символических единиц речи в свои собственные пси-
Рис. 7. «Самолет — птица».
Рис. 8. «Мечта — птица».
Обсуждение
хические структуры. Смысл любого слова, таким образом, обладает динамической изменчивой формой, наполняясь дополнительными обертонами в каждом новом контексте его использования. Поэтому необходимо тщательно разграничивать такие феномены, как «слово», «понятие», «концепт», «ментальная репрезентация», в зависимости от того, о чем идет речь — об «объективном» словарном значении слова или о его внутрипсихической репрезентации.
Примечание
ПОЛИСЕМИЯ (полисемантизм) — наличие у одного и того же слова (у данной единицы выражения, характеризующейся всеми формальными признаками слова) нескольких связанных между собой значений, обычно возникающих в результате видоизменения и развития первоначального значения этого слова.
ОМОНИМЫ (равнозвучащие слова) — две (или более) разные языковые единицы, совпавшие по звучанию (то есть в плане выражения). Омонимы абсолютные (полные омонимы) — омонимы, в которых все составляющие их морфемы полностью совпадают по звучанию, совершенно расходясь по значению.
МЕТАФОРА (перенос значения) — троп, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основании сходства, аналогии и т. п. [21].
Литература
1. Выготский Л. С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 1999. 352 с.
2. Gernsbacher M. A. Attentuating interference during comprehension: the role of suppression // The psychological of learning and motivation. 1997. Vol. 37. P. 85-104.
3. Swinney D. A., Onifer W. Accessing lexical ambiguities during sentence comprehension: Effects of frequency of meaning and contextual bias // Memory & Cognition. 1981. Vol. 9 (3). P. 225-236.
4. Was C. A. Inhibition of Ambiguous Word Activation In the Context of a Working Memory Task // International Journal of Linguistics. 2011. Vol. 3, N 1. P. 1-20.
5. Экспериментальный метод в современной психолингвистике: исследование лексической неоднозначности // Материалы Всероссийской научной конференции «Экспериментальный метод в структуре психологического знания». М.: Институт психологии РАН, 2012. С. 279-284.
6. Мамина Т. М. Влияние «смыслового фона» на воспроизведение и узнавание слов-омонимов // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. Вып. 4. 2011. С. 137-144.
7. Мамина Т. М. Влияние неактуализированных значений слова-омонима на эффективность решения анаграмм // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. Вып. 1. 2013. С. 29-34.
8. Klepousniotou E., Baum S. R. Disambiguating the ambiguity advantage effect in word recognition: An advantage for polysemous but not homonymous words // Journal of Neurolinguistics. 2007. Vol. 20. P. 1-24.
9. Серль Дж. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 307-341.
10. Inhoff A. W., Lima S. D., Carroll P. J. Contextual effects on metaphor comprehension in reading // Memory & Cognition. 1984. Vol. 12, N 6. P. 558-567.
11. Metaphor and Thought / ed. by Andrew Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1979. 696 p.
12. Glucksberg S. Understanding Figurative Language: From Metaphors to Idioms. Oxford University Press, 2001. 134 p.
13. Glucksberg S., Gildea P., Bookin Н. On understanding nonliteral speech: Can people ignore metaphors? // Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior. 1992. Vol. 21. P. 85-98.
14. Coulson S., Van Petten C. Conceptual integration and metaphor: an ERP study // Memory & Cognition. 2002. Vol. 30. P. 958-968.
15. Coulson S., Matlock T. Metaphor and the space structuring model // Metaphor and Symbol. Vol. 16, N 3-4. P. 295-316.
16. Уфимцев Р. Хвост Ящерки. Калининград: Оттокар, 2010. 295 с.
17. Ричардсон А. Мысленные образы. М.: Когито-центр, 2006. 175 с.
18. Холодная М. А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. СПб.: Питер, 2002. 272 c.
19. Аванесян М. О. Изучение образного компонента метафоры методом пиктограмм // Психологические процессы самореализации личности: сб. статей. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2010. С. 236247.
20. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Гнозис, 2011. 515 с.
21. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. 607 с.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2013 г.
Контактная информация
Аванесян Марина Олеговна — кандидат психологических наук; [email protected] Avanesyan Marina O. — Candidate of Psychology; [email protected]
