CC BY
94
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 422-428. УДК 32.019.5
DOI 10.25513/2312-1300.2017.3.422-428
А. М. Балацкий
ЛЕГИТИМНОСТЬ И ТЕХНОЛОГИИ ЛЕГИТИМАЦИИ СИСТЕМНЫХ И ОППОЗИЦИОННЫХ ПОЛИТИКОВ В СТРАНАХ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА (НА ПРИМЕРЕ В. ПУТИНА И А. НАВАЛЬНОГО)
Посвящено актуализации проблемы легитимности власти в странах постсоветского пространства. Исследуются причины и следствия этого феномена. Проводится сравнительный анализ технологий легитимации, которые используются системными и оппозиционными политиками (на примере В. Путина и А. Навального).
Ключевые слова: легитимность; легитимация; постсоветское пространство; «цветные революции»; делегитимация.
A. M. Balatskiy
LEGITIMACY AND LEGITIMIZATION TECHNIQUES OF THE IN-SYSTEM AND OPPOSITION POLITICIANS IN THE POST-SOVIET COUNTRIES (EVIDENCE FROM V. PUTIN AND A. NAVALNY)
The article explores the reasons for the actualization of the legitimacy problem in the post-Soviet countries. The background and the consequences of the phenomenon are analyzed. It also presents a comparative study of the legitimization techniques used by opposition and government leaders (on the basis of V. Putin's and A. Navalny's experience).
Keywords: legitimacy; legitimization; post-Soviet countries; «colour-coded» revolutions; delegiti-matization.
Власть и подчинение ей являются одной из центральных проблем гуманитарного знания. Вероятно, люди всегда задумывались об организации общества и государства, взаимоотношениях между властвующими и подвластными, справедливости и обоснованности властных иерархий. Об этом писал Аристотель в «Политике», Гоббс в «Левиафане», Гегель в «Философии права». Об этом же размышляют современные учёные, например Стейн Ринген в «Народе дьяволов» и Мойзес Наим в «Конце власти». Справедливым является утверждение, что проблема власти и повиновения (или, другими словами, проблема легитимности власти) была, есть и будет в центре внимания исследователей до тех пор, пока существует человеческое общество.
© Балацкий А. М., 2017
Легитимность является одной из центральных категорий современной политической науки. Она представляет собой ключевое, структурирующее качество политической системы, заключающееся в апологии установленного порядка властных отношений. Легитимной мы называем такую власть, которая признаётся подвластными правильной и законной с точки зрения своего формирования и функционирования и чьим указаниям они готовы следовать.
В структуре легитимности можно выделить следующие элементы: правила, устанавливающие власть; вера в оправданность этих правил; действия в соответствии с требованиями власти (модель Д. Битхема). Первый элемент - правила - является основопо-
лагающим для легитимности, поскольку заключает в себе ответ на вопрос: «Как приобретается власть?» Эти правила могут быть разными и отличаются от эпохи к эпохе, от государства к государству, от социума к социуму. Например, в первобытных общинах господствовало «право сильного»: вождём мог стать самый сильный или самый искусный воин. В европейских монархических государствах источником легитимности являлся порядок престолонаследия: старший сын умершего монарха занимал его место, что признавалось «правильным» и законным. В современных республиках легитимным правителем признаётся политик, избранный на публичную должность путём голосования.
Второй элемент - вера в оправданность данных правил - представляет собой ответ на вопрос: «Почему этим правилам следует подчиняться?» В истории на этот вопрос существовали разные ответы. Власть могла быть дана высшими силами, например Богом, поэтому неподчинение ей противоречило религии и грозило наказанием в земном и потустороннем мире. Власть делегировалась правителям большинством людей в результате честного и справедливого волеизъявления на выборах. В примитивных же обществах угроза применения насилия обеспечивала легитимность правления сильнейшего.
Наконец, третьим элементом легитимности является поведение властвующих и подвластных в соответствии с данными правилами, доказывающее, таким образом, их справедливость и действенность. Участие в выборах, празднование восхождения на трон нового монарха, выполнение требований власти (например, регулярные налоговые выплаты) - всё это демонстрирует признание установленных правил.
Макс Вебер является автором классической типологии легитимности. По его мнению, существует три типа легитимности: традиционная (власть опирается на силу общепринятых традиций и обычаев, следование которым привычно для населения), харизматическая (основывается на личной преданности и доверии лидеру) и рационально-правовая (власть соответствует правовому порядку, установленному в обществе). Позднее исследователями также были выделены такие виды легитимности, как онтологическая
(власть принадлежит лидеру «в порядке вещей»; это естественная норма бытия, возможно установленная «свыше») и технократическая (власть легитимна постольку, поскольку она эффективна и профессиональна). Эти типы носят идеальный характер, на практике же обычно встречаются смешанные типы легитимности (например, большинство современных лидеров, избранных путём народного голосования (правовая легитимность), как правило, и харизматичные личности).
Легитимность не является статичным явлением. Можно говорить о постоянном процессе легитимации власти, который может разворачиваться в разных направлениях: как в направлении релегитимации (т. е. восстановления или поддержания степени легитимности), так и делегитимации (т. е. утраты легитимности с той или иной скоростью). В демократических обществах правители обращают огромное внимание на поддержание собственной легитимности в глазах населения, поскольку могут с лёгкостью лишиться власти - не быть переизбранным на следующих выборах (как экс-президент Франции Франсуа Олланд, который не стал баллотироваться на второй срок, зная о низком уровне своей поддержки), пройти процедуру импичмента (как бывшая глава Южной Кореи Пак Кын Хе) или быть свергнутым в ходе государственного переворота (как экс-президент Украины Виктор Янукович).
В постсоветских странах поддержание легитимности зачастую является ключевой задачей действующей власти, причём на это ей тратятся огромные ресурсы. Причин тому несколько. Во-первых, снижение политической конкуренции, повышение барьеров для участия в выборах, консолидация преобладающей части общества на фоне реальной или вымышленной внешней угрозы привели к тому, что выборы на ключевые государственные должности превратились в референдумы (условно обозначим эту причину как «плебисцитарный характер выборов»). Для референдума, как правило, не характерна множественность вариантов ответов на поставленные вопросы, на них отвечают либо «да», либо «нет». Если обратиться к опыту проведения российских (казахстанских, белорусских, узбекских и т. д.) выборов, можно отметить, что среди кандидатов обычно есть
очевидный лидер, тогда как остальные «конкуренты» лишь обеспечивают альтернативность выборов. В такой ситуации нет никакой нужды в убеждении электората и идеологической борьбе с конкурентами, поскольку те не способны по той или иной причине её вести. Предвыборные кампании в таком случае проходят по схеме «кто, если не политик N7» (вместо «какой вариант развития государства из предлагаемых кандидатами наилучший?»). Выборы становятся инструментом подтверждения правомерности существующего порядка вещей, а не конкуренцией различных видений будущего. В этом случае начинается фиксация всех возможных типов легитимности политика N (нужно также отметить, что современные избирательные кампании носят перманентный характер, поэтому этот процесс не прекращается и в межвыборный период). Политик N совершает экстремальные поступки (спускается на дно моря в батискафе, сплавляется на плоту по реке, пилотирует самолёт, встречается с авторитетными в стране и мире людьми и так далее - харизматическая легитимность), регулярно посещает знаковые мероприятия, которые не состоялись бы без его вклада (открытие новых производств, объектов инфраструктуры и социального обеспечения - технократическая / рациональная легитимность), проповедует те или иные ценности (выступает с программными, идеологически окрашенными речами, публикует подобные статьи, встречается с яркими представителями той или иной идеологии - идеологическая легитимность), подписывает или не подписывает законы, совершает государственные визиты и т. д. Таким образом, формируется представление об N как о самом активном и эффективном политике, безальтернативном лидере. Становится не так важно, за что выступает политик и к чему он будет вести страну. Это особенно очевидно на примере выборов президента Казахстана 2011 года и выборов президента России в 2004 году, когда, помимо действующих президентов, не было выдвинуто ни одного действительно конкурентоспособного кандидата. Эти выборы как бы превратились в процедуру вынесения вотума доверия действующему президенту.
Вторая причина связана с рядом произошедших на территории СНГ государственных переворотов, получивших название «цветные
революции». Согласно макросоциологиче-ским теориям революции происходят в результате воздействия целого ряда факторов: демографического давления, фискального кризиса, - которые приводят к внутриэлитно-му конфликту и росту недовольства среди населения (причём именно в такой последовательности этапов). «Цветные революции» в такой интерпретации не являются революциями, а именно государственными переворотами, когда при отсутствии демографических и фискальных предпосылок происходит смена властвующих элит (хотя бы и частичная). Опыт таких «революций» показал, что власти на самом деле не столь уж и важно обращать большое внимание на такие факторы, как демографическая динамика и устойчивость фискальной системы, поскольку, во-первых, их эффекты проявляются лишь в долгосрочной перспективе (это значит, что действующей власти, скорее всего, не придётся столкнуться с их последствиями в период её полномочий), во-вторых, для насильственной смены власти может быть достаточно и внутриэлитного конфликта и стимулируемого недовольной элитой народного недовольства, а в-третьих, внутриэлитный конфликт и народные выступления могут произойти по субъективным причинам, например, будучи инспирированными из-за рубежа. Поэтому власти фокусируются на недопущении таких конфликтов либо их кулуарном урегулировании и на поддержании высокого уровня собственной легитимности.
Наконец, третья причина заключается в том, что многие политические режимы на территории бывшего СССР не имеют долгих традиций демократии и потому неустойчивы с институциональной точки зрения (это ещё и одна из причин, почему в них возможны «цветные революции»). Такие режимы делают ставку на харизматических, зачастую «несменяемых» лидеров, не имеют долгосрочных планов стратегического развития, обладают недостаточно эффективно выстроенной структурой институтов власти, в результате чего возникают дисбалансы и кон-фликтогенные ситуации. Это приводит к тому, что некоторые типы легитимности (например, правовая) объективно и субъективно представляются менее значимыми, чем другие (например, харизматическая). Как следствие,
институциональная среда подталкивает политиков к концентрации усилий на поддержании или продвижении конкретных видов легитимности (например, харизматической) в ущерб работе по выстраиванию эффективной системы государственных институтов (что привело бы к актуализации других видов легитимности, например технократической или рационально-правовой, с точки зрения устойчивости государства более предпочтительных и личностно нейтральных). Здесь речь идёт и об особенности менталитета населения и исторического фундамента их государств, для которых ценности либерализма и демократии скорее инновация, чем традиция. Эта причина во многом перекликается с первой, однако если в первом случае мы говорим о технологическом аспекте выборов, то здесь речь идёт именно об институциональной дисгармонии и историко-психологическом аспекте функционирования государства.
Эти причины можно также представить в виде воронки причинности. На верхнем уровне находится причина № 3, поскольку она носит фундаментальный характер и с трудом поддаётся коррекции. На среднем уровне -причина № 2. Несмотря на то что такие факторы, как устойчивость фискальной системы и демографическая динамика, и порождаемые ими конфликты также проявляются в долгосрочной перспективе (в макросоцио-логических прогнозах их действие можно предсказать с точностью в 50 лет), мы отметили потенциальную субъективность внутри-элитных конфликтов и народного недовольства, а значит, и потенциально меньший хро-
нологический разрыв между актуализацией данных факторов и их реальным влиянием на власть. Наконец, на нижнем уровне - причина № 1. Действующей власти в описанных условиях вполне по силам организовать открытые конкурентные выборы (порой она бывает в этом даже заинтересована опять же для увеличения своей легитимности), а создание условий для реальной политической конкуренции, как показала практика позднего СССР, довольно быстро приводит к появлению политиков, ориентированных на борьбу за власть и пользующихся поддержкой населения и разных групп интересов.
Для того чтобы проиллюстрировать теоретические рассуждения, мы обратимся к политической практике современной России и технологиям легитимации и делегитима-ции, которые применяют центральные фигуры российской политики: В. Путин и наиболее яркая личность на оппозиционном В. Путину фронте - А. Навальный. Необходимо сразу сделать ремарку, что наш анализ строится на предположении о том, что данные фигуры функционируют по правилам публичной политики, являются настолько независимыми фигурами, насколько это возможно, и заинтересованы в приобретении власти или контроле над ней.
Представим технологии «повышения» легитимности В. Путина и А. Навального в виде таблиц, где рядом с каждым из теоретически выделяемых типов легитимности укажем конкретные примеры применения технологий соответствующей легитимации, а также попытаемся оценить их эффект (табл. 1-3).
Таблица 1
Технологии легитимации В. Путина
Тип легитимности Примеры применения
Харизматическая Погружение на дно моря в батискафе, охота, полёт с журавлями, поездка по стране на а/м «Лада», использование просторечной лексики; встречи с духовными лидерами (патриарх РПЦ, папа римский, муфтий), известными деятелями культуры и спорта, представителями международных организаций; Крым и военные операции
Рационально-правовая Фактическое исполнение своих полномочий, участие в выборах (особенно в связи с известным «тандемом»), «Прямая линия», ОНФ, программные статьи, публикация результатов опросов общественного мнения
Идеологическая Антиамериканские высказывания, поддержка традиционных ценностей, создание параллельных структур, поддержка антисистемных западных движений, евразийства, программные статьи, военные операции
Технократическая Апелляция к успехам первых двух президентских сроков, Крым
Таблица 2
Технологии легитимации А. Навального
Тип легитимности Примеры применения
Харизматическая Выступление на массовых мероприятиях, публикация видеороликов, провокационные действия в отношении действующей власти
Рационально-правовая Участие в выборах (мэра Москвы, в Координационный совет оппозиции, президента РФ в 2018 г.), результаты расследований ФБК и их последствия (отмены госконтрактов, проверки)
Идеологическая Выступления в поддержку «политических заключённых», либеральные высказывания, результаты расследований ФБК
Технократическая Массовые акции, метрики просмотров агитматериалов и видеороликов, результаты расследований ФБК
Таблица 3 Сравнение технологий легитимации В. Путина и А. Навального
Тип легитимности Описание
Харизматическая Возможности В. Путина несравнимо больше, чем возможности А. Навального, поэтому и вариативность технологий, которые применяются для его легитимации, намного шире. В связи с разной целевой аудиторией выбираются и разные технологии: Путин «традиционен», Навальный «молодёжен». Харизма Путина куда более разносторонняя: он и «свой человек», и «Вождь», «равный сильным мира сего». Навальный же «борец с режимом». Р. Коллинз отмечает, что одной из сильнейших технологий легитимации являются военные успехи [1, с. 98], поэтому война в Сирии, помимо решения определённых геополитических задач, призвана повысить престиж В. Путина (к тому же противник заведомо слабее, а зрелища уничтоженного с использованием высокотехнологичного оружия «абсолютного зла» чрезвычайно эффективны в этом смысле). Следствием такой легитимации является перенос легитимности политика на всю институциональную систему, которую он возглавляет
Рационально-правовая Здесь также сказывается ресурсное превосходство и более продолжительный политико-административный опыт В. Путина. Со стороны Навального имеет место сочетание технологий «структурной легитимации» (участие в выборах) и антикоррупционной (а значит, антисистемной, с точки зрения самого Навального и его сторонников) КР1-легитимации («мы не дали растратить N рублей»). В. Путина поддерживают массовые общественные организации - ОНФ (хотя во многом имеющая признаки имитационной), картельная политическая партия (ЕР - СР - КПРФ - ЛДПР - Родина и др.). Навальный же не смог построить работу на «системном поле» и зарегистрировать свою партию. В отсутствие формальной организации с членством это позволяет ему манипулировать числом своих сторонников, заявляя абсолютно произвольное их количество (отсюда же и его внимание к различным онлайн-метрикам: просмотрам, лайкам, репостам; не всегда технически возможно проверить, сколько из них реальны, а сколько - накрутки)
Идеологическая Полное преимущество В. Путина, поскольку он её создатель, тогда как повестка Навального в основном негативна (он против существующего положения дел, но малоконструктивен), из-за чего его легитимность в этом смысле сомнительна. Это дополняется отсутствием у него проекта будущего (хотя в социальных сетях Навальный постоянно употребляет оборот: «В России будущего...», - его окончание, как правило, выглядит как «...не будет проблемы Р»). Идеологическая легитимность Путина распространяется за пределы страны, что положительно влияет и на его внутреннюю легитимность
Технократическая Путин легитимен структурно, о чём свидетельствуют цифры увеличения ВВП за период его президентства и другая положительная динамика в экономике. Он присоединил к стране территорию, система власти функционирует без кризисов («стабильность»). Легитимность Навального как публичного политика пока что сомнительна, даже с точки зрения его команды. Это выражается в накрутке просмотров роликов, срыве московского митинга 12 июня так, чтобы было невозможно установить точную численность пришедших на митинг (а для политической карьеры Навального их обязательно должно быть больше, чем вышедших в марте)
Такие типы, как традиционная и онтологическая легитимности, мы умышленно не включаем в рамки нашего анализа, поскольку они в большей степени характерны для традиционных сообществ (хотя, вероятно, определённые черты этих типов можно найти в образах и современных политиков). Кроме того, некоторые технологии могут быть направлены на повышение разных уровней легитимности, поэтому их можно указать в нескольких ячейках таблицы (например, беседа с Оливером Стоуном, с одной стороны, повышает уровень харизматической легитимности, поскольку это оскароносный режиссёр, известный во всём мире, а с другой - эта встреча чрезвычайно идеологизирована, поэтому направлена и на идеологическую легитимацию политика как лидера консерватизма и носителя антизападной идеологии).
Рассматривая процесс выборов как конкуренцию легитимностей политиков, а не результат предвыборной агитации, мы можем сделать вывод о низких шансах на победу А. Навального в рамках сложившихся «правил игры». Нельзя сказать, что это сугубо слабость самого Навального, во многом это результат очень негативных по отношению к нему внешних условий. С другой стороны, мы видим, что этот факт осознаётся его командой, поэтому для Навального в меньшей степени важна легитимность в глазах населения всей России и сторонников В. Путина. Его усилия направлены на выстраивание «параллельной» легитимности - легитимности в среде ранее аполитичных людей, но обладающих значительными политическим и другими ресурсами. Следуя этой логике, срыв митинга 12 июня и последовавшие задержания не являются такой уж проблемой: сторонники Навального положительно оценили его ход «против правил», а те, кто не оценил, его сторонниками не являются и не станут.
Интересна в связи с этим и ситуация с использованием сторонами технологий де-легитимации. Оба политика абсолютно непроницаемы для критики из противоположного лагеря. Любые обвинения и нападения на Навального лишь приводят к его большей легитимации в глазах его аудитории как «борца с режимом», т. е. играют ему на руку. Именно поэтому власть зачастую использует
стратегию «не обращать внимания», поскольку её реакция и ответы будут восприняты как оправдания и вывод Навального как политика на один уровень с властью. Критика Навальным Путина нецелесообразна: сторонники Путина, вероятнее всего, ей не поверят, а аудитория Навального воспринимает критику со стороны провластных СМИ и спикеров через призму стереотипов о «пропаганде» и потому невсерьёз. Поэтому мы можем сказать о расколе в обществе и существовании системы «параллельной» легитимности, когда разные люди получают информацию из разных источников, обладают абсолютно разными картинами реальности и потому по-разному воспринимают одни и те же события, мнения, истолкованные для них лидерами, обладающими своими интересами. Негативные аспекты такой ситуации наиболее ярко проявляются в ситуации «спирали молчания», где в условиях конкуренции различных интерпретаций действительности начинает доминировать какая-нибудь радикальная и деструктивная, а традиционные каналы распространения информации вдруг оказываются дискредитированными и неэффективными, в итоге вынужденно обращаясь к интерпретации-«победителю». Власть пытается бороться с этой проблемой, призывая на помощь людей, говорящих на языке аудитории Навального, но это принимает довольно эклектичные формы вроде совета видео-блогеров при ГД РФ.
Таким образом, проблема обеспечения легитимности власти очень актуальна для современной России и российского общества. Параллельная легитимность, сама по себе сигнализируя о расколе в обществе, может привести к очень трагическим событиям, когда результат той или иной демократической процедуры будет не признан частью общества и оспорен ей при помощи недемократических практик. Д. Грэбер предупреждает об опасной коллизии, произошедшей в результате отказа от правил, установленных богом, и перехода к правилам, установленным «народом» как источником власти. Он задаётся весьма логичным вопросом: если «народ» один раз уже установил правила, то что может помешать ему сделать это ещё раз? [2, с. 176-177].
ЛИТЕРАТУРА
1. Коллинз Р. Макроистория: Очерки социологии большой длительности / пер. с англ. ; послесл. Н. С. Розова. - М. : УРСС, 2015. - 504 с.
Информация о статье
Дата поступления 30 июня 2017 г.
Дата принятия в печать 12 июля 2017 г.
Сведения об авторе
Балацкий Александр Михайлович - ассистент кафедры политологии Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия,
Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: [email protected]
Для цитирования
Балацкий А. М. Легитимность и технологии легитимации системных и оппозиционных политиков в странах постсоветского пространства (на примере В. Путина и А. Навального) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 422428.
2. Гребер Д. Утопия правил: о технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии. - М. : Ад Маргинем Пресс, 2016. - 224 с.
Article info
Received June 30, 2017
Accepted July 12, 2017
About the author
Balatskiy Alexandr Mikhailovich - assistant of the Department of Political Science of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Balatskiy A. M. Legitimacy and Legitimization Techniques of the In-System and Opposition Politicians in the Post-Soviet Countries (Evidence from V. Putin and A. Navalny). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2017, no. 3 (15), pp. 422-428. (in Russian).
