CC BY
52
Василий Каширин
ЛАЗУТЧИКИ И ДИВЕРСАНТЫ ИЗ УКРАИНСКОГО ЛЕГИОНА: СЛУЧАЙ ВЛАДИМИРА ЗАКЛЫНСКОГО
АННОТАЦИЯ
Описание участия Легиона Украинских сечевых стрельцов в Первой мировой войне против России на стороне Австро-Венгрии занимает значительное место в украинской историографии, национальной мифологии и исторической политике. При этом участие сечевых стрельцов в диверсионно-разведывательной деятельности описано слабо, а русских источников по данной теме ранее известно не было. Автору публикации в ходе изучения одного из фондов РГВИА удалось найти весьма любопытный документ — запись допроса двух лазутчиков, отправленных австрийской разведкой в тыл русским войскам для ведения диверсионной деятельности и арестованных конным патрулем в марте 1915 г. Одним из арестованных оказался 19-летний сечевой стрелец Владимир Заклынский (1896-1979), представитель известной семьи галицийских украинцев-националистов.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Первая мировая война; Россия; Австро-Венгрия; Легион Украинских сечевых стрельцов; «усусы»; диверсионно-разведывательная деятельность; галицийские украинские националисты; Владимир Заклынский; историческая политика Украины.
СТОРИЯ ЛЕГИОНА Украинских сечевых стрельцов (Легион УСС, иначе Украинский Легион,нем. Ukrainische Legion, Freiwillige Ukrainische Schützen) и его действий в составе вооруженных сил Австро-Венгрии против русской армии в годы Первой мировой войны является одной из важнейших составных частей русофобской и военно-шовинистической мифологии, которая лежит в основе исторической политики современного Украинского государства. Боевому пути Легиона УСС посвящена колоссальная историография на украинском языке; опубликовано множество воспоминаний его чинов. Только к 1965 г. библиография опубликованных источников и исследований
по истории Легиона УСС насчитывала 1330 наименований.1 В России же об Украинском легионе практически не писали. Один из центральных мифов истории Легиона УСС — легенда о победе над русскими войсками в борьбе за гору Маковка в Карпатах весной 1915 г. — был критически разобран и в значительной степени развенчан в моей монографии «Взятие горы Маковка», основанной на документах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА).2 Однако в истории Легиона и его борьбы против России остается еще много интересных, но малоизвестных или крайне тенденциозно освещенных страниц.
Боевой путь украинских сечевых стрельцов («усусов») начался в 1914 г. В первые же недели войны по всей Галиции был произведен набор добровольцев, в основном — из числа националистически настроенной учащейся молодежи и местной интеллигенции. По утверждениям украинских историографов, изначально на призыв о наборе добровольцев в Легион откликнулось 28 тыс. человек. Из-за быстрого продвижения русских войск к Львову собравшиеся добровольцы были направлены в расположенный южнее город Стрый. Этого пункта достигло лишь около 10 тыс. добровольцев3. Однако австрийское командование по-прежнему относилось к созданию украинских подразделений как к сомнительному эксперименту и потому дало разрешение сформировать отряд только из 2000 «интеллигентных добровольцев»; вождям Легиона удалось добиться увеличения этого числа до 2500 человек4.
22 августа (4 сентября) галицийские легионеры были перевезены по железной дороге из Стрыя в Закарпатье, где формирование Легиона продолжилось. В итоге были сформированы два с половиной куреня (батальона) УСС. Каждый курень состоял из 4 сотен (рот); каждая сотня — из 4 чет (взводов). Общая численность Легиона УСС не превышала 2000-2500 человек. Первоначально стрельцам были выданы устаревшие однозарядные 11-мм винтовки Верндля образца 1867/1873 гг., и лишь позднее их перевооружили современными магазинными винтовками Манлихера, состоявшими на вооружении у большей части пехоты Австро-Венгрии. Боевое крещение сечевые стрельцы получили в сентябре 1914 г., в столкновениях с частями 2-й Кубанской казачьей дивизии в районе села Верецке-Вышне, у карпатских перевалов на путях в Мункач (совр. Мука-чево).
Беспристрастное чтение источников и историографии убеждает, что, несмотря на высокую идеологическую мотивацию, решительность и стойкость в бою, — в целом Легион все же был воинской частью достаточно средних боевых достоинств. Об этом неоспоримо свидетельствует хотя бы тот факт, что сначала один, а затем и другой состав Легиона УСС были разбиты и почти целиком взяты в плен русскими войсками на высоте Лысоня на Терно-польщине (сентябрь 1916 г.) и под селом Конюхи там же (июль 1917 г.). Однако вклад Легиона УСС в действия австро-венгерской армии не ограничивался участием в боях и службой сечевых стрельцов в качестве проводников по хорошо знакомой им местности. Мемуары и украинская легионерская историография рассказывают, что в конце сентября 1914 г. по новому стилю, после занятия русскими войсками Галиции и начала боевых действий в Карпатах, австрийское командование выдвинуло авантюрный план разделения
Украинского Легиона на небольшие группы по 20 человек и отправки их в тыл русских войск для ведения разведки и диверсионной борьбы. Однако продолжавшийся русский натиск и сумятица в австрийских фронтовых частях, а также нежелание самих стрельцов идти на бессмысленный риск фактически сорвали выполнение этого замысла. После неудачных попыток перейти линию фронта украинские легионеры были вновь собраны вместе и задействованы в боях5. Впрочем, как мы увидим, австрийская разведка пыталась использовать украинских легионеров в диверсионных целях не только в составе многочисленных групп, но и по одному-двое. Мужества и дерзости некоторым из этих диверсантов было не занимать.
До сих пор не было известно никаких источников с русской стороны, которые проливали бы больше света на участие «усусов» в диверсионно-разведывательной деятельности против России или хотя бы просто подтверждали бы этот факт. Однако в ходе работы над некоторыми эпизодами боевых действий на верхнем Днестре весной 1915 г. в фонде штаба русского II кавалерийского корпуса в РГВИА мною случайно был найден весьма любопытный документ — запись допроса двух лазутчиков, отправленных австрийской разведкой в тыл русским войскам для ведения диверсионной деятельности и арестованных конным патрулем Кавказской туземной дивизии в марте 1915 г., вскоре после перехода линии фронта на Днестре. Примечательно, что одним из арестованных оказался 19-летний сечевой стрелец Владимир Заклынский (укр. Воло-димир Заклинський; 1896-1979), представитель известной семьи галицийских украинцев-националистов.
Главой многодетного семейства был Роман Гнатович Заклынский (18521931), украинский писатель, литературовед, историк, этнограф, педагог и мемуарист. Выпускник Львовского университета, он много лет преподавал в учительской семинарии в г. Станиславов (совр. Ивано-Франковск). У профессора-националиста было девять сыновей — Богдан, Корнило, Ростислав, Мирон, Зенон, Владимир, Маркиан, Омелян и Юрий. Все они получили хорошее образование и соответствующую идейную обработку, коль скоро, по меньшей мере, шестеро из них в годы Первой мировой войны вступили в ряды Легиона УСС и сражались против ненавистных русских. Многие из них также занимались журналистской и писательской деятельностью, как во время войны, так и после нее.
В самом начале военных действий 1914 г. Владимир Заклынский записался в Легион УСС, а уже в октябре в городе Мункач, куда Легион был вывезен из Галиции, австрийская разведка доверила ему первое разведывательно-диверсионное задание. Публикуемый документ достаточно красочно живописует последующие похождения Заклынского в Карпатах, Галиции и Буковине на протяжении без малого полугода с этого момента, и характеризует условия, в которых протекала его шпионская деятельность, а также уровень ее организации со стороны австрийской разведки. Как будет видно, несмотря на многократные усилия Заклынский так и не смог осуществить ни одной диверсии. Однако, судя по описанию его попыток, молодому сечевому стрельцу нельзя было отказать в настойчивости, изобретательности и мужестве. Именно эти качества позволяли ему неоднократно переходить линию фронта,долгое время
избегать поимки русскими войсками и органами контрразведки и совершить, по меньшей мере, один побег от вооруженного конвоя.
В записи показаний Заклынского, помимо прочего, любопытно то обстоятельство, что национальность свою он обозначил как «русин», не скрывая при этом своих «украинских» идейных убеждений. Это лишний раз доказывает, что в эпоху Первой мировой войны «украинство» даже его носителями воспринималось скорее как политическая идеология, а не как этническое самосознание.
Никаких других документов о пребывании Владимира Заклынского под арестом и в плену у русских, о времени и обстоятельствах его освобождения более найдено не было. Примечательно, что, несмотря на чистосердечное признание Заклынского в шпионской деятельности и в неоднократных попытках устроить взрывы на объектах в русском тылу, он не был казнен по приговору военно-полевого суда. Напротив, ему удалось прожить долгую жизнь. Из справочных материалов известно, что после Второй мировой войны Владимир Заклынский эмигрировал во Францию и умер в глубокой старости на одном из курортов Германии. Согласно показаниям Заклынского, большую часть времени с октября 1914 г. по март 1915 г. плечом к плечу вместе с ним действовал его старший брат Ростислав Заклынский (1887-1974), известный украинский писатель, историк, фольклорист и доктор права. В годы Первой мировой войны он также служил в рядах Легиона УСС, как в строю, так и в его «пресс-квартире». В 1921 г. Ростислав Заклынский вступил в Компартию Украины и, в отличие от многих своих братьев, спокойно умер во Львове, также глубоким стариком.
Публикуемый документ заслуживает внимания всех, кто интересуется историей борьбы австро-венгерской разведки и галицийских украинских националистов против России, а также противостоянием секретных служб на Восточном фронте Первой мировой войны.
Текст документа воспроизводится в полном объеме, по правилам современной орфографии, с незначительными грамматическими исправлениями. Даты в документе приводятся по старостильному Юлианскому календарю, который в то время «отставал» от Григорианского на 13 дней.
Для штаба 2-го кав[алерийского] корпуса.
Секретно.
Копия.
При опросе задержанных 14-го сего марта татарскими всадниками6 на фольварке между д.д. Ангеловка и Каповце один из них назвался Владимиром Заклын-ским, другой Николаем Ротицким.
Владимир Заклынский показал: мне 19 лет, я русин, студент 5-го класса реальной школы в Станиславове, а теперь сечевик, отец Роман — профессор семинарии в Станиславове, мать умерла, семья состоит из восьми братьев. Один из братьев Зиновий — 25 лет, служит в 38-м пехот[ном] полку, два брата на гражданской
* * *
службе в Вене, брат Ростислав 28 лет в дружине сечевиков в Варпаланке7. В Ста-ниславове мы жили на Галицкой улице, д. № 71. Мою личностью могут удостоверить жители Станиславова — Янович, Губчик, Волчук, соседи Маняки. Во Львове меня знает полька Грешель — ул. Сапеги. Отец по убеждениям — украинец. Сам я поступил в организацию сечевиков по убеждению. В октябре месяце прибыл в Вар-паланку, где собирались сечевики. Охотников набралось около 15 тысяч, но затем из них выбрали только 2 тысячи, из которых и образовали полк. В конце октября из сечевиков вызвали охотников отправиться в Галицию, узнать настроение народа. Вызвалось 28 человек, в том числе и я с братом Ростиславом. Всех охотников отправили в Мункач. Здесь мы явились в штаб к обер-лейтенанту Фейлькль, который сказал, что наша задача изменена, что теперь мы должны отправиться в Галицию в тыл русской армии с подрывными патронами для порчи железных дорог. Нам прочли лекцию, как надо работать, и затем отправили. Я с 1 И кил. экрозита8 отправился до Бориславова, а затем через Дорогобыч в Стрый. Перед отправлением на расходы дали 400 марок, из них 100 я взял с собой, а 300 оставил в депозитах, но я работал не из-за денег, а из-за идеи. Затем я вернулся в Лычно, где были австрийцы, бомбу зарыл у дома, где ночевал. Здесь уланский ротмистр приказал идти в Жидачев, а затем отобрал у одного крестьянина пару лошадей с повозкой и дал мне. Когда в Лычно пришли русские, меня взяли возчиком хлеба и сухарей для казаков. Возил я до Болехова, был в Калуше. Затем один конь пал, другого коня с повозкой я продал и прошел в Мункач, где доложил, что задачи выполнить не мог. Через несколько дней мне снова дали задачу перевести в Станиславов 20 килло экрозита. Я отправился с жителем Станиславова Осипом Мельниковичем. Пошли через Осмолода, где стоял польский легион9. В Станиславов пришли в середине февраля. Сюда пришел и мой брат Ростислав. Вскоре брата и меня арестовали русские жандармы. Оказалось, что казаки в Осмолоде захватили наш экрозит и мешок с бумагами, благодаря чему нас и арестовали. Но мы с братом бежали из-под стражи, брат убежал из арестного дома рано утром, надев шинель жандарма, когда все спали, а я, когда вели меня к начальнику, скрылся в парке, стражник стрелял по мне, но не попал. Я, брат и Мельникович через Делатынь пробрались в Мункач. Опять нам приказывают идти в Галицию. 5 марта приехал из Мункача по ж[елезной] д[ороге] в Надворную. Из Надворной поехал фиакром до Цуцилова — пробраться не мог. Шел бой. Поехал в Коломею, там сказали, что могу пройти у Грохолина, вернулся назад, но пройти не мог. Приехал на фиакре через Тарнови-ца—Лесная в Коломею, где явился к капитану Шен. Капитан Шен дал мне задачу найти путь через Днестр в д. Тлусте, где я должен был найти надежного человека. В Тлусте у меня был знакомый народный учитель Герасимович. Затем я должен был дать знак, и в Тлусте пришли бы несколько человек с экрозитом, нужно было попортить ж[елезную] д[орогу] от Чертков до Залещика, а также устроить пере-хвачивание депеш по телефону и телеграфу из Станиславова и Львова, от русского Главнокомандующего, у нас часто их перехватывают.
В Коломее я взял себе помощником за 20 марок еврея, который назвался Шае, но говорил, что его фамилия Ротицкий. Меня же все звали под условным названием Захара Вольмара. Мне сказали, что лучше всего переправиться у Хмелева. До Городенки мы поехали по ж[елезной] д[ороге]. Переправились мы между Хмелево и Латач10 в полночь 13 марта. Перевезти нас перевозчику приказал германский
кавалерийский офицер, начальник патрулей. У перевозчика я купил его одежду за 20 марок и переоделся в нее. Затем мы пошли полем на д. Дрогилевка, Каповце. В фольварке я стал нанимать лошадей до Тлусте и был выдан мальчиком. Еврея, что был со мной, я хотел отправить обратно к переправе у Латача. Было услов-лено, что вызовом перевозчика на берегу будет крик пугача.
Одновременно из Коломеи высланы на разведку:
1) Осип Озаркив — русин, 21 года, высокого роста, брюнет, родом из Станисла-вова, учился в Польской гимназии; пошел на Отыня;
2) Владимир Саврий — русин, 19 лет, худой, высокий, голубые глаза. Учился в гимназии в Львове. Отец его священник. Пошел на Обертынь;
3) Неизвестный с подстриженными усами, роста среднего, глаза серые, большой живот.
4) Неизвестный очень высокий, худой, с выдвинутой вперед нижней челюстью. Оба пошли через Днестр у Хмелева. Одеты в короткие сивые куртки и ка-пелюхи.
Штаб разведчиков в Градеце — начальник полковник Крулиш. Другой штаб разведчиков в Мункаче — начальник обер-лейтенант Фейлькль.
Штаб армейской группы Пфланцера11 в Делатыне. В Надворной видел штабы корпусов 13-го, куда заходил говорить с Генерального штаба капитаном Берцевиц, 11-го и, кажется, там же штаб и 12-го корпуса, или 10-го.
В Коломее много войск, там же стоит и польский легион. 10 дней тому назад из Коломеи в Городенку провезли в двух поездах мадьярскую кавалерию.
Из Надворной и Делатыня пехоту куда надо возят на 75 грузовых автомобилях.
У Коломеи видел окопы с проволочными заграждениями. Слышал, что у Зале-щика 100 австрийских пушек и есть германцы. Говорят, что пришел германский корпус. В Коломее много раненых.
На вопрос, где его пропускной билет, Заклынский сознался, что зашит в жилете у шва левого плеча, откуда он и был извлечен. Кроме того при нем оказалось 110 марок.
Николай РОТИЦКИЙ из Коломеи русин [внизу рукописная сноска: «При физическом осмотре оказался обрезанным по иудейскому обряду, посему предполагаю, что не русин, а еврей»], 14 лет, сын крестьянина. Показал:
Меня взял из Коломеи Захар Вальмар, он мне сказал, чтобы я провел его в Тлусте, и обещал дать 20 крон, если я его проведу. Мне он сказал, что идет сюда, чтобы узнать, сколько есть русского войска. Шли мы через Коломею, Городенко, Репужин-цы, Лятач, Тлусте. Вышли мы из Коломеи 24-го марта по немецкому календарю.
Вальмар отправил из Коломеи гауптман (капитан) Шен. Перед отправлением мы с Вальмаром были у гауптмана. Когда гауптман Шен нас отправлял, то приказал, чтобы мы шли в Тлусте и пробыли бы здесь три дня и высмотрели, сколько здесь русского войска, и затем вернулись обратно. Мне Вальмар обещал 20 крон. Сколько денег дали Вальмару, не знаю. Вальмару дали пропуск. Мы переправились через реку [Днестр] около Репужинцы на австрийской стороне и Лятачем на русской. Нас перевез ночью вчера 13-го войт села Репужинцы Василь Фильварок.
В Городенце мы заходили к германскому офицеру Фейклю. В Городенце много германских войск; сколько не знаю.
Три дня тому назад из Городенце в Залещики прошло 10 000 войска, много канон (пушек), так говорили мне цивильные люди. В Репужинцы только патруль германцев 50 чел. Я с офицером не говорил, а говорил только Вальмар. В Тлусте мы должны были стать у какого-либо холопа.
В Городенце офицер Фейкль говорил, что русские войска взяли Перемышль12 потому, что солдатам нечего было есть, но что германцы с войсками пойдут к Перемышлю и снова возьмут его. В Коломеи солдаты все пьянствуют, австрийские и германские войска сейчас занимают Репужинцы, Хмелев, Незвиш, Дубек, Кепеченцы, Черномце, Колосивце, Городенце.
Больше всего войск в Коломее, там есть польские войска, германы и австрийцы; там есть мадьяры пех[отный полк] № 71, автомобили, германцы кавалерия № 4, есть пехота с пиками. Мадьяры — один регимент № 9, гусары [№] 10 и 11. В Городенце инфантерия № 16 и 17, чешские регименты, гусары № 3 и 9, гонвед № 6, германцы № 4 и 3, полки не целые.
В Залещике я не был, но слышал, что там есть прусские войска.
При обыске найдены зашитыми в жилет 20 крон.
Капитан [Лугин?]13 1915 г. 14 марта.
РГВИА. Ф. 2309. Оп. 1. Ед. хр. 12. Ч. 1. Л. 130-133.
Машинописная копия. Автограф.
1
Великочий В.С. Украшське «чове стршецтво як феномен украшсько! ксторюграфи // Волинсь-кий державний ушверситет iм. Леи Украшки. Збiрник навчально-методичних матерiалiвi наукових статей ксторичного факультету. Випуск 14. Луцьк, 2008. С. 65.
Каширин В.Б. Взятие горы Маковка. Неизвестная победа русских войск весной 1915 года. М., 2010.
Думт, Осип. 1стс^я Леггону Украшських ичових стршьщв 1914-1918. З 99 свiтлинамi и 23 схемами. Львiв, 1936. С. 37; Величко, Микола. Маювка. З Карпатських бо!в У.С.СЛв. Реферат, виго-лошений на сходинах члешв станищ Братства УСС^в в Ню-Иорку, з нагоди 85-о! рiчницi бо!в на Маювщ. Накладом Станищ УСС. Ню Йорк, 1955. С. 9-11. Дум1н, Осип. Указ. соч. С. 38-39. Думт, Осип. Указ. соч. С. 55-59.
Имеются в виду чины Татарского конного полка Кавказской туземной конной дивизии, входившей в состав II кавалерийского корпуса. Татарский полк был укомплектован мусульманами из числа жителей российского Азербайджана.
Имеется в виду деревня Варпаланка близ Мункача (Мукачева); также название «Варпаланок» носил известный Мукачевский замок.
Экразит — австрийское название пикриновой кислоты, или тринитрофенола, мощного бризантного взрывчатого вещества. Применялось в австрийской армии, в том числе для диверси-онно-подрывной деятельности.
Имеется в виду одна из частей Польских легионов (пол. Ьедгопу РоЫЫе), вооруженного формирования польских националистов в составе австро-венгерской армии в годы Первой мировой войны.
2
4
6
8
10 Современные села Хмелева и Литячи, расположенные на Днестре, в Днестровском каньоне, близ устья р. Стрыпа.
11 Пфланцер-Балтин, Карл фон (нем. Karl von Pflanzer-Baltin; 1855-1925) — австро-венгерский военачальник, командующий армейской группы своего имени (Armeegruppe Pflanzer-Baltin), которая в 1914-1915 г. действовала на верхнем Днестре, генерал-полковник (1916).
12 Австро-венгерский гарнизон крепости Перемышль капитулировал без всяких условий 9(22) марта 1915 г.
13 Подпись неразборчива.
КАШИРИН ВАСИЛИЙ БОРИСОВИЧ — кандидат исторических наук. Россия.
