CC BY
224
«Лaфepтoвcкaя мaкoвницa» A.A. Пoгopeльcкoгo. Литepaтypныe пapaллeли
È.A. Pыбкo,
cтyдeнт 3-гo i<ypca фaкyльтeтa Издaтeльcкoгo дeлa и жypнaлиcтики
ЫГУП им. Ивaнa Фeдopoвa
B 1825 году oтдeльным издaниeм выудит фaнтacтичecкaя пoвecть Aнтoния Пoгopeльcкoгo «Лaфepтoвcкaя мaкoвницa». Bпocлeд-cтвии включeннaя в aвтopcкий cбopник Пoгopeльcкoгo «Двoйник или Moи вeчepa в Maлopoccии» (1828) пoвecть oкaзaлacь oдним из пepвыx yдaчныx oпытoв pyccкoй poмaнтичecкoй пpoзы c элeмeнтaми фaнтacти-ки XIX вeкa. Фopмa, пpeдлoжeннaя Пoгopeльcким, быкт^ пoдxвaчeнa ли-тepaтopaми тoгo вpeмeни, фaнтacтикa oкaзывaлacь пoпyляpнoй, и в шн-цe 20-x - нaчaлe 30-x гoдoв был coздaн pяд пoвecтeй, тaк или инaчe oбpaщaвшиxcя к cвepxъecтecтвeннoмy, нeoбычнoмy. Moжнo вcпoмнить «Уeдинeнный дoмик нa Bacильeвcкoм» B.^ Tитoвa, A.C. Пyшкинa (1829), «Crpaornoe гaдaниe» A.A. Бecтyжeвa-Mapлинcкoгo (1831), «Пишвую дaмy» A.C. Пyшкинa (1834), пoвecти H.B. Гoгoля, B.Ф. Oдoeвcкoгo и дpy-гиx aвтopoв.
«Maкoвницa» Пoгopeльcкoгo paccмaтpивaлacь иccлeдoвaтe-лями в кoнтeкcтe пpoизвeдeний клaccикoв пepвoй пoлoвины XIX вeкa. Mнoгo гoвopилocь o «гoфмaниaнcтвe» в пoвecти. C.C. Игнaтoв [8], B.M. Mapкoвич [10], A.B. Бoтникoвa [1] yкaзывaли нa влияниe, !oTOpoe oкaзaл нeмeцкий poмaнтик нa пoвecть Пoгopeльcкoгo. B.M. Mapкoвич тaкжe гoвopил o poмaнтичecкoй тpaдиции B.A. Жyкoвcкoгo в «Maкoв-ницe». Пиcaли o пpeлoмлeнии «Лaфepтoвcкoй мaкoвницы» в «Гpoбoв-щикe» A.C. Пyшкинa (B.B. Bинoгpaдoв [4]; пpoдoлжaвший eгo иccлe-дoвaния B. Шмид [15]). Paзвивaлacь идeя o близocти нeкoтopыx дeтaлeй в «Maкoвницe» и «Beчepax нa xyrape близ Дикaньки» H.B. Гoгoля (B.B. Гиппиyc [5], M. Baйcкoпф [3]). Oднaкo пoвecть Пoгopeльcкoгo paccмaтpивaлacь в ocнoвнoм нa фoнe пpoизвeдeний Гoфмaнa, Пушки-нa, Гoгoля лишь для бoлee глyбoкoгo пoнимaния клaccикoв литepaтy-pы, ee иccлeдoвaния нocили «opee «пpиклaднoй» xapaктep и or^^-вaлиcь oт твopчecтвa «бoльшиx» пиcaтeлeй.
В нашей работе мы будем рассматривать «Лафертовскую маковницу» как самодостаточное произведение, фиксируя ее преемственность и влияние на литературу первой половины XIX века. Мы конкретизируем то, что уже отмечалось литературоведами, и рассмотрим некоторые новые параллели (с «Портретом» Н.В. Гоголя, «Пиковой дамой» A.C. Пушкина, с «Натальей, боярской дочерью» Н.М. Карамзина).
Обратимся сначала к гофмановской традиции в повести Погорельского. Увлечение урожденного Перовского (Погорельский -псевдоним) творчеством немецкого романтика неслучайно. Находясь на службе у генерал-губернатора королевства Саксонского в период после Отечественной войны 1812 года, проживая в Дрездене с мая 1814 года более двух лет, Погорельский имел возможность ознакомиться с немецкой культурой и, в первую очередь, будучи начинающим литератором, с творчеством немецких писателей-романтиков, среди которых видное место занимал Э.Т.А. Гофман. Точно неизвестно, встречался ли Погорельский с классиком немецкой литературы. Однако Погорельский посещал в Дрездене литературные салоны и внимательно следил за творчеством немецких писателей того времени.
«Лафертовская маковница» не может избежать параллелей с произведениями Гофмана и, прежде всего, с «Золотым горшком» (1814) писателя-романтика.
Повесть Погорельского названа по имени, которое еще при жизни дали жители района Лафертово Машиной тетке, колдунье, каждый день отправляющейся к Проломной заставе продавать маковые лепешки, «которые умела она печь с особым искусством» [11, с. 136]. Вспомним, что ведьма Гофмана фрау Рауэрин тоже торгует, но яблоками и пирожками.
Героиня Гофмана живет у Озерных ворот «в отдаленной улице» [7, с. 88] Дрездена, лафертовская маковница - у Проломной заставы на окраине Москвы. Обе промышляют гаданием. Гадание ведьм -тяжелое испытание для Вероники и Маши: Маша несколько раз лишается чувств в гостях у «бабушки», обмороком Вероники заканчивается описание обрядов Рауэрин в бурю близ Дрездена.
Сцены пробуждения девушек после ночи гадания также имеют много общего: обе просыпаются в своей постели, и обе не уверены, что все произошедшее с ними случилось на самом деле. Маше кажется, что «все случившееся с нею накануне не что иное, как тяжелый сон» [11, с. 144]. Сходны чувства Вероники: «Так неужели все это был только страшный сон, который меня мучил?» [7, с. 102].
Сомнения героинь развеивают предметы, как бы взятые из того другого мира, два подарка колдуний: ключ маковницы и волшебное зеркало Рауэрин. Ключ для Маши, зеркало для Вероники - предметы, приоткрывающие завесу двоемирия, заставляющие поверить в увиденное у старух.
Дeйcтвитeльнo, eдвa ли мoгyт быть oбъяcнeны пoявлeниe у Bepoники зepкaлa, a у MaoM ключa чeм-либo, кpoмe кaк peaльным cy-щecтвoвaниeм фaнтacтичecкoгo в миpe Mocквы и Дpeздeнa. B зepкaлe Bepoникa видит нa cлeдyющee yтpo oтpaжeниe Aнceльмa, гoвopящeгo c нeй. И oбщий xapa^ep видeний Aнceльмa (тpи змeйки, oживaющий двepнoй мoлoтoк у apxивapиyca Линдгopcтa, зaтoчeниe в cклянкe и т. д.) и Bepoники (oживaющиe пpeдмeты в дoмe, вoлшeбнoe зepкaлo и т. д.) нe ocтaвляeт coмнeний в peaльнocти пpoиcxoдящeгo или œe зacтaвляeт пpeдпoлoжить пoмeшaтeльcтвo гepoeв. Дaльнeйшee paзвитиe coбытий «Лaфepтoвcкoй мaкoвницы», a имeннo явлeниe yмepшeй cтapyxи ^к Marne, тaк и Ивaнoвнe тaкжe yбeждaeт в дeйcтвитeльнoм cyщecтвoвaнии кoлдoвcкoй cилы вeдьмы и мaгии «нexopoшeгo» дoмa. Для Гoфмaнa, тaк œe, кaк для eгo «yчeникa» Пoгopeльcкoгo, «дpyгoй» миp впoлнe pe-aльнo cyщecтвyeт, пo кpaйнeй мepe, нa cтpaницax пpoизвeдeний.
Интepecнo oтмeтить, что cxoжий пpиeм (пoявлeниe зepкaлa, ключa пocлe нoчи гaдaния) иcпoльзyeт H.B. Гoгoль в пoвecти «Пopтpeт» (1835). Bo Œe Чapткoвa pocтoвщик c пopтpeтa oживaeт и, cидя пoдлe xyдoжникa, пepecчитывaeт cвepтки пo «1000 чepвoнныx». Oдин coн пpи-чyдливo пepeплeтaeтcя c дpyгим, oднaкo yтpo пpoбyждeния гepoя, ^a-лocь бы, нe ocтaвляeт никaкиx coмнeний в нepeaльнocти yвидeннoгo. Hecмoтpя нa то, что оэн был «тaк тягocтнo жив» и чтo Чapткoвy дaжe кaжeтcя, бyдтo бы pyкa ero в caмoм дeлe, кaк вo cнe, дepжaлa cвepтoк c зoлoтoм, xyдoжник лишь зaдaeтcя вoпpocoм, «to^o ли этo был coн и пpocтoй бpeд, нe былo ли здecь чeгo-тo дpyгoгo, нe былo ли этo видe-ньe» [6, c. 426]. Ha этом cитyaция вpoдe бы иcчepпывaeт ceбя, нo cцeнa визитa xoзяинa и квapтaльнoгo пpидaeт cнy нeвepoятнyю peaльнocть, зacтaвляя либo пoвepить в фaнтacтичecкyю мaгию пopтpeтa, либo в уди-витeльнyю cлyчaйнocть. Имeннo здecь Гoгoль и «вынимaeт» пpeдмeт из cнa, a имeннo cвepтoк «1000 чepвoнныx» и «зacтaвляeт» eгo выпacть из пopтpeтa пpи ocмoтpe тoгo квapтaльным. Bпpoчeм, cлeдyeт oтмeтить oднy чepтy-oтличиe этого эпизoдa oт paccмoтpeнныx нaми вышю cцeн c гepoинями Гoфмaнa и Пoгopeльcкoгo. «Bклaдывaя» cвepтoк c зoлoтoм в paмy пopтpeтa, Гoгoль для читaтeля ocтaвляeт вoзмoжнocть paциoнaль-нoгo oбъяcнeния этoгo эпизoдa. Дeйcтвитeльнo, «epro!, нecмoтpя дaжe нa yвидeннoe Чapткoвым вo cнe, мoг быть ocтaвлeн, пo зaключeниям тoгo жe Чapткoвa, «кaким-нибyдь дeдyшкoй» [6, c. 430] cвoим пoтoм-кaм в пoдapoк нa cлyчaй иx paзopeния и бeдcтвeннoгo пoлoжeния. Этo, c oднoй cтopoны, вaжный элeмeнт в пepexoдe Гoгoля-poмaнтикa к pea-лизму и в то жe вpeмя вooбщe, ocoбeннocть, xapaктepнaя для двoeми-pия нeкoтopыx гoгoлeвcкиx пoвecтeй.
Oтдeльнoгo внимaния зacлyживaют кoты фpay Payэpин и Maшинoй тeтки. Haxoдяcь нa ocoбoм пoлoжeнии, oни ближaйшиe пpи-meo^^, «cвитa» вeдьм. Чepный кoт Payэpин в кyльминaциoннoй cцe-
не вступает в противоборство с попугаем Линдгорста, а кот маковницы исполняет ее замысел о женитьбе, сватаясь под видом Аристарха Фале-леича к Маше. Вальяжность, тягучесть движений отличают обоих героев. Гофмановский кот идет, «выгибая спину и волнообразно вертя хвостом, с важностью» [7, с. 88]. Степенен чиновник-кот у Погорельского: «При сих словах Аристарх Фалелеич встал, плавно выступая, приблизился к ней и хотел поцеловать у нее (у Маши. - И.Р.) руку» [11, с. 153].
Надо заметить, однако, что в сказке Гофмана ведьмин кот -персонаж эпизодический. Роль его в развитии повествования, в воплощении авторского замысла второстепенна, в то время как кот Погорельского - едва ли не главная «достопримечательность» повести, настоящая авторская находка. А.С. Пушкин писал из Михайловского брату: «Что за прелесть Бабушкин Кот! Я перечел два раза и одним духом всю повесть и теперь только и брежу Тр<ифоном> Фал<алеичем> (здесь Пушкин допускает неточность, кота зовут Аристарх Фалелеич. - И.Р.) Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмурив глаза, повертывая голову и выгибая спину» [14, с. 125].
В изображении характеров у Гофмана и Погорельского также много общего. Например, обе колдуньи взбалмошны, не скупятся на ругань при первом удобном случае. Рауэрин кричит вслед опрокинувшему корзину Ансельму: «Убегай, чертов сын, чтоб тебя разнесло...» [7, с. 62]. Также резко маковница реагирует на предложение Онуфрича «образумиться» у Погорельского. «Вон, окаянный!., и чтобы проклятые ноги твои навсегда подкосились, когда опять ты ступишь на порог мой!» [11, с. 138]. Интересно заметить, что и в том, и в другом случае брань ведьм, возможно, предвидящих дальнейшие события, обрушивается именно на того, кто затем, в продолжении повести, будет находиться «в противоположном лагере»: в первом случае это студент Ансельм, помогающий Линдгорсту; во втором - Онуфрич, выражающий взгляды, идейно-отличные от стяжательских воззрений колдуньи.
Было бы удивительно, если бы Пушкин, столь восхищавшийся повестью Погорельского, не пересоздал некоторые ее детали в своих произведениях. В основном, это касается прозы Пушкина, обладающей фантастическим элементом.
Уместны сравнения «Лафертовской маковницы» с «Гробовщиком», в котором, кстати, автор упоминает повесть Погорельского. Гробовщик Адриан Прохоров перебирается «с Басманной на Никитскую» [13, с. 69] в новый дом, и именно после этого переезда следует празднование серебряной свадьбы у сапожника Шульца, так или иначе связанное со странным сном героя. Видения начинают посещать Машу и Ивановну именно после переезда семьи к Проломной заставе в дом тетки. Более того, интересна такая деталь в ощущениях глав двух семей при переезде. Адриан Прохоров долго копит на новый дом. «Желтый
домик» «давно соблазняет его воображение», но, отправляясь на новоселье, гробовщик не чувствует радости: «...переступив за незнакомый порог и нашед в новом своем жилище суматоху», он вздыхает «о ветхой лачужке, где в течение осьмнадцати лет все было заведено самым строгим порядком» [13, с. 69]. Онуфрич же, перебираясь со съемной квартиры в дом, отныне ему принадлежащий, также не только не чувствует радости, но и, даже еще не переехав, тяготится новым жилищем. «Мысль о доме производила в нем неприятное впечатление, когда вспоминал он о той, от которой он ему достался» [11, с. 146].
Есть нечто общее с «Лафертовской маковницей» и в «Пиковой даме» Пушкина. Графиня, конечно, не колдунья Погорельского, но в то же время, по крайней мере, в представлении Германна и его видении, а, может быть, и в действительности, владеет тайной Сен-Жермена поистине мистической. Три карты - путь к тем же сокровищам, что сулит тетка Маше при правильном выборе жениха. Графиня, между прочим, являясь Германну и называя заветные три карты, с тем прощает его, чтобы он женился на ее «воспитаннице Лизавете Ивановне» [12, с. 208].
На общность повестей Погорельского и Пушкина указывает еще следующий эпизод. Ивановна, покоренная «демоном корыстолюбия» [11, с. 146], в черном траурном платье, идет прощаться с телом покойной тетки. И тут происходит некий неожиданный случай. Мать Маши, «прощаясь с теткою, вдруг отскочила назад, побледнела и сильно задрожала». Как потом рассказывала она дочери, «ей показалось, будто покойница разинула рот и хотела схватить ее за нос» [11, с. 146]. Чуть не срывает церемонию в церкви и Германн, желающий «испросить прощения» у графини. Наклонившись к гробу, он тут же, «поспешно подавшись назад, оступился и навзничь грянулся об земь». Германну показалось, «что мертвая насмешливо взглянула на него, прищуривая одним глазом». Этот эпизод возмущает «на несколько минут торжественность мрачного обряда» [12, с. 207].
Впрочем, повесть Погорельского не исчерпывается одной лишь сказочно-фантастической линией. Автор уделяет внимание и линии любовной, описывая отношения Маши и Улияна. Здесь прослеживается влияние на Погорельского русских сентименталистов, в особенности Н.М. Карамзина, с которым автор «Лафертовской маковницы» был лично знаком и творчеством которого увлекался в молодости, еще задолго до написания рассматриваемой нами повести. Стоит упомянуть, что в 1807 году молодой Погорельский, например, переводит на немецкий язык «Бедную Лизу».
Сравним строки из «Лафертовской маковницы»: «Маша в одно утро задумавшись сидела у окна. Мимо ее прошел молодой, хорошо одетый мужчина, взглянул на нее и учтиво снял шляпу. Маша, ему тоже поклонилась и, сама не знала от чего, вдруг закраснелась! Немно-
го погодя тот же молодой человек прошел назад, потом обернулся, прошел еще и опять воротился. Всякий раз он смотрел на нее, и у Маши всякий раз сильно билось сердце...» [11, с. 147]. И, например, из повести Карамзина «Наталья, боярская дочь»: «Прекрасный молодой человек, в голубом кафтане с золотыми пуговицами, стоял там, как царь среди всех прочих людей, и блестящий проницательный взор его встретился с ее взором, Наталья в одну секунду вся закраснелась, и сердце ее, затрепетав сильно, сказало ей: «Вот он!». Она потупила глаза свои, но ненадолго; снова взглянула на красавца, снова запылала в лице своем и снова затрепетала в своем сердце.» [9, с. 699]. Карамзин в своей сентиментальной прозе многословнее Погорельского, который не так экспрессивен. Чувства для Карамзина - объект всего повествования, иногда создание идиллических картин может служить единственной целью рассказа. У Погорельского в «Лафертовской маковнице» на первом месте, безусловно, элемент фантастический. Но вместе с тем в описании отношений Маши и Улияна Погорельский оказывается близок к сентименталистской традиции.
Итак, подведем некоторые итоги. Погорельский, опираясь как на опыт немецких романтиков (в особенности Гофмана), так и на фольклор, творчество Карамзина, создал произведение, повлиявшее на формирование русской фантастической повести XIX века, а Аристарх Фалелеич Мурлыкин стал первым в русской литературе бесом-котом, открыв собой замечательную традицию, подхваченную затем М.А. Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита».
Библиографческий список
1. Ботникова А.Б. Э.Т.А.Гофман и русская литература (первая половина XIX века). К проблеме русско-немецких литературных связей / А.Б. Ботникова. - Воронеж : Изд-во Воронежского ун-та, 1977. - 206 с.
2. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита / М.А. Булгаков. - М. : АСТ, 2006. - 446 с.
3. Вайскопф М. Гоголь и структура эротической грезы в поэтике русского романтизма. University of Toronto. Academic Electronic Journal in Slavic Studies, 2009. N 30.
4. Виноградов В. О стиле Пушкина / В. Виноградов // А.С. Пушкин. Исследования и материалы. - М. : Журнально-газетное объединение, 1934. - С. 135-214.
5. Гиппиус В. Гоголь / В. Гиппиус. - Л. : Мысль, 1924. - 239 c.
6. Гоголь Н.В. Портрет / Н.В. Гоголь // Собрание сочинений в 2 томах. - Т. II. - М. : Полиграфресурсы, 1999. - С. 414-469.
7. ГофманЭ.Т.А. Золотой горшок / Э.Т.А. Гофман // Золотой горшок и другие истории. - М. : Детская литература, 1976. - С. 61-133.
8. Игнатов С.С. А. Погорельский и Э. Гофман. Русский филологический вестник / С.С. Игнатов. - 1914. - № 3-4. - С. 249-278.
9. Карамзин H.M. Наталья, боярская дочь / Н.М. Карамзин // Русская литература XVIII века. - Л. : Просвещение, 1970. - С. 695-711.
10. Маркович В.М. Балладный мир Жуковского и русская фантастическая повесть эпохи романтизма / В.М. Маркович // Жуковский и русская культура. - М. : Наука, 1987. - С. 138-166.
11. ПогорельскийА.А. Лафертовская маковница / А.А. Погорельский // Русская романтическая повесть. - М. : Советская Россия, 1980. - С. 135-156.
12. ПушкинА.С. Пиковая дама / А.С. Пушкин // Сочинения в трех томах. - Т. 3. - М. : Художественная литература, 1986. - С. 188-211.
13. ПушкинА.С. Гробовщик / А.С. Пушкин // Повести покойного Ивана Петровича Белкина / Сочинения в трех томах. - Т. 3. -М. : Художественная литература, 1986. - С. 69-75.
14. ПушкинА.С. Письмо Пушкину Л.С. [27 марта 1825 г. Ми-хайловское] / А.С. Пушкин // Пушкин А.С. Письма / под ред. и с примеч. Б.Л. Модзалевского / Т. 1. Письма, 1815-1825. - М.; Л. : Гос. изд-во, 1926. - С. 125-126.
15. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении. «Повести Белкина» / В. Шмид. - СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - 371 с.
