CC BY
18
уПрАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
178
Культурное пространство в период реформирования России
Савельев В. В.
Виктор Васильевич Савельев —доктор философских наук, профессор кафедры национальных и федеративных отношений Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации, заслуженный работник культуры Российской Федерации.
Российская культура», «культура России» и «культуры в России». Три этих лексемы не только не совпадают, но и размещенные рядом подчеркивают всю сложность ситуации в нашей культурной жизни, которую обходят своим вниманием отечественные культурологи. Чаще всего они предпочитают размышлять о культуре вообще. Видимо, по этой причине среди почти четырех десятков учебников и учебных пособий по культурологии лишь один автор — И. В. Кондаков — на должном уровне рассматривает эту актуальнейшую и центральную для отечественной культурологии проблему1, забвение которой имеет, я бы сказал, методологическую причину.
Суть этой причины — сложность и деликатность соотношения российскости и русскости, которая самих русских практически не волнует, но которую очень остро ощущают представители нерусского народа. Сегодня эта проблема не может быть решена в политическом контексте, который присутствует в попытках одного из Комитетов Государственной Думы приступить к разработке закона «О русском народе». Принятие подобного закона будет иметь, на мой взгляд, деструктивный характер, ибо актуализирует стремление «лидеров» других народов к принятию соответствующих правовых документов в субъектах Федерации, прежде всего в тех, ко-
2/2005
1 См.: Кондаков И. В. Введение в историю русской культуры. — М., 1994; Егоже. Культура России. М. Ж., 1999; Его же. Культурология. История культуры России. — М., 2003.
торые являются административно-национальными образованиями (республиках, имеющих признаки государств, как сказано в определении Конституционного суда от 27 июня 2000 года).
Создается впечатление, что в современный период реформирования России в научном сообществе сохраняется синдром «антисоветизма», приобретающий форму антифедерализма, т. е. разрушения государственности. О нем весьма кратко, но объемно написал Н. Н. Моисеев: «Одной из официальных доктрин в двадцатые годы была борьба с русским шовинизмом. Объявлять себя русским, обнаруживать интерес и симпатию к русской культуре и особенно традициям и истории считалось проявлением чуть ли не антисоветизма. Русскую историю мы в школе вообще не учили. О Петре Великом, о победе на Куликовом поле и о других страницах истории мы могли узнать только в своих семьях и то тайком»2.
К сожалению, сегодня упоминаемый синдром поменял знак: на место забвения русскости, органично вплетенной в российскость, приходит ее ошибочное выпячивание в виде насаждения право-славности в системе светского школьного и вузовского образования, что недопустимо в многоконфессиональном государстве.
По этой же причине весьма сомнительным является выделение в календаре Российской Федерации праздничного дня — «Рождество Христово». Потенциальное доминирование в России православия не должно превращать его в красный день календаря для всех
россиян. Подобное решение законодательных органов — свидетельство их недостаточной компетентности, означающее отход от ст. 14 Конституции России, где сказано, что «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
«Право» на дискурс о культуре вообще принадлежит философам культуры, которые могут быть умозрительными, а потому конкретные проблемы соотношения культуры и этничности с их привязкой к стратегии и тактике культурной политики в России находятся на периферии их интересов. Они относятся к категории маргинальных как для социальной философии, так и для философии культуры от нее отпочковывающейся.
На современном этапе реформирования России процесс становления отечественной культурологии вступил в новую стадию, для которой характерно рождение адекватных XXI веку понятий, позволяющих не только в ином контексте осознавать историю культурной жизни России, но и прогнозировать грядущий культурный процесс. В этой связи следует обратить внимание на такие дефиниции как «российская культура», «дистрибутивное сопряжение этнонациональных культур» и «культурное пространство».
Понятие «культурное пространство» позволяет преодолеть ту сферно-ве-домственную ограниченность, которая характерна для во многом устаревше-
Моисеев Н. Н. Как далеко до завтрашнего дня: Свободные размышления, 1917-1993. — М., 1994. С. 51.
м к
О 5 ^ I О < м ес
о
м £т < < 2
2/2005
2
УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
180
го и утратившего дееспособность термина «сфера культуры». Главным достоинством сферного императива являлись, во-первых, возможность вычленения конфигурации культуры из окружающей социальной среды, во-вторых, определение ее внутренних аксиологических характеристик и, в-третьих, структурирование духовного производства через призму деятельностного подхода3.
Пространственный подход значительно перспективнее. Опираясь на атрибутивные характеристики культуры (экологичность, социоэтничность и гуманистичность жизнедеятельности индивидов и общностей), пространственный императив способен более объемно отражать культурный процесс, который одновременно протекает, по меньшей мере, на трех уровнях. На мегауровне — это сфера культуры, «встроенная» в природный мир, состоящий из биосферы и космосферы. На макро-
уровне — это культурная подсистема, взаимодействующая с экономической и политической подсистемами общества. На микроуровне — это консонансное, диссонансное и нонсонансное культурные поля, создаваемые личностями, являющимися объектами и субъектами социокультурного процесса.
Понятие «дистрибутивное сопряжение культур» лишь в начале XXI столетия, т. е. сравнительно недавно, введено в отечественную культурологию И. Н. Лисаковским. Оно как бы «надстраивается» над привычной лексемой «диалог культур», ибо позволяет обнаружить не только процессуальные особенности взаимодействия культур народов России, но и понять феноменологический аспект их единения в пространстве российской культуры4.
Исторически первым типом, само-сохранившимся до наших дней в России, является культура этническая. Она
Помимо общесоциальной трактовки сферы культуры существуют и иные подходы к этому феномену. Так, в статье начальника одного из отделов Правового департамента Министерства культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации В. И. Карасева «Государственная политика в сфере культуры» высказывается экономико-центристский подход (при котором культура предстает как область предоставления государством культурных услуг), соединяющийся с политико-центристским подходом (по этой причине цель культурных услуг — «формирование мировоззренческого культурного поля и системы духовных ценностей на основе современных информационных технологий». Подобного рода супер-сферность приводит автора к выводу, что первой стратегической целью государственной политики в сфере культуры является сохранение и развитие многонационального культурного наследия России как основы единой российской нации, а второй стратегической целью — поддержка и распространение лучших традиций многонациональной культуры. (Цит. по: Карасев В. И. Государственная политика в сфере культуры // Справочник руководителя учреждения культуры. 2004. № 11. С. 9, 11.)
И. Н. Лисаковский отмечал: «Дистрибутивный подход в культурологии предполагает объединение в особых иерархических структурах явлений и понятий, дополняющих и одновременно противостоящих друг другу (национальная и этническая культуры, языки общения, проявления, связанные с традициями и новаторством, массовостью и элитарностью и т. п.). Иерархичность здесь чаще всего обусловливается реальной востребованностью культурных феноменов, их креативными возможностями и способностью удовлетворять актуальные социокультурные потребности в определенное время и в определенных обстоятельствах». (См.: Лисаковский И. Н. Художественная культура. Термины. Понятия. Значения. — М., РАГС, 2002. С. 46).
2/2005
4
характеризуется качествами, которые объясняют этнорадикализм, присущий современным доаграрным народам, занимающимся охотой, рыболовством или иной присваивающей трудовой деятельностью. К таковым относятся коренные малочисленные народы Дальнего Севера и Дальнего Востока. Их культуры имеют локальный ареал функционирования, относятся к категории самодостаточных и, по большому счету, не стремятся к диалогу.
Одновременно отдельные представители этих народов, ставшие профессиональными писателями и деятелями искусств, учеными и политиками, вольно или невольно репрезентуют менталитет и культуру собственного народа, тем самым «включая» их в российское культурное пространстве. Таким образом, нарушая традиционно-специфическую замкнутость и закрытость этнических культур, они придают им частично-диалоговый характер.
Хотя культуры коренных малочисленных народов в основном лишены именного авторства, безымянны и анонимны, но каждая из них достаточно ярко представляет определенную этническую общность — народ, а потому нередко именуется народной культурой. Ее элементы (обряды и обычаи, праздники и народная медицина, мифы и фольклор, народная педагогика и т. д.) поддерживаются и сохраняются посредством естественных способностей каждого человека — его памяти, устной речи, музыкального слуха, органической пластики. Они не требуют никакой специальной подготовки и особых техниче-
ских средств. Такая культура не нуждалась для своей трансляции и в письменности, являясь дописьменной5.
Вторым культурно-историческим типом является национальная культура. В отличие от культур, относящихся к этническому типу, принадлежность к которому определяется общностью происхождения (кровным родством) и непосредственно осуществляемой совместной деятельностью, единством «крови и почвы»), национальная культура объединяет людей, живущих на весьма больших пространствах и лишенных прямых и даже косвенных родственных связей. Границы национального типа культуры задаются силой, мощью культур техногенных народов в результате их способности распространяться за пределы непосредственно личных связей и образований.
Существенными свойствами культур техногенных народов являются их открытость, стремление к диалогу с другими национальными культурами и способность продуктивно взаимодействовать. А это означает, что этноиден-тификация в условиях доминирования национального типа культуры осуществляется не по принципу этнического противопоставления, а на основе равного достоинства: «свои» или «мы» и «другие», «отличающиеся от нас». Поэтому этнорадикализм, присущий носителям этнической культуры, трансформируется в этносоревновательность, которая присутствует при взаимодействии национальных культур. В этом мирном соревновании их высшие достижения становятся общим достоянием для многих
5 См. подробнее: МежуевВ. М. Национальная культура и современная цивилизация // Освобождение духа. — М., 1991. С. 263-265.
2/2005
уПрАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
181
уПрАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИрОВАНИЕ
182
наций. Из них формируется так называемая «мировая» или «всечеловеческая» (Н. Я. Данилевский) культура как совокупность достижений национальных культур, получивших международное (прежде всего европейское) признание.
В культуру национального типа входят в качестве составных компонентов не только национальные культуры народов, ведущих техногенный образ жизни (таковыми являются культуры русских и татар, украинцев и башкир, белорусов и других народов России), но и культуры доаграрных (о них шла речь выше), а также доиндустриальных народов. К категории последних (в советские годы их обозначали как народности) в России относятся ряд автохтонных народов Поволжья, Северного Кавказа, Сибири, в том числе — Восточного Забайкалья. В их жизнедеятельности доминируют традиции и обычаи, кланово-родственные отношения и авторитет старших по возрасту, праздники и обряды, существенное место занимают верования и религиозный фактор. Так, образу жизни восточных бурят присущи:
- преемственность семейных отношений,
- передача детям от 12 до 16 лет навыков и секретов самостоятельного ведения сложного домашнего хозяйства и охотничьего промысла,
- рациональное природопользование,
- иммунитет от бесчисленных, часто разрушительных реформ перестроечного и постперестроечного времени,
- приверженность традиционным, в том числе ламаистским, нравственно-духовным воззрениям,
- стремление к знаниям, особенно экологического характера, о сути окружающей среды.
Культура восточных бурят и других доиндустриальных народов, не лишенная предрасположенности к диалогу, занимает в российском культурном пространстве хотя и скромное, но достойное место, являясь по своему характеру медианно-диалоговой.
Культуры же техногенных народов, находясь в пространстве национальной культуры России, генетически предрасположены к диалогу между собой. Именно они являются открыто диалоговыми по характеру. Их предрасположенность к диалогу обусловлена тем, что в национальных культурах доминирует профессионально-светский пласт, а гене-зисно более ранние — сакраментальный и сакральный пласты оказываются в субдоминантном положении. Подобная субординация требует от органов управления повышенного внимания к народной культуре при проведении государственной культурной политики6.
Сегодня, на рубеже второго и третьего тысячелетий в дополнение к этническому и национальному типам культу-
Одновременно существует и иная опасность в развитии сакрального пласта культуры, когда, к примеру, репертуар изначально народных инструментов «осовременивается» настолько, что они утрачивают свою природу, начинают дублировать фортепиано или инструменты симфонического оркестра. В этом случае блистательная техника баянистов, балалаечников или домристов растрачивается во многом впустую, ибо исполнительство приобретает оттенок технократичности, становится бездушным. Именно таковым в целом оказался, на мой взгляд, XV Международный фестиваль «Баян и баянисты», проходивший с 15 по 19 декабря 2004 года в Концертном зале Российской академии музыки им. Гнесиных.
2/2005
ры зарождается исторически новое культурное пространство, которое можно обозначить как — супернациональ-ный или цивилизационный тип культуры. Первоначальная стадия его возникновения связана с развитием средств массовой информации, изменивших характер духовного производства, превратившего его из достаточно узкого, приватного, элитарного в массовое («массовую культуру»)7.
Плоды массового духовного производства по сравнению с элитарным отличаются усредненностью, могут опускаться до примитивизма, потакания потребительству и коммерциализации, служить целям досугового развлечения. Обозначая массовую культуру как феномен буржуазный, классово чуждый, игнорируя объективные причины ее зарождения, советские культуроведы полагали, что она ориентирована лишь на подсознание людей, жажду обладания, чувство собственности, разжигание национальных и расовых предрассудков, на пропаганду сильной личности и куль-
та успеха. Отголоски бескомпромиссной борьбы с «массовой культурой» сохранились и в современной отечественной культурологии, когда на уровне государственного образовательного стандарта массовая культура противопоставляется элитарно-утонченной, возвышенной культуре как нечто низменное, отупляющее и оглупляющее человека8.
Xотя подобного рода критика массовой культуры оправдана, но одновременно нельзя не заметить, что благодаря газетам и журналам, радио и кино, телевидению и интернету, иным электронным средствам массовой информации и коммуникации люди обрели возможность оперативно знакомиться с важнейшими общественными событиями, произведениями высокого искусства и классической литературы, достижениями передовой науки. Наконец, виртуально участвовать в диалогах знаковых личностей, известных экспертов, в жизнедеятельности замечательных людей.
Одним из признаков движения от стадии варварства к цивилизационному состоянию в Древнем мире явился переход от бесписьменных культур к письменности, благодаря чему были созданы предпосылки для слияния разрозненных племенных общностей в более крупные, надплеменные социальные образования.
Постепенный переход ко все большему использованию в современных условиях бесписьменных средств аудиовизуальной информации и коммуникации, передаваемой преимущественно в художественно-образной форме, меняет всю духовную жизнь и уклад жизни личности, семьи, территориального сообщества. Происходит становление исторически нового социального пространства, именуемого посттехногенной (информационной, постиндустриальной, постмодернистской) цивилизацией.
В центре мироздания сегодня находятся не производительные силы и производственные отношения, не власть и государство, не рабочий класс и его революционный авангард, а сам человек. Его волей и пассионарностью, т. е. личностным, а не предметным фактором ныне определяется движение к устойчивому развитию социума как социальному идеалу, исключающему стремление человечества стать «сильнее» природной реальности.
В этой связи можно обратить внимание на мнение А. Я. Флиера: в оппозиции к элитарной (эталонной) культуре находится криминальная культура, порождающая социальный беспорядок. (См. подробнее ФлиерА. Я. Культурология для культурологов. — М., 2000. С. 374).
2/2005
7
8
уПрАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИрОВАНИЕ
183
уПрАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
184
Более того, по мере развития массовой культуры стало заметно, что ее уровень и качество постепенно изменяются и наряду с китч культурой (связанной с повседневностью, усредненнос-тью), существуют мидкульт (соединяющий массовую доступность с высокой художественностью) и арт-культура (культура элитарная, ориентированная на потребности и вкусы наиболее эстетически, научно или аксиологически развитой части общества).
Благодаря тому, что «продукты» массовой культуры производятся в избытке и доставляются потребителю по многим каналам одновременно, процесс их распространения не может жестко регулироваться государственными или иными, внешними по отношению к человеку, органами управления и контроля. Большая доля регулятивных
функций, отбор или выбор «продукции» могут и должны осуществляться самим потребителем. Этот немаловажный фактор свидетельствует о неизбежной де-массификации и возрастающей индивидуализации духовного потребления, когда личность обретает прежде невиданные возможности и наибольшую свободу в отборе и освоении благ и ценностей не только «попсы» или китча, но и арт-культуры9.
Возражая против внеэтничной трактовки «цивилизационного» типа культуры, В. К. Егоров справедливо подмечает, что при движении культурных типов во времени и пространстве по линии «этнический — национальный — цивилизационный», происходит искусственная недооценка этнического в национальном, а затем потеря того и другого в цивилизационном типе культуры10.
Сегодня массовая культура балансирует между тривиальным и оригинальным, вульгарным и изощренным, ей присуще тяготение к игровым формам. Однако не менее важным в массовой культуре является то, что, будучи феноменом достаточно противоречивым, массовая культура демократична. Используя разнообразные средства массовой информации, выбирая желаемое, потребитель сам оказывается в центре культурного процесса. Поэтому массовая культура не исключает персонифицированное духовное потребление, которое в перспективе будет доступно не только интеллектуалам и их семьям, но и широким массам населения.
Другой аспект демократичности массовой культуры связан с тем, что эта культура адресуется не специально подготовленной аудитории (такова элитарная культура, авторы которой намеренно конструируют эстетическую дистанцию между художественным текстом и зрителем), а носит более универсальный характер, охватывая широкую срединную часть общества. Молодежи, к примеру, она дает функционально пригодные представления о необходимом стиле поведения, образе жизни, карьере, отношениях между людьми, путях реализации своих устремлений.
Массовая культура является мощным механизмом не только нагнетания, но и снятия огромных напряжений, возникающих в повседневном существовании, настроений безразличия и усталости, жестокости и агрессивности, отчаяния и растерянности, обиды и страха. Ее важнейшая функция — обеспечить социализацию и жизнеустойчивость человека в условиях усложненной и изменчивой среды большого города и высокого ритма жизни, приучить его к новым социальным ролям и ценностям, способам регуляции своего поведения и деятельности в разнообразной, порой «жесткой» обстановке.
См. подробнее: Глобализм: синергетический подход. — М.: РАГС, 2002. С. 371. Аналогичная критика утраты национальных начал в модели вестернизированной массовой культуры ныне является не просто тривиальной, но и ошибочной. Поэтому уместно говорить не только о массовой культуре в России, но и российской массовой культуре.
2/2005
Именно цивилизация становится наиболее крупной единицей социальной и культурной интеграции народов и государств. Цивилизационная интегрированность имеет относительный характер. С одной стороны, она позволяет сохранять равноправие культур народов, входящих в нее. С другой — она создает тот защитный каркас, благодаря которому культуры, объединенные в цивилизационное целое, сохраняют собственную культурно-этническую идентичность. Таковой является Российская цивилизация и присущая ей российская культура.
Если национальная культура в России, включающая большое количество культур доаграрных, доиндустриаль-ных и техногенных народов, представляет собой систему взаимодействия частично-диалоговых, медианно-диалоговых и открыто диалоговых культур, то российская культура — это один из немногих цивилизационных типов культуры, прошедших период становления и вступивших в стадию развития. Не только зарубежные, но и отечественные философы обозначают российскую культуру как восточно-европейскую или евразийскую. Определение России и соответственно — российской культуры как «православно-сла-
вянской» является весьма условным и, в сущности, — ошибочным, так как российское общество не моно-, а поликонфессионально.
Культурологический подход позволяет предположить, что в цивилизационном типе культуры существенно снижается уровень этнического радикализма, а этносоревновательность трансформируется в этнотолерантность. Однако нельзя думать, что с его утверждением нас ожидает необратимая этногармо-ния, а рецидивы этноцентризма полностью останутся в прошлом. Поэтому перед культурологами стоит проблема осмысления и признания в качестве высших (мировых) культурных ценностей не только истины и добра, красоты и любви, но и толерантности как одного из ведущих качеств глобальной культуры11.
Феномен «глобальная культура» хотя столь же условен как «мировая культура», но одновременно он не менее реален. Мировая культура возникла в контексте прогрессистской «суперидеологии», которая родилась более двух веков назад и несла надежду на неограниченные возможности развития человечества. Исповедуя прогрес-сивистскую идеологию, социум в возрастающих объемах не просто исполь-
Термин «толерантность» при переводе на русский язык как «терпение» или «терпимость» приобретает не свойственную ему одностороннюю, пассивно созерцательную направленность. В этом смысле проблема воспитания толерантности для россиян, особенно русских (являющихся соционацией, которой не столько «за себя», свой язык и свою культуру, сколько «за державу» и ее геополитическое положение обидно), отличающихся большим терпением, не стоит. В качестве научного понятия «толерантность» имеет нравственно-нормативное и социально-позитивное содержание, так как включает созидательные импульсы по формированию новой, неконфронтационной реальности. Формирование толерантности, предполагающей снижение дихотомичности мышления, является сверхзадачей метанаучной культурологии, в которой доминирует не бинарность, а триарность.
2/2005
УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
185
уПрАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
186
зует энергию и вещество природы, а паразитирует в биосферной мегасистеме, являющейся аккумулятором солнечной энергии и космического вещества. Достигнув возможного предела, а по наблюдениям экологов превзойдя его, человечество вынуждено перейти к иной суперидеологии — устойчивого, коэволюционного развития общества и природы.
Именно в этом контексте повышенную социальную актуальность приобретает принцип многообразия жизни людей и разнообразия их культур. «Будучи источником обменов, новаторства и творчества, культурное разнообразие так же необходимо для человечества, — отмечается в первой статье “Всеобщей декларации ЮНЕСКО о культурном разнообразии”, — как биоразнообразие для живой природы. В этом смысле оно является общим достоянием человечества и должно быть признано и закреплено в интересах нынешнего и будущих поколений»12.
Воспроизводство этнокультурного разнообразия на муниципальном, региональном, федеральном и международном уровне — это различающиеся между собой задачи, но они имеют общий знаменатель — миролюбивое отношение народов друг к другу, к несовпадению менталитетов, культур, языков, традиций и обычаев, т. е. толерантность как культурную универсалию и общечеловеческую ценность.
Этнотолерантность представляет ту высокую степень самосознания индиви-
дов и народов, которая не приобретается от рождения и не формируется стихийно автоматически, а порождается как в результате контактов национальных языков и культур, преодоление конфликтов, так и через межкультурное взаимодействие, культурный компромисс и идеологический плюрализм. Каждый народ способен создавать и должен иметь возможность сохранять свой мир культуры. Человечество, не имеющее возможность покинуть пределы вселенной, обречено жить вместе, а потому его сегменты должны вести на равных цивилизованный диалог, необходимый и обязательный в исторически новом культурном пространстве.
Российскому цивилизационному типу культуры присуще дистрибутивное сопряжение в едином культурном пространстве культур всех народов России. Сегодня именно российская культура является важнейшим показателем культурной интеграции народов. Но эта интегрированность имеет относительный характер. С одной стороны, она позволяет сохранять равноправие культур народов, входящих в нее. С другой — российская культура создает тот защитный каркас, благодаря которому народы России сохраняют этнокультурный иммунитет и собственную этнона-циональную идентичность.
В унитарном советском государстве мажоритарность русской культуры и языка, с одной стороны, и миноритар-ность культур и языков и других советских народов, с другой, камуфлирова-
2/2005
Всемирный доклад по культуре 2000+. Культурное многообразие: конфликт и плюрализм. — М., 2002. С. 414. Цитируемая Декларация принята Генеральной конференцией ЮНЕСКО 2 ноября 2001 года.
лись различными идеологемами и фестивалями. В условиях упрочения российского федерализма — это не только предмет для ответственной научной рефлексии, но и одна из сложнейших проблем федеративной культурной политики. Лишь четко разграничив ее уровни (федеральный, региональный и муниципальный), внося в нее соответствующие коррективы, можно надеяться на постепенное исправление суще-
ствующей социокультурной ситуации. Своего рода аттрактором (который богаче по смыслу, чем «цель» в линейном движении) в федеративной политике может являться, по нашему мнению, возрастание паритетности межкультур-ного диалога, стимулирующего возрождение оригинальности, самобытности и неповторимости культур (прежде всего художественных) каждого из народов России.
2/2005
УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ
КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ
187
