CC BY
77
ФИЛОСОФИЯ PHILOSOPHY
УДК 17.023.21
йй! 10.25513/1812-3996.2018.23(2).94-98
ЛЕГИТИМАЦИЯ ЗНАНИЯ И ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ Н. А. Черняк
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Информация о статье
Дата поступления 11.02.2018
Дата принятия в печать 29.03.2018
Дата онлайн-размещения 25.06.2018
Аннотация. Рассматривается сформулированная Ж.-Ф. Лиотаром проблема легитимации научного знания в условиях кризиса метанарраций. Современная культурная ситуация характеризуется утратой легитимирующей роли метафизической философии, а также философии модерна как трансценденталистских проектов. Задача статьи - показать, что постмодернистская философия в известной мере наследует трансцендентальной философии в ее классических образцах. Критика идей трансцендентализма постмодерном связана со специфической формой его понимания. Анализируется стратегия трансцендентальной философии, ее возможности и ограниченность в легитимации научного и иного знания о мире.
Ключевые слова
Метанарратив, легитимация, «план имманенции», метафизика, трансцендентализм
LEGITIMIZATION OF KNOWLEDGE AND TRANSCENDENTAL PHILOSOPHY
N. A. Chernyak
Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Article info
Received 11.02.2018
Accepted 29.03.2018
Available online 25.06.2018
Abstract. The article discusses the formulated by J.-F. Lyotard the problem of legitimation of scientific knowledge in the crisis of metanarrative. The current cultural situation is characterized by the loss of the legitimizing role of metaphysical philosophy, as well as the philosophy of modernity as transcendentalist projects. The aim of the article is to show that postmodern philosophy inherits transcendental philosophy in its classical samples to a certain extent. Criticism of postmodern transcendentalism is associated with a specific form of its understanding. The strategy of transcendental philosophy, its capabilities and limitations in legitimation of scientific and other knowledge about the world are analyzed.
Keywords
Metanarrative, legatimation, "plan of immanence", metaphysics, transcendentalism
Одной из актуальных философских проблем второй половины ХХ в. явилась проблема обоснования знания с помощью логико-лингвистических, гносеологических, социологических, этико-правовых и других норм. В новейшей философии проблема легитимации, или обоснования, знания впервые была отчетливо артикулирована французским философом и
литератором Ж.-Ф. Лиотаром. Под легитимацией знания сам автор имеет в виду законность, или правомочность, его притязаний на признание научным или более широким сообществом. В таком понимании под требования легитимации подпадают также различные институции, ведающие различными социальными связями, например справедливость и т. д.
Лиотар полагает, что во все времена существовали особые культурные образования - метанарра-ции, великие рассказы или повествования, обеспечивающие такого рода обоснования. Метанарраци-ями являются крупномасштабные доктрины или философские учения, например концепция исторического прогресса, лежащая в основе многих социологических и социально-политических учений, просветительский проект, декларирующий безграничные возможности научного познания мира, или проект возможности абсолютной свободы. Что же касается науки, то, поскольку она «не ограничивается лишь формулировкой инструментальных закономерностей, а ищет истину, она должна легитимировать свои правила игры. А в силу того, что она держит легитимирующий дискурс в отношении собственного статуса, то называет его философией» [1].
Причиной обращения Лиотара к обозначенной проблеме явилось, как пишет автор, «состояние культуры после трансформаций, которым подверглись правила игры в науке, литературе и искусстве в конце XIX в.» [1]. А именно речь идет о кризисе рассказов, т. е. метанарраций. Как замечает Лиотар, с позиций научных критериев за большинством из них всегда скрывался вымысел, поэтому наука с самого начала относилась к ним с недоверием. Тем не менее метадискурс, легитимирующий науку в целях ее самоидентификации, вынужден был прибегать к тому или иному великому рассказу, как, например, «диалектика Духа, герменевтика смысла, эмансипация разумного субъекта или трудящегося, рост богатства и т. п.». При этом сохранялось правило: консенсус между отправителем и получателем ценностного высказывания об истине достигается именно на основании такого метадискурса [1]. Здесь, правда, возникает вопрос: является ли консенсус между отправителем и получателем высказывания об истине на основе такого дискурса достаточным легитимирующим фактором для научного знания? Однако этот вопрос требует отдельного, специального разговора.
Пока же отметим, что современную культурную ситуацию после известных трансформаций Ли-отар называет «постмодерном» и суть его усматривает в недоверии в отношении метарассказов. При этом он замечает, что эта ситуация «является, конечно, результатом прогресса науки; но и прогресс в свою очередь предполагает это недоверие. С выходом из употребления метанарративного механизма легитимации связан, в частности, кризис метафизической философии, а также кризис зависящей от нее университетской институции» [1].
Итак, состояние постмодерна характеризуется тем, что великие повествования (метанарративы) утрачивают свою легитимирующую функцию. И в этой связи встает вопрос об установлении новых форм легитимации знания, которые не нуждаются в концептуальном единстве и фундаментальном обосновании метанарративами. Лиотар предлагает определенную концепцию постмодернистских форм легитимации знания и указывает на достаточность для современного знания их внешней результативности, без запроса к глубине. Суть идеи кратко состоит в следующем: в основании знания должна лежать не гомология экспертов, но паралогия изобретателей.
Нас, однако, будет интересовать, собственно, не решение, которое видится Лиотару. Само по себе это решение дискуссионно, требует продумывания и составляет тему отдельного разговора. В данном же случае нас интересует проблема: насколько обоснованна критика постмодернизмом классической метафизической философии, а также более позднего проекта философии модерна, т. е. тех ме-танарративов, которые, по мнению Лиотара, себя изжили?
Следует отметить, что недоверие к таким мета-нарративам прошлого, как гегельянство и классическая метафизическая традиция в философии в целом, было продемонстрировано еще в проектах модерна - «философии жизни», феноменологии, экзистенциализме, аналитической философии и др., которые подвергли сокрушительной критике такие эпистемологические и онтологические конструкты, как Разум, Я, абсолютная идея, «вещь в себе» и др. Эта интенция отрицания и критики, негативного пафоса по отношению ко всяким позитивным знаниям, к любым попыткам рационального обоснования действительности получила свое дальнейшее развитие и концептуальное оформление в постструктурализме [2, с. 13].
Постмодернизм, получивший распространение в последние десятилетия прошлого столетия, по своему философскому содержанию напрямую наследует постструктурализму. Это находит выражение в создании альтернативной онтологии, противопоставляющей реальности присутствия виртуальность следа, метафизике тождества - философию различия, изначальной глубине значения - игру означающих, в замене «плана трансценденции» «планом имманенции» и в целом - в радикальной деконструкции философии.
Вышеперечисленные пункты постмодернист-сткой программы могут быть представлены единой
стратегией - стратегией критики определенным образом понимаемого трансцендентализма. В этой связи важно выяснить, насколько состоятельна эта критика постмодерном основополагающих принципов трансцендентальной философии в ее классических образцах и трансцендентализма как онто-эпи-стемической установки в целом.
Следует заметить, что именно в границах трансцендентального проекта задача самообоснования философии, ее «беспредпосылочного» характера и приближения способов ее реализации к строгости научного познания была поставлена наиболее отчетливо и определенно. И именно трансцендентальная философия изначально выступила как антипод метафизического догматизма. Конечно же, здесь имеются в виду прежде всего критическая философия Канта и проект «философии как строгой науки» Э. Гуссерля.
Кантовский трансцендентализм рассматривается нами как концепция, выявляющая нормообра-зующие (априорные) структуры как основания эмпирической конкретности как в познании, так и в практической деятельности (мораль). Эти структуры служат своеобразным основанием опыта, предшествуют ему, несводимы к нему, могут быть отделены от эмпирического сознания и исследованы независимо от него. В теории познания трансцендентальное рассмотрение не просто выделяет априорные принципы всякого возможного познания, но, что более важно, обнаруживает, как они могут применяться, обосновывая, таким образом, доступность разуму процедуры проверки (ее имманентный характер) и аподиктичность ее результата.
Налагая запрет на онтологизацию и натурализацию трансцендентальных понятий, трансцендентализм тем самым ограничивает претензии спекулятивного разума на познание тех реалий, которые лежат за границами нашего опыта. (В кантовской систематике понятие «опыт» используется не в узком значении эмпирического познания, а для обозначения познавательной деятельности в целом.) С другой стороны, кантовский трансцендентализм выступает как концепция, выявляющая условия возможности объективного мира в терминах сознания или иначе, трансцендентальные условия данности явлений сознанию. Этот аспект трансцендентальной философии является актуальным и эвристически значимым и в настоящее время.
В феноменологии Гуссерля была предпринята попытка более последовательного, чем у Декарта и Канта, обоснования принципа субъективности как
единственной почвы философского анализа. Феноменология также нацелена на исследование сущностных структур сознания, принципов и механизмов его деятельности. Выделение такого рода структур эвристически, эпистемологически и логически оправдано, ибо в сфере математики, логики ум оперирует идеальными объектами как особыми пред-метностями. Выделение структур «чистого сознания» опирается на имманентный опыт «прямого созерцания», сохраняет гомогенность и имманентную принадлежность всех его компонентов и гарантирует от всего привнесенного и трансцендентного. И кантовский, и гуссерлевский трансцендентализм, таким образом, могут быть представлены как разновидности имманентной философии, которой свойственна критическая направленность, а именно имманентная критика разума (исследование его возможностей), не покидающая границы опыта и его очевидностей. И такая направленность трансцендентальной философии не только не противоречит постмодернистскому проекту «плана имманенции», но является в известной степени почвой, которая и сделала возможным его (постмодерна) теоретическое оформление.
Возникает вопрос: чем же тогда не устраивает новейших философов трансцендентализм как определенная философская стратегия? Дело в том, что за термином «трансцендентализм» в философии модерна и постмодерна закрепилось несколько иное значение, а именно под трансцендентализмом понимается всякая практика независимого от «опыта» и внешнего ему полагания каких-либо «метафизических сущностей», лежащих в основе всего конкретного. Другими словами, с трансцендентализмом ассоциируется некритическое признание неверифи-цируемых, интеллигибельных и не поддающихся имманентной критике, следовательно, не очевидных конструкций. Будет ли это идея субстанции, задающей общую структурность и размерность сущего, гегелевский абсолютный Дух или шопенгауэровская Мировая воля - не суть важно. Эта укорененная в европейской философии традиция опережающего полагания чего-либо, что отвечает лишь способности самого «ума» (идеи, понятия, «гипотезы»), но не природе вещей, - полагания, служащего последующему постижению эмпирического, и оформляет «трансцендентализм» как существо западноевропейской метафизики вообще [3]. Она и составляет объект критики и предмет преодоления для постмодернистской философии.
Вполне допустимо, что такой проект трансцендентализма обнаружил в известной степени свою историческую ограниченность. Заявленный наукой и сциентистски ориентированной философией в конце XIX и начале XX в. отказ от спекуляций означал вместе с тем и отказ от метафизических систем, занимающихся вопросами о последних основаниях, отказ от аристотелевского идеала философии, как имеющей дело с метафизическими основаниями и посему являющейся царицей наук.
Как отмечает А.-Т. Тыменецка, сегодня в общем и целом среди ученой общественности царит согласие в отношении того, что философия может быть ценной в определенной сфере познания, а именно в прояснении понятий, аргументов и удовлетворении любопытства разума, однако считается, что универсальные принципы, которые она генерирует, не приносят никаких решений для великих вопросов прошлого и настоящего, поскольку сами эти вопросы сегодня представляются устаревшими. «Столкнувшись с пульсирующим ритмом жизни, мы больше не ищем "абсолютных" оснований вещей», - таков вывод автора [4, с. 146]. В определенной степени сейчас сама наука претендует на предоставление ответов на предельные вопросы, носящих мировоззренческий характер, а роль, которую она отводит философии, заключается в прояснении понятий для науки, а также в обеспечении конкретных прозрений и концепций для практического разрешения стоящих перед миром проблем [5].
Возникает вопрос: должны ли мы тем самым отбросить философские принципы только на основании их кажущейся отдаленности от конкретной жизни и практики, т. е. на основании их «спекулятивного» происхождения? Дело в том, что само научное познание, сколь бы значимым для прогресса знания оно ни было, в своем понимании мира все-таки движется ощупью, без опоры на универсальные принципы, которые формулируются философией. И поэтому «прагматические победы» современной высокоточной и методологически обеспеченной науки нуждаются в мировоззренческой и философской интерпретации. Как замечает Тыменецка, именно настоящее положение вещей в науке и философии
сегодня пробуждает к новой критике разума, критике более полной, чем та, которую осуществили Р. Декарт, И. Кант, Э, Гуссерль [4, с. 148]. Способна ли современная мысль дать такую критику? Будет ли она успешной, а главное, услышанной теми, к кому она обращена? Насколько чувствительна сама наука к такой критике?
Следует сказать, что осмысление опыта модерна и постмодерна показывает и обратное - всё настоятельнее раздаются голоса: возможна ли полноценная работа философской мысли без метафизических «спекуляций» и допущений? Ведь и метафизика различия, и концепция следа, складки, концепт означаемого и множества означающих и прочие инновационные изобретения постмодернистского ума - не есть ли это «метафизика» в несколько ином обличье?
С другой стороны, может быть, стоит обратить внимание на мысль Канта о роли «трансцендентальных идей». Вполне законное стремление человеческого разума к получению цельного, завершенного знания, не ограниченного исключительно рационально-эмпирическими средствами, нуждается в обосновании своих притязаний. В «Трансцендентальной диалектике» Кант показывает неразрешимость некоторых проблем в границах достоверного знания и делает вывод о необходимости выхода за границы рассудочного знания и обращения к идеям, которые не имеют эмпирического характера. Такого рода знание, «запредельное» познавательной деятельности разума, Кант называет «трансцендентальными идеями». Они носят не конститутивный, но регулятивный характер: не давая никакого приращения знания, трансцендентальные идеи направляют разум, дают ему закон, норму, идеал. И хотя на этом пути разум подстерегает опасность производства спекуляций и никто не может застраховать его от этого, значит ли тем самым, что следует налагать запрет на трансцендирование его за пределы опыта? И может быть, следует заново продумать известное утверждение Ф. Шлегеля, что всякая истинная философия является трансцендентальной философией. По крайней мере, такая интерпретация философии имеет право на существование.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. URL : http://rebels-library.org/files/liotar_sostajanie_ postmoderna.pdf (дата обращения: 27.01.2018).
2. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М. : Интрада, 1998. 256 с.
- 97
Herald of Omsk University 2018, vol. 23, no. 2, pp. 94-98
Вестник Омского университета 2018. Т. 23, № 2. С. 94-98
-ISSN 1812-3996
3. Дроков А. В. Философия постмодерна: развитие трансцендентального мотива. URL : https://progs-shool.ru/filosofiya-postmoderna-razvitie-transcendentalnogo-motiva (дата обращения: 07.01.2018).
4. Тыменецка А.-Т. Феноменология отвечает на вызов прагматической проверки: мера // Вопр. философии. 2005. № 11. С. 145-157.
5. Черняк Н. А. О современности и несвоевременности философии // Журн. науч. исслед. аспирантов и докторантов «Высш. шк.». 2009. № 7. С. 28-33.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Черняк Наталья Алексеевна - доктор философских наук, доцент кафедры философии, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, 644077, Россия, г. Омск, пр. Мира, 55а; e-mail: chernjaknat@rambler.ru.
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Chernyak Natal'ya Alexeevna - Doctor of Phylosophi-cal Sciences, Docent of the Department of Phylosophy, Dostoevsky Omsk State University, 55a, pr. Mira, Omsk, 644077, Russia; e-mail: chernjaknat@rambler.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Черняк Н. А. Легитимация знания и трансцендентальная философия // Вестн. Ом. ун-та. 2018. Т. 23, № 2. С. 94-98. Э01: 10.25513/1812-3996.2018.23(2). 94-98.
FOR QTATIONS
Chernyak N.A. Legitimization of knowledge and transcendental philosophy. Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2018, vol. 23, no. 2, pp. 9498. DOI: 10.25513/1812-3996.2018.23(2).94-98. (in Russ.).
