CC BY
30
УДК 81'373
ЛЕКСЕМА БЕЗВЕТРИЕ КАК РЕПРЕЗЕНТАНТ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ
ВОЗДУШНАЯ СТИХИЯ В ПОЭТИЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ К. Д. БАЛЬМОНТА
LEXICAL ITEM CALM AS THE REPRESENTATIVE OF THE SEMANTIC FIELD AIR ELEMENT IN POETIC LANGUAGE OF K.D. BALMONT
А. А. Преображенская A. A. Preobrazhenskaya
Шуйский филиал ФГБОУ ВПО «Ивановский государственный университет», г. Шуя
Аннотация. В статье рассматривается лексема безветрие как репрезентант семантического поля воздушная стихия, а также ее реализация в поэтическом языке К. Д. Бальмонта. Данная единица как парадигмальная экспрессема несет большую семантическую нагрузку и имеет концептуальное значение для бальмонтовского идиостиля, а также характеризуется мифопоэтическим характером образа. Экспрессема безветрие реализует свою семантику в аспектах свойства междубытия, предваряющего божественный мир, и особого духовного состояния лирического героя.
Abstract. The article discusses the lexical unit calm as the representative of the semantic field air element as well as its implementation in K.D. Balmont's poetic language. This unit as a paradigmatic expresseme carries great semantic load and has a conceptual meaning for Balmont's idiostyle. Moreover, it is characterized by mythopoetic features of the image. The expresseme calm fulfill its semantics both in the aspects of inter-being peculiarities anticipating the divine world, and a special spiritual state of the lyrical character.
Ключевые слова: поэтический язык, К. Д. Бальмонт, семантическое поле, идиостиль, ми-фопоэтика, экспрессема.
Keywords: poetic language, K. D. Balmont, semantic field, idiostyle, mythopoetics, expresseme.
Актуальность исследуемой проблемы. Рассматривая реализацию семантического поля (СП) воздушная стихия в поэтическом языке К. Д. Бальмонта, мы обнаружили, что данное поле является особенно значимым в поэтическом языке «стихийного гения» и является ключом к пониманию идиостиля поэта с «воздушною» и «ветреною» душой. Стихия - одно из ключевых явлений в творческом мире К. Бальмонта. «Огонь, Вода, Земля и Воздух - четыре царственные стихии, с которыми неизменно живет моя душа в радостном и тайном соприкосновении», - утверждал поэт [1, 7]. Образы, являющиеся репрезентантами анализируемого поля (воздух, ветер, вихрь, буря, душа, дух, воздушность), представляют собой неотъемлемую часть мира лирического героя, живущего в соотношении с мировыми стихиями. Воздух в бальмонтовском понимании - это сакральное пространство, отвечающее за духовную жизнь человека, а ветер в нем - посредник между землей и небесами, к которым устремлена «свободная», «неверная» душа лирического героя, подвижная и не знающая покоя («Воздушная стихия предстает формой бытия, соединяющей земное и неземное, надмирное пространство, а ветер выступает вестником и проявлением, осуществлением этого бытия», - пишет Т. С. Петрова [8, 26]).
В связи с этим особого внимания заслуживает лексема безветрие, анализ которой позволяет углубить представление о СП стихия воздуха и о диалектике его мифопоэтиче-ской семантики на протяжении творческого пути поэта (вопросы формирования этого лексико-семантического поля (ЛСП) в ранней лирике К. Д. Бальмонта нашли отражение в ранее опубликованной нами работе [9, 109-122]).
Материал и методика исследований. В работе был использован комплекс теоретических и практических методов исследования, в том числе сплошной выборки и контекстуального анализа стихотворений из книг К. Бальмонта «Тишина», «Горящие здания», «Будем как Солнце», «Светослужение».
Результаты исследований и их обсуждение. Экспрессема безветрие деривационно связана с семантическим полем стихия воздуха, так как образована приставочно-суффиксальным способом от слова ветер - важнейшей экспрессемы в парадигме репрезентантов воздушной стихии.
Впервые репрезентант безветрие использован К. Бальмонтом в книге «Тишина» (1898):
За гранью отдаленною Бесчисленных светил, За этой возмущенною Толпой живых могил Есть ясное Безветрие Без плачущего я. Есть светлое Безветрие Без жажды бытия [1, 134].
Уже здесь можно наблюдать противоположную образу ветра семантику: отсутствие движения (безветрие - это статичное пространство), отсутствие звучания (эпитет «без плачущего» с предлогом без), связь с образом высоты (тогда как для дихотомичного образа ветра характерно противопоставление верха и низа, высоты и глубины), отсутствие семантики стремления, желания, беспокойства, что подчеркивается предлогом без («без жажды бытия», «без плачущего я»). Однако объединяет данные экспрессемы семантика света, отражающаяся в эпитетах ясное и светлое, которые характерны для всего ЛСП воздушная стихия («Нетленным светом нежности / Там все озарено, / Там счастие Безбрежности, / Где слито все в одно» [1, 135]). Мир безветрия - это «сны блаженные / В прозрачной мгле мечты», «виденья Красоты». Именно поэтому, переживая «разлуку с Красотой», лирический герой-поэт видит в мире безветрия «святую родину» своей души.
В книге «Горящие здания» (1900) находим целый раздел под названием «Безветрие», хотя сама экпрессема в стихотворениях, объединенных данным названием, отсутствует. В то же время в них отражается связанная с образом безветрия семантика, которая была отмечена ранее: тишины и покоя, сна, отсутствия желаний и устремлений («Одиночество! Мир тебе! Море, покой, тишина!», «Свободном от всяких желаний», «В лучистом застыл он покое», «К нему не притронутся бури, Его не коснутся печали, / Ему не знакома борьба», «Вкруг тебя безнадежная тишь», «Эти прошлые бури погружаются в сон», «Тихо в царстве покоя»). Строки «Он остров, забытый ветрами, Среди успокоенных вод» прямо отражают противопоставление ветра и безветрия.
Мифопоэтический смысл заглавной лексемы безветрие развивается в этом цикле в направлении, обозначенном эпиграфами. Семантика потустороннего покоя, содержащая-
ся в строках Случевского («В тихом безветрии / Светлых пространств»), соотносится с динамичным образом движения, заданным первым эпиграфом: «Тогда-то наслаждается человек, проходя среди звезд» (Люис де Гранада) [1, 302].
«Запредельная жизнь Красоты», к которой изначально устремлена душа поэта, достигается преодолением смертного сна (погружения на дно, в «безнадежную тишь») -движением ввысь, в безграничную лазурь божественного инобытия:
Мгновенье Красоты Бездонно по значенью, В нем высшее, чем ты, Служи предназначенью! Взойди на высоту, Побудь как луч заката, Уйди за ту черту,
Откуда нет возврата! (Вершины [1, 308]).
Таким образом, заглавная позиция экспрессемы безветрие особенно значима, поскольку обусловливает объединение в ней и прежних, и новых аспектов сложной и емкой поэтической семантики, соотношение характеристик «родины святой» и свойств человеческой души, взыскующей Бога и устремленной к Нему.
В стихотворении «Безветрие» из книги «Будем как Солнце» (1903) заглавное слово отражает инобытие, свободное от всего, что присуще земному человеческому существованию. Связь со словом пространство отсылает к экспрессеме воздух, что поддерживается эпитетом воздушно. В строке «В них все хрустально-призрачно, воздушно и мертво» [1, 340] отражается связь воздушной стихии с мотивом смерти, умирания, перехода души в иной мир (ср. «Вольно, воздушно и мертво...» [2, 221] из книги «Птицы в воздухе»). В последнем четверостишии субъект выражен романтическим обобщенным местоимением те, которые «.Об этих странах помнили, всегда лишь их любя, / Оттуда в мир пришедшие, туда вернутся снова, / Чтоб в царствии Безветрия навек забыть себя» [1, 340]. Подобный контекст отсылает нас к стихотворению «Мировая паутина» из книги «Птицы в воздухе» [2, 206], в котором речь идет о душах людей, живущих в соотношении с воздушной стихией в ее постоянном, вечном стремлении, кружении от земли к небесам и обратно. Таким образом, знаковый для символистов мотив возвращения получает в мифопоэтическом строе экспрессемы безветрие свое отражение.
Знаменательно, что в завершающей творчество К. Бальмонта книге «Светослуже-ние» (1937) репрезентация экспрессемы безветрие обнаруживает акцент на духовном состоянии человека.
Стихотворение «Безветрие души» [3, 76] стоит предпоследним в книге и является важной завершающей вехой в представлении духовных поисков поэта. В нем отражается состояние лирического героя на заключительном этапе его творческого пути. «"Воздух поэта" - это в первую очередь жизнь Духа», - отмечают П. В. Куприяновский и Н. А. Молчанова [5, 348]. Функционирование семантического поля стихия воздуха особенно значимо в этом контексте.
Уже в названии стихотворения появляются два активных и важнейших репрезентанта ЛСП воздушная стихия: ветер (корень слова «безветрие») и душа. Ранее нами было установлено, что экспрессема душа является неотъемлемой частью семантического поля
воздушная стихия, так как обладает свойственными для нее характеристиками, такими как свобода, изменчивость, непостоянство, выраженность в звучании, неподвластность ничему. На всем пространстве лирики К. Бальмонта мы обнаружили непосредственную связь экспрессемы душа с экспрессемами ветер, вихрь, буря. Проследим, какие характеристики преобладают у эспрессемы душа в данном контексте.
Название отражает свойство души, противоположное отмеченным в предыдущих книгах поэта. Если раньше у К. Бальмонта постоянными эпитетами к слову душа были ветреная, свободная, вольная, неверная с общей семантикой неспокойствия, непостоянства (что поддерживалось сравнениями «как вихрь», «как ускользающий фрегат»), то здесь метафора безветрие души передает противоположное состояние, выраженное в дальнейшем контексте эпитетом спокойная. Приставка без- появляется в эпитетах, соотнесенных с образом безветрия души: в оксюмороне «беззвучный свет Безветрия души» и в эпитете «безгранное Безветрие души»:
Уж близко полночь, как всегда державна, В созвездьях вышних, в голубой глуши, Весы установились полноправно, Беззвучный свет Безветрия души. Те факелы священнодействий мрака Гласят к часам: «Ночное соверши!» И в сердце дышит сонный запах мака, Безгранное Безветрие души [3, 76].
В выделенном оксюмороне содержатся две важнейшие характеристики воздушной стихии (в том числе и души): свет и способность рождать звуки (непосредственная связь с экспрессемой музыка), причем приставка без- отражает отсутствие второго концептуального признака. В эпитете безгранная также содержится сущностная характеристика всей воздушной стихии - ее безграничность, бесконечность, что поддерживается перифразой «великое пространство», «бескрайность круговая». Подобная семантика в данном контексте поддерживается и метафорой «всеобъем Безветрия души», отражающей библейские коннотации:
Черты обрывов вдохновенно-четки, Вот вырезы углов горят в тиши. Молитвенны мечты, спокойно-кротки,
О, всеобъем Безветрия души [3, 76].
В Новом Завете говорится о том, что «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всякими, рожденными от Духа» [10, 377]. Данный образ особенно значим для лирического героя, что подчеркивается усилительной частицей «как», междометием «о», метафорой «восторг Безветрия души», оксюмороном «беззвучный свет Безветрия души», эпитетом «безгранное», а также лексическим повтором: метафора «Безветрие души» повторяется в тексте семь раз («.. .И началось Безветрие души», «Затем, что дух с твореньем неразлучен, / И есть восторг Безветрия души», «Я чувствую душой своей спокойной, / Как хорошо Безветрие души», «Молитвенны мечты, спокойно-кротки, О, всеобъем Безветрия души», «Пришел предел трудов дневных пробегу, Чуть дышит зов Безветрия души», «Весы установились полноправно, Беззвучный свет Безветрия души», «И в сердце дышит сонный запах мака, /Безгранное Безветрие души»).
Известно, что число «семь» обладает особым символическим характером и в христианстве в целом, и в православии в частности. Чаще всего это число появляется в Откровении Иоанна Богослова, в Апокалипсисе (семь печатей в книге жизни, семь ангелов вострубили в откровении, семь чаш с язвами, семь церквей). И образ безветрия появляется там же: «И после сего видел я четырех ангелов, стоящих на четырех углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево» [10, 1012]. В толковании Андрея Кесарийского находим: «Удержание ветров служит свидетельством разрушения подчинения твари и неотвратимости зла, так как все растущее на земле растет и питается ветрами; при помощи их плавают и на море» [4, 7]. То есть удержание ветров необходимо для осуществления перехода от земной жизни к жизни новой, вечной, который осуществляется разрешением седьмой печати. «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса» [10, 1015], - читаем мы в Откровении. Библейский образ безмолвия Андрей Кесарийский толкует как «благочиние, благоговение и незнание ангелами времени второго пришествия» [4, 8]. Без сомнения, в бальмонтовском стихотворении данный образ мотивирует контекстуальные приращения в семантике экспрессемы безветрие.
Таким образом, становится очевидным и объяснимым обращение К. Бальмонта к библейским мотивам. Испытание земли, а соответственно и души лирического героя, Божественным огнем можно наблюдать в первой строфе:
Пришел пожар, великий и шумящий, Горели и лачуги и дворцы, Горел и падал с домом дом горящий, Огонь сжигал, бежал во все концы [3, 76].
«Образ Божественного Огня передает нравственное неравнодушие Бога, его реакцию на зло и грех в человеческом мире. Божественный Огонь различает добро и зло: он выжигает грех, но не опасен для праведников», - отмечает А. Охоцимский [7, 5]. И тогда становится понятным, кто же те «Верные», что смотрели на пожар и потоп «с высоты скалы»:
Но Верные, объяты златоблеском, Смотрели молча с высоты скалы [3, 76].
Образ Седьмиграда связан с мифологемой сотворения мира:
И рухнул Седьмиград, известный всем. То созиданье, что стократный зодчий На неприступных возводил холмах, Совсем истлело, - пламя стало кротче, Обугленный дымился только прах.
Океан, «что в семь столетий раз встает один», соотносится с мифом о великом потопе, что поддерживается перифразой «стократный зодчий», отсылающей к образу Бога:
Пришел прилив великий Океана, Что в семь столетий раз встает один, Вода пошла из гулкого тумана, Восстал из бездны весь объем пучин.
Бальмонт ремифологизирует, во-первых, библейские мифы о божественном происхождении мира, о великом потопе, очистительной силе огня и седьмой печати Апокалипсиса, результатом чего становится умиротворение «Безветрия души», во-вторых, свои традиционные макросимволы стихий земли, воздуха, воды и земли. Проходя через призму поэтического восприятия, данные мотивы и символы отражают эволюцию души лирического героя. Три строфы стихотворения соответствуют трем проявлениям стихий по отношению к Земле и, в то же время, трем этапам преображения души героя: бури, пожары, потоп как проявление стихий приносят с собой затишье и умиротворение, «Безветрие души», - то же происходит и в душе лирического героя.
По справедливому замечанию М. В. Марьевой, «именно единство стихотворений <...> и динамизм образной структуры в стиле К. Бальмонта способствуют развитию полисемантизма слов» [6, 181].
Резюме. Таким образом, экспрессема безветрие может отражать и отсутствие ветра, и проявление воздушной духовной энергии в экзистенциальной сущности как свойства междубытия, как предвестника перехода в иной мир, умирания, что можно проследить в стихотворениях «Безветрие» и «Влияние луны». В них безветрие - это иное бытие, свободное от всего, что присуще земному человеческому существованию. Однако же это бытие не является и божественным миром, так как там «все воздушно и мертво», там нет ни жизни, «ни радуги, ни звездного убранства». Во всех трех стихотворениях присутствуют образы вечера, полночи, ночлега, сна, мрака, типичные для символистской поэтики и отражающие переходное состояние между жизнью земной и жизнью небесной.
К. Д. Бальмонт, глядясь в зеркало Вселенной, ее мифов и сюжетов, не просто создает в который раз образ души лирического героя - в этом контексте он его переосмысливает, а некоторые сущностные характеристики воздушной стихии становятся антони-мичными проявлявшимся ранее. Метафора безветрие души, входя в состав СП воздушная стихия, дополняет и усложняет картину мира, отраженную в лирике К. Бальмонта.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бальмонт К. Д. Собр. соч. : в 7 т. Т. 1. - М. : Книговек, 2010. - 504 с.
2. Бальмонт К. Д. Собр. соч. : в 7 т. Т. 3. - М. : Книговек, 2010. - 528 с.
3. Бальмонт К. Д. Светослужение. Стихотворения. - Воронеж : ФГУП ИПФ «Воронеж», 2005. - 85 с.
4. Кесарийский Андрей. Толкование на Апокалипсис [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http : //azbyka. ru/otechnik/?Andrej _Kesarij skij /tolkovanie_na_apokalipsis=7.
5. Куприяновский П. В., Молчанова Н. А. Поэт Константин Бальмонт. Биография. Творчество. Судьба. -Иваново : Изд-во «Иваново», 2001. - 469 с.
6. Марьева М. В. Книга К. Д. Бальмонта «Будем как Солнце». Эклектика, ставшая гармонией. - Иваново : Издатель Епишева О. В., 2008. - 280 с.
7. Охоцимский А. Образ-парадигма Божественного Огня в Библии и в христианской традиции [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://hierotopy.ru/contents/ImageParadigmFire_AndrewSimsky_RusEng_2013_02_16.pdf.
8. Петрова Т. С. Макросимвол ветер в книге К. Д. Бальмонта «Будем как Солнце» // Солнечная пряжа : научно-попул. и литер.-худож. альманах / под общ. ред. И. Ю. Добродеевой. Вып. 4. - Иваново ; Шуя : Издатель Епишева О. В., 2010. - С. 19-26.
9. Преображенская А. А. Истоки формирования ЛСП воздушная стихия в поэтическом языке К. Д. Бальмонта («Под северным небом», «В Безбрежности», «Тишина») // Космос Бальмонта: миры и люди : сб. материалов Всерос. науч.-практ. конф. - Шуя ; М., 2014. - С. 109-122.
10. Святое Евангелие и книги Нового Завета. - М. : Международный издательский центр православной литературы, 1995. - 1059 с.
