CC BY
693
ИДЕОЛОГИЯ ЕВРАЗИЙСТВА: ОСНОВНЫЕ КАТЕГОРИИ
А.Е. Еремеев
Кафедра социологии Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10/2, Москва, Россия, 117198
В условиях современной российской действительности возобновляется интерес к идейному наследию евразийцев. В данной статье автор рассматривает основные положения евразийской доктрины, апеллируя к отцам-основателям данного идейно-политического течения.
Интерес к евразийству как идейно-политическому течению, сформированному в 20-е гг. XX в. в среде русской эмиграции, вновь возобновляется в эпоху очередного кризиса в России, когда возникла острая необходимость консолидации всех раздробленных сил внутри страны вокруг национальной идеи, способной достойно ответить на вызов времени. И что характерно, данный интерес не ограничивается лишь рамками научных изданий.
Евразийство является комплексной теорией, которая сочетает в себе наследие различных учений. Его цель состояла в том, чтобы найти ответы на вопросы о собственной идентификации, которые задают себе русские интеллигенты начиная с конца ХУТТТ в. В той или иной степени евразийским умонастроением пронизаны работы историков, ученых-естествоиспытателей, государственных и политических деятелей — Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, Б.Н. Чичерина, И.И. Мечникова, К.П. Победоносцева, Ю. Крижанича и др.
Впервые его основы сформулировали великие русские мыслители: князь Николай Трубецкой, Петр Савицкий, Николай Алексеев, Георгий Вернадский, Владимир Ильин, Лев Карсавин, Петр Сувчинский, Сергей Эфрон и др. Они выступили как выразители «пореволюционного мироощущения», которое исходило из признания факта революции и стремилось к осмыслению ее причин и поиску выхода из создавшейся ситуации. Правда, в то время идеология евразийства не была должным образом оценена руководящей элитой нашей страны и не взята за основу внешнеполитического курса. Тогда в России победил марксизм.
Первой яркой заявкой нового направления стала публикация в 1921 г. в Софии сборника статей «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев», авторами которого являлись П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, П.П. Сувчинский. За первой последовала вторая книга — «На путях», а затем —
непериодическое издание «Евразийский временник». Состав участников изданий изменился. К основоположникам направления примкнули Г.В. Вернадский, Л.П. Карсавин, Н.Н. Алексеев, Д.П. Святополк-Мирский и др. Новое мировоззрение имело отклик в среде русской эмиграции, чему немало способствовали проводимые евразийцами лекции и семинары, публикации «Евразийской хроники» и «Евразийских тетрадей».
Для мыслителей начала ХХ в. становится актуальным рассмотрение вопроса о взаимосвязи историографии и самосознания, евразийцы первыми предложили углубленный вариант размышлений о непохожести России на Европу и о роли географии в национальном сознании; но в отличие от русских славянофилов евразийство не ограничилось простым осуждением Запада, а предложило адекватное историческому контексту определение России и возможные формы ее самореализации.
Европу евразийство укоряет в целом за распространение так называемого «универсального гуманизма» и возведение своей романо-германской культуры в ранг общечеловеческой. По мнению евразийцев, национализм этих народов представлял собой синтез шовинизма и космополитизма; эти два понятия отражают для евразийцев одно и то же явление и выражают европейскую идентичность. Евразийцы не принимали также западную «лестницу эволюции человечества», противопоставляя ей органическое единство Евразии. Возможно, что концепция культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского оказала на них глубокое влияние.
С целью избавиться от влияния Запада евразийство призывало Россию развивать научное знание о монгольской эпохе, переосмысливая нашу историю, реабилитируя туранское прошлое, а также признавая положительную роль монгольского ига как гаранта нашей культурной безопасности в ХТТТ—XV вв. Таким образом, Монгольская империя может претендовать не только на особое место в русской истории, но и в истории всемирной. Евразийцы считали, что если Запад плохо знает Монгольскую империю и ее главного деятеля Чингисхана, то он отказывается от этого знания из-за эгоцентризма, отвергая все, что не входит в рамки романо-германской культуры.
Согласно евразийской концепции, традиционный взгляд на нашу историю, в отношении к Киевской Руси как к государству, в котором возникла основа русской государственности и которая путем постоянного расширения своих границ превратилась в то, что мы называем Россией, не совсем точен. Так как то государство, которым являлась Киевская Русь (группа мелких более или менее самостоятельных княжеств) ни территориально, ни культурно не соответствует теперешней России.
Современная Россия не только не возникла из Киевской Руси, но это было даже невозможно. Это можно доказать географически: целью и смыслом «Киевской Руси было осуществление товарообмена между Балтийским и Черным морями» [4. С. 145]. Но даже эту функцию она не могла выполнять в силу того, что наиболее важная часть пути «из варяг в греки» подвергалось нападкам со стороны кочевников, печенегов и половцев, которых киевским князьям так
и не удалось подчинить. Вследствие этого Киевское государство оказалось нежизнеспособным, и, как всякий нежизнеспособный организм, было подвержено разложению в виде постоянных междоусобиц и братоубийственных войн. На основании вышесказанного евразийцы считают предшественницей России не Киевскую державу (чья миссия была иной), а монгольскую империю.
Таким образом, евразийцы предлагали переосмыслить историю России как части великого целого, тянущегося от европейских границ до Китая, т.е. представить монгольскую империю тем базисом, благодаря которому возникло наше государство. В основе данного утверждения лежит концепция «месторазви-тия». Целью Евразии как «месторазвития» является объединение территории от Европы до Тихого океана, что за всю историю было осуществлено лишь дважды — монголами и русскими. «Месторазвитие» как некоторое мифическое единство социально-исторического пространства — это непрерывная многовековая взаимосвязь территории и культуры, человека и природы. Из этого соединения рождалась географическая сущность, которую евразийцы представляли живым организмом.
Здесь, безусловно, просматривается некий географический детерминизм евразийцев, но он призван не возвысить территориальный фактор над другими, а доказать существование родственных связей между различными нациями и их представлениями о своем «месте» в мире, о своей судьбе, своем предназначении. Территория, влияя на населяющих ее людей, преображаясь сама под их воздействием, сплетает их вместе, создавая общность судьбы населяющих ее народов.
Евразийцы говорят о предопределенности внутренних законов развития общих тенденций внутри евразийского пространства, которые приведут географию, политику, а также и историю к одной и той же цели. В связи с этим Савицкий писал о взаимозависимости государства и географии, подчеркивая неслучайный характер совпадения территориальных и культурных границ, особенно в случае с нашим государством: «Действительно, совпадение границ особого культурного мира и особой географической области не могло быть случайным» [3. С. 82].
Являясь идеологией географической, евразийство пытается доказать не только единство Евразии, но и ее естественность. Территориальное, политическое и экономическое, а также национальное и языковое единство этого пространства имеет смысл только при условии реализации особенности России. Евразийцы стали обозначать термином «Евразия» не европейско-азиатское единство, а срединное пространство. Их первейшим постулатом стало утверждение о существовании на континенте третьего мира. Русско-евразийская культура не может быть ни европейской, ни азиатской, это самостоятельное, особое пространство, которое утверждает свое внутреннее единство и в то же время свое отличие от остального мира.
Евразийцы всегда подчеркивали религиозные основы своего движения, представляя его как православную идеологию. Для них православие являлось истинной природой России. Они полагали, что христианство призвано поло-
жить конец борьбе за первенство между Востоком и Западом, слить воедино принципы этих абсолютных противоположностей. Следуя данному принципу, евразийцы отрицали католицизм как отступника от универсального пути, считая, что католичество погрязло в юридическом формализме, бюрократии и многовековых политических интригах, и только православие сумело сохранить черты, сближающие его с ранним христианством — главенством веры над знанием, духовной целостностью, превосходящей сконцентрированную на разуме мысль Платона и Аристотеля.
История классического, эмигрантского евразийства, строго говоря, закончилась в 30-х гг. ХХ в. Следующим большим этапом в эволюции этого течения было евразийство Л.Н. Гумилева, которое, конечно, представляло собой сугубо научно-исследовательский проект и не имело политических приложений, что было и невозможно в условиях СССР.
Основная идея концепции евразийства Гумилева заключалась в том, что Евразия — это не только огромный континент, но и сформировавшийся в центре его суперэтнос с тем же названием, который за исторический период объединялся три раза: сначала его объединили тюрки, создавшие каганат, который охватывал земли от Желтого до Черного моря, на смену тюркам пришли из Сибири монголы, затем, инициативу взяла на себя Россия — с XV в. русские двигались на восток и вышли к Тихому океану. Новая держава выступила, таким образом, наследницей Тюркского каганата и Монгольского улуса. Объединенной Евразии во главе с Россией традиционно противостояли: на западе — католическая Европа, на Дальнем Востоке — Китай, на юге — мусульманский мир [2. С. 12].
Согласно теории Гумилева, историю России можно разделить на два периода — Киевский и Московский. В XIII в., по Гумилеву, Киевская Русь распалась на мелкие непрерывно воюющие друг с другом княжества, вследствие отсутствия общенациональной сплачивающей идеи неумолимо стремящиеся к окончательной гибели. Москва же не продолжила киевских традиций, и в конце XIV — начале XV вв. «возник новый русский этнос на основе слияния славян, татар, литовцев и финно-угорских народов» [1], который стремился любой ценой сохранить свою самобытность и политическую независимость. Первым осознал необходимость данного пути развития Александр Невский, который уже тогда предпочел союз с ордой, сохранив тем самым духовную самобытность своего народа. Правильность такого решения доказала судьба югозападных русских земель, попавших в итоге под влияние Запада. Они не смогли отстоять свою самостоятельность, русское население подвергалось постоянным гонениям, национально-освободительное движение на Украине жестоко подавлялось католической Польшей при поддержке других западных стран.
Таким образом, наше государство будет занимать достойное место в мире только в случае единства страны, возникшей на огромной территории от Балтийского моря и Карпат до Тихого океана. Гумилев не ограничился лишь популяризацией идей евразийства. Им создана теория этногенеза с ее ключевым звеном — учением о пассионарности и ее носителях — пассионариях. Конечно,
воззрения Л.Н. Гумилева — это отнюдь не традиционный географический детерминизм, а очень сложная система, в которой взаимодействуют не локальные объекты, а Космос и биосфера Земли в целом.
Подводя итог, хотелось бы сказать, что несмотря на продолжающиеся дискуссии вокруг идей евразийства, они тем не менее и сейчас выступают как попытка поиска выхода из сложившейся кризисной ситуации.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Гумилев Л.Н. От Руси до России. — М.: АСТ, 2007.
[2] Лавров С.Б. Гумилев и евразийство: [Предисловие] // Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии:
Эпохи и цивилизации. — М., 1993.
[3] Савицкий П.Н. Степь и оседлость // Классика геополитики, ХХ век: Сб. / Сост. К. Королев. — М.: АСТ, 2003.
[4] Трубецкой Н.С. Взгляд на Русскую историю не с Запада, а с Востока // Классика гео-
политики, ХХ век: Сб. / Сост. К. Королев. — М.: АСТ, 2003.
IDEOLOGY THE EURASIAN MOVEMENT: BASIC CONCEPTS
A.E. Eremeev
The Department of Sociology Peoples’ Friendship University of Russia
Miklukho-Maklay str., 10/2, Moscow, Russia, 117198
Under the circumstances of the contemporary Russian reality there is a growing interest to Eurasian ideological heritage. The author touches upon the basic tenets of Eurasian doctrine, appealing to its conceptual and political founders.
