CC BY
59
A.C. Стыкалин
(Институт славяноведения РАН, Москва)
Культурный диалог СССР и Румынии на фоне политических разногласий 1960-х годов
Abstract: Sty kaiin. A.S.
The serious disagreement between the Communist leaders of the USSR and Romania in the views on the prospects of the economic integration of the socialist countries as well as on some important problems of international relations (including the attitude to the Prague Spring of 1968) became apparent since 1963. They did not however interrupt the dialogue of cultures. Both sides took measures for keeping active cultural relations.
Ключевые слова: СССР, Румыния, социалистический лагерь, СЭВ, Варшавский договор, социалистическая интеграция, Хрущев, Брежнев, Чаушеску, разногласия, Пражская весна, культурное сотрудничество.
Светлой памяти Лидии Егоровны Семеновой
(1931-2010)
Уже во второй половине 1950-х годов во внешней политике Румынии проявилась тенденция к несколько большей самостоятельности. Румынское коммунистическое руководство с самого начала дистанцировалось от критики лидерами КПСС руководства Союза коммунистов Югославии, занявшего особую позицию в связи с венгерской революцией 1956 г.', и со своей стороны пыталось выступить в роли посредника при урегулировании возникшего советско-югославского спора. Так, первая встреча Никиты Хрущева и Иосипа Броза Тито после решающего советского военного вмешательства и насильственной смены власти в Венгрии состоялась 1-2 августа 1957 г. именно в Румынии. В ноябре 1957 г. Георге Георгиу-Деж не приехал в Москву на большое совещание компартий, румынскую делегацию возглавлял председатель Совета министров Киву Стойка. Зная заранее об отказе югославов подписать итоговую декларацию, Деж предполагал (и не без оснований), что на совещании начнется проработка СКЮ, и он хотел от нее отмежеваться. Румынский лидер принимал во внимание неплохо складывавшиеся румыно-югославские отношения и не хотел ими жертвовать, сужая тем самым поле внешнеполитических маневров для своей страны. Поддержание стабильных отношений с Югославией давало официальному Бухаресту потенциальную возможность разыгрывать временами югославскую карту в своем усилившемся стремлении к более активному внешнеполитическому курсу, проявившемуся среди прочего в выдвижении в 1957-1959 гг. ряда инициатив, направленных на оживление регионального, в том числе культурного сотрудничества балканских государств2. Только в мае 1958 г., после принятия новой программы СКЮ, признанной в Москве ревизионистской, Румынская рабочая партия под давлением КПСС
была вынуждена подключиться к антиюгославской кампании, но участвовала в ней довольно вяло.
Переход к более инициативной внешней политике не означал внутриполитической либерализации режима - достаточно напомнить о жестоких репрессиях против тех, кто так или иначе выразил солидарность с венгерской революцией3. Вообще Георгиу-Деж и его окружение видели в большей внешнеполитической независимости Румынии не в последнюю очередь гарант упрочения собственной власти и ограждения страны от нежелательных либеральных веяний в мировом коммунистическом движении, усилившихся на волне XX съезда КПСС, но особенно проявившихся в Польше и Венгрии. Из опасений, что либерализация социализма у некоторых соседей зайдет настолько далеко, что составит прямую угрозу абсолютной неконтролируемой власти румынского руководства, лидеры Румынской Рабочей партии с конца 1956 г. все более целенаправленно стремились к созданию механизмов противодействия не только венгерскому и польскому, но и советскому влиянию (причем нередко под видом искоренения последствий «культа личности»). При этом Деж понимал, что большая самостоятельность Румынии была бы в тех условиях едва ли достижима без укрепления доверия к нему со стороны Москвы. Жестокие преследования потенциальных оппонентов коммунистической власти были призваны не только запугать недовольных, но и убедить советских лидеров в том, что за Румынию они могут быть спокойны: здесь существует прочная коммунистическая диктатура и невозможно ничего похожего на то, что произошло в Венгрии (этот аргумент сыграл немалую роль при обосновании румынской стороной своих требований о выводе советских войск, что было осуществлено в 1958 г.)4. Следует заметить, что внутриполитическая твердость, проявляемая на разных уровнях, в том числе и в культурной политике, с удовлетворением встречалась советскими эмиссарами разного ранга. Так, в сентябре 1959 г. один из руководителей Союза писателей СССР Борис Полевой по итогам своей поездки в Румынию сделал вывод: «Союз писателей Румынии находится в хороших руках, и партийное влияние является в нем преобладающим, хотя, разумеется, эта партийная линия и встречает некоторое скрытое сопротивление у отдельных интеллигентов»5.
Заметное осложнение отношений Советского Союза и Румынии произошло к 1963 г. Румынская сторона в мае 1963 г. на сессии Исполкома Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) в Варшаве отвергла советские планы экономической интеграции в рамках СЭВ как мало учитывающие национально-государственные интересы Румынии, ее сложившуюся хозяйственную структуру. Советский Союз обвинялся в стремлении низвести Румынию до роли аграрно-сырьевого придатка к более развитым странам. Насколько можно судить по имеющимся источникам, проявившиеся разногласия были до известной степени неожиданны для Хрущева. Так, 5 ноября 1962 г. при обсуждении на Президиуме ЦК КПСС вопроса о создании совместных плановых органов социалистических стран он говорил о том, что за годы, прошедшие после смерти Сталина, выросло доверие между социалистическими странами, страх
336
А С. Стыкалин
исчез, и Георгиу-Деж, как и некоторые другие восточно-европейские лидеры, «нам безгранично верит»6. Конечно, это было иллюзией, что наглядно показала варшавская сессия СЭВ, и чем сильнее была иллюзия, тем сильнее последующее разочарование.
Как явствует из записи заседания Президиума ЦК от 7 июня 1963 г., советские лидеры не считали, что в основе возникших разногласий лежат глубокие противоречия. Ответственность была возложена на советскую делегацию на сессии СЭВ, не проявившую якобы необходимой политической гибкости: «не нужно было принимать резолюцию, не было бы расхождений с румынами»7. Ситуацию не собирались драматизировать, вместе с тем был сделан важный вывод: «учесть на будущее - можем иметь отдельные разногласия по отдельным вопросам с отдельными странами»8.
Для обсуждения спорных вопросов в Румынию выехал сам Н.С. Хрущев. Его поездка, состоявшаяся 24-25 июня, не была результативна, беседа Хрущева и Дежа прошла в напряженной атмосфере. Позже, в октябре 1964 г., при отстранении Хрущева ему среди прочего было поставлено в вину нанесение обиды Дежу своими грубыми выражениями. Как отмечалось, подобный стиль общения с лидерами социалистических стран ведет к дистанцированию этих стран от СССР, а в конечном итоге к разброду в социалистическом лагере9.
К чести обеих сторон, им удалось избежать публичной полемики, более того, каждая из них приложила усилия, направленные на улучшение взаимоотношений. Так, запись заседания Президиума ЦК КПСС от 23 июля 1963 г., где обсуждалась программа предстоящего совещания высокопоставленных представителей компартий социалистических стран, начинается словами: «Румын не дразнить», что отражает установку на нераздувание конфликта10. В свою очередь и румынская сторона проявила заинтересованность в ослаблении возникшей напряженности с могучим восточным соседом. В сентябре 1963 г. она сделала жест доброй воли, предоставив Советскому Союзу на выгодных условиях 400 тыс. тонн пшеницы11. Надо сказать, что 1963 год был в европейской части СССР весьма неурожайным.
Все это, однако, ни в коей мере не изменило наметившегося вектора румынской внешней политики. Осенью 1963 г. правительство Румынии предпринимает неподконтрольные СССР внешнеполитические шаги, направленные на сближение с США. В частности, 4 октября 1963 г. в Нью-Йорке, в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН, министр иностранных дел Румынии Корнелиу Мэнеску имел секретную встречу с госсекретарем США Дином Раском. Речь шла о Карибском кризисе октября 1962 г. и уроках, которые следовало из него извлечь. Румынское правительство, говорил Мэнеску, не было информировано о планах размещения советских ракет на Кубе. Поэтому Румыния, хотя и является союзницей СССР, вместе с тем не может вместе с СССР нести ответственность за последствия этого непродуманного шага. В случае возникновения в будущем аналогичной ситуации, способной привести к войне, Румынию, по мнению ее министра иностранных дел, следует рассматривать как нейтральное государство, не направляя против нее военного
удара12. В контактах с США один из союзников СССР, таким образом, прямо дистанцировался от сомнительной советской акции, подвергнутой позже критике и в руководстве КПСС - при отстранении Хрущева в октябре 1964 г.
В апреле 1964 г. партийно-государственное руководство Румынии уже публично дистанцировалось от СССР, опубликовав Декларацию по вопросам коммунистического и рабочего движения - программный документ, концептуально изложивший внешнеполитические приоритеты Румынии (в нем был сделан акцент на первостепенное™ национальных, а не интернациональных интересов). Реакция на этот документ в Москве была достаточно спокойной. Так, 26 мая 1964 г. при подведении итогов поездки Хрущева в Египет на Президиуме ЦК КПСС говорилось о необходимости теоретической проработки вопроса о том, что разным странам «может быть придется пройти путь коммунистического национализма», и в этом контексте была упомянута-Румыния13. Возможно именно в этот момент в Москве ближе всего подошли к пониманию того факта, что разногласия не случайны - в каждой из стран в силу конкретных условий на определенном этапе развития могут усилиться национально-специфические моменты при выборе методов, форм социалистического строительства, и с этим необходимо считаться, не идя на обострение. Выраженная Тито в мае 1962 г. готовность вопреки всем разногласиям с Москвой поддержать КПСС в ее противостоянии компартии Китая в споре за лидерство в мировом коммунистическом движении явилась серьезным аргументом в пользу большей терпимости к национал-коммунистическим устремлениям, не несущим в себе угрозу краха коммунистических режимов в тех или иных странах.
Несмотря на некоторое похолодание в политических отношениях культурные связи между двумя государствами продолжали развиваться в соответствии с ранее заключенными соглашениями. Вместе с тем подвергается пересмотру установка на максимально широкое использование советского опыта, соответственно происходит заметное сокращение масштабов пропаганды этого опыта румынскими печатными изданиями. На это обращали внимание в своих отчетах и донесениях советские деятели культуры, посещавшие Румынию. Несколько изменилась и тональность встреч деятелей культуры двух стран, о чем можно судить, сопоставив отчеты советских писателей, посетивших Румынию в августе 1959 г. и в августе 1964 г., в дни, когда в стране отмечались соответственно 15-я и 20-я годовщины событий 23 августа 1944 г., т.е. разрыва Румынии с нацистской Германией.
В 1959 г. Румыния однозначно воспринималась как страна, по выражению Хрущева, «шагающая в ногу» с другими членами социалистического содружества. Б. Полевой докладывал о том, что советских писателей везде встречали необыкновенно дружественно, подчеркивали значение советского опыта и союзнических отношений с СССР, никогда не акцентировали внимание на разногласиях, не поднимали острых вопросов. Таким образом, на основании его донесения создавалась картина весьма безоблачных двусторонних отношений. Претензии, предъявляемые советской стороне, сводились к трем пунктам. Во-первых, советские газеты мало пишут о Румынии. Румынские функ-
338
А.С. Стыкалин
ционеры иногда саркастически замечали: для того, чтобы в Советском Союзе обратили должное внимание на Румынию, у нас должно произойти нечто подобное венгерским событиям. Другая претензия заключалась в том, что в СССР не всегда учитывали мнение руководителей румынской культурной политики, отбирая произведения румынских писателей для перевода на русский язык: слишком многое зависело от частного вкуса переводчика; некоторых румынских писателей, как отмечалось, больше знают в СССР, чем дома - благодаря особым связям с переводчиками14. Кроме того, с румынской стороны нередко звучали жалобы, что из СССР посылают на гастроли второстепенные музыкальные и театральные коллективы - тем самым проявляется пренебрежение к румынской публике. Это особенно ощутимо на фоне соседней Венгрии, куда после событий осени 1956 г., напротив, начали посылать лучших артистов15.
Ситуацию августа 1964 г. отражает большая докладная записка писателя Саввы Дангулова, заместителя главного редактора журнала «Иностранная литература», пробывшего в Румынии три недели16. В 1940-е годы Дангулов три года служил в Румынии - сначала в политструктурах Союзной Контрольной Комиссии, затем на дипломатической службе в посольстве. Он хорошо владел румынским языком, имел широкие связи в стране, особенно среди интеллигенции. Не удивительно, что записка Дангулова с анализом внутриполитической ситуации в Румынии, хотя и явно не была свободна от господствовавших в СССР идеологем о превосходстве советского опыта социалистического строительства, вместе с тем по своему аналитическому уровню и информационной насыщенности заметно выделялась на фоне других, аналогичных по жанру документов, содержала немало интересных наблюдений о настроениях румынской интеллигенции. Записка Дангулова была сразу же передана из Иностранной комиссии Союза писателей СССР в аппарат ЦК КПСС секретарю ЦК по идеологии Л.Ф. Ильичеву17, и, как можно предполагать, в определенной мере принималась во внимание при выработке политики на румынском направлении.
На основе своих наблюдений Дангулов сделал вывод о глубоких изменениях всей общественно-политической атмосферы в стране, происходящих под знаком отрицания советского опыта и продуктивности советско-румынских связей для строительства социализма в Румынии. Новая линия находила отражение в пропаганде, в соответствии с духом и буквой этой новой линии осуществлял все свои мероприятия Союз писателей Румынии: контакты с СССР сознательно отодвигались на второй план. Некоторые публицисты, ранее занимавшиеся славословием в адрес СССР, теперь, напротив, были настроены очень критически. При посещении предприятий, построенных при участии СССР, попытки Дангулова что-то сказать о преимуществах советско-румынского сотрудничества вызывали, как правило, негативную реакцию собеседников - писателю сразу давали понять, что его мнение «противоречит официальной точке зрения, и разговоры на эту тему сегодня в Румынии не приняты». Не только из записки Дангулова, но и из свидетельств других со-
ветских эмиссаров, посещавших Румынию, следует, что более всего с советской стороны были недовольны тем, что в румынских средствах массовой информации всячески замалчивается роль Красной Армии в разгроме нацизма и в том числе в освобождении Румынии от немецких и венгерских войск18.
По наблюдению Дангулова, румынские интеллектуалы старшего поколения, с которыми он встречался при посещении Союза писателей и гуманитарных академических институтов (писатель В. Ефтимиу, ученые, преимущественно филологи, А. Росетти, Ш. Николау, Й. Иордан и др.), поддерживали идею большей внешнеполитической самостоятельности Румынии, расширение связей с Западом и т.д. и в то же время выражали сомнения по поводу целесообразности некоторых шагов - например, далеко идущего сближения с Китаем. Ведь независимо от воли и желания партийных лидеров, изменить в один день геополитические реалии невозможно. А потому стабильные, добрососедские отношения с ближайшим соседом - Советским Союзом объективно должны быть важнее, нежели все громче декларируемая дружба с Китаем. При этом румынские интеллектуалы ссылались и на титовскую Югославию, по-прежнему являвшуюся для Румынии примером независимой внешней политики. Она хотя и дистанцируется во многом от СССР, однако однозначно стоит на стороне Москвы там, где дело касается советско-китайского спора. Дангулов пишет: «Все, с кем я говорил в Румынии, особенно интеллигенция, подчеркивали, что им глубоко враждебна линия китайского руководства по вопросам войны и мира». Но признавая свое несогласие с Китаем по главным пунктам его разногласий с СССР, многие интеллигенты, по наблюдению Дангулова, вместе с тем эмоционально находятся на стороне Китая, поскольку недовольны советскими претензиями на доминацию в социалистическом лагере. По оценке Дангулова, в нынешний острый момент советско-румынских отношений Румыния из тактических соображений ищет поддержки Китая, «при этом ведет себя достаточно осторожно» - ведь однозначно встать на сторону Китая - значит осложнить отношения с Западом, тогда как «заявить о своем несогласии с Китаем - значит отказаться от известных возможностей тактической игры». И после отставки Н.С. Хрущева в октябре 1964 г., в новых условиях, коммунистическое руководство Румынии, как известно, пыталось балансировать между СССР и Китаем, играя на противоречиях между двумя великими коммунистическими державами в целях укрепления собственных позиций внутри страны и вовне.
По итогам посещения Союза писателей Дангулов пришел к выводу, что руководители Союза М. Бенюк, 3. Станку и др. стараются внешне не отклоняться от общей линии, и вместе с тем при более тесных контактах с ними складывается впечатление, что они в известной мере озабочены, как бы слишком резкое ухудшение отношений с СССР не возымело бы для Румынии негативных последствий. По убеждению Дангулова, бойкотирование этих людей не отвечает интересам Москвы, поскольку способно превратить их в серьезную антисоветскую силу. Напротив, было бы целесообразно издавать их произведения в СССР.
340
А. С. Стыкалин
После отставки Хрущева с советской стороны был принят ряд мер, направленных на преодоление наслоений в отношениях с Румынией, что среди прочего предполагало оживление культурных связей. В 1965 г. состоялся обмен писательскими делегациями. Советская делегация писала в отчете об оказанном уважении, гостеприимстве хозяев и т.д.19. Вместе с тем на атмосфере встреч по-прежнему сказывалась сохранявшаяся напряженность в двусторонних отношениях - начать политику «с чистого листа», списав все на волюнтаризм и грубость Хрущева, не удавалось, от своих принципов, изложенных в апрельской Декларации 1964 г., румынская сторона, конечно же, не отказывалась. В отчетах лиц, ответственных за прием в СССР румынских писательских делегаций, отмечалось, что литераторы, приезжавшие из Румынии, как правило, довольно сдержанны в контактах и замкнуты, видимо, не желая давать своим коллегам-соотечественникам повода обвинять себя в просоветских настроениях - в интеллигентской среде правило бал общественное мнение, которое в 1960-е годы не было благоприятным в отношении СССР20. На научных форумах с участием представителей социалистических стран румынские делегаты, если верить отчетам, также держались довольно обособленно и замкнуто, распространяя в то же время изданную на разных языках пропагандистскую литературу, излагающую новую внешнеполитическую концепцию Румынии, продолжавшую оставаться в силе и тогда, когда во главе партий встали Л.И. Брежнев и Н. Чаушеску21.
В отчете большой советской писательской делегации, посетившей Румынию в сентябре 1965 г., по-прежнему говорилось о доминирующей установке на замалчивание советского опыта, но что любопытно, такая установка предполагала отсутствие не только восхваления, но и открытой критики СССР, негативных сторон советской действительности в то или иное время. Советским писателям было сказано в ходе одной из бесед: румынские театры не собираются ставить советские пьесы, содержащие критику эпохи культа личности, так как они могут оказать дурное влияние на румынскую молодежь22. Еще далеко было до крайностей в возвеличении Чаушеску, однако уже и в 1965 г. нежелательность критики «культа личности» не вызывала сомнений у некоторых румынских функционеров.
Как известно, пик обострения советско-румынских отношений пришелся на август 1968 г., когда Румыния оказалась в состоянии острой конфронтации с советским руководством, решительно выступив против вмешательства СССР и ряда его союзников в события в Чехословакии. В течение нескольких дней в стране существовали даже опасения советской интервенции в Румынию, впрочем, явно преувеличенные. Правда, уже с конца августа с румынской стороны предпринимаются определенные усилия, направленные на смягчение, стабилизацию двусторонних отношений, нейтрализацию последствий августовского конфликта с СССР (при сохранении особой позиции Румынии в советском блоке). Это проявилось и в изменении тональности румынской прессы. Так, в документе советского цензурного ведомства (Главлита), относившемся к середине сентября, отмечалось, что сейчас тон румынской печати изменил-
ся: уже нет столь жесткой критики советской политики, и последние номера румынских газет в основном пропускаются в продажу беспрепятственно, чего не было в первые две недели после вторжения 21 августа23. Тем не менее в записке «О некоторых мероприятиях в области советско-румынских связей», подготовленной в аппарате ЦК КПСС и рассмотренной 17 сентября 1968 г. на заседании Секретариата ЦК КПСС, говорилось, что «линия руководства РКП по существу остается недружественной, препятствующей достижению единства социалистических стран. Смысл позиции ЦК РКП в отношении событий в Чехословакии не изменился, в беседах с представителями компартий третьих стран румынские руководители по-прежнему допускают прямые антисоветские выпады, в стране продолжается формирование отрядов "патриотической гвардии" в целях "отражения вооруженного вмешательства в дела Румынии"»24.
В Москве, как и в Бухаресте, был избран курс на смягчение конфронтации, одним из инструментов его реализации явились культурные связи. Несмотря на проявления напряженности в двусторонних отношениях, так и не были отменены некоторые запланированные мероприятия в области культурного обмена, в частности, намеченные на октябрь Дни советской культуры в Румынии. Напротив, к этим мероприятиям очень серьезно готовились. В программу Дней советской культуры входило посещение Румынии делегацией Союза писателей СССР. В отчете (более формальном, нежели вышеупомянутая записка С. Дангулова, хотя в составе делегации был и страновед, консультант Иностранной комиссии Союза писателей) говорилось о том, что интеллигентская аудитория проявила большое внимание к Дням советской культуры, причем не только к выдающимся артистам и музыкантам, наконец-то посланным в это время в Румынию (для этого должны были произойти события августа 1968 г.!), но и к приезду писательской делегации25. Принявший ее председатель Союза писателей Румынии 3. Станку был подчеркнуто приветлив и щедр, не делая - по крайней мере внешне - никаких различий в приеме ее в сравнении с тем, что было до августа. Он заверял, что сотрудничество продолжится, подчеркивал в беседе свои симпатии к СССР, говорил о необходимости единства и взаимопонимания писателей, приверженных идеалам социализма и коммунизма, соглашался с тем, что частные расхождения и недопонимание можно и нужно устранять в ходе встреч и дискуссий. Советским писателям показалось, что он старался несколько сгладить впечатление от своего остро критического августовского выступления в адрес СССР в связи с чехословацкими событиями. Правда, некоторые молодые писатели демонстрировали в отношении советской делегации сдержанность, иронию, недоброжелательность в свете недавних чехословацких событий, однако прямых выпадов не было. Вообще участники бесед предпочитали избегать политических споров, больше говорить о литературе, культуре, а если кто-то и касался политики, то это были главным образом функционеры писательского союза, которые прежде всего подчеркивали преимущества современной румынской культурной политики, не склонной прибегать к административным методам в работе
с творческими союзами (культурная политика РКП и в самом деле переживала в это время пик своего либерализма), и, кроме того, предоставляющей возможности для выбора стиля, развития экспериментальных, авангардистских течений в литературе. Советские писатели обратили внимание, что при обсуждении проблем художественного метода молодые румынские литераторы, вопреки все громче звучавшей из уст партийных лидеров националистической риторике, с пренебрежением отзывались об использовании национального фольклорного элемента в поэзии в целях усиления выразительности стиха, они считали это пройденным этапом, «вчерашним днем» поэзии (ибо фольклорные элементы употреблялись в недавнем прошлом для прославления политических событий, причем в художественной стилистике, которая сейчас воспринимается как анахронизм).
Впечатления писательской делегации несколько контрастируют с отчетами о поездках советских туристических групп в Румынию в августе-сентябре 1968 г. - в этих отчетах доминирует совсем иная тональность, говорится о засилье антисоветских настроений и т.д.26. Можно предполагать, что руководство РКП, после августа 1968 г. взяв курс на некоторое смягчение, по крайней мере стабилизацию отношений с СССР, нейтрализацию последствий августовского конфликта (при сохранении особой позиции Румынии в советском блоке), прилагало особые усилия для того, чтобы пребывание советской делегации прошло без видимых эксцессов, с румынскими писателями проводилась соответствующая работа. Как бы там ни было, очевидно одно: даже в моменты обострения отношений коммунистических режимов не прерывались связи между писателями двух стран (хотя, конечно, на состоянии этих связей определенным образом сказывалась политическая конъюнктура), сохранялись открытыми пути и возможности взаимопонимания.
Доклад на заседании двусторонней комиссии историков России и Румынии (Клуж, сентябрь 2010 г.)
Примечания
' См.: Stykalin A. Reíanle sovieto-iugoslave §i afacerea Imre Nagy // Arhivele Totalitarismului. Bucurejti, 2005. № 3-4 (Anuí ХШ. Nr. 48-49). 50-76 pp. Из новейших работ по истории румынско-югославских отношений в 1950-е годы см.: Stanciu Cezar. From Amity to Enmity and Back. Romania and Yugoslavia from 1948 to 1956 // Historical Yearbook. Vol. V. Bucureçti, 2008.
2 См.: Стыкапин A.C. Проекты регионального сотрудничества черноморских и балканских государств и позиция СССР (1950-е - начало 1960-х годов) // Revue des études Sud-Est Européens. Tome XLVIII. 2010. № 1-4. Janvier- Décembre. C. 333-346.
3 Этой теме посвящена большая литература на венгерском языке, вышедшая как в Вентрии, так и в Румынии. Из наиболее значительных публикаций последних лет см.: Bottoni Stefano. Kényszerbôl stratégia: a román államhatalom válaszlépései a magyar forradalomra (1956 - 1958) // 1956 okai, jelentôsége és kôvetkezményei. Szerk. Pál L. és Romsics I. Bp., 2006. 157—195.0.; Pál-Antal S. Áldoza-tok - 1956. A forradalmát követö megtorlások a Magyar Autonom Tartományában. Marosvásárhely (Tîrgu-Murcç), 2006.
4 17 апреля 1958 г. Президиум ЦК КПСС утвердил письмо ЦК КПСС в адрес ЦК Румынской рабочей партии (См.: Президиум ЦК КПСС. 1954 - 1964. Главный редактор академик A.A. Фурсен-но. Том 2. Постановления. 1954 - 1958. М., 2006. С. 783). В нем отмечалось, что пребывание советских войск в Румынии уже не вызывается необходимостью ввиду некоторого ослабления международной напряженности и достаточной подготовленности румынских вооруженных сил для защиты своей страны. Подробнее см.: Стыкалин A.C. Проблемы советско-румынских отношений и формирования румынской модели социализма в материалах Президиума ЦК КПСС (1953 -1964) // Славянство, растворенное в крови... В честь 80-летия со дня рождения Владимира Константиновича Волкова (1930 - 2005). Отв. редактор К В. Никифоров. Сборник статей. М., 2010. С. 371-392.
s Отчет Б. Полевого в Иностранную комиссию Союза советских писателей от 15 сентября 1959 г. // Российский государственный архив литературы и искусства (далее - РГАЛИ). Ф. 631. Оп. 26. Д. 2423. Л. 2.
6 Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Том 1. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. М., 2003. С. 645. В ходе поездки Н.С. Хрущева в Румынию, состоявшейся 17-25 июня 1962 г., не было выявлено значительных расхождений между лидерами двух партий по принципиальным вопросам внешней политики и экономического сотрудничества.
7 Там же. С. 719.
8 Там же.
' Как говорил М.А. Суслов на пленуме ЦК КПСС 14 октября 1964 г., «линию нашей партии в международных вопросах мы считаем правильной. Но не надо закрывать птаза на то, что у т.Хрущева бывали выступления, когда он совсем некстати становился в позу этакого наставника, он весьма любил поучать руководителей братских стран в тех случаях, когда этого совершенно не требовалось. Например, едет за границу и поучает там, как сеять кукурузу, как получать высокие урожаи сельскохозяйственных культур. Зачем это делать? И это делалось там, где урожаи часто значительно выше, чем у нас. Это же обижает товарищей. Такая бестактность была допущена почти публично, например, в отношении румынских товарищей. Это же не может не обижать руководителей братских партий. Это - люди опытные и закаленные, они не нуждаются в таких неуместных советах» (Как снимали Н.С. Хрущева. Материалы пленума ЦК КПСС. Октябрь 1964 г. // Исторический архив. 1993. № 1.С. 13). См. также запись заседания Президиума ЦК КПСС от 13 октября 1964 г.: «зачем вам нужно Дежу говорить обидные слова?» (Президиум ЦК КПСС. 1954 - 1964. Т.1.С.865).
10 Там же. С. 734.
11 Там же. С. 737.
,г См.: Garthoff R.L. When and Why Romania distanced itself from the Warsaw Pact // Cold War International History Project Bulletin. Woodrow Wilson International Center for Scholars, Washington. Issue 5. Spring 1995.P. 111.
13 Президиум ЦК КПСС. 1954- 1964. Т. l.C. 825. В те же дни, 28 мая 1964 г., на Президиуме ЦК КПСС было принято решение о мероприятиях по улучшению советско-румынских отношений.
14 РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 26. Д. 2423. Л. 1-5. Об этом же нередко говорилось с румынской стороны и позже. См., например: Отчет советской писательской делегации во главе с эстонским писателем Юханом Смуулом, посетившей Румынию в сентябре 1965 г. // Российский государственный архив новейшей истории (далее - РГАНИ). Ф. 5. Оп. 36. Д. 150. Л. 196.
Как доносил в сентябре 1959 г. в Москву Б. Полевой, в Румынии «очень болезненно воспринимают то, что наше Министерство культуры посылает туда преимущественно народные хоры, оркестры балалаечников, а не виртуозов и не наши выдающиеся театральные коллективы и балеты. Думается, что эту претензию также следует учесть. Посольские товарищи тоже знают об этой обиде и присоединяются к нашей просьбе» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 26. Д. 2423. Л. 4). "Там же. Д. 2485. Л. 3-13. " РГАНИ. Ф. 5. On. 55. Д. 104. Л. 153-165.
" См., например, отчет о встрече представителей общественности Румынии и Советской Молдавии в августе 1967 г., во время празднования очередной годовщины событий 23 августа 1944 г. // Arhivä Orgatrizajiilor Social-Politicc a Republic» Moldova (Chijinäu). F. 51. In. 29. D. 240. FF. 3-4. Ha
зарубежных форумах с румынской стороны также проявлялась склонность к недооценке роли Красной Армии в победе над нацизмом. Так, в мае 1965 г. на международной писательской встрече в ГДР с участием писателей-коммунистов разных стран румынский представитель излагал с трибуны версию о том, что Бухарест был якобы освобожден только румынскими войсками, не вызвавшую к себе серьезного отношения коллег-писателей из других стран (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 149. Л. 23). См. также более поздний документ - представленную в аппарат ЦК КПСС справку о тенденциозном освещении вопросов истории Второй мировой войны и истории Коминтерна в работах румынских историков (1972) // Там же. Оп. 64. Д. 110. "РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 150. Л. 182-184.
20 Там же. Оп. 55. Д. 105.
21 Там же. Д. 64. Л. 101.
22 Там же. On. 36. Д. 150. Л. 182.
23 Там же. Оп. 60. Д. 20. Л. 125.
24 См.: Улунян Ар.А. Миф «Новой Малой Антанты». К истории появления одной концепции (60-е годы XX в.) // Европейские сравнительно-исторические исследования. Вып. 3. История и сообщества. Отв. редактор Ар.А. Улунян. М., 2010. С. 184-185.
25 РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 27. Д. 573. Л. 1-13.
26 См.: Arhivä Organizatiilor Social-Politice a Republicii Moldova. F. 51. In. 29 (1968). D. 102. FF. 51-56.
