Курт Воннегут в оценке отечественной и американской критики Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

да1

ПРОБЛЕМИ ДОСЛ|ДЖЕННЯ СВ1ТОВО1 Л1ТЕРАТУРИ Й АКТУАЛЬН! ПРОБЛЕМИ II ПЕРЕКЛАДУ

УДК 82.09

Богун М.В.,

преподаватель кафедры иностранных языков Харьковскогонационального медицинского университета

Михилев А.Д.,

академик АН Высшего образования Украины, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой истории зарубежной литературы и классической филологии Харьковского национального университета

им. В.Н. Каразина

КУРТ ВОННЕГУТ В ОЦЕНКЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И АМЕРИКАНСКОЙ КРИТИКИ

Курт Воннегут, безусловно, является одним из ключевых фигур американской литературы второй половины ХХ и начала XXI века. Неудивительно, что проблема специфики воннегутовского творчества, начиная с его жанровой принадлежности, идейно-художественной направленности и заканчивая природой и своеобразием его комизма, неизменно вызывала живой интерес зарубежной и отечественной художественной критики на протяжении всей последней половины прошлого века, интерес, который не угас до сих пор. Достаточно сказать, что перечень научных исследований о Воннегуте включает сотни наименований - от газетных рецензий, предисловий до научных статей, монографий, диссертаций и энциклопедий. Среди работ, посвященных писателю, нельзя не упомянуть обстоятельную «Воннегутовскую энциклопедию. Авторизованный компендиум» (1995) Марка Лидса [11], являющую собой своеобразный итог американского воннегутоведе-ния за несколько десятилетий. В ней не только дается тщательный перечень элементов и реалий воннегутовского художественного мира, но и проводится систематизация высказываний писателя на литературно-художественные, общественно-политические темы и делается попытка обобщения взглядов критики на его творчество. Интерес отечественного литературоведения к творчеству Воннегута отмечен недавними работами И.Л. Титаренко «1дейно-фтософська специфка ромаыв К. Воннегута 1950-60 рош та проблема жанру» (2002) и А.Д. Михилева и И.Л. Титаренко «Курт Воннегут: специфика художествен-

ного мира» (2003) [5,3]. Поливариантность трактовки художественного мира воннегутовской прозы выступает не только как результат столкновения и взаимодополнения в научном диалоге теоретических подходов, но и как следствие необычайной сложности и многозначности создаваемого писателем художественного мира.

Практически любой роман писателя представляет собой мозаично-причудливое полотно, в котором отсутствует традиционный сюжет, а место его занимает прихотливая ассоциативность, сопрягающая явления и события в соответствии со специфической авторской логикой. Как заметил А.С. Мулярчик, «лучше всего жанровой специфике его книг отвечало вошедшее с некоторых пор в моду словечко «коллаж» - кажущаяся вполне произвольной смесь различных элементов, подчиненная вместе с тем единому художественному замыслу» [4,195]. С не меньшим основанием, и здесь нельзя не согласится с Н. Фраем, к повествовательной манере ряда романов Воннегута можно применить введенное М.М. Бахтиным понятие меннипеи [1,189-201], подразумевающее предельную свободу сюжетно-фабульной структуры и философского вымысла, смещение временных пластов, широкое использование устной речи, табуированных слов и выражений, сочетание «высокого» и «низкого», трагического и комического. Это качество структурной организации текста порождает бесконечные попытки определения художественно-эстетической и жанровой принадлежности романов с попеременным отнесением их то к научно-фантастическим, то к экзистенциалистским или постмодернистским, то, по определению американского литературоведа Джозефа Франка, к произведениям «пространственной формы», то есть построенным в соответствии не с хронологическим, а пространственным принципом и т. п.

Таким образом, в рамках современного исследовательского поля можно констатировать значительные расхождения как при анализе индивидуального стиля Воннегута, так и при определении принадлежности его творчества к существующим литературно-художественным направлениям.

Довольно большую группу, по крайней мере, по численности, составляют воннегутоведы, подходящие к анализу романов американского писателя с точки зрения их социальной направленности. В русле очерченной тенденции - исследования С.Белова, Т. Денисовой, В. Дмитрука, А. Зверева, Дж. Клинковица (представленного работами позднего этапа литературно-критического творчества), В. Мак Нелли, М. Мендельсона, А. Михилева и др.

Следует отметить, что вопрос о социальной направленности романов К. Воннегута, оказался в центре оживленных дебатов, проходив-

ших в 1960-70 гг. и завершившихся проведением в декабре 1975 года в Сан-Франциско воннегутовского спецсеминара, участники которого (Дж Клинковиц, В. Мак Нелли и ряд других) пришли к выводу о социальной содержательности произведений Курта Воннегута: результаты исследований составили сборник «Курт Воннегут в Америке» (1977, 1981) [10, 53-61].

Рассуждения о противостоянии современного мира и человека, присутствующие в романах К.Воннегута и ставшие предметом исследования в работе американского католического священника Питера Скула «Критические выступления Воннегута против христианского мира» (1976), переводятся критиком в мировоззренческий план.

Определяя и обосновывая авторский подход к традиционным человеческим ценностям, выдвигаемым христианством, Питер Скул считает романы К. Воннегута «ярким образцом, часто повторяющимся примером осмеяния и отрицания» последних. Воннегут не верит в пророчество мессии - его книги утверждают, что абсурд лежит в центре космоса и, таким образом, делают любой вид морального утверждения, по крайней мере, маленькой глупостью» [13].

Не останавливаясь подробно на анализе идейно-эстетических позиций П.Скула, на его понимании Бога, отметим, что главное противоречие в его мировоззренческой полемике с К. Воннегутом заключено в осмыслении внутренней природы человека. П. Скул, исходящий из религиозно-мистического отношения человека к Богу как неизменной пер-вопотенции, противостоит пониманию мира биологом, антропологом и художником К.Воннегутом, пытающимся утвердить примат естественного, исторического развития; отсюда - критика в адрес К.Воннегута. Резюмируя свою точку зрения, П.Скул отмечает: «Все еще парадоксально [Воннегут] настаивает, что к человеку нужно относиться с добром и уважением, как будто он находится в центре Вселенной и обладает бессмертной душой. Другими словами, Воннегут потерял веру, он отверг христианство, его вероучение, но он утвердил все этические образы, которые украшают религию, хотя традиционно они базируются на теологической основе» [13].

Такой интерес к воннегутовской прозе убедительно свидетельствует о том, что она является притягательной для исследователей современной литературы, одни из которых видят в Курте Воннегуте социального сатирика-фантаста, другие - антихристианина, третьи, подобно М. Дикстайну, П. Джонсу, Р. Шольсу и другим, представляющим сайентистское крыло воннегутоведения, выявляют общие законы воннегутовского творчества, оперируя различными элементами структуралистского понятийного аппарата.

Представляющий неоформальную школу американский исследо-

ватель М. Дикстайн в работе «Черный юмор и история: ранние шестидесятые», рассматривая творчество американских абсурдистов, в число которых он включает и К. Воннегута, утверждает, что самое ценное в воннегутовской прозе - игровое начало, «стихия все всепоглощающего бурлеска в манере Борхеса... Воннегут - комик апокалипсического склада, выразитель духа 60-х, чувства бессилия перед историей» [6, 199]. Перекликаясь с идеями К. Брукса, крупнейшего американского неокритика, пытающегося обосновать научные методы интерпретации, М. Дикстайн считает, что функциональная роль романов К. Воннегута для современного культурного процесса заключается в осмеянии свободной воли человека. Безоговорочно относит Воннегута к «черным юмористам» и теоретик этого феномена М. Шульц. Он пишет в одной из своих книг: «Курт Воннегут не случайно ожидал признания дольше всех из черных юмористов. Композиционно его романы не соответствуют одной официально признанной жанровой разновидности, но следуют сразу нескольким видам, а именно: морально-этический роман, исповедальный, научная фантастика, социальная сатира, детективный и плутовской рассказ, мыльная опера. Исходная «литературная смесь» смутила и обидела как британских, так и американских читателей.» [14, 15]. Трудно судить, какими критериями руководствуется в своих суждениях М. Шульц (равно как и многие другие американские критики - Б. Фрид-мен, Р. Пойриер, Ч. Харрис, Р. Скоулз), но к «черным юмористам» он с необычайной легкостью относит и Г. Белля, и С. Грасса, и И. Во, и Дж. Хеллера, и В. Набокова. Впрочем, в отношении К.Воннегута он мотивирует свою позицию тем, что Воннегут, мол, не только смешивает литературные жанры, но и всерьез приемлет свою же собственную «моральную позицию», воплощенную в романах [14, 13].

Этот подход, выступающий определенным логическим развитием идей неоформальной школы, утвердил представление о Воннегуте как абсурдисте. В работе «Современные американские авторы романов абсурда» (1971) Ч. Харрис анализирует наряду с Т. Пинчоном, Дж. Бартом прозу Дж. Хеллера и К. Воннегута, не задаваясь при этом вопросом, что романы двух последних кардинально отличны.

Сайентизм в литературоведении представляет собой сложный комплекс подходов и принципов. В сфере его влияния находятся различные литературоведческие, лингвистические и философские школы. Одним из значительных направлений американского литературоведческого сайентизма явился структурализм. Американский ученый Роберт Шольс, анализируя роман «Бойня № 5 или Крестовый поход детей», подходит к рассмотрению воннегутовского текста со сруктуралистс-ких позиций, что на идейно-эстетическом уровне исследования на-

шло выражение в виде конфронтации реальности и абсурда, альтернативы идеалов контркультуры и гуманизма.

В целом эта позиция отчетливо выражена в сборнике «Декларация о Воннегуте», где, в частности, говорится, что Воннегут «видит человеческое существование как бесконечное, неизбывное царство нелепостей, видит в людях роботов, к судьбе которых нет оснований проявлять истинно человеческое внимание» [15, 83-84].

В то же время стремление к преодолению формалистского подхода присуще многим, близким к структуралистской методологии ученым. Так, в работе «Vonnegut's duty-dance with death-theme and structure in Slaughterhouse - five» (1979) американская исследовательница Моника Лоеб, анализируя «Бойню № пять», подходит к изучению текста со структурно-тематических позиций.

К. Воннегут, с ее точки зрения, использует описание героя главным образом для того, чтобы очертить контуры выражаемых им идей и усилить темы. С целью обеспечения узнаваемости читателем героев, К. Воннегут особым образом моделирует часто повторяющиеся имена, географические названия, «обеспечивающие ключ к пониманию текста».

Аналогичный - структурно-тематический - подход характерен для исследований В. Блайя и В. Видера. В работе В. Блайя изучение романа «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» осуществляется в таких ключевых направлениях, как определение специфики повествовательной техники К. Воннегута, выявление формально-структурных особенностей при решении проблем, связанных с религиозной тематикой, а также проблем смерти, войны, понимаемой как абсурд. Используя структурно-тематический метод, В. Видер в работе «Technique as Recovery» (1981) сравнивает романы К. Воннегута и В. Набокова.

Главное, с точки зрения У Видера, что связывает «Мать ночь» и «Лолиту» - это близость форм романной структуры. В то время как «Набоков добросовестно прячется от нас на 237 страницах, - констатирует У. Видер, - К. Воннегут последовательно проблематичен, его молчание «на переднем плане» выступает традиционным воннегутовским техническим приемом» [16, 97-133]. Широко используемый в русской прозе прием ретроспективного анализа характерен для К. Воннегута и В. Набокова. И хотя оба рассказывают ретроспективно, стратегия В. Набокова - в постепенном накоплении субъективных моментов на протяжении всего романа, в то время как К. Воннегут отдает приоритет взаимодействию с внешним миром, которое для В. Набокова имеет второстепенное значение.

Отказывается присоединятся к структурно-формальному литературоведческому крылу и Д. Лолер, один из соавторов сан-францисканского сборника «Курт Воннегут В Америке», сосредотачиваясь на

анализе преемственных связей. Он подробно исследует формально-стилистический и композиционно-тематический уровни второго воннегутовского романа «Сирены Титана». Анализируя творчество Воннегута в контексте социально-сатирической прозы, Л. Лолер выделяет традиционно используемый художественный прием - комическую сагу, - применяемый еще Свифтом и Твеном. К. Воннегут «не ведет читателей на конфронтацию со всем миром», а потому (нельзя не согласиться с Д. Лоулером) выступает «сюрреалистом в овечьей шкуре», напоминая, что действительное удовлетворение собственных желаний возможно только путем морального самосовершенствования; сатира, несущая элементы утопии, служит в «Сиренах Титана» целям как общественного, так и личностного характера.

Отметим, что именно способ толкования специфической воннегутовской сатиры явился дифференциальным (с точки зрения методологии) признаком, позволяющим отличать постмодернистскую критику от других видов. Указывая на иные, по сравнению с традиционной литературой, функции воннегутовской сатиры, критики-постмодернисты представляют романы американского писателя как один из вариантов современных деконструктивистских концепций.

Идеи деконструкции легли в основу исследований Д. Фоккема, И. Хассана, Ф. Джеймсона, рассматривающих К.Воннегута как писателя постмодерниста. Ихаб Хассан, анализирующий «Бойню номер пять» как «частное восприятие момента романистом» ("novelist's honest perceprion of moment"), обращаясь к анализу воннегутовской сатиры, усматривает в его произведениях эксперимент по созданию стиля «как неопределенного, так и афористического» ("both lax and gromic"), некий «иронический барьер ума» («the ironic barrier of the mind") [9, 47]. Голландский исследователь Доуве Фоккема, предпринимающий попытки анализа постмодернистских приемов письма применительно к современным литературам Запада и США, называет в качестве образца художественно-литературной перцепции творчество Курта Воннегута.

Отличия воннегутовского текста от реалистического дискурса Фоккема прослеживает, прежде всего, на мировоззренческом уровне, что выражается в невозможности установления целостной иерархии, «равновероятности и равноценности всех конститутивных элементов его романов».

Исследуя воннегутовскую стилистику и средства поэтической образности, Д. Фоккема выделяет в романах Воннегута ряд приемов, присущих технике постмодерна: квазинонселекция, пермутация текста и социального контекста, когерентность, что способствует пастишизации восприятия воннегутовских романных структур. Постмодернистская интерпретация

романов К.Воннегута представляет значительный интерес в плане раз-движения исследовательских горизонтов.

Общеизвестно, что для американского литературоведения 50-60 гг. представляется значимым смещение акцентов в сторону мифологической критики. В области воннегутоведения этот период ознаменован появлением исследований известных мифологов: канадского критика Н. Фрая и американского Л. Фидлера. Н. Фрай как представитель мифокритики выявляет в романах К. Воннегута конкретный мифологический центр - структурно организованную сатиру, - на базе которого развивается воннегутовская проза. Склонный к использованию мифологических формул в качестве матриц исследователь выделяет четыре «разновидности архетипа» структурных форм: роман, романс, вероисповедование и меннипова сатира. Последней как организующей в «Сиренах Титана» отводится особая роль.

Другой представитель мифокритики, Л. Фидлер, сочетающий при анализе воннегутовского текста мифологический подход с социологическим, размышляет над скандальными дискуссиями, развернувшимися вокруг романа «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей». Л. Фидлер приходит к мысли о том, что сам факт появления на литературной арене «Бойни номер пять», символизирует на самом деле не смерть романа, а смерть элитного произведения искусства», назидательность для которого выступает одной из главных его составляющих. Воннегутовский же роман отчетливо демонстрирует «мастерство непритязательных, популярных форм», позволяющих автору «приспособить художественное произведение к формулам, которые фактически являются подлинными мифами» [7, 200].

Американский исследователь В. Мак Нелли также настаивает на том, что дрезденская книга обеспечила К.Воннегуту имидж современного мифолога, способного разрешать проблемы, которые «мы не можем иначе осветить открыто» ("we cannot otherwise face directly") [12, 89-97].

Если для методологической традиции мифокритиков, определяющей вектор вышеуказанных исследований, характерно специфическое соотношение между эмпирическим и теоретическим (как отмечает отечественный ученый-американист А.С. Козлов, в работах Н. Фрая, например, «страсть к схеме» объединяется с биологизаци-ей литературоведения, «слишком не критическим использованием разных учений и гипотез» [2,133], то для воннегутоведов, тяготеющих к психоанализу, характерно стремление к объяснению воннегутовских романов при помощи психоаналитических понятий. Так, для Д. Фине романы К. Воннегута являют собой художественное «изучение психоза» как способа «образцового признания экзистенциалист-

ской абсурдности и как потенциального источника для воннегутовского мародерства» [8, 273].

Размышляя над проблемно-тематической общностью произведений К. Воннегута и Ф. Достоевского, Д. Фине высказывает довольно любопытное суждение, усматривая в датах рождения Ф.Достоевского, родившегося 30 октября 1821 года (по старому стилю) или 11 ноября 1821 года (по новому стилю) и К.Воннегута, дата рождения которого приходится одним веком и одним годом позже - 11 ноября 1922 года, своего рода возможность буддистской реинкарнации.

Выявляя диаметральное направление художественных поисков К. Воннегута и Л. Толстого, Д. Фине останавливается на толстовском «эффекте отстранения», который использует и К. Воннегут, описывающий, к примеру, револьвер как «инструмент, единственной целью которого было делать дырки в человеческих существах» [8, 271].

Как тематический дубликат горьковской пьесы «На дне» представляет Д. Фине роман К. Воннегута «Дай вам бог здоровья, мистер Розоутер, или Не мечите бисера перед свиньями», в котором воннегутовский герой, как и персонаж М. Горького, Лука, «оба чувствуют гуманистическую необходимость рассказать жалостливую ложь душам в беде» [8, 294].

В обоих произведениях исследователь усматривает также родство авторского мышления, одним из главных, выделенных им художественных приемов, выступает принцип «динамического напряжения», суть которого на уровне образно-поэтической организации текста проявляется в противоречии между «славной целью» и «необходимостью говорить правду, чего бы это ни стоило». Романы К. Воннегута, с точки зрения критика, выявляют также шизоидное раздвоение личности автора. Как и Ф. Достоевскому, К. Воннегуту присуще противопоставление в рамках одного идейно-художественного целого двух начал: внешнего, организованного согласно действию социальных законов, и внутреннего, функционирующего в соответствии с принципами индивидуального создания.

Таким образом, налицо, с одной стороны, многообразие интерпретационных методик в американской художественной критике, с помощью которых исследователи пытаются постичь специфику творчества Курта Воннегута, с другой же - явная односторонность, как трактовки отдельных произведений, так и творчества в целом, что требует поиска дальнейшего осмысления феномена этого писателя.

Литература

1. БахтинМ.М. Проблемы поэтики Достоевского.- М.: Худож. Лит.,

1972.- 470 с.

2. Козлов А. С. Литературоведение Англии и США ХХ века.- Симферополь, 1994.- 257 с.

3. Михелев А.Д., Титаренко И.Л. Курт Воннегут: Специфика художественного мира: Уч.пособие Харьков: ТО «Эксклюзив», 2003.- 240 с.

4. МулярчикА.С. Вызов восьмидесятых (О некоторых тенденциях современной литературы США) // Иностр. лит.- 1983.- № 12.- с. 193-201.

5. Титаренко У.Л. 1дейно-фтософська специфка ромаыв К. Воннегута 1950-1960 рош та проблема жанру.- Харш. 2002.- 95с.

6. Dickstein, Morris. Black Humor and History: Fiction in the Sixties / / Partisan Review. - 43 (#2, 1976). - Р. 185-211.

7. Fiedler, L. The Divine Stupidity of Kurt Vonnegut // Esquire (September, 1970), p. 195-203.

8. Fiene D. Kurt Vonnegut as an American Dissident: His Popularity in the Soviet Union and his Affinities with Russian Literature //Kurt Vonnegut in America.- N.Y.,1981.- p. 258-294.

9. Hassan I. Contemporary American Literature, 1945-1972.- N.Y., Ungar, 1973.-203p.

10. Kurt Vonnegut in America.- N.Y., 1981.- 403p.

11. Leeds Marc. The Vonnegut encyclopedia: an authorized compendium.- Westport, Connecticut; London: Creenwood Press, 1995.693 p.

12. Mc Nelly W. Kurt Vonnegut as Science-Fiction Writer // Kurt Vonnegut in America. - N.Y., 1981. - p. 87-97.

13. Scholl A.P. Vonnegut's Attack upon Christendom, Newsletter of the Conference in Christianity and Literature 22 (Fall 1972): 5/ Kurt Vonnegut by Stanley Schatt. Chritisism and interpretation.- Boston, 1976.

14. Schultz M.F. Black humor fiction of the 60s.- Ohio Univ. Press,

1973.- 156p.

15. The Vonnegut Statement, ed. By Klinkowitz and Somer.- N.Y.: Delacorte, 1973.- 218p.

16. Veeder W. Technique as recovery: Lolita and Mother Night // Kurt Vonnegut in America.- N.Y., 1981.- Р. 97-133.