CC BY
13Г.А. АВАНЕСОВА доктор философских наук, профессор, профессор кафедры отечественной истории и культурологии МГГУ им. М.А. Шолохова
О.Н. АСТАФЬЕВА доктор философских наук, профессор, директор Научно-образовательного центра «Гражданское общество и социальные коммуникации» РАНХ и ГС при Президенте РФ, член Совета по государственной культурной политике при Председателе Совета Федерации Федерального Собрания РФ'
Культурно-гуманитарные
аспекты евразийского сотрудничества: Россия в межцивилизационных союзах1
1. Межгосударственная интеграция в Евразии как поиск новых стратегий и принципов мирового развития в ХХ1 веке
Ставший привычным глобальный мир последних двух-трех десятилетий ныне динамично меняется: то хаотично, то, напротив, под воздействием политических факторов или целенаправленного медийного манипулирования. Очевидна и неустойчивость мировой ситуации, в рамках которой прежний порядок не просто обнаруживает свою уязвимость, но и стремительно разрушается еще до того, как социальные силы могут выработать нормы порядка нового. И речь идет как о политической нестабильности, военных столкновениях, процессах экономической стагнации, так и о культурном распаде, духовной дезориентации людей в разных регионах мира - на Ближнем Востоке, в Закавказье, в Юж-
* Аванесова Галина Алексеевна, e-mail: [email protected]; Астафьева Ольга Николаевна, e-mail: [email protected]
1 Статья подготовлена в рамках государственного задания Научно-исследовательской лаборатории моделирования и технологий межкультурных коммуникаций МИГСУ РАНХ и ГС при Президенте РФ.
ной и Центральной Европе, в Центральной Азии и т.п. При этом не существует единого понимания причин и закономерностей, определяющих нарастание хаоса; оценки критических ситуаций во многом определяются тем, с позиций какого государства, в каком мировоззренческом или теоретическом контексте ведется анализ.
Если не вдаваться в экономическую и политическую конкретику рубежа ХХ-ХХ1 вв., можно кратко сформулировать те объективные предпосылки, которые запустили мировые механизмы современной хаотизации. Во-первых, од-нополярный глобальный мир, едва оформившись накануне и сразу после распада СССР, начал продуцировать серьезные военные риски, мировые угрозы экономического, политического, культурного плана, что заставляло специалистов вырабатывать новые подходы в понимании реальности.
Во-вторых, активные социальные силы в разных регионах планеты постепенно осознавали, что мировое неблагополучие выступает результатом не только глобальной однопо-лярности, но и необратимой деструкции неолиберальной экономической системы в целом, выстроенной западноевропейскими странами с англосаксонским ядром (США, Англия).
В-третьих, общепризнанным становился вывод о неспособности проектировщиков регулировать эту систему, соотнося ее со своими целями, не говоря уже об интересах всего человечества. Мировые процессы начинают жестко подчиняться господству спекулятивно-финансового капитала в союзе с преступным миром; прежние моральные добродетели, на основе которых развивалась традиционная культура, обесцениваются как якобы ни к чему не годная архаика. Одновременно разрушаются также недавние грёзы об универсальном человечестве, которое будет совершенствоваться на основе ведущей роли науки, образования, культуры.
Вместе с тем новое понимание мировой ситуации спонтанно порождало появление в разных регионах конкурентных лакун и центров силы, претендующих на то, чтобы перехватить инициативу у создателей однополярного и хаоти-зированного мира, найти выход из экономических и военно-политических тупиков, одинаково опасных для разных стран. Выяснялось, что в одиночку или в рамках какого-то материкового пространства ни один политический субъект не в состоянии бросить открытый вызов слабеющему, но не уступающему своих позиций гегемону. В этих условиях разраба-
тываются союзнические механизмы, координируются действия, позволявшие разным странам формировать масштабные коалиции, способные стать субъектами стратегической политики. Тем самым закладываются основания для развития многополярного и более сбалансированного мира.
Ныне поиск новых межгосударственных форм консолидации уже приобретает вполне целенаправленный характер и его особенностью является опора на исторические прецеденты и характеристики, свойственные сложившимся социокультурным пространствам/территориям. Среди таких территорий ведущую роль в глобальном мире выполняет Евразия - сдвоенный суперконтинент Европы и Азии, где в последние тысячелетия не раз возникали и разрушались крупнейшие государства имперского типа, создавались выдающиеся ценности культуры, где поныне действуют центры мировых религий и цивилизационные системы, приобретающие общечеловеческую значимость.
В истории этого суперконтинента постоянно развивались процессы сотрудничества и взаимовыгодных связей между разными народами, а также разворачивалась острая борьба стран за лидерство, силовое и метафизическое противостояние между морскими и континентальными державами. Начиная с конца XVIII в. и на протяжении XIX в. западные и российские политики, философы внимательно изучали геополитические и культурно-цивилизационные характеристики Евразийского континента с разных точек зрения, которые вместе с тем фокусировались на интересах развитых стран в экономике, политике, военном противоборстве. Имеются в виду теоретические разработки английских ученых, концептуальные прозрения немецких философов, доказательства французских аналитиков. Американцы (США), проживая на другом континенте и продолжая сохранять ци-вилизационное единство с западноевропейской культурой, на протяжении двух последних столетий развивали не столько идеи геополитики, сколько их применение в практике доминирования на разных материках. В это же время немало плодотворных идей относительно российской Евразии как «месторазвития» отечественного «культурно-исторического типа» было выработано русскими учеными и специалистами военно-политической сферы. Наши соотечественники разрабатывали представления о культурно-исторических типах (теории локальных цивилизаций), их прин-
ципиальной несхожести по ведущим параметрам развития, о нациях, которые по геополитическим и цивилизационным признакам объективно выступают оппонентами России в политическом и культурном противостоянии.
Ныне ситуация в науке меняется; далеко не все представления прежней геополитики и теории цивилизаций выдерживают проверку на истинность, хотя многие ранее открытые закономерности подтверждаются на примере глобальных процессов. Но специалисты едины в другом: сегодня важны новые познавательные фокусы геополитического и цивилизационного анализа, а также надежные практики международного сотрудничества. Ниже попытаемся реализовать указанные теоретические подходы в осмыслении современной роли России в межгосударственном сотрудничестве на Евразийском материке, в частности на территориях, именуемых евразийским Востоком.
Прежде всего выделим тенденции, определяющие нынешнее состояние цивилизационных сообществ Евразии. Среди них необходимо учитывать ведущую роль культурной консолидации государств и народов Западной Европы, а также примыкающих к ней по ряду цивилизационных параметров США. Данное консолидированное единство составляет западноевропейскую или евроатлантическую цивилизацию, которая пока остается лидером мирового развития. Западное лидерство обеспечивается отработанными политическими практиками, а также идеологией своего превосходства: обращением доллара, евро в качестве мировых валют; военным и научно-техническим уровнем развития; распространением своих культурно-информационных ресурсов, контролем над медийными центрами мира.
На востоке, юго-востоке и юге Евразии издавна развивается ряд масштабных цивилизационно-религиозных пространств: арабо-мусульманский мир, индуистская цивилизация с примыкающим к ней буддийским миром, народы дальневосточной цивилизации (с сердцевинной китайской культурой). В целом для коллективных субъектов этих миров характерна историческая длительность существования, устойчивость духовного развития, сохранение вековых традиций. Все это, однако, не помешало в последние 30-100 лет некоторым из этих субъектов проявить свои возможности в культурной модернизации и цивилизационной динамике, что формировало весьма различные темпы и результаты разви-
тия разных обществ и национальных экономик, порой даже в пределах одной цивилизационной системы.
Степень внутреннего единства указанных миров восточной Евразии, их готовность интегрироваться друг с другом также остаются весьма различными. Приступая к освоению индустриальной и постиндустриальной фазы развития, эти страны слабо владели навыками создания внутри- и меж-цивилизационных коалиций. Данное обстоятельство использовали государства Запада, формируя однополярный мир, свою неоколониальную политику. Но в начале нового миллениума ситуация на евразийском Востоке радикально меняется: Китай, Индия, страны Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии активно пробуют себя в качестве создателей масштабных альянсов, сохраняя при этом свое неевропейское цивилизационное своеобразие.
Особую группу в Евразии представляют народы и культуры постсоветского пространства, приобретающие специфические качества. Речь идет о странах Восточной и отчасти Центральной Европы, Закавказья, Средней Азии. Пережив длительные периоды (100-200 лет и более) развития в лоне российской цивилизации и государства, многие эти народы вместе с русскими смогли динамично освоить практики культурного обновления, а после распада СССР обрели политический суверенитет. В настоящее время важной особенностью этих стран остается их культурно-цивилиза-ционная раздвоенность, балансирование между культурами Востока и Запада. Этот факт свидетельствует о наличии на постсоветском пространстве «культур-мостов», «культур-перекрестков» и даже «цивилизационных тупиков», с ослабленной субъектностью, с ограниченными возможностями вырабатывать жизнеспособные цели и смыслы своего развития. Властвующие элиты и ряд социальных слоев таких стран искренне стремились интегрироваться в пространство либо западной цивилизации (Грузия, Украина, страны Прибалтики), либо мусульманского мира (Азербайджан, Казахстан и др.). И в первом, и во втором случае успех был проблематичен. Говоря о странах, все же вошедших в институционально-правовые структуры ЕС, следует подчеркнуть, что их население столкнулось с непредвиденными результатами нового положения и серьезными трудностями адаптации, что ослабляло их национальные культуры. История не раз подтверждала такой итог. Попытка на-
рода сменить цивилизационную идентичность, его переход в иное метафизическое пространство остается сложным процессом; зачастую он растягивается на столетия, не гарантируя позитивных результатов. Чаще культурам такого типа уготована роль своеобразного «балансира», совершающего маятниковые движения то к одной, то к другой соседней цивилизации.
2. Предпосылки участия России в становлении новых форм межгосударственного сотрудничества
Среди постсоветских стран особняком стоит Россия, новый состав которой на 4/5 представляют русские люди, что, казалось, превращает ее в сугубо национальное государство, лишенное цивилизационных возможностей. Действительно, русский этнос, выступая государствообразующим и
1
культурным стержнем нашей цивилизации , нелегко пережил распад СССР. У многих русских людей возникали мысли о несостоятельности своей государственности, о слабости отечественной культуры. У некоторых появлялась надежда использовать западноевропейские институциональные механизмы для интеграции в глобальный мир; однако она не оправдалась. Политики и нации Запада мыслили прагматично и предсказуемо: современная России не может стать членом ЕС - оставаясь весьма масштабной и культурно чуждой, она оказывается в нем излишней. Консолидированный Запад рассматривал РФ как поставщика энергоресурсов, кадров сферы услуг. Отсюда политическая цель - расчленить Россию так, чтобы ни одна часть не могла возродиться. Подобные установки, которые Запад сохраняет по отношению к нашей стране несколько столетий, ныне заводят его в тупик, делая проблематичным его нормальное развитие.
В то же время эти позиции европейцев не устраивали русских людей, другие этносы РФ: они отказывались признавать свою культурную неполноценность, не смирялись с заявленной исключительностью Запада. Рядовые российские граждане относительно быстро освободились от иллюзий о вхождении в «европейский дом», о преимуществах партнерства с американцами. Последние заблуждения в
1 Единого мнения о названии нашей локальной цивилизации пока не выработано; ее называют русско-православной, российской, евразийской и др.
нашем общественном сознании исчезали, когда проявлялись провокационные мотивы западной поддержки антироссийских сил в странах Прибалтики, в Украине, в республиках Северного Кавказа РФ, непризнанных республиках Абхазии, Приднестровья, Южной Осетии и др. Позже немалая часть российской элиты вынуждена была отказаться от своих планов о равноправном вхождении в ряды «мирового правительства», наднационального олигархата1. В государственном руководстве РФ возобладали группы здравомыслящих политиков, способных оценить будущее страны в реалистическом ключе, которые стали восстанавливать субъектность и державно-цивилизационный статус государства, одновременно осознавая серьезные препятствия на этом пути. Указанные повороты в мировоззрении подавляющей части российских граждан свидетельствовали о сохранении цивилиза-ционной сущности нашей культуры.
Ныне в нашем обществе развивается широкий дискурс, участники которого размышляют о важнейших духовных параметрах российской идентичности, о целях и высших ценностях стратегического развития России в меняющемся мире. При этом властвующая элита публично не вступает в полемику. Такое поведение властной вертикали не лишено оснований. Среди граждан пока преобладают общие, порой разрозненные представления о целях и смыслах развития России. Но социологические опросы показывают: массовое сознание выглядит все же более консолидированным в понимании сложных проблем нашего настоящего и будущего, нежели корпоративное сознание политиков, деловой элиты, интеллигенции, которое продолжает оставаться поляризованным и сегментарным.
В этой ситуации государственные лидеры, не поддерживая в обществе избыточный градус полемики, совершают более важные шаги: они создают условия для «общего дела», каким оно исторически формировалось в русской культуре. Одно из ведущих его направлений связано с решением внутренних проблем российского общества, начиная с обеспечения государственной безопасности и кончая активизацией культурной политики. В этом ряду есть и другое
1 См. об этом: Игнатьев А.А. Стратегия «глобализационного лидерства» для России. Первоочередные непрямые стратегические действия по обеспечению национальной безопасности // Независимая газета, 07.09.2000.
направление, связанное с межгосударственными взаимодействиями, в рамках которого могут развиваться немало модификаций «общего дела». Речь идет об участии РФ в создании и развитии масштабных международных альянсов, практика которых чаще всего связана с хозяйственно-экономической, государственной, военной активностью, но которые заключают в себе более многообразный диапазон возможностей.
Данное направление российской политики приобретает многовекторный характер, распространяясь на разные континенты. Сегодня его сердцевину составляют взаимодействия на постсоветском и шире - на восточноевразийском пространстве. Помимо лидерства в создании СНГ, ОДКБ, ТС, ЕАЭС Россия активно участвует в более широких альянсах (ШОС и др.), а также заключает двух-, трехсторонние соглашения с конкретными странами Евразии. К этому добавим межгосударственные ассоциации с участием государств, размещенных на разных материках (БРИКС). Важно подчеркнуть, что при этом Россия готова продолжать сотрудничество со странами Запада, но при безусловном признании ее государственно-политической субъектности, уважении интересов, цивилизационной специфики. Пока организаторы западных и особенно англоамериканских альянсов продолжают рассматривать Россию как страну, проигравшую «холодную войну». Однако включение ее в восточноевразийское сотрудничество осуществляется на иной статусно-содержательной основе, приобретая для всех участников первостепенное значение (это при том, что в организации масштабных союзов в Азии уже обозначились страны-лидеры).
Партнеры по восточной Евразии прежде всего исходят из того, что российский рынок способен поддержать высокий спрос на многие товары и услуги, которые они производят. Политики и бизнес-сообщества евразийских стран также учитывают богатый природно-ресурсный потенциал России. Не менее активный спрос приобретает продукция российского военно-промышленного комплекса, а также сама возможность укреплять с нашей помощью национальную безопасность. К этим преимуществам добавляются те, которые связаны с опытом России в развитии научно-технической сферы, в решении социально-гуманитарных, образовательных, медийно-информационных проблем, в
реализации культурной политики (включая поддержку народного и классического наследия), туризма и др. .
У современной России имеется серьезный потенциал для участия в евразийском межгосударственном сотрудничестве. Она является для евразийских стран естественным «становым хребтом», сердцевиной, опосредующей их связи. Так, Россия может поддерживать конструктивные, а также пресекать разрушительные тенденции в международных отношениях, регулируя всю ситуацию на континенте, что было продемонстрировано в ходе участия нашей страны в двух мировых войнах.
К тому же укорененные на своей территории российские этносы (в отличие от американского, австралийского континентов, где население в значительной степени состоит из мигрантов или их потомков) обусловили огромное разнообразие расово-антропологических, культурно-языковых, конфессиональных компонентов нашей цивилизации. Подобной мозаики и вместе с тем синтетической консолидации разных начал нельзя встретить в цивилизациях классического типа, где культурная интеграция представлена более гомогенными единицами. В других случаях этническое многообразие, духовно-религиозные расхождения разных сообществ выступают тормозом цивилизационной интеграции. Однако в нашей стране эта сложность преодолевалась, во-первых, интегрирующей ролью русского народа и его культуры; во-вторых, доброй волей основной части российских этносов, исторический опыт которых подтверждает возможность их исторического развития в тесном контакте с русскими; в-третьих, усилиями государства, которое через институциональные рычаги создавало условия для социальной гармонии и гражданского мира.
Существенную специфику нашей цивилизации добавляет особенность, связанная с активным освоением некоторых фундаментальных смыслов, а также достижений западноевропейской культуры. Речь идет о духовных ценностях православия (традиции восточнохристианской патристики), об индустриально-технических видах деятельности, научно-философских идеях, художественно-эстетических формах европейской классической культуры Нового времени. Эти
1 См.: Ильин А. ШОС - альтернатива Западу? // Союзное вече, №41 (573), 18-24 сентября 2014 г.
фундаментальные идеи и практики перерабатывались русской культурой, интегрируясь в адаптированном виде в российское цивилизационное ядро, становясь доступными разным этносам нашей страны.
При этом русские не стремились силой навязывать народам, входящим в состав нашего населения, православную веру. Православие, будучи духовным фундаментом русской культуры, по-добрососедски сосуществовало в нашей истории с католичеством, протестантизмом, исламом, буддизмом, отчасти конфуцианством (корейские общины), а также с язычеством. Древнейшие религиозные культы и великие монотеистические традиции мировых религий аккумулировали в нашей культуре гигантское духовное наследие, которое обогащалось разными поколениями граждан. Перечисленные качества позволяют сделать вывод: в российской цивилизации сходятся разные, порой мало совместимые духовные импульсы, социальные энергии, сталкиваясь, нейтрализуя, конфликтуя или уравновешивая друг друга. Не случайно наша цивилизация рождала сложный и оригинальный духовный синтез, способный адаптировать людей к разного рода мировым трансформациям.
Российское государство, базируясь на самобытной куль-турно-цивилизационной основе, развивалось как уникальное общежитие народов с высокой степенью признания этнорелигиозного своеобразия каждого сообщества, любого человека. В нем широко распространены как иерархические, так и равноправно-диалоговые, полилоговые формы взаимодействия между разными субъектами. В православной традиции подобные формы называют соборными -они позволяют непротиворечиво сочетать в индивидуальном и массовом сознании свободу человека, его единство с родной этнической средой, с гражданской ответственностью перед государством и обществом.
Традиция уважительного отношения к широкому диапазону культур-антропологических, социальных, духовных характеристик человеческого существования укоренена как в России, так и в странах Востока. Вместе с тем известно, что каждая цивилизация восточного типа исторически центрировалась преимущественно на своей внутренней семантике. В меньшей степени она могла консолидироваться с ценностями цивилизационных систем иного типа. Так, каждой восточной культуре нелегко давались коммуникации с
западной цивилизацией, с народами, проживающими в отдаленных странах. Эту лакуну может в определенной мере восполнить Россия, опираясь на опыт по гармонизации разнообразных сообществ и духовных тенденций внутри своего цивилизационного пространства, а также вне его.
3. О формировании стратегической и семантической основы сотрудничества РФ с евразийскими странами
Возможности РФ в восточноевразийском межгосударственном сотрудничестве целенаправленно осмысляются нашими политиками, исследователями более 10 лет. При этом основной аналитический упор делается на военно-политических, экономических преимуществах сотрудничества. О культурно-гуманитарных, межцивилизационных взаимодействиях в рамках этих процессов если и говорится, то как о второстепенном их аспекте1. Пока никто серьезно не рассматривал качественное своеобразие межцивилиза-ционных отношений России с евразийскими странами, а тем более семантику стратегических целей и культурных ценностей подобного сотрудничества. Попытаемся в первом приближении охарактеризовать эти вопросы.
Общеизвестно, что любая общественная стратегия, т.е. долгосрочное и сложно структурированное целеполагание не возникает на пустом месте. Оно вырастает из национальных устремлений экзистенциального характера, из метафизических позиций государства, которые хотя и определяются во многом конкретной ситуацией, но базируются на консолидированном опыте прошлых и настоящих поколений граждан. Подобную стратегию трудно создать на базе краткосрочных идеологических запросов или политической конъюнктуры; она должна быть наделена смыслообразующим вектором грядущего развития нации. Тогда граждане смогут воспринять ее как желаемую перспективу общественной жизни, как мотивационный импульс своей активности. Помимо этого она сопрягает внутри себя систему сверхцелей и оперативных целеполаганий, обогащается базовой семантикой и актуальными ценностями, а также вырабатывает развитую идеологическую основу. При этом стратегия не должна перерастать в догму, ее следует систематически корректировать
1 См.: Подберезкин А.И., Боришполец К.П., Подберезкина О.А. Евразия и Россия. М., 2013.
в связи с мировыми трансформациями. Если разработка стратегии общественного развития России в целом - дело будущего, то стратегия межгосударственного сотрудничества как одно из актуальных направлений общероссийской стратегии может быть конкретизирована гораздо раньше.
Примечательно, что уже в конце ХХ - начале XXI в. некоторые философы приходили к выводам о неизбежности обновления России на отечественной культурно-цивилиза-ционной базе (А.И. Неклесса, А.И. Фурсов, С.С. Хоружий и др.). Тогда же вырабатывались реалистические цели, идеи, прагматические соображения для стратегии отечественных преобразований. Так, говоря об удачных формах модернизации в разных странах, российские аналитики (Б.С. Ерасов, А.С. Панарин, А.П. Девятов, В.В. Малявин и др.) отмечали, что нашей элите важно понимание того, как решались аналогичные проблемы в государствах Востока, где преобразования стали эффективными. Уже в последние годы авторитетные исследователи ставят вопрос о поиске параметров сотрудничества России со странами восточной Евразии (С.Ю. Глазьев, А.И. Подберезкин, К.П. Боришполец и др.).
Речь не идет о бездумном заимствовании разных целей, технологий обновления для нашей политики модернизации, как это было в случае нормативистского заимствования западных достижений. Отечественным политикам необходимо в новом ключе осмыслить те преобразовательные возможности, которые изыскивали политические деятели незападных стран в ходе модернизации. Расширение проектно-аналитического и управленческого горизонта позволит нашим политикам преодолеть недоверие к собственной культуре, обнаружить в ее глубинах смыслы, способные сплотить российское общество для будущего прорыва.
Пока в российской науке гораздо лучше изучены закономерности развития смыслового комплекса внешнеполитической деятельности в странах Запада, который формировался на протяжении последних трех-четырех столетий преимущественно в ключе европейской философии, агрессивной международной и колониальной политики, национальных интересов англичан, французов, американцев1. Этот комплекс первоначально вырастал из представлений об
1 См.: De Conspiratione / О заговоре. Сборник монографий. М., 2013; Перетолчин Д.Ю. Мировые войны и мировые элиты. М., 2014; и др.
универсальном принципе прогресса, демократическом развитии разных народов, о правах человека, возможности всестороннего развития личности и др. Вместе с тем эти смыслы дополнялись латентными принципами, предназначенными для внутреннего пользования: необсуждаемое доминирование интересов западных наций над запросами неевропейских народов, капиталистические принципы хозяйствования, в частности неэквивалентный экономический обмен с государствами на других континентах, хищническое отношение к природным ресурсам и др. Со временем открытая часть этого комплекса получала научно-теоретическое обоснование, а также поддержку со стороны западных СМИ, массового искусства, системы образования. Все это до поры до времени придавало цивилизационному проекту Запада убедительность в сознании граждан разных стран. Ныне приходит массовое разочарование в принципах вестернизаторс-кого мышления, неолиберальной экономики и политики.
На наш взгляд, Россия должна выработать собственную позицию по отношению к западноевропейским ценностям как классического периода, так и эпох модерна, постмодерна. Образованная часть нашего общества по меньшей мере два столетия потратила на то, чтобы ряд ценностей отвергнуть, другие понять и практически реализовать, непротиворечиво увязывая с отечественными духовными ориентирами. В постсоветское время населению России пытаются навязать некритическое отношение к западным ценностям эпохи постмодерна, которые отменяют все истины, смешивают все нормы, разрушая тем самым любую традиционную культуру или посягая на незападные цивилизации. Так, граждане России не смогут отказаться от высоких смыслов, дистанцироваться от духовно-моральных проблем мира, которые в православной культуре глубоко проработаны. Во многих странах Востока спонтанные и творческие аспекты жизни до сего дня не подчиняются коммерческому расчету, прагматической целесообразности. Ни один жизнеспособный этнос не смиряется, когда политические силы извне пытаются отторгнуть от родной культуры подрастающие поколения. Опасными для этнонационального развития стали псевдоценности гендерной и сексуальной революции и др.
Но для целей восточноевразийского сотрудничества важно учесть противоположные процессы в западной цивилизации. Распространяя в других сообществах кризисные
смыслы и негативные ценности постмодерна, сами западные сообщества нередко вырабатывают для себя разные «противоядия», применяют по отношению к себе «двойной счет». Кроме того в разных странах современного Запада формируется общественное сопротивление наиболее извращенным формам культуры постмодерна, появляются альтернативные политические и общественные проекты по выходу из тупиков «постчеловеческой цивилизации»1.
В становлении новых форм межгосударственного сотрудничества РФ со странами восточной Евразии имеется немало опасностей, способных порождать серьезные трудности в процессах его развития. Россия не должна игнорировать вероятность их появления, уповая на всесилие универсальных ценностей, как это характерно для либерального и марксистского сознания. В мышлении, в укладе жизни народов восточных цивилизаций есть немало того, что их разъединяет, порождает конфликты. Так, участники межгосударственных альянсов руководствуются разными религиозными представлениями о высших целях, о национальных стратегиях развития своих стран, о возможностях использования в политике моральных критериев и др. Поэтому сближение разных позиций партнеров может затянуться, что актуализирует разработку стратегических целей и смыслов, которые будут поддержаны всеми участниками сотрудничества.
Хотя Россия на протяжении последних столетий в международных связях придерживалась преимущественно западных ценностей, но заложенные в основу имперской и социалистической модели философско-проектные импульсы западноевропейского мышления (либерализм, марксизм) были не единственными источниками обновления нашего общества. Реализация, например, советской модели потребовала от политиков выработки более сложной институциональной основы, нового нормативно-правового и управленческого каркаса, собственной идеологии, которые могли бы определять жизнедеятельность советских граждан в духе Модерна. Подчеркнем, что в советском обществе всегда действовали укорененные, но почти не осознаваемые смыслы российской цивилизации и русской культуры, а
1 См.: Бенуа де А. Против либерализма к четвертой политической теории / Пер. с фр. М., 2009; Бьюкенен П. Смерть Запада / Пер. с англ. М.-СПб., 2003; и др.
также механизмы массовой самоорганизации, опосредующие процессы взаимодействия всех граждан. Советская модель социализма возникала на пересечении разных идейных факторов и духовных импульсов, во многом несовместимых с утопией Маркса. В итоге созданные в СССР стратегические ориентиры, идеалы, социокультурные практики приобретали принципиально новый характер, обуславливая особый уклад жизни населения.
На наш взгляд, советский опыт интеграции советских народов и наций социалистических стран сегодня важно переосмыслить в новом ключе государственно-управленческой эффективности, инструментальной прагматики. Могут возразить, что социалистическая модель по историческим меркам быстро зашла в тупик и ныне не актуальна. Но забывают признать, что она не стала провальной, продолжая развиваться в некоторых странах мира. Поэтому отдельные элементы социалистической идейности и прагматики, сочетаемые с восточноевразийскими ценностями, безусловно, способны войти в семантический фонд межгосударственного сотрудничества XXI в.
Продолжение следует
Аванесова Г.А., Астафьева О.Н. Культурно-гуманитарные аспекты евразийского сотрудничества: Россия в межцивили-зационных союзах. В статье осуществляется сравнительный анализ исторически устойчивых и актуальных характеристик российско-евразийского сотрудничества, а также рассматривается их семантический синтез, рождающийся в практике новых форм евразийского партнерства.
Ключевые слова: культурно-гуманитарное направление интеграции, межгосударственное партнерство, семантика сотрудничества.
Avanesova G.A., Astafieva O.N. Cultural-humanitarian aspects of Eurasian collaboration: Russia in intercivilisational unions. In
the article comparative analysis of historically fundamental and up-to-date characteristics of Russian-Eurasian collaboration is also provided together with possibilities of new semantic complex, which can be represented as basis for such collaboration.
Key words: cultural-humanitarian trend of the integration, international partnership, collaborative semantic.
