Культурность нации как аспект экономических процессов Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ

УДК 331.101.3:008 е. А. КОСЬМИНА

Омский филиал Академии бюджета и казначейства

КУЛЬТУРНОСТЬ НАЦИИ КАК АСПЕКТ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ_______________________

В статье развивается характерная черта российской экономической мысли, заключающаяся в неотделимости анализа экономических процессов от социальных и нравственных аспектов. Культурность нации представляется как явленческая форма образованности народа.

Экономические идеи в отличие от других сфер общественного познания обладают уникальным свойством — вечностью. Идеи не стареют, при каждом разочаровании или утрате доверия к новым веяниям, к новым доктринам экономические сообщества обращаются к истории, к классическим работам вековой давности, что и обеспечивает их вечный характер.

В науке происходит старение знаний, отказ от прежних, прошлых оценок их полезности, который (отказ) представляет и означает новую ступень в развитии экономической науки и не обязательно абсолютно отвергает ступень прежнюю. Новая теория либо дополняет старую, очищая ее от несовременного (по причине несовершенной методологии исследования), неадекватного объяснения, отображения происходящих в хозяйственной жизни явлений и формирования решений — стратегий стоящих перед обществом проблем, либо включает ее в себя как частный случай. Действительно, без меркантилистов не было бы физиократов, без физиократов не было бы А. Смита, без А. Смита не было бы К. Маркса, без К. Маркса — Д. Кейнса, без Д. Кейнса — М. Фридмена и т.д.

Конечно же, идеи классиков бессмертны. На их могучих плечах гнездятся почти все без исключения лауреаты Нобелевской премии по экономике. В их нобелевских лекциях нельзя не обнаружить того, что было сказано великими 500 или 100 лет назад. Многих из них можно уподобить ретрансляционным вышкам (скажем, Г. Беккера, Т. Шульца и др.), которые транслируют на общество (на научные сообщества) идеи классиков (в данном случае А. Смита и К. Маркса), «упакованные» в рамки современного аппарата, являющегося, по сути, парафразом научного аппарата классической политической экономии.

Среди экономистов широко распространено мнение, что пионерные исследования американских экономистов (Тобина, Стюарта и др.) особой роли знаний, умений, навыков и иных способностей работающего человека приходятся на 60-е гг. прошлого столетия. Стартовым исследованием считается попытка определения влияния человеческого фактора (главным образом его образовательного компонента) на результаты хозяйственной деятельности и на уровень заработной платы работающих.

Этому следует возразить, поскольку, как известно, наверное, авторам более глубоких исследований, экономическая теория* с XVIII в. признавала особую роль

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007

труда, знаний, предпринимательских способностей в создании материальных благ и услуг. Практически никто из современных исследователей не имеет монополии на «человеческий капитал», так же, как и на другие категории так называемых неосязаемых* * активов (неосязаемый капитал, репутация, «доброе имя» и т.д.).

В отечественной и зарубежной экономической литературе можно обнаружить суждение, согласно которому первое упоминание о концепции человеческого капитала встречается у А. Смита[1]. Однако мало кому известно о том, что еще в 1738 году (до А. Смита) швейцарский философ, физик, математик и физиолог господин Даниил Бернулли поведал о том, что материальные активы и финансовые права представляют собой меньшую ценность, чем способность к продуктивной деятельности, даже если это умение нищенствовать, и «в этом смысле никто не может сказать, что у него ничего нет, пока он не умер от голода»[2]. Под человеческим капиталом он понимал способность к труду и предпринимательской деятельности. В данном случае неосязаемое право на нищенство, умение нищенствовать имеет ценность большую, чем материальный актив, представленный, например, фиксированной денежной суммой (которая может быть истрачена задолго до окончания срока пребывания на земной юдоли обладателя, собственника этого эксклюзивного капитала).

Экономическая наука всегда стремилась к тому, чтобы исследовать наиболее злободневные вопросы, выдвигаемые естественно-историческим ходом социально-экономического развития. Так, например, представление о всесильной «невидимой руке» дополнилось идеями государственного регулирования, когда экономические кризисы стали основательно сотрясать казалось бы прочное здание мировой экономики; изменяется направление взглядов на создание стоимости и прибыли в результате появления теорий, альтернативных неоклассическим, — неоин-ституциональной и эволюционной, в соответствии с которыми (направлениями) основным фактором стоимости и создания прибыли является интеллектуальный капитал фирмы, вобравший в себя квалификацию, знания и личные качества работников и предпринимателя (стремление к инновациям), риск и неопределенность, внутрифирменные структуры; намечается основательный «разворот» экономической науки к социальным объектам, людям, поведение которых определяется широчайшей гаммой факторов: от рационально-расчетливых до эмоционально -нравственных, играющих ныне решающую роль в стимулировании хозяйственной деятельности, в стимулировании труда; реально осязаемой становится трансформация науки «экономического человека», расчетливо и экономично наживающего деньги, в науку многомерного биосоцио-культурного существа и субъекта действий, особым свойством которого является активность в оптимизации комбинаций факторов производства, в развитии своих творческих способностей, в самореализации.

Авторы современных направлений в эволюции экономической теории (Т. Веблен, Дж. Гэлбрейт, Р. Коуз и другие) не ограничиваются анализом чисто экономических отношений, а учитывают влияние на

них различного рода институтов (норм формальных и неформальных), факторов правовых, социальных, психологических и политических. Такая позиция неоинституционалистов, как и представителей эволюционной теории, определяется необходимостью учета факторов неопределенности, ограниченной рациональности, оппортунистического поведения и интерспецифических ресурсов (это взаимодополняемые ресурсы, которые не имеют ценности вне сочетания с определенными другими ресурсами, — знания, навыки, квалификация, нравственность и т.д.) [3]. А объясняется такая позиция тем, что в пост-рыночной экономике требуется новая, нерыночная мотивация экономической деятельности. Делается попытка увязать экономические факторы с социо-культурными. С точки зрения неоинституци-ональной теории последние входят в предмет экономической науки как самостоятельный элемент.

На смену неолиберальной идеологии реформ, ориентированной на приумножение финансового капитала, должна прийти идеология активизации социальных факторов экономического роста. Ведь рыночная экономика характеризуется тем, что в ней взаимодействие экономических интересов покоится не только на стремлении людей к материальным благам, но и на побудительных мотивах к рациональному использованию общественных ресурсов, базирующихся на общественно одобряемых нравственных нормах, на господствующей в определенном обществе и в определенное время морали.

Обратимся к А. Смиту, к его «невидимой руке», функция которой базируется на определенном личном выборе человека: «поскольку каждый отдельный человек старается по возможности употребить свой капитал на поддержку отечественной промышленности,... постольку он обязательно содействует тому, чтобы годовой доход общества был максимально велик» [4].

Классик говорит не о нравственной автономии, а об общецивилизованных нормах, когда у каждого отдельного человека не возникает мысли урвать для себя как можно больше ресурсов страны (яркий тому пример — современная Россия), наплевав на доходы общества и на судьбу самого этого общества. А. Смит исходит из другого личного выбора, основывающегося на определенной, господствующей именно в данное время и в данном обществе морали. В ином случае, если интересы общества расходятся с интересами отдельных его членов (олигархов, чиновников и иного жулья), то невидимая рука Смита превращается в очевидно-прозрачно-видимую «грязную мохнатую лапу», откровенно ненавидимую значительной частью обездоленных, ограбленных людей по причине господства в российском менталитете нормы отрицания жизненной ценности богатства и накопительства.

У А. Смита имеется исключительно важный вывод для всех времен и народов о том, что «богатство народов» создается теми людьми, которые не только преуспевают в практической деятельности, но и наделены «высокими добродетелями» (заметим по случаю, что обращение к теме морали не является исключительно заслугой только неоинституционалистов — Д. Норта, Р. Коуза, Дж. Бьюкенена и др., как это заявляют наши современные российские восторженные

* Фома Аквинский более чем за 2000 лет до А. Смита предвосхитил выгоды общественного разделения труда, имея в виду прежде всего специализацию работников, обусловившую жестокую необходимость их обучения и повышения мастерства.

** В окружающем нас объективном мире нет ничего такого, что было бы неосязаемым. Осязается прямо или опосредованно все. Неведомые причины самозарождения жизни осязаются в реальных формах жизни, тацитные знания — во вполне осязаемых результатах их использования и т.д. Следует признать обоснованность дисциплинарного определения экономических и иных активов как неосязаемых по критерию невозможности их отражения в бухгалтерском учете как фактора создания стоимости. Оценка так называемых неосязаемых активов пока возможна только при условии осуществления акта купли-продажи фирмы. Иначе говоря, определенная часть активов или факторов, определяющих стоимость, является неосязаемой до «горизонта их яркой вспышки».

эпигоны — ретрансляторы, а заслугой оригинального русского экономиста И.Т. Посошкова, ратовавшего в своей «Книге о скудости и богатстве» (1724 г.), в отличие от «экономического человека», выведенного позже в научной литературе А. Смитом, за человека нравственного, а также заслугой А. Шторха, И. Бабста, И. Янжула и др. русских экономистов).

В систематизированном виде основы изучения и использования интеллектуальных способностей человека, интеллектуального капитала для повышения эффективности производства в российской экономической мысли были заложены в работах Андрея (Генриха) Карловича Шторха, первого академика РАН среди российских экономистов и статистиков.

В своей работе «Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благосостояние», изданной на французском языке в 1815 году, он выдвинул учение о нематериальных (невещественных) услугах, благах и капиталах как ограниченной части политической экономии. «Мы понимаем под именем внутренних благ, — писал он, — все нематериальные продукты природы и человеческого труда, за которыми мнение признает полезность и которые могут образовать моральную ответственность человека»[5].

Совокупность вещественных (материальных) благ он называл народным (национальным) богатством, совокупность невещественных благ - национальной цивилизацией, а совокупность тех и других - «народным благоденствием» (благосостоянием). А. Шторх даже упрекал А. Смита за то, что тот ограничил политэкономию только изучением богатства (т.е. материальных вещей), не включив в нее цивилизацию (т.е. внутренние блага).

Внутренние блага А. Шторх делил на первичные и вторичные. К первичным внутренним благам он относил способности человека и все то, что служит непосредственно для развития и усовершенствования последних: здоровье, ловкость, знания, вкус, нравственность и религия. Вторичные блага не имеют отношения к способности человека, но являются совершенно необходимыми предпосылками для сохранения и развития последних: это, прежде всего, безопасность и досуг. По А. Шторху, внутренние блага образуют «нашу нравственную собственность и составляют часть нашего существа».

Следует вспомнить и такого видного российского экономиста, как Александр Иванович Бутовский* . Именно он в 1847 году издал первый в России написанный русским и по-русски* * трехтомный курс полит-экономии, который назывался «Опыт о народном богатстве, или О началах политической экономии». В этой работе А.И. Бутовский, как и уже упоминавшийся ранее нами А. Шторх, но только впервые на русском языке, излагает положение о благах внешних (вещественных) и внутренних (невещественных). «Обладание этими благами внутренними для нас столь же важно, как и внешними, и, почему не сказать того, еще важнее: в них заключается одно из самых существенных условий приобретения и сохранения внешних»[7]. Трудовые способности человека А.И. Бутовский определял как капитал нравственный, наряду с другими видами капитала, и указывал на

необходимость его развития для повышения эффективности трудовой деятельности. «Всякий одарен способностями душевными и телесными, — писал он в первом из трех томов, который, кстати, назывался «Политэкономия как нравственная наука», -но эти способности требуют развития образования. Ценности, употребляемые на образование, не потеряны. В обмен на них мы снискаем другие ценности, состоящие в благах внутренних, увеличивающих производительность труда». К этому он добавлял: «участие, принимаемое капиталом нравственным в производстве, совершенно сходно с тем, которому предназначены капиталы постоянные» [8].

Как видим, российская экономическая мысль более 150 лет назад не фрагментарно, а четко и аргументированно ставила и решала вопросы, говоря современным языком, о человеческом капитале и о психологии экономического поведения. Поэтому истоки включения психологии в экономику следует искать еще в позапрошлом веке, в том числе в работах русских экономистов. А присуждение в 2002 году американским исследователям психологу Дэниелю Канеману и экономисту Вернону Смиту Нобелевской премии по экономике за решение проблем психологии экономического поведения отдельных людей и народов надо рассматривать как достойное завершение многовековых исследований, а не как возможность открыто говорить, что вопросы психологии перестали быть инородной проблематикой в экономике.

По мере развития и усложнения социально-экономических отношений в России в связи с развитием капитализма российские экономисты постепенно переходят при анализе факторов развития производства от рассмотрения индивидуального образования к пониманию образования как образованности народа и ее проявления в виде культурности нации. В этом проявилась характерная черта российской экономической мысли, заключающаяся в неотделимости анализа экономических процессов от социальных и нравственных аспектов. Возможно, в этом подходе кроется не только все содержание русской экономической идеи (развивать производство, чтобы развиваться духовно), но и вообще русской души (стремиться к возвышенному, пренебрегая обыденным, материальным).

В системе традиционных русских ценностей труд рассматривается не только как источник благополучия, как совокупность полезных действий, но и как проявление духовной жизни.

Ценность русского народа — соборность, общность, или артельность, безусловно, антиномична: с одной стороны, в общинном характере труда проявляются такие благородные черты, как кооперация и взаимопомощь, с другой — за ними прячется та самая пушкинская «задумчивая лень» («мы ленивы и нелюбопытны»), когда человек считает, что не надо выбиваться в лидеры («не высовываться»), что все для него должна сделать социальная среда или Господь Бог. Многим из них недостает человеческой честности, что наиболее отчетливо проявляется во времена перемен и испытаний.

Однако за годы реформирования в сфере труда произошло сужение и обеднение трудовой мотива-

ции, снижение профессионализма и стремления к

* Бутовский Александр Иванович (1814-1890), русский политэконом, финансист, директор департамента финансов России, автор первого русского учебника по политической экономии.

** Как пишут Д.Е. Сорокин и Л.В. Никифоров, первым учебником политической экономии, изданным в России (Москва, 1805-1806 гг.), стала работа Х. Шлецера «Начальные основания государственного хозяйства или науки о народном богатстве». Но данный учебник был написан не русским, а западно-европейским ученым, который читал курс лекций в России. Написание в то время учебника иностранным автором имело объективную основу, оно определялось, с одной стороны, продвижением Запада по капиталистическому пути, а в России его еще только предстояло пройти, а с другой стороны, активными научными контактами российских университетов с западными учеными-экономистами [6].

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007

саморазвитию. По данным обследований ВЦИОМа, около 80 % работников в России вообще имеют деградированное трудовое сознание, из которого вытеснено многое, что имеет отношение к общественно полезному труду, профессиональному самосовершенствованию и даже к пониманию необходимости интенсивно работать ради приличного заработка.

Выходом из создавшегося положения является духовное возрождение России, разворот всей государственной системы в сторону Человека с его нуждами, с его возможностями, с его интересами.

А начинать это следует с изменения векторов мотивации трудовой деятельности, с верного осмысления этого микромира, выработки четкой стратегии его гуманизации, ориентированной на развитие творческих способностей человека. Проблема человека, человеческого труда, его мотивации должны быть исследованы главным образом и в первую очередь потому, что главным и единственным залогом возрождения России и ее экономики является производительный и умно организованный всеобщий труд.

Из вышеизложенного явствует, что многие явления и процессы современного общественного развития требуют оценки их возможного влияния на будущее человечества. Нередко они ассоциируются с кризисными или катастрофическими последствиями для населения отдельных стран, регионов, континентов, наконец, планеты в целом и с ними связываются перспективы существования (выживания) или развития нашей цивилизации.

Оценка воздействий природных, социальных и научно-технических изменений на жизнь людей требует разработки концептуального аппарата и прежде всего выбора ключевых понятий, критериев и показателей оценки. Нам представляется перспективным и заслуживающим обсуждения в качестве базового понятия «культурный капитал».

Понятие «культурный капитал» для отечественной науки в настоящее время скорее обозначает программно заданный объект анализа и практических усилий, чем объект научного изучения и научно обоснованных оценок. Эта исходная методологическая ситуация объясняется тем, что на день сегодняшний научное сообщество не располагает таким понятием культурного капитала, которое можно было бы считать определенным и если не общезначимым, то хотя бы согласованным в сфере исследователей данной темы (проблемы).

Мы полагаем, что проблема формирования, развития и реализации культурного капитала на самом деле является крайне важной в практическом и идейно-теоретическом отношениях. Это объективно предопределяет необходимость соблюдения осторожности относительно методологического статуса рассматриваемого понятия, с тем чтобы иметь возможность наметить реалистичные исследовательские и практические перспективы. С самого начала следовало бы отметить, что понятие «культурный капитал» не может толковаться как некоторая абсолютная и однозначная мера, характеризующая его обладателя (его носителя).

Теории капитала (как и вообще экономические теории) — это теории конкретного класса, теории уникальных или во всяком случае ограниченных (а точнее — отграниченных) процессов и явлений. Одна

из кардинальных ошибок К. Маркса состоит в том, что он не пожелал рассмотреть и рассматривать более сложные структуры кооперативно организованной деятельности, кроме исторически преходящих и по своему историческому месту принципиально «собирательных» (недифференцированных) позиций современных ему «капиталиста» и «наемного рабочего».

Капитал в соответствии с методологией Маркса рассматривается как ресурс, создаваемый и используемый для достижения определенных целей — получения дохода, услуги или удовлетворенности. В «Экономическ о-философских рукописях 1844 года» К. Маркс отмечал, что религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т.д. — лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону [9]. Здесь он рассматривает производство не как производство стоимости, а как производство различных форм жизнедеятельности человека, результаты которых (форм) потребляются производительно (а то, что потребляется производительно, всегда есть капитал).

К. Маркс подверг тщательному анализу базис общества — формы собственности, отношения эксплуатации, формы постоянного и переменного капитала. В его время категорию «капитал» следовало характеризовать как средство эксплуатации рабочего и установления власти управляющего — собственника.

Что же касается капиталов социальных отношений, надстроечных, то они Марксу были не очень интересны по идеологическим соображениям да и по причине их слабой «заметности».

Следует отдавать себе отчет в том, что «отец научного социализма» рассматривал чистую экономику в той мере, в какой последняя связана с использованием единственного замыкающего ресурса — денег. И поэтому он рассматривал только деньги как капитал, как самовозрастающую стоимость, принимающую различные материальные формы. Современный цивилизованный мир давно уже отказался от жесткой фокусировки на одном типе ресурсов — финансовом, вводя бесконечный ряд различных оперативных систем замыкающих факторов — интел- лектуальных, социопсихологических, культурных, политических, гуманистических и других.

В Марксе, конечно же, обнаруживаются характерные признаки партийно-политического доктринера. А доктрина, идеология не может обойтись без элементов манипуляции, желания видеть и отстаивать только свою истину* .

В соответствии с теорией познания всякое слово, понятие, категория, какими бы точными и адекватно отражающими действительность они ни являлись (ни казались), имеют все-таки ограниченную область применения, ограниченный жизненный цикл.

Приведенное выше определение капитала является не только чисто идеологическим, но и временным, исчерпавшим свою «эвристическую природу» после достижения социального партнерства всех владельцев ограниченных факторов (ресурсов) производства.

Самостоятельно действующие формы человеческого капитала объясняют механизм возникновения синергетических эффектов в процессе их взаимодействия, т.е. совместное действие этих форм приводит к появлению эффекта системной эмерджентности. В заключение

* «В Марксе сидит историк. И в еще большей степени — пророк. А пророк знает только свою истину. Он полон ею. Он не видит ничего, кроме нее». Политика стала матерью теории и передала ей далеко не научные гены. В виртуальном противоборстве Маркса — ученого и Маркса — социалиста, политического борца побеждает политика. Интересы науки натолкнулись на непреодолимый барьер политических пристрастий и целей. В идеологических интересах он обосновывал только один вариант трансформации, преобразования современного ему капиталистического общества. Трудно заподозрить Маркса как великого ученого в том, что он не видел, не усматривал иных возможных вариантов развития. А сама по себе постановка задачи предвидения векторов развития общества нереалистична, следовательно, некорректна, поскольку здесь (в обществе) взаимодействует слишком много неопределенных и непредсказуемых факторов различного происхождения, глубины, мощи, продолжительности и векторов влияния [10].

отметим, что Маркс и его последователи (в особенности российские рыночные неофиты) слишком упрощенно понимали взаимосвязи базиса и надстройки, в которых базису была вменена определяющая роль.

Как известно, существует два вида экономического детерминизма (или экономического материализма): а) «мягкий» - трактует социальные структуры и культуру как продукт экономической организации общества, б) «жесткий» - сводит все главные трансформации в обществе к прогрессу производства и технологии.

К. Маркс не доказал, что уровень развития производительных сил напрямую влияет на все главные элементы общества. Он утверждал, что влияние производительных сил общества осуществляется через взаимодействие между «базисом» — производственными отношениями, и «надстройкой» — политикой, культурой, идеологией, религией. В рассматриваемом случае (имеется в виду культура, но не как исключительная сфера деятельности) производительные силы оказывают влияние, воздействуют на культуру не прямо, а опосредованно, через определенную совокупность производственных, экономических отношений.

Библиографический список

1. Дели А. Человеческий капитал// Управление человеческими ресурсами/ Под ред. М. Пула, М. Уорнера. СПб., Питер, 2002, С.110.

2. Цит. по: Бернстайн П. Против богов: укрощение риска /

пер. с англ. М.: ЗАО «Олимп-Бизнес». 2000. С. 127.

3. Некипелов А.Д., Татаркин А.Н., Попов Е.В. Современная экономическая теория: систематизация накопленного — Вестник РАН. 2004, Т. 74. №3.

4. С. 48.

5. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: 1962.

6. С. 332.

7. Цит. по: Русские экономисты (XIX — начало ХХ века) / Ред.-составители Л.А. Зубченко, Л.И. Зайцева; автор предисловия

— акад. Л.И. Абалкин. — М.: Ин-т экономики РАН, 1998. С.31.

8. Сорокин Д.Е., Никифоров Л.В. Российская политико-экономическая мысль как общественно-научный феномен// Очерки истории российской экономической мысли.

- М.: Наука, 2003. С.124.

9. Бутовский А.И. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии. Том 1. Политэкономия как нравственная наука. СПб., 1847. С.9.

10. Бутовский А.И. Ук. соч. С.203.

11. Маркс К. Экономико-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. Т. 42. С. 126.

12. Февр Л. Бои за историю. - М.: 1991. С. 373.

КОСЬМИНА Елена Анатольевна, канд. экон. наук, доцент.

Дата поступления статьи в редакцию: 06.07.2007 г. ©Косьмина Е.А.

УДК 338. 24. 021. 8 : 330. 112. 1

Е. В. ПАНЮШКИНА

ФГОУ ВПО «Омский государственный университет путей сообщения» — Омский техникум железнодорожного

транспорта

АКТУАЛЬНОСТЬ НАУЧНОГО ПОИСКА СТРУКТУРЫ ИНТЕРЕСОВ

Современный этап развития национальной экономики высветил один из наименее исследованных теоретических вопросов — сбалансированность экономических интересов различных субъектов. Данная статья акцентирует внимание на важности данного теоретического вопроса, так как только благодаря системному исследованию интересов можно прогнозировать экономическую политику государства и отслеживать логику любых экономических процессов. Сбалансированность экономических интересов становится необходимым инструментарием макроэкономического регулирования национальных и международных экономических процессов.

Любой интерес в обществе, а особенно в экономике, позволяет выявить определенные закономерности и тенденции общественного развития, так как интерес является своеобразным «атомом» при исследовании различных областей обществознания. Современная общемировая тенденция по глобализации различных общественных процессов требует координации интересов различных национальных экономик и экономических центров. Именно поэтому, в феврале 2007 года мюнхенская речь президента России Владимира Путина произвела ошеломляющее впечатление на мировое сообщество. Главный

тезис речи в том, что мир больше не однополярен. Россия, США, Китай, Индия, Евросоюз, Мексика, Бразилия - данные страны представляют центры сил, которые с каждым днем становятся все более влиятельными и мощными. В мировом сообществе они реализуют собственные интересы, и «не стоит сомневаться, что экономический потенциал новых центров мирового роста будет неизбежно конвертироваться в политическое влияние и будет укреплять многополярность» [1, с.138]. «Нас никто особенно не ждет (в современном мире). Никто специально помогать не будет. За место под экономическим солнцем

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007