CC BY
869
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2011. № 2 (27). С. 7-20.
УДК 340.131.2
КВАЗИПРАВОТВОРЧЕСКИЕ АКТЫ И ОТНОШЕНИЯ В РОССИЙСКОЙ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ
THE QUASI-LAWMAKING ACTS AND RELATIONSHIPS IN LEGAL SYSTEM OF RUSSIA
Р.Л. ИВАНОВ (R.L. IVANOV)
Рассматриваются понятие и виды квазиправотворческих актов и квазиправотворческих отношений в российской правовой системе.
Ключевые слова: квазиправотворческие акты, квазиправотворческие отношения, закон,
индивидуальные (ненормативные) законы, рекомендательные официальные акты, квазиправотворческие акты-волеизъявления субъектов правотворчества, российская правовая система.
The article consider the concept and forms of quasi-lawmaking acts and relationships in Russian Federation.
Key words: quasi-lawmaking acts, quasi-lawmaking relationships, law, individual (non-normative) laws, recommendatory official acts, quasi-lawmaking volitional acts of subjects of lawmaking, legal system of Russia.
Несмотря на широкое распространение, квазиправотворческие акты и отношения пока не привлекли надлежащего внимания со стороны российских учёных. Упоминание о них практически не встречается не только в учебных курсах по теории государства и права, но и в специальных работах, посвященных правотворческой деятельности [1]. Вместе с тем изучение их особенностей, а также необходимости и обоснованности существования некоторых их видов имеет не только теоретическое, но и существенное практическое значение.
Начнем с определения понятий «квази-правотворческий акт» и «квазиправотворче-ское отношение». Обозначаемые ими явления возникают в процессе деятельности субъектов правотворчества, по форме напоминают акты правотворчества и правотворческие отношения, однако по целевой направленности и со-
держанию таковыми не являются. Если акты правотворчества представляют собой волеизъявления уполномоченного субъекта, имеющие целью установление, изменение, приостановление, пролонгацию или прекращение действия (отмену) юридических норм, результатом которых выступает нормативное правовое предписание, зафиксированное в официальном письменном документе [2], то квазиправотворческие акты - это волеизъявления, следствием которых становится возникновение, изменение или прекращение лишь конкретных правоотношений, складывающихся в деятельности субъектов правотворчества, но правотворческими не являющихся. Эти акты не направлены на установление (изменение, приостановление и т. д.) юридических норм, а потому их результаты -официальные письменные документы - этих норм не содержат [3]. Соответственно, если
© Иванов Р. Л., 2011
правотворческие отношения направлены на установление (изменение, приостановление и т. д.) норм права, то целью квазиправотвор-ческих отношений является создание только индивидуальных правовых актов.
С вышеизложенной трактовкой квазипра-вотворческих актов, предложенной А.В. Илларионовым, в принципе можно было бы согласиться, если бы автором не придавался ей специфический смысл. По существу, главное свойство этих явлений им усматривается лишь в том, что они непосредственно не порождают юридических норм, хотя, по его мнению, квазиправотворческие акты принимаются в ходе установления нормативных предписаний и способствуют их появлению. Поэтому к числу квазиправотворческих им причисляются: 1) акты, которые обеспечивают движение проекта правового документа нормативного характера в процессе правотворчества вплоть до вынесения итогового нормоустанавливающего решения (например, решения Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации о принятии законопроекта в отдельных, предшествующих окончательному, чтениях, поскольку его принятие в окончательном чтении будет уже являться актом правотворчества); 2) решения, которые препятствуют дальнейшему утверждению этих проектов (например, об отклонении законопроекта) [4].
Изложенная трактовка квазиправотвор-ческих актов является спорной. В первую очередь непонятно, почему правовые акты, обслуживающие процесс создания юридических норм, не являются актами правотворчества, хотя без них правотворческий процесс неосуществим, а их главная цель состоит в том, чтобы обеспечить появление именно нормативных предписаний, а не индивидуальных. Эти акты принимаются тем же субъектом и в том же порядке, что и его окончательные волеизъявления, устанавливающие нормы права. Лишь последним свойством -отсутствием итоговой нормоустанавливающей функции - они отличаются от иных (завершающих) правотворческих актов-волеизъявлений. Но это отличие свидетельствует не об особой юридической («квазиправо-творческой») природе таких актов, а лишь о том, что правотворчество - это сложно структурированный, длящийся во времени,
имеющий стадийный характер процесс, а потому любые правотворческие решения, предшествующие окончательному установлению нормы, могут быть только промежуточными, обеспечивающими, но не заменяющими итоговое. Они создают обязательные условия для принятия окончательного решения, без которых оно появиться не может. Даже решение парламента об отклонении законопроекта направлено на создание этих условий, поскольку преследует правотворческую цель - не допустить принятия ненадлежащей нормы и тем самым сделать возможным в будущем установление нормы действительно необходимой, адекватной
сложившимся в социуме потребностям.
На наш взгляд, отличие квазиправо-творческих актов от актов правотворчества состоит в том, что первые (как промежуточные, так и итоговые) изначально не предназначены для установления и выражения норм права и процесс их создания не обеспечивают, хотя и принимаются они субъектом правотворчества по правилам правотворческой процедуры, а также обладают наименованием и атрибутами актов правотворчества. Создание этих актов правотворчеством не является, а деятельность создающих их субъектов правотворчества относится к правоприменению. В Российской Федерации к числу квазиправотворческих актов принадлежат: 1) ненормативные (индивидуальные, правоприменительные) законы [5] ; 2) рекомендательные официальные акты-документы; 3) квазиправотворческие акты-волеизъявления субъектов правотворчества (акты-действия и оформляющие их акты-документы). Эти акты отличаются друг от друга осуществляемыми ими функциями: индивидуальные (ненормативные) законы предназначены для разрешения конкретных юридических дел; рекомендательные официальные акты-документы призваны продемонстрировать позицию органов публичной власти в той или иной сфере правого регулирования, на которую прямого властного воздействия они оказать не могут ввиду отсутствия у них необходимых полномочий; квазиправотворческие акты-волеизъявления обеспечивают установление квазиправотворческих актов первых двух видов. Рассмотрим каждую из этих групп подробнее.
s
Индивидуальные (ненормативные)
законы как явление современной российской правовой системы ещё не стали предметом глубокого изучения отечественных юристов. В исследованиях, посвященных теории закона или связанных с рассмотрением отдельных его видов, о их существовании, как правило, умалчивается [6]. Но и тогда, когда они всё же становятся предметом научного исследования, их склонны оценивать лишь как одну из правовых аномалий [7]. Вместе с тем появление индивидуальных законов в нашей стране обусловлено не только изъянами юридической техники или иными факторами субъективного плана. Принятие большинства из них стало закономерным следствием осуществления конституционно закреплённой у нас модели разделения властей, предусматривающей, что некоторые правотворческие [8] и исполнительные полномочия органов законодательной власти могут быть реализованы только путём принятия индивидуальных законов. Российский вариант разделения властей превратил закон из средства исключительно нормативного регулирования в инструмент, с помощью которого могут также приниматься важнейшие государственные решения индивидуального характера.
Безусловно, значимость регулируемых такими законами отношений, их важность для интересов государства не всегда определяется правильно, в результате чего среди индивидуальных законов встречаются и принятые необоснованно, ошибочно. Но их существование не опровергает потребности в индивидуальном законодательном регулировании как таковом, а лишь свидетельствует о недостаточной изученности данного вопроса правовой наукой и о его практической значимости.
Квазиправотворческие индивидуальные законы, в зависимости от причин их принятия, можно подразделить на аномальные (субъективно детерминированные, случайные) и объективно обоснованные (необходимые). В свою очередь, и первые, и вторые по особенностям их содержания дифференцируются на виды.
Среди аномальных выделяются:
1. Федеральные и региональные законы, делающие индивидуальные изъятия из общего порядка правового регулирования.
2. Федеральные и региональные законы, призванные показать особую политическую значимость поставленного или решённого в них вопроса.
Объективно обусловленные индивидуальные законы включают:
1. Федеральные и региональные законы, обеспечивающие контроль законодательных органов власти за использованием наиболее значимых для интересов государства объектов публичной (государственной и муниципальной) собственности (предметов и финансовых средств). Ими являются:
а) федеральные законы, определяющие перечни участков недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции;
б) федеральные законы о передаче другим государствам культурных ценностей;
в) федеральные законы и региональные, утверждающие отчеты об исполнении государственных бюджетов;
г) региональные законы о разграничении между муниципальными образованиями имущества, находящегося в муниципальной собственности, а также об утверждении передаточного (разделительного) акта по имущественным обязательствам органов местного самоуправления.
2. Региональные законы, обеспечивающие контроль законодательных органов власти за правомерностью деятельности представительных органов муниципальной власти (законы субъектов Российской Федерации о роспуске представительных органов местного самоуправления).
Чем специфичен каждый из указанных видов?
Федеральные законы, делающие индивидуальные изъятия из общего порядка правового регулирования, - получили распространение в середине 90-х гг. прошлого века и регулировали материальное, жилищное обеспечение и медицинское обслуживание семей (отдельных членов семей) депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, погибших или умерших до окончания установленного законом срока их полномочий. Они предназначались для преодоления пробела в Федеральном законе от 08.05.1994 г. № З-ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депута-
та Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» [9], поскольку в этом законе не был должным образом урегулирован вопрос о материальном обеспечении членов семьи умершего депутата Государственной Думы или члена Совета Федерации: на тот момент дополнительных материальных гарантий по сравнению с иными категориями российских граждан наши парламентарии в случае смерти не имели. Однако вместо того, чтобы установить общий порядок такого обеспечения, касающийся всех без исключения парламентариев, изменив для этого указанный федеральный закон или приняв специальный федеральный закон, фиксирующий такой порядок, законодатели каждый раз в случае смерти их коллеги стали принимать индивидуальный федеральный закон, распространявшийся только на членов его семьи.
По цели, содержанию и характеру правовых последствий эти законы являлись типичными правоприменительными актами, так как их предписания были адресованы персонифицированным субъектам, они были направлены на конкретизацию их прав и обязанностей, рассчитаны на урегулирование единичной ситуации и не распространялись на сходные с ней случаи [10]. В то же время они существенно отличались от классических правоприменительных актов органов исполнительной власти и судов, так как не конкретизировали нормы действующих федеральных законов, регулировавших пенсионное и иное обеспечение российских граждан, а наоборот, предусматривали изъятие из установленного ими общего порядка, чего обычный (подзаконный) правоприменительный акт сделать не может. Именно для того, чтобы легализовать персональные изъятия из общих законодательных норм, данные индивидуальные властные предписания принимались в форме федеральных законов. В результате они становились равными по силе нормативным законам и приобретали возможность делать разовые исключения из их действия по кругу лиц, поскольку сами никаких специальных норм не устанавливали.
Кроме того, эти законы существенно отличались от иных правоприменительных актов по вопросам материального, жилищного, медицинского обеспечения граждан особым,
нетипичным субъектом-правоприменителем, в роли которого выступал российский парламент, процедурой принятия (она идентична процедуре принятия нормативного закона) и необходимостью обязательного официального опубликования. Ещё одной их особенностью следует считать то, что содержащиеся в них индивидуальные предписания являлись конкретизацией не норм действующих законов, а принципов права, что имеет место только в случае применения института аналогии права при пробелах в позитивном праве и для большинства правоприменительных актов не свойственно.
Давая оценку данной категории индивидуальных законов, нужно иметь в виду, что сам подход к материальному, медицинскому и иному обеспечению членов семей умерших парламентариев как предполагающему более высокие, по сравнению с иными категориями российских граждан, гарантии представляется вполне оправданным в связи с особенностями депутатской деятельности, требующей от слуг народа повышенных нервных, физических и материальных затрат, а порой и сопряженной с риском для их жизни. Однако избранная Федеральным Собранием форма обеспечения этих гарантий должна быть отнесена к разряду юридических аномалий, обусловленных отсутствием режима правовой законности и стабильного правопорядка в первые годы становления самостоятельной российской правовой системы. Установленные указанными индивидуальными законами «персональные» изъятия из общих законодательных правил, по существу, низводили отечественное право до уровня феодального права-привилегии, пусть и делались они из благих побуждений. И, несмотря на то, что ни один из этих законов не был предметом рассмотрения со стороны Конституционного Суда Российской Федерации, есть достаточные основания считать их неконституционными [11].
Региональные законы, делающие индивидуальные изъятия из общего порядка правового регулирования, - появляются по той же причине, что и федеральные законы данного вида: с целью создать видимость законности разовых исключений из общего порядка правового регулирования без его изменения по существу. Главный мотив таких акций, которые, к сожалению, встречаются и в деятель-
ности иных российских органов публичной власти, выражается известной формулой «Если нельзя, но очень хочется, то можно».
Несмотря на то, что в основе публичноправового типа регулирования лежит принцип «Всё, что не разрешено законом, запрещено», в данном случае он подменяется общим частно-правовым принципом «Всё, что не запрещено законом, дозволено». И действительно, прямого законодательного запрета делать разовые изъятия из нормативных законов с помощью законов индивидуальных наша правовая система не содержит. А поскольку общий принцип публично-правового регулирования прямой законодательной фиксации тоже не имеет, это создаёт иллюзию внешней (формальной) законности индивидуальных законодательных изъятий.
Хотя в специальной юридической литературе необходимость прямого нормативного закрепления принципа «Всё, что не разрешено законом, запрещено» обоснована давно и явных противников среди российских парламентариев вроде бы не имеет, своего воплощения она до сих пор не получила. В результате в отечественной правовой системе не только на федеральном, но и на региональном уровне появляются ненормативные законы, возрождающие феодальные представления о праве как об индивидуальной привилегии.
Для иллюстрации приведём Закон Санкт-Петербурга от 29.05.2008 г. № 334-48 «О присвоении звания “Почётный гражданин Санкт-Петербурга”» [12], в соответствии с которым за выдающийся вклад в повышение роли и авторитета Санкт-Петербурга в России и за рубежом и развитие спорта в Санкт-Петербурге звание «Почётный гражданин Санкт-Петербурга» было присвоено главному тренеру футбольного клуба «Зенит» (Санкт-Петербург) Дику Адвокаату. И сделано это было несмотря на то, что ч. 1 ст. 6 Закона Санкт-Петербурга от 14.12.1995 г. № 145-22 «О звании “Почётный гражданин Санкт-Петербурга”» (в дальнейшем - Закон Санкт-Петербурга № 145-22) [13] установила, что указанное звание должно присваиваться не законом, а постановлением Законодательного собрания Санкт-Петербурга. К решению о присвоении звания «Почётный гражданин Санкт-Петербурга» Д. Адвокаату
в форме регионального закона прибегли для того, чтобы обойти норму, закреплённую ч. 2 ст. 6 Закона Санкт-Петербурга № 145-22, которая гласит, что количество ежегодно присваиваемых званий не превышает двух. Поскольку в 2008 г. постановлением Законодательного собрания Санкт-Петербурга от
21 мая № 302 эти звания уже были присвоены двум жителям города - Н.П. Бехтеревой и
В.Н. Александрову [14], - то местные парламентарии не придумали ничего иного, как произвести разовое изъятие из этой нормы с помощью индивидуального закона.
Что препятствовало депутатам внести изменение в ч. 2 ст. 6 Закона Санкт-Петербурга № 145-22 и увеличить количество награждаемых или, оставив его прежним, предусмотреть возможность в исключительных случаях превышать установленную квоту, вместо того чтобы нарушать действующую норму, остаётся непонятным. Показательно, что в пояснительной записке к законопроекту «О присвоении звания “Почётный гражданин Санкт-Петербурга”» по поводу его правовой основы не сказано ни слова [15]. И это не удивительно: действительно, что можно сказать о том, чего не существует?
Единственная попытка хоть как-то юридически оправдать принятый закон содержится в комментарии Председателя Законодательного собрания Санкт-Петербурга
В.А. Тюльпанова, сославшегося на то, что «аналогичное решение о внеочередном присвоении звания “Почётный гражданин” петербургский парламент принял в 1996 году [16], отметив заслуги народного артиста СССР Евгения Лебедева» [17]. Однако и этот комментарий ситуацию не проясняет, поскольку в 1996 г. звания «Почётный гражданин Санкт-Петербурга» никто, кроме Е.А. Лебедева, не удостаивался [18] и его присвоение выдающемуся артисту внеочередным считаться не может. Поэтому использование в последнем случае правового акта в форме регионального индивидуального закона, а не правоприменительного постановления Законодательного собрания, является загадкой.
Федеральные законы, призванные показать особую политическую значимость поставленного или решённого в них вопроса. -Как и в вышеописанных случаях, объективных причин для их принятия нет. Однако
важность поднимаемых в них вопросов, связанных с национальными и иными аспектами реализации государственной власти, по мнению законодателя, столь существенна, что он решает зафиксировать их в форме документа высшей юридической силы. Кроме того, и здесь форма закона даёт ему возможность, если потребуется, сделать необходимое разовое изъятие из нормативных законов, уже регламентировавших общим образом подобные вопросы.
В качестве примера можно привести Федеральный закон от 28.12.1995 г. № 217-ФЗ «О строительстве столицы Ингушской Республики» [19]. Ст. 1 закона закрепляет причину его принятия - необходимость фиксации на высшем юридическом уровне того обстоятельства, что строительство столицы Ингушской Республики является важным фактором становления государственности в Ингушской Республике и стабилизации социально-политической обстановки на Северном Кавказе. А в четырех других его статьях содержатся положения индивидуального характера, устанавливающие порядок финансирования проектирования и строительства столицы Ингушской Республики, определения очередности и сроков строительства её объектов, содержащие напоминание о необходимости строительства с соблюдением современных градостроительных нормативов, закрепляющие срок его завершения, а также порядок вступления данного закона в силу. Не трудно заметить, что какие-либо общие правила поведения здесь отсутствуют.
Региональные законы, призванные показать особую политическую значимость поставленного или решённого в них вопроса, -вероятно, преследуют цель продемонстрировать особое отношение со стороны органов публичной власти субъекта Российской Федерации к определённым явлениям, которым приписывается повышенное социально-политическое значение. Например, согласно ст. 8 Закона Красноярского края от 05.06.2001 г. № 14-1330 «О почётном звании “Почётный гражданин Красноярского края”» [20] это почётное звание присваивается законом Красноярского края. На сегодня принято 7 краевых законов этого вида [21].
Почему именно присвоение звания «Почётный гражданин Красноярского края», а
не решение каких-то иных вопросов, входящих в правоприменительную компетенцию Законодательного Собрания, красноярские парламентарии посчитали особо значимым, а потому требующим принятия индивидуального правового акта именно в форме регионального закона?
Если учесть, что звание Почётного гражданина региона в иных субъектах Российской Федерации без каких бы то ни было проблем присваивается посредством подзаконного правоприменительного акта - постановления регионального парламента, указа главы субъекта Российской Федерации и т. д. (если, конечно, не преследуется неблаговидная и неправовая цель обойти нормы действующего закона без их изменения), -ответ вполне очевиден. Налицо ошибочное использование закона в качестве формы правоприменительного акта, объяснить которое можно только недостаточными познаниями региональных законодателей в вопросах теории закона, законотворчества и правоприменения либо сознательным игнорированием ими выводов правовой науки и полезного опыта, накопленного практической юриспруденцией.
Переходя к рассмотрению объективно обусловленных индивидуальных законов, ещё раз подчеркнём, что их появление вызвано реализацией в российского правовой системе отечественного варианта разделения властей. Они являются адекватной данному варианту юридической формой, обеспечивающей осуществление законодательными органами закреплённых за ними исполнительных и контрольных полномочий. Более того, для индивидуальных актов российского парламента закон становится единственно возможной формой реализации указанных полномочий, когда они осуществляются Федеральным Собранием как единым органом государственной власти, несмотря на его двухпалатную структуру. Ведь иных видов «общих» правовых актов, в создании которых принимают участие обе палаты Федерального Собрания, кроме законов, Конституция России не предусматривает.
Как уже отмечалось, объективно обусловленные индивидуальные законы, обеспечивающие контроль законодательных органов власти за использованием наиболее
значимых для интересов государства объектов публичной собственности, в зависимости от вида контролируемых объектов подразделяются на несколько групп.
Федеральные законы, определяющие перечни участков недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции, - принимаются в соответствии с ч. 3 ст. 2 Федерального закона от 30.12.1995 г. № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции» [22] и определяют конкретные месторождения полезных ископаемых, которые могут быть объектами соглашений о разделе продукции и на которых инвестор-участник соглашения реализует свои исключительные права на поиски, разведку и добычу минерального сырья. В период 1997-2003 гг. было принято 17 таких индивидуальных федеральных законов [23].
Основанием для появления федеральных законов о передаче другим государствам культурных ценностей явилась ч. 2 ст. 18 Федерального закона от 15.04.1998 г. № 64-ФЗ «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» [24], согласно которой передача государству, заявившему претензию, перемещенной культурной ценности, имеющей уникальный характер, особо важное историческое, художественное, научное или иное культурное значение, осуществляется на основе федерального закона. И здесь придание индивидуальному правовому акту формы закона продиктовано стремлением к дополнительному контролю со стороны законодателя за особо важными, с его точки зрения, для нашей страны имущественными операциями. На сегодня принято 3 федеральных закона данного вида [25].
Федеральные законы и законы субъектов Российской Федерации, утверждающие отчеты об исполнении государственных бюджетов, - принимаются Федеральным Собранием Российской Федерации и законодательными органами её регионов в соответствии с нормами ч. 4, 5, 7 ст. 149, ч. 5 ст. 264.2 федерального Бюджетного кодекса [26], аналогичными нормами региональных законов [27]. Как и ранее рассмотренные индивидуальные законы, юридических норм они не содержат [28] и используются как
средство финансового контроля за расходованием бюджетных средств, осуществляемого органами законодательной ветви власти, адекватное особой важности контролируемого вопроса для интересов государства в целом и отдельных его регионов.
Законы субъектов Российской Федерации о разграничении между муниципальными образованиями имущества, находящегося в муниципальной собственности, а также об утверждении передаточного (разделительного) акта по имущественным обязательствам органов местного самоуправления -принимались в соответствии с п. 3 ст. 6 Федерального закона от 28.08.1995 г. № 154-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» [29] и п. 10 ст. 85 Федерального закона от 06.10.2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». Принятие этих индивидуальных правовых актов в форме закона преследовало цель обеспечения дополнительных гарантий имущественных интересов муниципальных образований путём контроля со стороны региональных парламентов за процессом формирования муниципальной собственности. Избрание иной формы правоприменительного акта (например, постановления регионального парламента) привело бы к тому, что, во-первых, от выработки итогового решения отстранялись бы высшие органы исполнительной власти регионов в лице их глав, обладающих правом законодательной инициативы и полномочиями по подписанию (и ветированию) только законов, но не постановлений региональных парламентов, что вряд ли было бы оправдано. Во-вторых, иная форма индивидуального акта не учитывала бы разную структуру законодательных органов власти в субъектах Российской Федерации. В итоге этими органами было создано значительное количество указанных документов. Например, только в Омской области в 2007 г. было принято 32 индивидуальных закона этого вида.
Региональные законы, обеспечивающие контроль законодательных органов власти за правомерностью деятельности представительных органов муниципальной власти, представлены законами субъектов Российской Федерации о роспуске представитель-
ных органов местного самоуправления. Они принимаются на основании ст. 73 Федерального закона от 06.10.2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» [30] в следующих случаях.
1. Когда соответствующим судом установлено, что представительным органом муниципального образования принят нормативный правовой акт, противоречащий Конституции Российской Федерации, федеральным конституционным законам, федеральным законам, конституции (уставу), законам субъекта Российской Федерации, уставу муниципального образования, а представительный орган муниципального образования в течение трех месяцев со дня вступления в силу решения суда либо в течение иного предусмотренного решением суда срока не принял в пределах своих полномочий мер по исполнению решения суда, в том числе не отменил соответствующий нормативный правовой акт, если вступившим в силу решением суда установлен факт неисполнения данного решения.
2. Когда вступившим в силу решением соответствующего суда установлено, что избранный (или вновь избранный) в правомочном составе представительный орган муниципального образования в течение трех месяцев подряд не проводил правомочного заседания.
Придание решению о роспуске представительного органа местного самоуправления формы закона обусловлено потребностью в дополнительном контроле со стороны законодателя за законностью и обоснованностью данного решения, так как инициируется оно не им, а главой высшего исполнительного органа государственной власти региона. Такой порядок и предопределённая им форма итогового правового акта - региональный закон - признаны Конституционным Судом Российской Федерации особой гарантией прав местного самоуправления, поскольку в отличие от иных видов решений закон принимается в более усложненной процедуре, подлежит подписанию главой высшего исполнительного органа государственной власти региона, а потому является результатом согласия законодательной и исполнительной власти субъекта Российской Федерации или решения его законодательного органа, при-
нятого квалифицированным большинством голосов [31]. На сегодня в субъектах Российской Федерации принято несколько таких решений в форме закона [32].
На индивидуальные законы похожи (но не являются таковыми) законы, обеспечивающие создание, реорганизацию и ликвидацию федеральных судов, которые принимаются в соответствии с требованиями ч. 1 ст. 17 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» [33], ч. 3 ст. 34 Федерального конституционного закона от 28.04.1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» [34] и
ч. 3 ст. 1 Федерального конституционного закона от 23.06.1999 г. № 1-ФКЗ «О военных судах Российской Федерации» [35], согласно которым федеральные суды общей юрисдикции (за исключением Верховного Суда Российской Федерации) и арбитражные суды создаются и упраздняются федеральным законом. На сегодняшний день принято около пятидесяти таких федеральных законов. Их особенностью является то, что основное содержание здесь составляют индивидуальные властные предписания - правоприменительные решения. Они предписывают Судебному департаменту при Верховном Суде Российской Федерации создать, реорганизовать либо ликвидировать конкретный федеральный суд, содержат указание на порядок финансирования данных мероприятий и регулируют некоторые иные вопросы, связанные с определением юридических фактов (например, дня начала деятельности соответствующего суда) [36]. Лишь наличие в их тексте отдельных нормативных предписаний (например, о территориальных границах юрисдикции реорганизуемого, создаваемого или иного суда, а также о порядке вступления этих законов в силу) не позволяет отнести их в полной мере к правоприменительным законам. Поэтому они могут быть названы правоприменительными законами с отдельными нормативными предписаниями (в отличие от нормативных законов с отдельными правоприменительными предписаниями, к числу которых относится, например, Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления», ч. 7 ст. 85 которого содержит несколько обращенных к Правительству Рос-
сийской Федерации предписаний по принятию конкретных индивидуальных и нормативных правовых актов и устанавливает сроки осуществления этих предписаний, хотя иные положения этого закона являются нормативными). Их индивидуальный характер обусловлен тем, что властное волеизъявление о создании конкретного суда всегда является правоприменительным актом, а форма закона, в которую эти предписания облечены, определяется тем, что учреждение, реорганизация и упразднение судов решениями федерального парламента является важным звеном в системе сдержек и противовесов, обеспечивающих самостоятельность судов и их независимость от органов исполнительной ветви власти. Преимущественно правоприменительный статус этих законов признаётся и федеральными конституционными законами, на основании которых они принимаются: законы, посвященные созданию, преобразованию и упразднению конкретных судов, в состав законодательства о различных видах федеральных судов ими не включаются [37].
Таким образом, квазиправотворческие акты в форме законов, принимаемые законодательными органами Российской Федерации и её субъектов, получили достаточно широкое распространение и их существование имеет не только субъективные, но и объективные основания. Данное обстоятельство обязательно должны учитывать как научные, так и легальные определения понятия «закон».
Рекомендательные официальные акты, принимаемые субъектами правотворчества. - Появление этого вида квазиправо-творческих документов можно объяснить тем, что правотворческие органы, не имея иной возможности побудить участников правоотношений избрать определённую модель поведения, регламентированного диспозитивными нормами, с помощью рекомендательных актов пытаются стимулировать их воспользоваться тем образом действий, который, по мнению этих органов, в наибольшей степени соответствует как интересам государства, так и самих субъектов. В этом случае принятие рекомендательного официального акта, имеющего форму акта правотворчества:
Во-первых, создать иллюзию обязательности его рекомендаций, поскольку здесь
активно эксплуатируется один из стереотипов обыденного правосознания, согласно которому любые документы, официально исходящие от органов государства, наделённых правотворческими полномочиями, являются нормативными, обязательны к исполнению и в случае их игнорирования могут повлечь негативные юридические последствия. И порой подобные рекомендации срабатывают, поскольку отсутствие у их адресатов необходимых правовых знаний не позволяет им правильно оценить их юридическую силу (её отсутствие), да и стремление идти вразрез с «просто рекомендованной» официальной позицией испытывает далеко не каждый. Одним из известных примеров квазиправотвор-ческих актов этого вида является «Положение о реформировании сельскохозяйственных предприятий», утверждённое Постановлением Правительства Российской Федерации от 27.07.1994 г. № 874 «О реформировании сельскохозяйственных предприятий с учётом практики Нижегородской области» [38]. В соответствии с п. 1 данного постановления указанное Положение должно было применяться лишь теми сельскохозяйственными предприятиями, которые добровольно приняли решение о реорганизации в соответствии с ним. Поэтому обязательным к использованию оно не являлось, носило рекомендательный характер и нормативным правовым актом считаться не может, хотя формально оно обладает всеми атрибутами акта правотворчества и было принято в соответствии с правотворческой процедурой, установленной для нормативных правовых актов российского Правительства.
Во-вторых, рекомендательные официальные акты принимаются для того, чтобы в условиях децентрализации нормативного правового регулирования помочь субъектам правотворчества, не обладающим необходимыми навыками в создании нормативных правовых актов, либо для того, чтобы обозначить мнение «регулирующего центра» о желательном содержании принимаемых этими субъектами нормативных документов. К числу таких рекомендательных актов принадлежат «модельные нормативные правовые акты», которые могут приниматься одними субъектами правотворчества для использования иными его субъектами.
От квазиправотворческих актов данного вида необходимо отличать официальные документы, создаваемые организациями, не уполномоченными на осуществление
нормативного правового регулирования, но содержащие в своём названии те же обозначения, что и нормативные правовые акты. Например, модельные законы, принимаемые Межпарламентской Ассамблеей государств -участников СНГ в соответствии с Конвенцией «О Межпарламентской Ассамблее государств - участников Содружества Независимых Государств», подписанной государствами - участниками Содружества Независимых Государств в г. Минске 26 мая 1995 г. (ратифицирована Федеральным законом от 17.06.1996 г. № 75-ФЗ [39]). Данные документы принимаются органом, не обладающим правотворческими полномочиями по вопросам, нашедшим отражение в модельных законах. К этой же группе относятся любые модельные акты, которые создаются лицами и органами, не являющимися субъектами правотворчества.
Квазиправотворческие акты-волеизъявления субъектов правотворчества (акты-действия и оформляющие их акты-документы), обеспечивающие установление квазиправотворческих актов рассмотренных ранее видов, - образуют последнюю группу индивидуальных решений, подлежащих рассмотрению в этой статье. Без них появление индивидуальных законов и рекомендательных официальных актов субъектов правотворчества стало бы невозможным. Эти решения выражают содержание основных этапов процедуры принятия итоговых квазиправотворческих актов, а также фиксируют эту процедуру документально.
Например, для появления правоприменительного федерального закона необходимы решения о принятии его проекта Государственной Думой к рассмотрению, в первом чтении и т. д. Эти квазиправотворческие акты-волеизъявления находят своё документальное закрепление в юридических актах, одноимённых тем, которые оформляют правотворческие решения, но не направленных на создание норм права. Будучи актами-действиями, квазиправотворческие акты-волеизъявления составляют содержание ква-зиправотворческих отношений. Последние, с
точки зрения их формы, ничем от правотворческих отношений не отличаются. И лишь их целевая направленность и содержание принимаемых их участниками решений, устремленность на создание правового акта ненормативного характера позволяет отграничить их от правотворческих отношений.
В зависимости от цели и результата актов-волеизъявлений субъектов квазиправо-творческих отношений они подразделяются на два вида. Первый - отношения по созданию ненормативных законов. Второй - отношения по созданию рекомендательных официальных актов.
В заключение необходимо остановиться на соотношении понятий «индивидуальный закон», «правоприменительный закон», «ква-зиправотворческий акт». Правоприменительные законы являются одной из разновидностей индивидуальных законов, поскольку среди последних есть и такие, которые нельзя отнести к результатам правоприменительной деятельности. Это законы, оформляющие правотворческие акты-волеизъявления и выступающие индивидуальными актами правотворчества. Например, федеральные законы и законы субъектов Российской Федерации о ратификации международных и иных договоров (при условии, что эти законы не содержат оперативных или интерпретационных норм; в противном случае они будут являться смешанными законами, содержащими юридические предписания как индивидуального, так и нормативного характера) [40]. Поэтому категория «индивидуальный закон» является более широкой, чем понятие «правоприменительный закон». Соответственно, не все индивидуальные (ненормативные) законы входят в число квазиправотворческих актов, равно как не все квазиправотворче-ские акты имеют форму закона.
Таким образом, принятие квазиправо-творческих актов в российской правовой системе преследует следующие цели, не все из которых можно признать правомерными:
1. Обойти нормы действующих законов без внесения в них изменений.
2. Продемонстрировать особую политическую значимость поставленного или решённого в них вопроса.
3. Обеспечить контроль со стороны органов законодательной власти за использовани-
ем наиболее значимых для интересов государства объектов публичной собственности.
4. Обеспечить контроль со стороны законодательных органов власти за правомерностью деятельности представительных органов муниципальной власти.
5. Продемонстрировать позицию органов публичной власти в той или иной сфере правого регулирования, на которую прямого властного воздействия они оказать не могут ввиду отсутствия у них необходимых полномочий, и тем самым побудить субъектов правотворчества и участников правоотношений действовать определённым образом.
1. Одно из исключений - диссертационное исследование А.В. Илларионова, в котором предложен оригинальный вариант интерпретации квазиправотворческих актов. (См.: Илларионов А. В. Акты правотворчества в Российской Федерации : дис. ... канд. юрид. наук.
- Омск, 2009.)
2. Илларионов А. В. Указ. соч. - С. 50.
3. Там же. - С. 33-35.
4. Там же. - С. 34.
5. Наряду с законами могут встречаться и иные виды индивидуальных (правоприменительных) актов, обладающих всеми атрибутами актов правотворчества (например, ненормативные указы Президента Российской Федерации).
6. И в электронных базах данных классификация этих законов как индивидуальных правовых актов обычно отсутствует. Более того, они без каких бы то ни было оснований характеризуются в качестве нормативных актов. Например, именно к этому типу в электронной базе «Законодательство СПб.: Генеральный план Санкт-Петербурга» причислены Закон Санкт-Петербурга от 27.05.1996 г. № 64-22 «О присвоении звания “Почётный гражданин Санкт-Петербурга” в 1996 году» (см.: иЯЬ: http://www.assembly.spb.ru/manage/ page?tid=633200015&nd=2103475&nh=4&spac k=110listid%3D010000000100%26listpos%3D3 68%26к7%3В8145%26М%3Б8000003%26п1і %3D0%26 (дата обращения 08.01.2011 г.)) и Закон Санкт-Петербурга от 29.05.2008 г. № 334-48 «О присвоении звания “Почётный гражданин Санкт-Петербурга”» (см.: иКЬ: http://www.assembly.spb.ru/manage/page?tid= 633200015&nd=8474578&nh=4&spack=110list id%3D010000000100%26Иstpos%3D2792%26l sz%3D8145%26nd%3D8000003%26nh%3D0% 26 (дата обращения 08.01.2011 г.)). В дальнейшее указанные индивидуальные законы в настоящей статье будут рассмотрены более подробно.
7. Например, подобным образом они оцениваются в работе С. В. Бошно, принадлежащей к числу тех немногих исследований, в которых не просто упоминаются, но и анализируются некоторые из достаточно многочисленных российских индивидуальных законов. Негативная оценка этих законов здесь предопределена традиционным воззрением на закон как на акт исключительно нормативный, причём данное воззрение по непонятным причинам принимается за аксиому, а потому и никак не доказывается (см.: Бошно С. В. Форма права: теоретико-правовое исследование : дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 2005. - С. 200, 201, 208, 211, 220). В то же время некоторые из нормативных и смешанных (нормативноиндивидуальных) законов (например, Федеральный закон от 07.09.1995 г. № 155-ФЗ «О мерах по оказанию гуманитарной помощи Союзной Республике Югославия в связи с массовым нарушением прав человека и сербского народа в Республике Хорватии» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 1995. - № 37. - Ст. 3585; Федеральный закон от 20.07.1997 г. № 110-ФЗ «О проведении эксперимента по налогообложению в городах Новгороде и Твери» // Собрание законодательства РФ. - 1997. - № 30. - Ст. 358; Федеральный закон от 14.08.1995 г. № 145-ФЗ «О переименовании города Кремлев Нижегородской области в город Саров» // Собрание законодательства РФ. - 1995. - № 33. -Ст. 3350) автором ошибочно причисляются к законам индивидуального характера. - Бош-но С. В. Указ. соч. - С. 208. - Этот пример лишний раз подтверждает актуальность проблемы понятия закона и его видов.
8. Например, правотворческое полномочие российского парламента (и парламентов субъектов Российской Федерации) по ратификации нормативных правовых договоров, которое реализуется принятием индивидуального правотворческого акта только в форме закона.
9. Собрание законодательства РФ. - 1994. -№ 2. - Ст. 74.
10. См.: Федеральный закон от 20.06.1994 г. № 7-ФЗ «О материальном обеспечении и медицинском обслуживании семьи А. Д. Айз-дердзиса» // Собрание законодательства РФ.
- 1994. - № 9. - Ст. 929; Федеральный закон от 07.12.1994 г. № 58-ФЗ «О материальном обеспечении и медицинском обслуживании семьи В. С. Мартемьянова» // Собрание законодательства РФ. - № 33. - Ст. 3408; Федеральный закон от 17.04.1995 г. № 42-ФЗ «О материальном обеспечении и медицинском обслуживании семьи С. Г. Скорочкина» // Собрание законодательства РФ. - 1995. -№ 17. - Ст. 1452; Федеральный закон от
21.06.1995 г. № 92-ФЗ «О жилищном, мате-
риальном и медицинском обслуживании вдовы В. И. Селюнина» // Собрание законодательства РФ. - № 26. - Ст. 2400; Федеральный закон от 17.08.1995 г. № 148-ФЗ «О жилищном, материальном обеспечении и медицинском обслуживании вдовы Н. М. Пятчи-ца» // Собрание законодательства РФ. - № 34.
- Ст. 3427; Федеральный закон от
20.12.1995 г. № 205-ФЗ «О жилищном, материальном обеспечении и медицинском обслуживании семьи В. Н. Швецова» // Собрание законодательства РФ. - № 52. - Ст. 5113; Федеральный закон от 28.12.1995 г. № 216-ФЗ «О жилищном, материальном обеспечении и медицинском обслуживании семьи
С. А. Маркидонова» // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 1. - Ст. 9; Федеральный закон от 28.12.1995 г. № 219-ФЗ «О материальном обеспечении и медицинском обслуживании вдовы Д. А. Волкогонова» // Собрание законодательства РФ. - № 1. -Ст. 12; Федеральный закон от 13.01.1996 г. № 11-ФЗ «О материальном обеспечении и медицинском обслуживании семьи В. В. Савицкого» // Собрание законодательства РФ. -1996. - № 3. - Ст. 149.
11. Указанные обстоятельства не учитывает
С. В. Бошно, которая хотя и оценивает практику принятия правоприменительных законов данного вида в целом негативно, однако усматривает в ней и положительную тенденцию, поскольку они, по её мнению, являют собой «примеры прямого творческого поиска меры нормативности» и на них «отрабатывается общая технология». (См.: Бошно С. В. Форма права: теоретико-правовое исследование. - С. 210).
12. Санкт-Петербургские ведомости. - 2008. -№ 103.
13. Вестник Законодательного собрания Санкт-Петербурга. - 1996. - № 2.
14. Постановление Законодательного собрания Санкт-Петербурга от 21.05.08 г. № 302 «О присвоении звания “Почётный гражданин Санкт-Петербурга” в 2008 году» // Вестник Законодательного собрания Санкт-Петербурга. - 2008. - № 20.
15. См.: иКЬ: http://www.assembly.spb.ru/manage/ page?tid=633200002&nd=458243077 (дата обращения: 08.01.2011 г.).
16. Закон Санкт-Петербурга от 27.05.1996 № 64-
22 «О присвоении звания “Почётный гражданин Санкт-Петербурга” в 1996 году» // Вестник Законодательного собрания Санкт-Петербурга. - 1996. - № 7-8.
17. См.: иКЬ: http://www.assembly.spb.ru/manage/ page/?tid=633200002&nd=458243109 (дата обращения: 08.01.2011 г.).
18. См.: Почётные граждане СПб: Почётные граждане СПб (1993 - н/в). - иКЬ:
http://www.assembly.spb.ru/manage/page?tid= 633200218 (дата обращения: 08.01.2011 г.).
19. Собрание законодательства РФ. - 1996. -№ 1. - Ст. 10.
20. Красноярский рабочий. - 2001. - 11 июля.
21. Закон Красноярского края от 09.09.2002 г. № 3-460 «О присвоении почётного звания “Почётный гражданин Красноярского края” Федирко Павлу Стефановичу» // Красноярский рабочий. - 2002. - 14 сентября; Закон Красноярского края от 09.09.2002 г. № 3-463 «О присвоении почётного звания “Почётный гражданин Красноярского края” Неволину Виктору Андреяновичу» // Красноярский рабочий. - 2002. - 14 сентября; Закон Красноярского края от 02.10.2003 г. № 8-1422 «О присвоении почётного звания “Почётный гражданин Красноярского края” Иофель Екатерине Константиновне» // Ведомости высших органов государственной власти Красноярского края. - 2003. - № 1; Закон Красноярского края от 22.10.2004 г. № 12-2415 «О присвоении почётного звания “Почётный гражданин Красноярского края” Долгих Владимиру Ивановичу» // Ведомости высших органов государственной власти Красноярского края.
- 2004. - № 30; Закон Красноярского края от 29.09.2005 г. № 16-3867 «О присвоении почётного звания “Почётный гражданин Красноярского края” Исаеву Александру Сергеевичу, Фадееву Геннадию Матвеевичу» // Ведомости высших органов государственной власти Красноярского края. - 2005. - № 37; Закон Красноярского края от 20.12.2007 г. № 4-1007 «О присвоении почётного звания “Почётный гражданин Красноярского края” Сафонову Анатолию Ефимовичу» // Ведомости высших органов государственной власти Красноярского края. - 2007. - № 67; Закон Красноярского края от 08.10.2009 г. 9-3665 «О присвоении почётного звания “Почётный гражданин Красноярского края” Кузнецову Александру Николаевичу, Плисову Виктору Васильевичу, Совмену Хазрету Меджидови-чу» // Наш Красноярский край. - 2009. -20 октября.
22. Собрание законодательства РФ. - 1996. -№ 1. - Ст. 18.
23. См., например: Федеральный закон от
20.11.1999 г. № 199-ФЗ «Об участках недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции (Приобском (северном лицензионном участке) нефтяном месторождении)» // Собрание законодательства РФ. - 1999. - № 47. -Ст. 5617; Федеральный закон от 08.10.2000 г. № 131-ФЗ «Об участках недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции (Тянском нефтяном месторождении)» // Собрание за-
конодательства РФ. - 2000. - № 41. -Ст. 4043; Федеральный закон от 28.05.2003 г. № 63-ФЗ «Об участках недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции (Наталкинском золоторудном месторождении)» // Собрание законодательства РФ. - 2003. - № 22. -Ст. 2067.
24. Собрание законодательства РФ. - 1998. -№ 16. - Ст. 1799.
25. Федеральный закон от 17.04.2002 г. № 37-ФЗ «О передаче Федеративной Республике Германия витражей из церкви Святой Марии (Мариенкирхе) в городе Франкфурте-на-Одере, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и хранящихся в Государственном Эрмитаже» // Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 16. -Ст. 1498; Федеральный закон от 02.02.2006 г. № 22-ФЗ «О передаче Венгерской Республике книг из библиотеки Шарошпатакского реформатского колледжа Притиссайской епархии Венгерской реформатской церкви, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и хранящихся в Нижегородской государственной областной универсальной научной библиотеке имени В. И. Ленина» // Собрание законодательства РФ. - 2006.
- № 6 - Ст. 639; Федеральный закон от
03.04.2008 г. № 42-ФЗ «О передаче Федеративной Республике Германия витражей из церкви Святой Марии (Мариенкирхе) в городе Франкфурте-на-Одере, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и хранящихся в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина» // Собрание законодательства РФ. -
2008. - № 14. - Ст. 1361.
26. Собрание законодательства РФ. - 1998. -№ 31. - Ст. 3823.
27. См., например, ст. 27 Закона Омской области от 08.10.2007 г. № 952-ОЗ «О бюджетном процессе в Омской области» // Ведомости Законодательного Собрания Омской области. -2007. - № 4(53). - Ч. II. - Ст. 3420.
28. См., например: Федеральный закон от
04.10.2010 г. № 257-ФЗ «Об исполнении бюджета Фонда социального страхования Российской Федерации за 2009 год» // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 41. -
Ч. 2. - Ст. 5186; Федеральный закон от
04.10.2010 г. № 258-фЗ «Об исполнении бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации за 2009 год» // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 41. - Ч. 2. -Ст. 5187; Федеральный закон от 04.10.2010 г. № 256-ФЗ «Об исполнении бюджета Федерального фонда обязательного медицинского страхования за 2009 год» // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 41. - Ч. 2. -
Ст. 5185; Закон Омской области от
19.07.2001 г. № 295-ОЗ «Об исполнении бюджета территориального дорожного фонда за 2000 год» // Ведомости Законодательного Собрания Омской области. - 2001. - № 2(27).
- Ст. 1361; Закон Омской области от
06.07.2010 г. № 1273-ОЗ «Об исполнении областного бюджета за 2009 год» // Омский вестник. - 2010. - № 59; Закон Омской области от 02.07.2010 г. № 1270-ОЗ «Об исполнении бюджета территориального фонда обязательного медицинского страхования Омской области за 2009 год» // Омский вестник. -2010. - № 59.
29. Собрание законодательства РФ. - 1995. -№ 35. - Ст. 3506.
30. Собрание законодательства РФ. - 2003. -№ 40. - Ст. 3822.
31. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 октября 1997 г. № 14-П по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 49 Федерального закона от 28 августа 1995 г. «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. - 1997. - № 42. - Ст. 4902.
32. См.: Закон Липецкой области от 18.04.2006 г. № 288-ОЗ «О роспуске представительного органа города Ельца Липецкой области - Елецкого городского Совета депутатов» // Липецкая газета. - 2006. - 19 апреля; Закон Республики Карелия от 15.11.2006 г. № 1022-ЗРК «О роспуске Петрозаводского городского Совета» // Карелия. - 2006. - 16 ноября; Закон Калининградской области от 03.08.2007 г. № 155 «О роспуске представительного органа муниципального образования “Пионерский городской округ”» // Калининградская правда.
- 2007. - 10 августа; Закон Ярославской области № 11-3 от 28.02.2008 г. «О роспуске Муниципального Совета Константиновского сельского поселения Ярославской области» // Губернские вести. - 2008. - 4 марта; Закон Брянской области от 14.07.2009 г. № 53-З «О роспуске представительного органа муниципального образования города Клинцы -Клинцовского городского Совета народных депутатов» // Брянская учительская газета. -2009. - 17 июля; Закон Пермского края от
22.12.2010 г. № 728-ПК «О роспуске думы Александровского городского поселения Пермского края» // Бюллетень законов Пермского края, правовых актов губернатора Пермского края, Правительства Пермского края, исполнительных органов государственной власти Пермского края. - 2010. - № 51.
33. Собрание законодательства РФ. - 1997. -№ 1. - Ст. 1.
34. Собрание законодательства РФ. - 1995. -№ 18. - Ст. 1589.
35. Собрание законодательства РФ. - 1999. -№ 26. - Ст. 3170.
36. См., например: Федеральный закон от
14.03.2009 г. № 33-ФЗ «О преобразовании судов общей юрисдикции Читинской области и Агинского Бурятского автономного округа в связи с образованием Забайкальского края» // Собрание законодательства РФ. -
2009. - № 11. - Ст. 1262; Федеральный закон от 29.06.2010 г. № 129-ФЗ «О создании и упразднении некоторых районных (городских) судов Приморского края // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 27. - Ст. 3413; Федеральный закон от 30.09.2010 г. № 246-ФЗ «О создании и упразднении некоторых районных (городских) судов Удмуртской Республики» // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 40. - Ст. 4972.
37. Например: ст. 2 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации», которая закрепляет со-
став законодательства об арбитражных судах, упоминания об этих видах федеральных законов не содержит.
38. Собрание законодательства РФ. - 1994. -№ 15. - Ст. 1787.
39. Собрание законодательства РФ. - 1996. -№ 25. - Ст. 2966.
40. См., например: Федеральный закон от
28.12.2010 г. № 393-ФЗ «О ратификации Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Французской Республики о временной трудовой деятельности граждан одного государства на территории другого государства» // Российская газета. - 2010. - 31 декабря. - Данный федеральный закон лишь оформляет решение об утверждении (ратификации) указанного в его названии международного договора, являясь итоговым индивидуальным правотворческим актом, и норм права не содержит.
