CC BY
22Л.В.СКВОРЦОВ ИНФОРМАЦИОННАЯ КУЛЬТУРА И ЦЕЛЬНОЕ ЗНАНИЕ: ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ / РАН. ИНИОН. - М., 2001. - 288 С.
(Реферат)*
Монография д-ра филос. наук проф. Л.В.Скворцова (заместитель директора ИНИОН РАН, руководитель Центра гуманитарных научно -информационных исследований) является первой в отечественной литературе попыткой дать целостное представление об информационной культуре как цивилизационном явлении.
Выявление сущности и «внутренней логики» информационной культуры, указывается во «Введении», требует определения предмета и содержания культуры как таковой. Однако такое определение само по себе составляет сложную теоретическую проблему. Культура не может быть сведена ни к «материальным остаткам» жизни людей определенного исторического периода (например, первобытного общества), ни к целесообразной деятельности человека (движению разумной идеи), ни к точному научному знанию. «Мир культуры — это специфический мир субъект-объектной феноменальной реальности. Это — реальность, обладающая смысловой структурой. В ней мир вещей и явлений обретает смысл лишь в своей соотнесенности к субъекту» (с.7). В мире культуры человек схватывает свое бытие как смысловое целое. Благодаря способности к творению символических форм, которой не обладает ни одно животное, человек может строить свой цивилизационный мир.
*
Автор реферата - канд. филос. наук Ю.Ю. Чёрный.
Поскольку культура является духовным механизмом разрешения сложнейших социальных противоречий, анализ информационной культуры можно признать адекватным лишь в том случае, если он осуществляется с учетом специфики культурологии как науки. Культурология как наука, формирующаяся на стыке ряда гуманитарных дисциплин (антропологии, искусствознания, лингвистики, религиоведения, философии, психологии), с одной стороны, пользуется понятиями этих наук, с другой — разрабатывает свою собственную специфическую гносеологию (гносеологию цельного знания). Между научной, философской и культурологической картинами мира существует принципиальное различие. Если первая открывает законы объективной реальности, вторая — формирует картину универсума и определяет пути постижения его сущности, то последняя — «выявляет сущность космосов жизни этносов, цивилизаций и наций, механизмы, обеспечивающие их сохранность, совершенствование бытия человека» (с.8).
Утверждение о том, что информационное общество и универ -сальная информационная культура несут в себе возможность разрешения всех основных цивилизационных противоречий, представляет собой иллюзию, чреватую серьезными негативными последствиями. В действительности, информационное общество, как и любое иное, разрешая ряд фундаментальных проблем, порождает свои специфические противоречия. Поэтому выявление действительной цивилизационной сущности информационного общества представляется возможным через реальный анализ противоречий информационной культуры.
В главе 1 «Информационное общество и информационное
сообщество» анализируются понятия информационного общества, информационного сообщества, информационной культуры и компьютерного человека, рассматривается концепция культурного лага.
Информационная культура представляет собой информационную систему постиндустриального общества. Она есть нечто более широкое, чем просто умение пользоваться информационной техникой. Расшифровка понятия информационной культуры предполагает, во-первых, выявление его объективности как реальности, в которой живут и действуют индивиды, и во-вторых, выяснение его отношения к традиционной культуре, связанной с формированием оснований духовной жизни общества.
Накопление информации и ее распространение не являются сами по себе факторами, способными гармонизировать общественные отношения, обеспечить полное изобилие товаров и услуг и т.д. Напротив, информационный прогресс сопровождается интенсификацией цивилизационных и социальных конфликтов, создает предпосылки для возникновения нового тоталитаризма, усиливает скрытую власть крупнейших корпораций и информационное неравенство между высокоразвитыми и менее развитыми нациями.
Сопоставление современной информационной революции с промышленным переворотом позволяет сделать вывод о том, что как в первом, так и во втором случаях имеет место новый переворот в системе производства. Подобно тому, как в результате промышленного переворота родилось конвейерное производство, в информационном обществе должно возникнуть поточное произ-водство информации, обеспечивающее соответствующее социальное развитие по всем направлениям.
Информационный прогресс порождает компьютерного человека, т.е. человека, видящего мир через информационную призму, созданную другими людьми. Компьютерный человек, с одной стороны, имеет доступ к огромным массивам информации и использует ее в своей жизни и практической деятельности, с другой — как бы «зомбирован» этой информацией и потому утрачивает способность к самостоятельному анализу и принятию решений.
Разрыв между новыми требованиями жизни в информационном обществе и старыми привычками, сложившимися стереотипами политики находит свое объяснение в концепции культурного лага, сформулированной в 50-е годы известным социологом Уильямом Филдингом Огборном (William Fielding Ogburn). Огборн отмечал, что общественные институты с отставанием реагируют на технические нововведения, позволяющие создавать более совершенные общественные системы.
Компьютерный человек, не готовый к выполнению функции демиурга природы, должен иметь для этого определенную философию, которая не может быть запрограммирована. Человек оказывается сегодня перед ситуацией Великого Выбора: либо он выбирает путь эксплуататора Природы, рассматривая ее лишь как средство удовлетворения своих интересов, либо, если он признает свою роль демиурга, уже не может потребительски относиться к своему
созданию. Выход из этой дилеммы состоит в овладении искусством жизни, используя традиционные истины откровения, идеологические истины, истины философского мышления.
Носителем, субъектом информационной культуры является информационное сообщество. Термин «сообщество» (а не «общество») означает, что данный тип общности принципиально отличается от других ее типов. «В информационном сообществе исходным оказывается не тот или иной тип внешнего эмпирического различия и взаимодействия индивидов, а признание верховенства общих правил. Субъекты информационной культуры образуют специи-фическое внутреннее тождество при всех их внешних естественных и социальных различиях» (с.28—29).
Информационная культура как фундаментальная реальность опосредует образ жизни людей, придавая ему свою специфическую направленность развития. Она по-новому ставит проблему синхронизации деятельности индивида и коллектива, а также общества в целом, позволяет технически снять неразрешимую до настоящего времени полярность централизма и децентрализации, индивидуализма и коллективизма. Новые цивилизационные тенденции подготовили рождение новых взглядов на истины жизни, «новую философию, свободную от традиционного религиозного и идеологического радикализма» (с. 31).
В главе 2 «Информационное поле» рассматриваются понятия информационного поля, потока и кванта информации, анализируется влияние информационных полей на эволюцию культуры и традиционное понимание истины, вводится представление о непро-ясненности как фундаментальной характеристике сознания.
Культура, превращаясь в информационном обществе в информацию, становится моментом информационного поля; она «выходит из своей этнической, национальной, социальной среды и попадает в универсальную информационную среду» (с.35). Специфика механизма действия информационного поля состоит в том, что оно оказывает нейтрализующее влияние на этнические, национальные и социальные чувства, сопровождающие соответствующую веру, снимая с нее ореол абсолютной истины. «Многообразные абсолютные истины, оказавшиеся на одном информационном поле, все оказываются относительными. Именно глубинное чувство относительности и оказывается предпосылкой информационного мироощущения» (с.35—36).
Современный подход к информационной политике требует адекватного определения субъекта развития и помещения его в фокус общественного внимания. Грамотная информационная политика также предполагает адекватное выявление национальных приоритетов и учет новых тенденций в распределении власти на всех уровнях. Власть должна соединяться с таким субъектом, который является носителем компетентности.
Воздействие информационных полей на эволюцию культуры выразилось в приобретении последней принципиально новых качеств. «Ориентация на временность всего, что есть в жизни индивида, рождает совсем иные массовые ценностные ориентации, влекущие за собой резкое снижение духовных критериев, признание авторитета наслаждения жизнью здесь и теперь» (с.48—49). Самоидентификация в информационном обществе складывается не на основе экономических, кастовых, клановых или партийных Крите -риев, а на основе критериев подлинности и неподлинности бытия, формируемых отдельным индивидом.
Информационная реальность, в которой уравнены смыслы, может быть определена как поток информации. Вместе с тем существуют некие перерывы постепенности, информационные толчки, кардинально меняющие характер массового поведения. Информация, вызывающая такие сдвиги, состоит из суммы связанных друг с другом квантов информации — отдельных единиц знания. Квант информации существует в контексте информационного пакета. Так, в начале XX в. в рамках психоанализа была разработана концепция, согласно которой культурные запреты, ограничивающие сексуальную активность, негативно воздействуют на психическое здоровье личности. Это знание оставалось квантом информации до тех пор, пока в 60-е годы не была создана пилюля, позволяющая предотвратить беременность. «Соединение этих
квантов информации образовало пакет, давший толчок сексуальной революции, рожденной идентичностью сексуального поведения мужчины и женщины» (с.51).
Традиционные исторические формы духовной самоидентификации (религия и идеология) были основаны на вере в истинность своего учения. Истина трактовалась как приверженность той или иной доктрине, недоказуемой в своих предпосылках. Сегодня механизм самоидентификации претерпевает фундаментальные изме-
нения, связанные с пониманием воздействия информационных полей на массовое поведение. В то же время, присущая информационному обществу открытость к альтернативным точкам зрения не должна обернуться новым всплеском предрассудков и заблуждений.
Современные философы (например, профессор Лидского университета Питер Саймонс) все более склоняются к признанию непроясненности (opacity) в качестве фундаментальной характеристики сознания. Данное представление исторически восходит к учению об интенциональности Ф.Брентано. «Понятие интенцио-нальности открывает, что человеку дано лишь переживание, фиксирующее отнесенность чистого сознания к интенциональному объекту. В отношении субъекта к объекту и существует принципиальная непроясненность» (с.55).
Социальное значение концепции непроясненности состоит в том, что она становится заслоном на пути учений, претендующих на «полную ясность». Непроясненность — это «необходимое и достаточное условие, чтобы быть “в игре”, жить самому и давать жить другим» (там же). Подлинная просвещенность идет рука об руку с определенной дозой скептицизма.
В информационном обществе проблема непроясненности оказывается тесно связанной с возрастающим влиянием виртуального бытия на поведение человека. Виртуальное бытие не есть произвольная фантазия, оно также не связано необходимым образом со структурой религиозного сознания. В самом широком смысле оно содержит сведения о возможном бытии. С философской точки зрения, виртуальное бытие есть становление, тождество бытия и небытия, как это было установлено Гегелем. Эмпирическими эквивалентами виртуальной реальности, которые могут обрести информационную форму, можно считать намерение совершить то или иное действие и создать образец, притягательный для реализации и возможности повторения. «Применительно к информационному обществу проблема проясненности или непроясненности сознания встает в контексте выявления действительных возможностей и определения образцов позитивного смысла бытия» (с.59).
Принятие во внимание государственной, общенациональной значимости информации о виртуальной реальности требует изменения представления о системе массовой информации и характере информационного обеспечения органов государственной власти.
В главе 3 «Символаты информационной культуры. Информационная инфраструктура» рассматриваются функции информационной инфраструктуры, типы информационного обеспечения, информационные катастрофы, анализируются последствия и угрозы стихийного развития информационного общества.
В информационном обществе проясненность сознания не совпадает с принятием общей религиозной и идеологической веры. Общими знаменателями, упорядочивающими массовое поведение в информационном обществе, являются символаты (термин американского культуролога Л.Уайта) информационной культуры. Обладая специфическими качествами, символаты не совпадают с общими потоками информации. В своей совокупности они образуют эмпирическую реальность информационной культуры.
Информационная инфраструктура как символат — это «совокупность механизмов, обеспечивающих получение заинтересованным потребителем необходимой ему информации в нужное время и в нужном месте» (с.67).
Ключевая проблема информационного обеспечения принятия государственных решений состоит в соединении информации и научного знания. Из трех исторически сложившихся типов информационного обеспечения государственных структур (догматического, закрытого и прагматического) только последний тип отвечает реалиям сегодняшнего дня. Его утверждение «создает предпосылки для адекватного осознания проблемы стратегического мышления» (с.75). Создание адекватного информационного базиса стратегического мышления предполагает формирование нового научно-аналитического типа информационной службы. Она уже будет не традиции-онной библиотекой, не справочной службой и не исследовательским институтом, но организационно-аналитическим центром, способствующим «формированию любого вида знания, необходимого для принятия правильного государственного решения» (с.76).
Особенности развития информационного общества требуют внесения определенных коррекций в понимание стихийности. С точки зрения информационной культуры стихийное есть доминирующее в общественном сознании субъективно желаемое, противостоящее объективно необходимому. Если общество относится к информационной эволюции как к стихийному процессу, то оно подвергается нетрадиционным угрозам, примерами которых могут
стать такие суррогаты информационной инфраструктуры, как кибердемократия и телемедиумы, с одной стороны, и компьютерная преступность — с другой. Суррогаты информационной инфраструктуры опасны созданием видимости того, что человек получает с их помощью действительно необходимую информацию.
В информационном обществе возникают возможности возникновения катастроф, порождаемых специфически информационными факторами. Информационные катастрофы могут быть следствием разрушения носителей информации или тотальным искажением информации, регулирующей социальное поведение. Особую важность приобретает гуманитарный аспект информационных катастроф, который выражается в таких феноменах, как духовная неопределенность, легализация власти посредственности, размывание критериев нравственного и безнравственного и др.
В главе 4 «Видеоряд» анализируется сущность феноменальной реальности, рассматриваются различные типы оценочных ориентаций и символы истинного бытия, формулируется теория видеоряда.
Видеоряд — это второй символат информационной культуры. Его построение основывается на феноменальной реальности, представляющей собой и материальную, и идеальную реальность одновременно. «Феномен — это объективность (реальность), явленная человеку» (с.111). Сущность феномена не есть сущность объекта самого по себе, как его определяют естественные науки, но «сущность, соотнесенная с бытием субъекта» (там же). С точки зрения культурологии, реальный мир человека — это не только внутриатомные взаимодействия и химические реакции, но в равной степени мир идей и сознания. Феноменальная реальность имеет иерархическую структуру, а все ее явления располагаются между двумя полюсами — абсолютным и ничтожным.
Характер взаимодействия человека с миром определяется тем или иным типом оценочных ориентаций. В самом общем виде такое взаимодействие может принимать две основные формы: человек либо относится к миру как сакральному явлению, либо считает мир материалом для собственной самореализации. Информационное общество отчетливо выявляет противоречия между двумя данными типами культуры. Хотя позитивистская ментальность дает возможность проникнуть в сущность природы и овладеть ее скрытыми механизмами, все же в своей односторонности она заводит человека в
деструктивный тупик. Осознание этой односторонности должно повлечь за собой обращение к формам знания, которые в символической форме выражали целостность бытия.
Различные виды исторических целостностей предлагали собственные варианты правильного образа жизни и соответствующие персонификации истинного бытия (Будда, Заратустра, Моисей, Магомет, Христос — в религиях, Маркс, Энгельс, Ленин и др. — в учении коммунизма и т.д.). Особенность информационного общества состоит в том, что в нем символы истинного бытия, помещенные в одно и то же информационное поле, лишаются качества сакральности.
В информационном обществе символом целостности становится не пророк и не просвещенный идеолог, но «реальный человек, способный эффективно действовать в ситуациях жизни, знаток своего дела, профессионал» (с.120). Поскольку целостность бытия здесь связана с многообразием ситуаций и находится в границах феноменального мира индивида, именно индивид становится массовым ориентиром, превращается в символ.
Информационная практика формирования видеоряда возникает как необходимость схематизации многообразия жизни, способность «переводить сложные и противоречивые ситуации в стандартные с определенными вариантами их решения» (с. 122). Образы видеоряда, основанные на типизации, имеют рациональную природу. Признак, который считается существенным, отождествляется с явлением в целом. Истина в структуре видеоряда также не есть отражение феномена во всей его сложности и противоречивости. Скорее, это некоторая «карта», очерчивающая феномен таким образом, чтобы можно было адекватно определить свое отношение к нему и ориентиры практических действий.
Глава 5 «Метаобразование» посвящена анализу различных аспектов понятия метаобразования — третьего символата информационного общества информационной культуры.
Если образование можно определить как подготовку человека к тем видам деятельности, которые необходимы обществу на данном этапе его развития, то метаобразование состоит в формировании «понимания человеком своего места и, соответственно, своей подлинной роли в мире, в котором он живет» (с.129). Задача метаобразования состоит в возвращении жизни человека смысла, возвышающегося над миром повседневных забот.
Выбор абсолютного в информационном обществе представляется невозможным на его определении в качестве единственной истины. Также необходим выход за пределы исторической дилеммы материализма и идеализма. Переживание абсолютного — это сугубо личностный, внутренний, эзотерический процесс, когда возникает ощущение подлинности бытия. «Это движение духа, поскольку оно становится частью внутренней сущности человека, может адресоваться различным феноменам мира: все зависит от направленности духа субъекта» (с .140). Переживание абсолютного как высшей и безусловной ценности может возникнуть в отношениях человека с живым существом (животным) или искусственным миром (игрушкой); наивысшая степень подлинности достигается в момент коммуникации обладающих самосознанием индивидов.
Природа информационного общества и научные открытия XX в. дают основания предполагать, что мироздание имеет определенную информационную основу. Попыткой найти такую основу можно считать версию информационных полей вакуума. Согласно гипотезе, именно данные поля определяют формирование и эволюцию материи.
Информационная гипотеза позволяет по-новому взглянуть на ряд феноменов современной жизни, например на концепцию «нового порядка» мировой жизни. С феноменологической точки зрения земное пространство имеет два принципиально различных качества — локус (пространство, «заполненное» информацией) и топос («пустое»
пространство, вместилище для нового цивилизационного смысла). Либеральная идеология, исходящая из идеи единства правил бытия для всех народов и стремящаяся заполнить «пустое» мировое пространство собственной цивилизационной формой, может в конечном счете привести к исчезновению собственного локуса.
Неизбежным следствием развития информационного общества оказывается возникновение в качестве массового явления феномена непредсказуемого индивида. Подлинная жизнь такого индивида находится в зоне риска, неопределенности, а традиционные ценностные ориентации заменяются различными суррогатами смысла (алкоголь, наркотик, поп-звезда, футбол, случайная группа или отдельный индивид и т.д.). Подполье души как внутренняя среда самоидентификации проникает в массовую культуру и начинает оказывать деструктивное влияние на характер массовых ориентаций.
Обеспечение стабильности жизни социума предполагает признание авторитетности его правил даже вопреки естественным устремлениям индивида. Все цивилизации делают свой специфический выбор приоритетов. Что касается России, то ее шифр трасценденции состоит в порыве к правде. «Образ Правды — это единство адекватного понимания реальности и высокой нравственности» (с.157). Анализ проблемы духовных предпочтений выходит далеко за рамки позитивистской ментальности и представляется возможным на основе расшифровки смысла исторической судьбы. Методология гуманитарного знания оказывается полезной при анализе исторических ситуаций, складывающихся вопреки достаточным основаниям и в результате удачного совпадения событий, а также для раскрытия тайны подлинности исторического бытия.
Культурологический контекст метаобразования состоит в возможности предложить решение проблем самоидентификации индивида в информационном обществе, нахождение условий равно -весия между реализацией свободы и соблюдением общих правил жизни, а также научения адекватному поведению через использование механизмов виртуального бытия.
В главе 6 «Информационная культура и духовная идентичность» на примере России раскрываются различные аспекты проблемы сохранения цивилизационной идентичности традиционной культуры в информационном обществе.
Вопреки распространенным истолкованиям информационной культуры как высшей стадии цивилизационного прогресса, более правильно рассматривать ее «как грань, как составную часть современного цивилизационного прогресса» (с.182). Таким образом, речь должна идти не об отмирании традиционных культур в информационном обществе, а о соединении в универсалиях духа информационного сообщества носителей духа локальных культур. Духовная идентичность представляет собой «суммарный вывод исторического опыта, выявляющего фундаментальные условия сохранения жизни народа в истории» (с.184). Понимание российского духа и, соответственно, российской цивилизационной формулы жизни представляется возможным не столько через анализ реалий повседневной жизни обычного человека, сколько через понятие энтелехии как объективной исторической возможности, осознаваемой народом и становящейся его целью и миссией.
Ключевым признаком российской идентичности является роевое состояние, при котором каждый элемент нерасчлененного общественного целого получает свое определение и значение именно от этого целого. Цивилизационная формула России соединяет в себе два основополагающих принципа: принцип самодержавности и принцип общинности. Суть первого принципа состоит в формировании общественной организации сверху, суть второго — в нивелировании роли индивидуальности.
В России можно выделить две формы духовной самоидентификации, претендующие на роль доминант общественного сознания. Это — вертикальная и горизонтальная соборность. Смысл вертикальной соборности заключается в признании автономии духовной истины от воли светской власти. Этот принцип существовал в форме византийской симфонии Патриаршества и Царства. Горизонтальная соборность возникает как следствие массового отчуждения народа от государственной власти, когда власть перестает нести в себе цивилизационную истину. «Поиск истины берет на себя российская интеллигенция. Происходит слияние представителей интеллектуальной элиты с народом в единое целое» (с. 191—192).
Специфическая роль российской интеллигенции порождает особый характер ее духовных ошибок. К ним относятся критический разум и пророческая парадигма. Суть критического разума составляет не здравый смысл, требующий исходить из реально возможного, но «некое отчаянное отрицание... “честная” деструкция социальных и нравственных ценностей прошлого, а вместе с тем и реальная деструкция всего существующего» (с.195). Для пророческой парадигмы характерны заимствование истины жизни других народов и попытки пересадить ее на родную почву.
Истину своей исторической жизни Россия находит в государственной форме, «которая обеспечивает ее восхождение к статусу великой державы, влияющей на ход европейских и мировых событий» (с.200). Сопоставление форм священной всемирной империи и демократии обнаруживает, что именно империя представляет собой наиболее приемлемую для России форму исторического развития. «.единство власти — это непременное условие сохранения цивилизационного пространства и безопасности. Именно к такому выводу подталкивало двухвековое рабство России, ставшее во многом следствием междоусобной борьбы и политического хаоса» (с.202).
Предпосылкой определения общих целей и управления эволюцией общественного организма является умение видеть целое. В отношении цивилизации целостность, помимо своих основных характеристик, обладает качеством субъект-объектного феноменального мира. Целое цивилизации — это не только сумма отдельных индивидов, зданий, институтов, фабрик и заводов. В равной степени это совокупный механизм воспроизводства цивилизации, сохранения условий его выживания, реализации его исторических возможностей. «Цивилизационная суть выявляется через понятие энтелехии, которое и является основанием истинной духовности общества, объединяющей его членов в целое, в народ» (с.207).
Угрозу нормальному ходу духовного развития российского общества составляют суррогаты духовности. К ним относятся утопическое сознание и культура транса. Утопическое сознание опасно тем, что вытесняет понимание времени как времени реализации энтелехии. «Время понимается как явление хронологическое. Соответственно утрачивает смысл стратегия жизни» (с.211). Культура транса подменяет познание истины формой непосредственного переживания истины, в результате которого возникает несогласованность в оценках, самооценках и действиях индивидов. В конечном счете демократический плюрализм такого рода приводит к дезинтеграции общего кода цивилизационного поведения.
В главе 7 «Формула цивилизационного прогресса» анализируются проблемы цивилизации, цельного знания и духовной истины, раскрываются основные черты современной профанности, дается оценка массовой культуры.
Современная цивилизационная эволюция представляет собой сложный сплав универсальной в своей сущности информационной культуры с динамикой развития и взаимодействия локальных цивилизаций. Игнорирование любого из данных аспектов будет иметь деструктивные последствия для цивилизационной эволюции. Важно осознать, что цивилизация является не идеальным типом цивилизованности, но определенной формой жизнедеятельности субъекта. «Субъект цивилизации — это нечто единое при всей его внутренней дифференциации: его цивилизационная деятельность воспроизводит объективность, соответствующую требованиям его жизни» (с.215—216). Новые культурные реалии информационного общества ставят проблему новой духовной идентичности человека.
Обретение индивидом свободы выбора в виртуальном информационном мире порождает опасную иллюзию достижения состояния абсолютной свободы. Распространенной формой современной профанности является непонимание духовности как фактора цивилизационного прогресса. Сущность человека отождествляется с миром вещей, которым он распоряжается и владеет. Эрозия цивилизационной определенности приводит к нарастанию бессвязности жизни, росту нигилизма, понимаемого как «стремление реализовать личный каприз, здесь и теперь, не заботясь о социальных и нравственных последствиях» (с.222).
Существуют два принципиально различных способа обоснования универсального пути человечества к общей мировой цивилизации. Первый основывается на позитивистской ментальности, второй предполагает синтез религии, философии и науки. Последний подход в XIX в. был отчетливо выражен В.С.Соловьевым, который утверждал, что основным условием нормального общества является «полное взаимное проникновение индивидуального и общинного начала, или внутреннее совпадение между сильнейшим развитием личности и полнейшим общественным единством» (с.230). Приложение данного принципа к информационному обществу обнаруживает его рациональный смысл. Так, с одной стороны, индивид должен соблюдать общие правила, с другой — вся инфраструктура информационного общества служит удовлетворению индивидуальных запросов членов сообщества.
Попытка решения проблемы коллективного свободного выбора целого приводит к вопросу о гносеологии цельного знания. Центральным пунктом цельного знания является выбор субъекта, который определяется тем, что субъект считает для себя абсолютным. Суррогатами цельного знания в информационном обществе является «некое идеальное в своем совершенстве целое» (с.233), которое не может быть реализовано в социальной действительности. К числу таких построений, в частности, принадлежит разработанная В.Мудрых концепция информационной синхронизации массового поведения.
Расшифровка абсолютного предполагает решение фундаментальной проблемы смысла. Сложность данной проблемы приводит к необходимости выделения своего рода атома качества идеальнореального бытия, получившего название квалита (от лат. диаШа — качество). Смыслы проявляют себя в различных квалитах. Для
Гобсека квалит смысла заключается в деньгах, для Ромео — в любви к Джульетте, для Леди Макбет — в высшей власти. Абсолютная зависимость человека от определенного квалита проявляется непосредственным образом, и деструкция квалита означает деструкцию личности вплоть до ее физической смерти.
Если индивидуальное абсолютное постигается в непосредственном переживании, то социальное абсолютное познается в результате приобщения конкретного индивида к культуре. «Социальное абсолютное — это знание связи индивидуального бытия с социальным, подтверждаемое опытом жизни» (с.240). Хранилищем квалитов исторического смысла является традиция. Через ее призму абсолютный смысл социального становится индивидуальным переживанием. Вошедшие в традицию сакральные символы (для России таким символом является, например, Русская Идея) становятся конкретным эквивалентом абсолютного и начинают активно влиять на массовое поведение.
Становление единой информационной культуры ставит вопрос о возможности возникновения универсального субъекта — носителя универсальной энтелехии. До сих пор можно было говорить либо о различных энтелехиях локальных культур, либо об универсальной энтелехии, отождествленной с конечными целями мировых религий. Важно отметить, что последняя относилась не к феноменальному, а к потустороннему миру. Вопрос о существовании энтелехии цивилизации в целом не подлежит эмпирической проверке и потому может быть решен на пути обращения к знанию особого типа — знанию духовной истины. Духовная истина — это путь, который обеспечивает циклическое воспроизведение условий жизни при их динамичном изменении, это «та и только та исторически найденная форма в феноменальной реальности, в рамках которой возможна безграничная активность субъекта, обеспечивающая стабильность исторического прогресса» (с.256). Специфическими символами
духовной истины являются Троица (как выражение способности человека к самоотождествлению с другим человеком), мандала (как выражение гармонии человека с природой) и сфинкс (как определение смысла активности человека в отношении самого себя).
Возрастающая роль массового сознания в информационном обществе требует адекватного понимания его сущности. Современная массовая культура является средством, выполняющим функции
социально-нравственной амнезии. Она «стремится уйти от реальных цивилизационных и нравственных дилемм, забыть о их существовании» (с.275). Массовая культура возникает как результат полной растерянности и отсутствия общих ориентаций. Ее позитивная роль состоит в том, что она притягивает к себе массы, не умеющие продуктивно проводить свободное время. Негативная роль массовой культуры заключается в изменении системы ценностей: доминирующим в массовом сознании становится стремление к занимательности и развлекательности. Анализ современной российской массовой культуры обнаруживает, что она не имеет ни фольклорных, ни исторических корней, «никоим образом не корреспондирует с реалиями социальной и этнонациональной жизни» (с.280). Духовная опасность массовой культуры как для России, так и для всей современной цивилизации состоит в размывании критериев подлинности, т.е. в возможности подмены реалий жизни реалиями, создаваемыми информационной инфраструктурой. «Механизмы
массовой культуры, поскольку они оторваны от духовной истины и не служат ей, становятся механизмами легализации не-истины как нормального состояния общественного сознания» (с.281). В итоге обман и зло проникают на все уровни жизни, социальная реальность теряет высокий смысл.
Цивилизационное поле современной России представляет собой пространство, на котором сталкиваются самые различные понимания жизненного мира, соответствующего ее внутренней сущности (проекты восстановления монархии, демократической республики, земства, социализма с элементами рыночной экономики, капитализма в его либеральной испостаси). Воплощение любого из этих проектов обречено на неудачу, если их инициаторы и впредь не будут считаться с принципами гуманитарного знания и законами цивилизационного развития.
