CC BY
37
ИСТОРИЯ
Н. М. Валееб
КУЛЬТУРНО-ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ЕВРАЗИЙСТВА: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ И НОВЫЕ ПОДХОДЫ
Обращение к изучению евразийского движения особенно важно и необходимо сегодня, когда Россия, уже в который раз, стоит перед выбором, сформулированным в начале XX в. одним из родоначальников и вождей евразийского движения князем Н. С. Трубецким, который по этому поводу сказал: «...или мы должны найти и освоить собственный путь выживания и прогресса, исходя из этногеографи-ческого и культурно-исторического своеобразия России, или, оставив все поиски, смириться с неизбежностью всеобщей европеизации».
Евразийство, как известно, возникло как идейное и общественно-политическое течение первой волны русской эмиграции, объединенное концепцией русской культуры как своеобразного феномена, который обладает уникальным соединением западных и восточных черт, а потому одновременно принадлежит Западу и Востоку, в то же время не относясь ни к тому, ни к другому. Как определенный комплекс идей и убеждений евразийство представляло собой течение в историко-философской мысли Русского Зарубежья, впервые заявившего о себе в 1921 г. изданием в Софии сборника «Исход к Востоку». Среди авторов сборника были четыре молодых эмигранта из России: экономист и географ Петр Николаевич Савицкий (1895-1968), филолог Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938), выдающийся философ и богослов Георгий Васильевич Флоров-ский (1893-1979) и публицист и музыковед Петр Петрович Сувчинский (1892-1985). Кроме того, в данном движении приняли участие Лев Карсавин, Георгий Вернадский и др. Главная ценность классического евразийства состояла в том, что оно рассматривало русскую культуру не просто как часть европейской, но как самостоятельную цивилизацию, вобравшую в себя опыт не только Запада, но и в равной мере Востока.
ВАЛЕЕВ Наиль Мансурович - доктор филологических наук, профессор, академик-секретарь Академии наук Татарстана, заслуженный деятель науки Российской Федерации, ректор Елабужского государственного педагогического университета © Валеев Н. М., 2006
Причем, как считали евразийцы, азиатские истоки для России внутренне ближе западных.
Евразийцы первыми среди русских философов и историков переосмыслили туранский фактор в положительном ключе, распознав в русско-татарских отношениях основу евразийской государственности. Они были уверены в том, что Россия сложилась как самостоятельная цивилизация при сочетании собственно славянского начала с туранским. Наследие монголо-татарского периода было тем важнейшим элементом русской истории, который превратил несколько периферийных раздробленных восточно-славянских княжеств в центр мировой империи. Те сектора Киевской Руси, которые подпали в XIII в. под европейское влияние, постепенно растворились в нем, утратив политическую и культурную самостоятельность. А те земли, которые вошли в состав Орды, позже стали ядром империи. Как утверждал Николай Трубецкой, татары сохранили духовную самобытность Древней Руси, которая воскресла в Московском царстве и вступила в «наследие Чингизхана».
В подтверждение сказанного приведу очень важные сведения по данной проблеме, которые сообщил на конференции Комиссии СССР по делам ЮНЕСКО в 1991 г. современный глубокий мыслитель П. В. Палиевский (Палиевский П. В. Из выводов XX века. СПб.: Владимир Даль, 2004. С. 456-457). «Истоки евразийства следует искать у Карамзина. Он первый предложил неожиданную идею, что татаро-монгольское иго было не просто катастрофой, но и каким-то положительным началом для Руси. Татары (условное обозначение тех времен) сообщили русским мощную централизованную государственность, которая вывела страну из многих исторических бед; дали связь и крепление огромным пространствам и т. д. Тем самым Карамзин положил начало пониманию близости народов сквозь политические противостояния и приоткрыл общность их исторической судьбы. Однако почти весь XIX век идея эта не находила поддержки, как и многие сходные слишком парадоксальные мысли, например у Пушкина, что «духовенство, пощаженное удивительной сметливостью татар, одно... питало бледные искры византийской образованности» (из статьи 1834 г.) и т. п. Понадобилось новое историческое потрясение, чтобы вернуться к «сближению далековатых идей».
Н. М. Валеев. Культурно-цивилизационные и геополитические перспективы евразийства.
Это и попытались сделать евразийцы.
Но это учение как консолидирующий фактор народов и государств евразийского пространства, в каком виде пытались его распространять идеологи этого учения, вполне естественно, не могло иметь широкого распространения в условиях советской России.
Новый этап в осмыслении идеи евразийства связан с деятельностью и трудами выдающегося ученого XX в. Льва Николаевича Гумилева (1912— 1992), который не возражал, когда его называли евразийцем, и в историю он вошел как представитель позднего евразийства и как ученый, давший сильный импульс развитию неоевразийства. Лев Гумилев пришел к евразийству не случайно. Глубокое осознание особого, но не изолированного пути России, попытки выявить всю глубину взаимосвязей исторической концепции, в основе которой - явления этногенеза и пассионарности.
Л. Н. Гумилев был одним из тех ученых, который работал «на стыке» наук и не мыслил своего научного творчества вне междисциплинар-ности. Всеми своими публикациями он убедительно доказывал необходимость и важность именно такого подхода при осмыслении целого ряда научных проблем как в гуманитарных, так и в естественнонаучных сферах. В ряду прочих наук география и история были, пожалуй, самыми сильными гумилевскими увлечениями. Дополняя друг друга, они помогли Л. Н. Гумилеву выйти на новый уровень понимания взаимоотношений природы и общества, взаимодействия народов и наций, их этнической истории и др.
Конечно, Л. Н. Гумилев отнюдь не был непогрешим, и многие его идеи спорны. Но главная заслуга ученого, на наш взгляд, состоит в том, что в своей исторической концепции он представил Российское государство в роли создателя огромного евразийского суперэтноса, который обеспечивал возможность для каждого этноса вести привычный, обусловленный вмещающим ландшафтом образ жизни. А Россию рассмотрел как часть Евразии, история которой неотделима от этносов, населявших ее в разное время. В этом, пожалуй, принципиальное отличие концепции Л. Н. Гумилева от его предшественников и главный реальный вклад в развитие отечественной истории.
Евразиец по воспитанию и взглядам, Л. Н. Гумилев всегда оставался самим собой. Он не ограничился прошлым, думал о будущем, призывал учиться у истории и предостерегал от бездумных попыток «войти в круг цивилизованных народов», т. е. в чужой суперэтнос. «Надо осознавать, - писал Л. Н. Гумилев, - что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция».
Известный русский философ и мыслитель Вячеслав Иванов в 1916 г. высказал небесспорные, но интересные соображения о роли России и Англии, двух государств-союзников той поры, в формировании евразийского пространства. «Россия и Англия, суть одновременно державы азиатские... Азия... требует органического культурного роста государств, утверждающихся на её древней священной почве, и духовного их соотношения с её исконными детьми, с её таинственною душой. Стена, которую Европа может противопоставить желтой опасности - Китаю, должна быть живою стеной двуединой белой азиатской державы... Ибо внутренний духовный смысл желтой опасности есть дехристианизация Европы, её обращение к истокам ветхозаветной азиатской веры и мудрости... » (Иванов В. Россия, Англия и Азия // Иванов В. Родное и вселенское. Статьи. 1914-1916. М.: Изд. Г. А. Ле-мана и С. И. Сахарова, 1917. С. 24-30, 27, 29).
Другой русский провидец, Ф. М. Достоевский, справедливо говорил полтора столетия назад: «В Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того, в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход».
Сегодня евразийская идея вновь овладевает умами российской интеллигенции. Правда, за годы становления новой России она претерпела кардинальные изменения. Нельзя не вспомнить и то, что первые годы постсоветской России, когда основная часть интеллигенции жила иллюзиями быстрого вхождения в западную цивилизацию, идеи евразийства привлекали внимание в основном представителей радикально настроенных правых политических сил, которые сопротивлялись демократическим преобразованиям и при этом постоянно ссылались на целесообразность «незападного» пути развития. Время, действительно, показало, что России предстоит длительный этап поиска своего самостоятельного пути развития. Ситуация осложнялась и тем, что Россия постепенно теряла стратегическое пространство, где раньше она безраздельно доминировала, в то время как Запад принялся активно осваивать постсоветское пространство - Восточную Европу, Кавказ и Центральную Азию, Эти вызовы обусловливали возрождение евразийства, которое должно было объяснить причину отторжения России Западом, дать рецепт решения этой проблемы, помочь с самоидентификацией и единством.
Сегодня термин «евразийство» употребляется все шире, часто без разъяснения сути его понимания. Он уже вошел в политический лексикон, борьба разных политических групп за его использование в благоприятном для себя смысле уже идет. Показательно, что отношение к идеям евразий-
ства «разводит», казалось бы, сложившиеся политические группировки. Противники и друзья евразийства имеются почти в каждой из них.
Одновременно с этим, нельзя не заметить, уже наметились тенденции, которые свидетельствуют о том, что идеи евразийской интеграции в России постепенно пробивают себе дорогу из области философских исканий в мир практической политики и становятся составной частью российской геополитической концепции. Россия стремится самостоятельно интегрироваться в мировое сообщество, перестраивая системные связи. А это, в первую очередь, предполагает определение своего места в многополярном мире и признание того, что она является составной частью евразийского пространства. Создание в 2001 г. «Евро-Азиатского Экономического Содружества», недавнее заявление В. В. Путина в Брунее о том, что «Россия - евроазиатская страна», а также вхождение России в качестве наблюдателя в Организацию Исламская Конференция, безусловно, свидетельствует об этом. Неоднократные попытки создания в России евразийской партии дают основания полагать, что евразийство вполне сможет выйти на уровень государственной идеологии.
Между тем нельзя не признать, что теория евразийства пока еще не получила четкого обоснования и определения, чтобы претендовать на общенациональную российскую идею. Для того, чтобы она приобрела очертания такой концепции, ее надо наполнять реальным содержанием. Очень важно иметь в виду и то, что развитие евразийских идеи вряд ли продуктивно в противопоставлении западной цивилизации. Общенациональная идея должна строиться на основе общечеловеческих ценностей, а не на соблазнах самоизоляции.
На наш взгляд, для России идея евразийства сегодня может иметь вполне позитивный смысл, если он будет истолкован как равноправный союз живущих в стране этносов, в первую очередь славян и тюрков. Для этого существуют исторические причины, а также потребность России развиваться как стабильное многонациональное государство. Великий Пушкин мечтал «о временах грядущих, когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся», и провидческие мечты русского гения, как видим, вполне актуальны и в начале третьего тысячелетия.
В связи с этим нельзя не вспомнить и богатый опыт Татарстана, который создал определенные геополитические и культурно-цивилизационные предпосылки для реализации идеи евразийства. Достаточно сказать, что в Татарстане накоплен во многом уникальный опыт мирного сосуществования двух религий - православия и ислама, двух основных этнических общностей - татар и рус-
ских. И это не просто удачный пример реализации в жизнь принципов мирного сосуществования. Это - тот своеобразный социально-философский и идейно-теоретический мост, с помощью которого возможно объединение двух миров, сближение и взаимообогащение двух мировоззрений и культур запада и востока. И это, в конечном счете, наглядный и удачный пример того, какие аспекты евразийской идеологии сегодня возможно применить для решения насущных проблем российского общества. В новых исторических условиях, когда общедемократические ценности постепенно становятся ориентирами развития российской государственности, формирования гражданского общества, требуются качественно иные идейные подходы, способные объединить полиэтническую Россию в новую социокультурную целостность. В связи с этим та-тарстанский опыт формирования и функционирования толерантного этноконфессионального сообщества создает серьезную теоретическую основу и практический вариант реализации идей евразийства в современных условиях, поскольку идеи унификации, основанные на доминировании в обществе лишь одной культуры или этноса, не только не жизнеспособны, они исторически бесперспективны.
Жизненность и перспективы евразийства в России связаны с формированием и реализацией в жизнь основополагающих принципов федерализма. На наш взгляд, для страны магистральным путем развития является укрепление федерализма, опирающегося на понимание полиэтнического, поликонфессионального характера России. В середине 90-х гг. в политическом лексиконе появился термин «модель Татарстана». Из академической среды он перекочевал на газетные полосы, вызывал споры, подвергался жесткой критике, но одновременно стал примером подражания для многих субъектов. Многие политики стали применять модель Татарстана как способ разрешения конфликтных ситуаций в государствах с полиэтническим составом населения на евроазиатском континенте. Татарстан стал также одним из немногих регионов РФ, где идеи федерализма последовательно проводятся в жизнь.
За годы существования новой России стало ясно, что без осознанной взаимозависимости будущего у нас тоже нет, как нет будущего ни у одного народа, который надеется прожить в самоизоляции, вне мирового контекста, вне регионального контекста, поэтому необходимо налаживать, продумывать, научно обосновывать те самые связи, которые объединяют в единое целое то, что мы называем Евразией. В связи с этим роль и значение идеи евразийства возрастают. Правда, это понятие пока витает в умах интел-
А. А. Машковцев. Организация охраны особо важных объектов и борьба с немецкой агентурой.
лектуалов, оно еще не стало фактором общественного сознания. От нас с вами зависит, чтобы оно получило распространение и стало оптимальной формой теоретического и идеологического осмысления нашей современной жизни.
В одном из своих интервью «последний евразиец» Лев Гумилев говорил: «Знаю одно и скажу Вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство». С великим ученым можно согласиться с одним лишь условием: идея евразийства, действительно, станет плодотворной, если она во главу угла будет ставить интересы народов и государств, находящихся в огромном евразийском пространстве.
А. А. Машковцев
ОРГАНИЗАЦИЯ ОХРАНЫ ОСОБО ВАЖНЫХ ОБЪЕКТОВ И БОРЬБА С НЕМЕЦКОЙ АГЕНТУРОЙ НА ТЕРРИТОРИИ КИРОВСКОЙ ОБЛАСТИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
В статье проанализирована деятельность руководства Кировской области в годы Великой Отечественной войны, направленная на защиту стратегически важных объектов региона от возможных ударов немецкой авиации и Абвера. В основу исследования положены архивные материалы, изъятые из фондов Государственного архива социально-политической истории Кировской области.
Первые же дни войны вскрыли массу недостатков в организации советской противовоздушной обороны. Это приводило не только к огромным военным потерям, но и к уничтожению немецкой авиацией многих промышленных объектов, транспорта, узлов связи, а также жилого фонда. Широкое использование фашистами дальней авиации показало уязвимость как прифронтовых городов, так и населенных пунктов, расположенных в глубинных районах страны. Уже 22 июня 1941 г. немецкая авиация нанесла бомбовые удары по Киеву, Смоленску и другим городам, находившимся более чем в 500 км от границы. По мере приближения вермахта к Москве увеличивалась угроза нападения ВВС Германии на районы Поволжья и Урала. В 1942-1943 гг. фашисты неоднократно бомбили соседние с нами области. Так, ударам люфтваффе подвергался Горький, в результате чего пострадал местный автозавод.
МАШКОВЦЕВ Андрей Анатольевич - кандидат исторических наук, доцент по кафедре отечественной истории ВятГГУ © Машковцев А. А., 2006
Помимо угрозы авианалетов большую тревогу вызывала возможность заброски вражеской агентуры в тыловые районы страны. Немецкая разведка («Абвер») показала свою высокую эффективность еще в начале Второй мировой войны, проводя спецоперации в Польше и странах Западной Европы (Франции, Бельгии и др.). Столь же успешно Абвер действовал в 1941 г. на территории СССР. Он не только поставлял ценные разведданные, но и проводил серьезные диверсии. Примером может служить захват стратегически важного моста через Западную Двину в Даугавпилсе коммандос из спецподразделения «Бранденбург».
Таким образом, уже в 1941 г. перед нашей областью встала реальная угроза нападения немецкой авиации дальнего радиуса действия, а также заброски фашистской агентуры. Поэтому с первых дней войны государственные, военные и партийные органы предпринимают меры по предотвращению этой опасности.
С конца июня 1941 г. во всех районах области стали проводиться мероприятия по организации противовоздушной обороны и усилению охраны особо важных объектов (мостов, телеграфов, водопроводов и пр.). В первую очередь это коснулось железнодорожного моста через Вятку в районе города Котельнича, имевшего общесоюзное значение. Если до 22 июня его охраняло всего несколько человек, то уже в начале июля 1941 г. сюда был переброшен взвод НКВД под руководством старшего лейтенанта Корсакова и политрука Панина численностью 45 бойцов [1]. По обеим сторонам моста солдаты создали целую систему оборонительных сооружений, в которую входили пулеметные гнезда, окопы и различные укрытия. Кроме того, от уреза воды до железнодорожного полотна были устроены заграждения из колючей проволоки.
Столь серьезному увеличению охраны котель-ничского моста, видимо, способствовал случай, произошедший в самом начале войны. 29 июня 1941 г. дежуривший на мосту красногвардеец заметил прячущегося в прибрежных кустах человека, который осуществлял наблюдение за движением транспорта, делая какие-то пометки на бумаге. Пока солдат докладывал командиру, подозрительный человек успел скрыться, а его поиски в самом городе не увенчались успехом. Учитывая чрезвычайно высокую активность Абвера летом 1941 г., у областных органов госбезопасности были все основания забить тревогу и резко усилить охрану данного объекта.
Повышенное внимание стало уделяться и обеспечению безопасности промышленных предприятий. Так, в июле 1941 г. поставили новый высокий забор вокруг машиностроительного завода имени 1 Мая, а также увеличили количество по-
