CC BY
82
ФИЛОСОФСКИЙ ВЗГЛЯД НА ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ
Вестник Челябинского государственного университета. 2018. № 5 (415).
Философские науки. Вып. 48. С. 7-18.
УДК 316.3/4
ББК 63.5
КУЛЬТУРА И СОЦИАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В ЭПОХУ КЛАССООБРАЗОВАНИЯ: ДИСКУРС ФОРМАЦИОННОЙ ТЕОРИИ ПОЛИТОГЕНЕЗА
В. И. Ионесов
Самарский государственный институт культуры, Самара, Россия
Современное развитие гуманитарного знания актуализирует задачу социально-культурологического осмысления общественных процессов на различных исторических срезах и, в особенности, на этапах активного межформационного и межцивилизационного взаимодействия. К числу таких дискуссионных и многогранных исследовательских тем принадлежит и социальная история древнейших цивилизаций в эпоху классообразования и политогенеза. Повышенный интерес к генезису и путям развития древнейших прото- и раннегосударственных образований вызван двумя значимыми посылами. В первую очередь, исключительной ролью потестарных (раннеклассовых) образований в социальной эволюции и культурном процессе и, во-вторых, особой сложностью и противоречивостью исторической ситуации в условиях эпохального перехода от одного типа общества к другому, от племенного строя к государственному, от эгалитарно-родовых отношений к социально-классовым. Цель настоящей статьи — обратиться к некоторым культурно-генетическим аспектам классообразования в контексте социальной трансформации переходного общества раннегородской цивилизации, в частности Центральной Азии, и в историографическом дискурсе формационной теории политогенеза. Данный текст представляет собой первую часть изложения заявленной темы.
Ключевые слова: классообразование, К. Маркс, социодинамика культуры, переходный процесс, трансформация, политогенез, раннегородские цивилизации, Центральная Азия.
История мировой культуры есть своего рода процесс собирания человека в нескончаемой и напряжённой драме социальных трансформаций и в жёстком противостоянии с окружающим миром. Опредмечивая природу, люди не только создают культуру, но и благодаря ей опредмечивают самих себя. Как отмечает К. Маркс в «Экономическо-философских рукописях 1844 года»: «Необходимо опредмечивание человеческой сущности — как в теоретическом, так и в практическом отношении, — чтобы, с одной стороны, очеловечить чувства человека, а с другой стороны, создать человеческое чувство, соответствующее всему богатству человеческой природной сущности» [29. С. 116-122]. В этом процессе человек не только опредмечивает
природу, адаптируя её под насущные потребности своего бытия, но также культивирует и самого себя, тем самым преодолевая свою онтологическую недостаточность и социально-родовую отчуждённость. Конструируя и развивая культуру, человек с её помощью самоутверждается в многообразных социальных контекстах и эпохальных перипетиях истории. По существу, в культурно-историческом процессе всё направлено на восстановление утраченного согласования с природой и достижение социально-антропологической целостности индивида со своей родовой сущностью.
К. Маркс понимает это состояние как процесс подлинного присвоения «человеческой сущности человеком и для человека ... с сохранением всего
богатства предшествующего развития, возвращения человека к самому себе, как человеку общественному, т. е. человечному» [29]. И это будет «действительно разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. [Человек] — решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение. Человек присваивает себе свою всестороннюю сущность всесторонним образом, следовательно, как целостный человек. .. .Присвоение человеческой действительности, её отношение к предмету, это — осуществление на деле человеческой действительности, .самоупотребление человека» [Там же. С. 116-122]. Драматичный процесс снятия антропологического конфликта и онтологической недостаточности в бытии человека и социума лучше всего прослеживается на этапе становления цивилизации, в генезисе политических институтов, классовой стратификации и элитарных ценностей.
На протяжении многих десятилетий в отечественной исторической науке развитие общества понималось лишь как строго эволюционная и последовательная смена социально-экономических формаций, при которой низшая форма общественного организма неизбежно сменяется высшей, и всяческое допущение возможности альтернативных путей развития квалифицировалось как «идеалистически-буржуазное извращение марксизма». С радикальным пересмотром традиционной для советской исторической школы формационной теории в общественных науках стал утверждаться иной стереотип, рассматривающий марксистскую трактовку социально-исторического процесса как необоснованную узкоэволюционистскую модель. Марксизм часто упрекают в прямолинейности, игнорировании живой логики исторического движения социума, в отрицании многовекторности, вариативности и транзитивности культурно-исторического процесса. Между тем сами основоположники марксизма неоднократно отмечали недопустимость упрощенческих моделей общественного развития, сведение исторического процесса к жёстко заданным схемам и канонам [27; 37].
«Представлять себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперёд без гигантских иногда скачков назад недиалектично, ненаучно, теоретически неверно» [25. С. 6]. Не случайно, касаясь проблем происхождения древнейших классовых образований, К. Маркс подчёркивал историческую
значимость исследования «переходных» состояний в социальном развитии, в которых активнее всего формируются регламентирующие структуры зарождающегося антагонистического общества, но которые отличаются самостоятельным меж-формационным положением. По словам К. Маркса, переходные состояния в общественной эволюции характеризуются такой исторической ситуацией, когда «одна система постепенно исчезала, другая постепенно входила в силу, в течение некоторого периода времени обе они существовали бок о бок. <...> Этот переходный период длился столетия» [26. С. 338-339]. Причём в сосуществовании двух систем можно выделить две определяющие тенденции: одна из них представляет прогресс «разложения родоплеменных структур власти под воздействием развития производительных сил, усложнения хозяйственной и общественной жизни», и другая выражает процесс «генезиса государственных учреждений», отрыв публичной власти от общинно-родовых образований [1. С. 193].
В историческом плане наивысшее разрастание, переплетение и противостояние этих тенденций происходит на заключительной фазе переходной эпохи постпервобытности в потестарном процессе, который отличается максимальным усложнением социальных связей, столкновением центробежных и центростремительных сил в общине, взаимодействием структурных и маргинальных подразделений, расширяющимся спектром общественных отношений. «В них представлена различная степень "отъединения", перерождения сфер, удаления переходных форм по своей политико-экономической сущности от форм, олицетворяющих системность отжившей формации, — вплоть до полной поляризации» [3. С. 50].
В этом заключается специфика переходного периода как особой исторической полосы в социальной трансформации общества. Именно в переходные периоды посредством эпохального надлома на историческую арену выбрасывается гигантская «социальная лава», чья энергия активно конституирует зарождающиеся структуры нового общественно-экономического ландшафта. Этот «эмбриональный» период в становлении государственности имеет определяющее значение для сущностного осмысления культурно-исторического процесса— его структурно-типологической классификации, механизмов политогенеза и классообразования. Показательно, что уже в последней четверти XX в. в исторической науке наметился поворот к разработке теоретических вопросов межформационных
и межцивилизационных взаимодействий и так называемых «пограничных» и «промежуточных» ситуаций в истории [3; 4-6; 10-12; 18; 21-23; 32; 33; 40]. К этим исследованиям следует добавить и современные разработки по теории трансформационного процесса в культуре [6; 14-16; 21].
При всей масштабности и разноплановости этих проблем в их изучении можно выделить четыре ключевых аспекта: 1) генезис социально-иерархических структур и общественных классов; 2) становление потестарно-нормативных и политических органов управления (институционализация власти); 3) вызревание форм эксплуататорских отношений в обществе; 4) эволюция механизмов и институтов общественно-политической организации социума. В историческом процессе эти четыре направления классообразования обычно реализуются не по отдельности, но в своём функциональном единстве.
Следует заметить, что исследование процесса классообразования традиционно занимает видное место в отечественной историографии. Причём параллельно с историко-философскими построениями по данной проблематике имеется ряд аналитических исследований в конкретно-исторических дисциплинах, и прежде всего в археологии и этнографии. В исторической литературе известны работы Л. С. Васильева, Ю. В. Бромлея, В. И. Гуляева, В. П. Илюшечкина, Ю. М. Коби-щанова, Л. Е. Куббеля, Ю. В. Павленко, А. И. Пер-шица, Ю. И. Семёнова, А. М. Хазанова, В. А. Шни-рельмана и др., в которых обстоятельно рассмотрены историко-этнографические и социально-исторические предпосылки вызревания социальных антагонизмов в позднепервобытном обществе и формирование институтов власти [4; 5; 7; 12; 18; 22-24; 30-34]. Заслуживают внимания и фундаментальные исследования по философии истории и социальным преобразованиям, в том числе монографические работы [6; 8; 9; 19; 21].
Исследователями предлагается различать в эпохе классообразования несколько стадий, каждая из которых соотносится с определённой исторической конъюнктурой. Стадиальное структурирование эпохи классообразования обусловило и дифферен-цированность основных исторических сюжетов, отображённых в конкретных концептах.
Так, Ю. В. Бромлей на начальной стадии классо-генеза выделяет такие социальные общности, как «протоклассы» и «предклассы» [4. С. 190]. О «про-токлассе эксплуататоров» пишет Л. Е. Куббель [18. С. 244]. Применительно к исторической ста-
дии первых цивилизаций отдаёт предпочтение понятию «предклассы» и В. М. Массон [30. C. 62]. М. А. Барг и Е. Б. Черняк на этапах межформаци-онного взаимодействия допускают существование так называемых «промежуточных классов» и «подклассов» [3. C. 58-59].
В определении форм политической организации обществ переходных периодов некоторыми исследователями предлагаются такие понятия, как «полугосударство», «племенное государство», «постплеменные образования» [10; 17]. Исследуя этнографический материал юго-западной Индии (племена Качари), С. А. Маретина допускает существование государства уже в предклассовый период развития общества [31. C. 168].
Все эти разночтения свидетельствуют в пользу того, что процессы классообразования и политогенеза не были одномоментными, но имели сложную комбинаторику социальных преобразований, охватывая весьма длительную историческую эпоху с чередующимися периодами спада, отката, подъёма, расцвета, вторичного упадка, застоя и трансформации.
В англо-американской этнологии и культурной антропологии проблемы социально-политического развития древнейших цивилизаций также занимают видное место [38-48]. В своих построениях западные исследователи, как правило, обходят понятия «классы» и «классовые отношения», а рассматривают социально-дифференцированное общество первых цивилизаций как общество стратифицированное и комплексное. По мнению М. Фрайда, древнее общество в своём развитии проходит цикл социальных приращений от не-ранжированных (the non-rank) отношений к ранжированным (the rank) и стратифицированным (the stratified society) [38; 39].
Иначе трактуется западными исследователями и понятие «переходный период». Последний обычно не выделяется ими в качестве самостоятельной полосы в социальном развитии, а ставится в единый исторический ряд, где каждый отдельный период является переходным [48]. Представляется, что такой подход в философско-антропологическом осмыслении истории может быть вполне оправдан. Однако, несмотря на то, что он логично фиксирует в историческом процессе факт постоянного движения и становления, в ряде случаев, при определении эпохальных границ исторических переходов, он размывает различия между ними и в известном смысле приравнивает количественные рубежи социальной эволюции к качественным.
Существенным вкладом в изучение древнейшего социально-политического устройства общества и процесса институционализации власти стали разработанная К. Полани концепция «редистрибутивной системы организации общественного производства», впоследствии дополненная концепцией «вождества» и «чифдома» (сЫе£-dom) Э. Сервиса и М. Салинза [46; 47]. Согласно «редистрибутивной» модели организации производства [43; 44], сложение публичной аристократической власти осуществлялось в обществе параллельно с усложнением и совершенствованием системы управления, статусной регламентацией и контролем над общественными трансформациями. Это происходило путём социально-дифференцированного перераспределения прибавочного продукта и его оседания в социально-престижных центрах общины, в результате чего стало возможным укрепление статусных позиций и монопольно-властных функций должностных лиц и группировок — светской аристократии и жречества. Концепция «вождества» обосновывает возрастающую роль военного вождя племени, который в условиях развитой редистрибутивной системы и нарастающего подчинения военно-иерархическим структурам традиционных органов общинного народовластия становится реальным фактором утверждения авторитарной модели правления. Усиление власти военного вождя и его ближайшего окружения сопровождается сакрализацией выполняемых ими функций, личностным обожествлением предводителя племени.
Указанные концепции заметно расширили спектр осмысления сущности и особенностей политогенеза в становлении древних цивилизаций. Следует отметить, что объяснительные модели «редистрибуции» и «вождества» в целом положительно восприняты большинством исследователей [5; 7; 18; 23; 32; 36]. Установлено также, что «редистрибутивная» модель политогенеза характерна прежде всего для древневосточных обществ со сложной земледельческо-скотоводчес-кой экономикой с развитой ирригационной сетью, где в условиях огромной зависимости населения от земельно-водных ресурсов централизаторские функции и жёсткий контроль за производством обеспечивали необходимую жизнеспособность и целостность общины. Тогда как социально-политические образования типа вождества предполагают повышенную дифференцированность социумов с развитой вертикальной стратификацией, что стадиально соответствует модели «во-
енной демократии» или последней фазе эпохи классообразования (Л. Е. Куббель) [18].
На современном этапе приобретают актуальность исследования локальных культурно-исторических зон с активными классообразовательными и урбанистическими процессами, в том числе основанные на материалах традиционных и развивающихся обществ. Поскольку именно в них можно проследить сцепление локальных и тотальных векторов исторической трансформации и характер структурных сдвигов культуры (Л. Н. Репина).
В теоретических разработках социодинамики исторического процесса — логики и направленности развития культуры — различаются несколько моделей её эволюционной трансформации. Модели многомерной эволюции (Л. Уайт, Р. Л. Корнейро, Л. Бинфорд, Д. Стюард, М. Салинс, В. М. Массон, К. Ренфрю, Э. С. Маркарян и др.) представляют преимущественно неоэволюционистские проекты в раскрытии форм и направленности культурных изменений в контексте взаимоотношений человека, культуры, общества и природы. Большинство моделей данной категории выстроено на интерпретации археологических и этнологических материалов. На их основе сформулировано несколько концепций эволюции, таких как теория общего и частного развития, закон культурной доминанты, эволюция культуры как адаптивного целого и пр. В отличие от классических эволюционистских моделей предлагаются многовекторные сценарии исторической трансформации культуры. История культуры предстаёт как сложный, неоднородный и полифункциональный адаптивный процесс многомерного движения, направленного на оптимизацию отношений человека с окружающей его средой. «Культура является потоком взаимодействующих элементов; каждая черта реагирует на другие и, в свою очередь, испытывает на себе их влияние. Некоторые элементы устаревают и исключаются из потока; в него включаются новые элементы. Постоянно возникают новые изменения, сочетания и синтезы» [35. С. 420]. Доказывается, что «системы претерпевают два фундаментальных типа изменений, которые можно было бы назвать восстановлением состояния и трансформацией состояния. Восстановление состояния — это такое изменение, посредством которого система воссоздаёт предшествовавшее состояние баланса или равновесия, временно нарушенное. Трансформация состояния — это такое изменение, которое вызывает к жизни новое и отличное от предыдущего состояние системы» [20]. В теории культурных
изменений предлагаются модели многолинейной и многоплановой эволюции, больше ориентированные не на сходства культур, но на их различия, включая внутреннее разнообразие компонентов культуры — неоднородность социальной структуры, стилей жизни, стереотипов поведения и пр. Спецификация этих различий определяет конкретные исторические формы и возможности адаптации культуры (Д. Стюард). В рамках концепции многомерного развития культуры формулируются модели общей и специфической эволюции, учитывающие различные темпы, направления, формы, время и место культурных изменений, которые комплексно влияют на выбор тех или иных адаптивных механизмов и масштаб трансформаций в историческом процессе (М. Салинс) [45-47]. В теоретических построениях культурное развитие позиционируется и как «хитросплетение» множества событий и информационных потоков, не лишённых символических значений, смысловых связей и раскрывающих себя в долгосрочной перспективе [43]. Моделируются также ситуации, при которых культурные технологии соотносятся со спецификой окружающей среды посредством оптимизации энергетических затрат, что обеспечивает воспроизводство равновесных систем, соответствующих данным условиям окружающей среды в данный момент времени. Трансформационные сдвиги возникают тогда, когда в культуре демографические, экономические, экологические факторы сталкиваются между собой (М. Харрис). Многомерная эволюция конституируется в ряде моделей, объясняющих поведение социокультурных систем как адаптивно-специфических экстрасоматических (надбиологических) комплексов организации человеческой жизнедеятельности. Эволюционный процесс рассматривается как способ вхождения культуры в природу и природы в культуру. Устойчивость и жизнеспособность человеческих обществ достигается через взаимодействие, структурирование и интеграцию разных уровней отношений и связей культурной действительности. На основе сопоставления многочисленных артефактов трансформации предлагаются модели культурно-генетической динамики традиций и инноваций в историческом процессе (Л. Бинфорд, К. Ренфрю, В. М. Массон, Ф. Коль, Э. С. Маркарян, В. С. Бочкарёв и др.).
Иные трактовки культурно-исторических трансформаций описывают так называемые модели нелинейной социальной эволюции (Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Н. Н. Крадин, В. А. Лынш). В них
провозглашается отказ от однолинейных и многолинейных схем исторического развития цивилизации и обосновывается понимание непрерывного и многомерного эволюционного поля в реконструкции нелинейных процессов социальной эволюции. Разработка данных моделей связана с использованием миросистемного анализа, комплексного подхода и междисциплинарных обобщений, нацеленных на выявление основных системообразующих тенденций социальной макроэволюции и таких её свойств, как необратимость, направленность, вариативность, динамичность и многоступенчатость [6; 21].
Не стоит забывать о том, что присущие клас-сообразовательным процессам социальные механизмы и структурообразующие признаки устанавливаются лишь посредством конкретно-исторического анализа материала, который предполагает достаточное источниковедческое оснащение и тщательную процедуру научного осмысления. В этом плане именно археология оперирует материальными атрибутами древности, в силу чего обладает особым видением исторической картины, основанным на установлении связи и отношений в системе артефактов и на последующем переводе их в социальные категории.
Выраженная принадлежность первых цивилизаций переходному времени—эпохе заката первобытности (постпервобытности) и становления ранней государственности (потестарности) — делает предметный мир их культуры весьма семантически насыщенным ресурсом социальных реконструкций. Важным методологическим моментом является то, что изучаемые комплексы, темпорально отделены от современности. Это позволяет зафиксировать весь исторический путь развития переходной культуры и увидеть вектор направленности в развёртывании переходных процессов и тем самым лучше понять само значение и смысл перехода как экзистенциальной сущности. Ведь оперировать артефактами современной культуры в интерпретации феномена переходности чрезвычайно сложно, ибо сам субъект исследования является неразрывной частью современности и онтологически привязан к существующей переходной реальности. Тогда как, глядя на исторический путь развития первых цивилизаций, мы можем целостно охватить и сигнифицировать то, что ей предшествовало, что она есть, что с ней стало после и что дошло от неё до наших дней [17].
В анализе предметных артикуляций древних культур есть ещё одна значимая когнитивная
составляющая. Обращение к культурно-генетическим основаниям первых цивилизаций позволяет выявить антропологические истоки не только социально-нормативной регламентации общества, но также природы эстетических и художественных ценностей культуры. При этом важной методологической установкой здесь является корреляция особенностей социальной трансформации, экономической дифференциации и художественного творчества. Артефакты эстетической деятельности сопряжены с социальными процессами, они включены в коммуникативный контекст культурных преобразований — в них содержатся смысловые установки и художественные предпочтения исторической эпохи.
Характеризуя античное искусство, К. Маркс замечает: «Трудность заключается не в том, чтобы понять, что греческое искусство и эпос связаны с известными формами общественного развития. Трудность состоит в том, что они всё ещё доставляют нам художественное наслаждение и в известном отношении признаются нормой и недосягаемым образцом. Взрослый человек не может снова стать ребёнком, не впадая в детство. Но разве его не радует наивность ребёнка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизвести присущую ребёнку правду? Разве в детской натуре в каждую эпоху не оживает её собственный характер в его натуральной правде? И почему историческое детство человечества там, где оно развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень? Бывают невоспитанные дети и старчески умные дети. Многие из древних народов принадлежат к этой категории. Нормальными детьми были греки. Обаяние, которым обладает для нас искусство, не находится в противоречии с той неразвитой общественной ступенью, на которой оно выросло. Наоборот, это обаяние является её результатом и неразрывно с тем, что незрелые общественные условия, при которых это искусство возникло, и только и могло возникнуть, никогда уже не могут повториться вновь» [29. С. 46-48].
Применительно к эпохе постпервобытности, в условиях отсутствия письменных источников, изучение вещественных остатков (археологических материалов) становится порою единственным объективным способом моделирования исторического процесса в его конкретной спецификации. И потому не случайно и в отечественной, и в зарубежной археологии наметился поворот к интенсивным
поискам различных вариантов методологического «распредмечивания» артефактов и использования их в историко-социологических реконструкциях. Появился ряд обобщающих работ по методологическим аспектам интерпретации культурных образцов (артефактов) раннеклассовых обществ [7; 13; 30; 32-34; 41].
Уникальные археологические материалы для исследования урбанистических и классообразова-тельских процессов локализуются в центрально-азиатском массиве и, прежде всего, в южных областях Туркмении и Узбекистана, где в настоящее время известна серия раннегородских памятников эпохи первых цивилизаций древневосточного типа. Открытие древнейших урбанистических культур на юге Центральной Азии заметно усилило научный интерес к их политической и социальной истории, к возможностям культурно-генетической реконструкции процесса классообразования и по-литогенеза.
Комплексный анализ артефактов первых цивилизаций Южного Туркменистана на примере одного из столичных южнотуркменистанских памятников Алтын-депе позволил В. М. Массону прийти к выводу, что «...сложная стратификация общества Алтын-депе может рассматриваться, как предтеча классовой структуры», а сам Алтын-депе времени Намазга V в социальном плане может квалифицироваться как «храмовый городок», в котором «...аристократия и жречество постепенно монополизируют право хранения и распределения продуктов, составляющих фонд городской общины в целом» [30. С. 169-170].
Аналогичные процессы происходили во II тысячелетии до н. э. в Бактрии [2; 12; 13; 41; 42]. Это была переходная эпоха, лежащая в межформацион-ной исторической полосе общественного развития. По В. М. Массону, есть основания даже говорить о целой эпохе или стадии первых цивилизаций как о начальной ступени классовой формации. «Формирование такой социально-культурной общности, как цивилизация, означает переход к качественно новому этапу исторического развития, подводящему, несмотря на сохранение многих архаических и пережиточных явлений, итоговую черту первобытной эпохи» [30. С. 66].
Думается, однако, что, учитывая незавершённость процессов классогенеза и институциона-лизации власти, отсутствие социально-экономических условий для их необратимости и сосуществование различных форм общественных устоев в оседлоземледельческих обществах будет точнее
соотносить их социально-историческую (формаци-онную) принадлежность с переходным периодом постпервобытности или эпохой классообразования. Представляется, что эпоха классообразования есть самостоятельный межформационный период общественного развития, исторически соответствующий времени первых цивилизаций. При этом в классообразовательном процессе следует различать несколько стадий, представленных предклассовыми, раннеклассовыми и сословно-классовыми социальными структурами. В развитии раннеклассовых обществ некоторые исследователи выделяют два уровня классообразования — первичный и вторичный [32. С. 157]. Эпоха классообразования — это также время активного зарождения новых надобщинных форм организации производства, систем управления и контроля, парцелляции хозяйств, вызванных к жизни наличием в обществе регулярного прибавочного продукта, усложнением социально-экономических связей, дифференциацией и интеграцией труда. Все эти обстоятельства служили объективными историческими предпосылками внедрения редистрибутивно -эксплуататорских механизмов распределения и перераспределения социальных благ, формирования иерархичных структур и, как следствие, становления первичных общественных классов. В структуре общества эпохи классообразования по одну сторону «баррикады» находилась рядовая аристократия и служилая знать, по другую — рядовые труженики и бесправный люд.
Следует отметить, что истоки классовой дифференциации возникают только тогда, когда с наличием прибавочного продукта становится возможным достаточно чёткое выделение правящей верхушки общества, которая берёт на себя исполнение организаторских функций (Е. Н. Черных) [31. С. 242]. Как справедливо отмечает Ю. В. Павленко, становление эксплуататорских отношений, а следовательно, раннеклассового общества «основывается на власти-собственности военно-административно-жреческой верхушки социального организма на материальные и трудовые ресурсы коллектива»
[32. С. 73]. Первоначальные формы эксплуатации, корпоративная собственность, централизованная система власти, ориентированные на жёсткий контроль за производством и распределением материальных благ, складываются в раннеклассовом обществе древневосточного типа именно через монополию административно-управленческих функций. В целом этот процесс можно сравнить с удачно охарактеризованной К. Марксом исторической ситуацией, когда «карликовая собственность многих превращается в гигантскую собственность немногих» [28].
Таким образом, раннеклассовое общество предполагает ту стадию социального развития, когда общинно-родовая форма управления активно наполняется надобщинным институциональным содержанием. Причём формирующиеся на этой стадии социальные институты первоначально используют в утверждении своих функций традиционные приёмы общинного управления, которые на определённом, иногда достаточно длительном этапе находятся в состоянии двоевластия с родо-племенными органами власти. «Воспроизводство "родовых форм" характерно для раннеклассовых обществ в силу того, что только классовые имущественные отношения здесь ещё не приобрели завершённого. характера..., но новые зарождающиеся раннегосударственные органы ещё не могут "взять на себя выполнение всех функций, которые выполняет родовая община"» [22]. Можно также сказать, что классовая дифференциация начинается лишь тогда, когда в социокультурной системе интенсивно утверждаются специфицированные элитарно-властные структуры — потестарные институты, которые на первых порах сосуществуют — мирно или, чаще, в противоборстве с общинными формами управления. Сосуществуют до тех пор, пока социальная энергия амбициозной элиты не прорвёт «эгалитарную плотину» общинного миропорядка и социум окончательно не расколется на антагонистические структуры и не конституируется в государство.
Список литературы
1. Андреев, И. Л. Рукописная страница истории марксизма / И. Л. Андреев. — М. : Мысль, 1985. — 271 с.
2. Аскаров, А. А. Джаркутан / А. А. Аскаров, Б. Н. Абдуллаев. — Ташкент : ФАН, 1983. — 122 с.
3. Барг, М. А. Социально-классовые отношения в эпоху перехода от феодализма к капитализму / М. А. Барг, Е. Б. Черняк // Формации и социально-классовые структуры : сб. ст. / [редкол. : З. В. Удаль-цова (отв. ред.) и др.]. — М. : Наука, 1985. — С. 42-95.
4. Бромлей, Ю. В. Современные проблемы этнографии / Ю. В. Бромлей. — М. : Наука, 1981. — 390 с.
5. Васильев, Л. С. Феномен власти — собственности / Л. С. Васильев // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. — М. : Наука, 1982. — С. 60-99.
6. Гринин, Л. Е. Социальная макроэволюция: генезис и трансформации мир-системы / Л. Е. Гринин,
A. В. Коротаев. — М. : ЛИБРОКОМ, 2009. — 568 с.
7. Гуляев, В. И. Города-государства Майя: структура и функции города в раннеклассовом обществе /
B. И. Гуляев. — М. : Наука, 1979. — 304 с.
8. Дьяконов, И. М. Пути истории. От древнейшего человека до наших дней / И. М. Дьяконов. — М. : Наука, 1994. — 384 с.
9. Ерасов, Б. С. Цивилизации: универсалии и самобытность / Б. С. Ерасов. — М., 2002. — 523 с.
10. Жуков, Е. М. Некоторые вопросы теории социально-экономических формаций / Е. М. Жуков // Коммунист. — 1973. — № 11. — С. 91-99.
11. Жуков, Е. М. Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса / Е. М. Жуков, М. А. Барг, Е. Б. Черняк, В. И. Павлов. — М. : Наука, 1979. — 330 с.
12. Ионесов, В. И. Протобактрийская цивилизация: социокультурный контекст возникновения зороастризма / В. И. Ионесов, Ю. В. Павленко // КЛИО. Журн. для учёных. — 2002. — № 4 (13). — С. 110-117.
13. Ионесов, В. И. Становление и развитие раннеклассовых отношений в оседлоземледельческом обществе Северной Бактрии : автореф. дис. ... канд. ист. наук / В. И. Ионесов. — Самарканд : Ин-т археологии АН Узбекистана, 1990. — 25 с.
14. Ионесов, В. И. Динамика трансформации культуры в переходном процессе / В. И. Ионесов // Креатив. экономика и социал. инновации. — 2014. — № 1. — С. 6-16.
15. Ионесов, В. И. Испытание переходом как переосмысление культуры / В. И. Ионесов // Модернизация культуры: идеи и парадигмы культурных изменений : материалы Междунар. науч.-практ. конф. / под ред. С. В. Соловьёвой, В. И. Ионесова. — Самара, 2013. — С. 61-67.
16. Ионесов, В. И. Культура и трансформация: метаморфозы адаптации и развития / В. И. Ионесов // Вопр. культурологии. — 2009. — № 8. — С. 4-7.
17. Ионесов, В. И. Археологические ресурсы культурологического знания: протобактрийский контекст / В. И. Ионесов // Археология как социокультурная практика: опыт и перспективы управления наследием : материалы Междунар. науч. конф. / под ред. В. И. Ионесова. — Самара, 2017. — С. 186-194.
18. История первобытного общества. Эпоха классообразования / под ред. Ю. В. Бромлея. — М. : Наука, 1988. — 568 с.
19. Кантор, К. М. Двойная спираль истории: историософия проектизма / К. М. Кантор. — М : Яз. слав. культуры, 2002- . — Т. 1 : Общие проблемы. — 2002. — 904 с.
20. Корнейро, Р. Л. Культурный процесс / Р. Л. Корнейро // Антология исследований культуры. — СПб. : Унив. кн, 1997- . — Т. 1 : Интерпретация культуры / редкол. : отв. ред. и сост. Л. А. Мосто-ва. — 1997. — С. 421-438.
21. Коротаев, А. В. Социальная эволюция: факторы, закономерности, тенденции / А. В. Коротаев. — М. : Вост. лит., 2003. — 278 с.
22. Кузьминов, Я. И. Некоторые проблемы моделирования социально-экономической структуры раннеклассовых и феодальных обществ / Я. И. Кузьминов, А. В. Коротаев // Народы Азии и Африки. — 1989. — № 3. — С. 67-77.
23. Куббель, Л. Е. Очерки потестарно-политической этнографии / Л. Е. Куббель. — М. : Наука, 1988. — 272 с.
24. Куббель, Л. Е. Потестарная и политическая этнография / Л. Е. Куббель // Исследования по общей этнографии. — М. : Наука, 1979. — С. 241-277.
25. Ленин, В. И. О брошюре Юниуса / В. И. Ленин // Полн. собр. соч. — Т. 30. — С. 11-16.
26. Маркс, К. Конспект книги Льюиса Г. Моргана «Древнее общество» / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 45. — С. 227-372.
27. Маркс, К. Письмо Л. Кугельману, 17 апреля 1871 г. / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 33. — С. 175.
28. Маркс, К. Наброски ответа на письмо В. И. Засулич / К. Маркс / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 19. — С. 400-421.
29. Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 42. — C. 41-174.
30. Массон, В. М. Первые цивилизации / В. М. Массон. — Л. : Наука, 1989. — 276 с.
31. От доклассовых обществ к раннеклассовым / отв. ред. Б. А. Рыбаков. — М. : Наука, 1987. — 242 с.
32. Павленко, Ю. В. Раннеклассовые общества: генезис и пути развития / Ю. В. Павленко. — Киев, 1989. — 288 с.
33. Павленко, Ю. В. История мировой цивилизации: философский анализ / Ю. В. Павленко. — Киев : Феникс, 2002. — 760 с.
34. Семёнов, Ю. И. Философия истории: общая теория, основные идеи и концепции от древности до наших дней / Ю. И. Семёнов. — М. : Соврем. тетради, 2003. — 760 с.
35. Уайт, Л. Избранное: наука о культуре / Л. Уайт. — М. : РОССПЭН, 2004. — 960 с.
36. Хазанов, А. М. Классообразование: факторы и механизмы / А. М. Хазанов // Исследования по общей этнографии. — М. : Наука, 1979. — С. 125-177.
37. Энгельс, Ф. Письмо И. Блоху, 21-23 сентября 1890 г. / Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 37. — С. 393-397.
38. Fried, M. H. On the evolution of social stratification and the state / M. H. Fried // Culture in history: Essays in honor of Paul Radin / ed. by S. Diamond. — New York : Columbia University Press, 1960. — P. 713-731.
39. Fried, M. H. The Evolution of Political Society: an essay in political anthropology / M. H. Fried. — New York ; London : McGraw-Hill, 1967. — 270 p.
40. Geertz, C. The Transition to Humanity / C. Geertz // The Voice of America. Forum Lectures: Anthropology. Series № 3. — Washington : U. S. Information Agency, 1963. — 10 p.
41. Ionesov, V. I. The Struggle between Life and Death in Proto-Bactrian Culture: Ritual and Conflict / V. I. Ionesov. — Lewiston ; New York : The Edwin Mellen Press, 2002. — 220 p.
42. Ionesov, V. Imitative Ritual in Proto-Bactrian Mortuary Practice / V. I. Ionesov // Current Anthropology. — 1999. — Vol. 40, № 1. — P. 87-89.
43. Lenski, G. E. Power and Privilege. A Theory of Social Stratification / G. E. Lenski. — New York : McGraw-Hill, 1966. — 495 p.
44. Polanyi, K. Primitive, Archaic and Modern Economics / K. Polanyi. — New York, 1968. — 346 p.
45. Sahlins, M. Evolution: Specific and General / M. Sahlins, E. Service // Evolution and Culture / ed. by M. Sahlins, E. Service. — University of Michigan Press, 1960. — P. 12-45.
46. Sahlins, M. Apologies to Thucydides: Understanding History as Culture and Vice Versa / M. Sahlins. — Chicago : The University of Chicago Press, 2004. — 320 p.
47. Service, E. Origins of the State and Civilization: The Process of Cultural Evolution / E. Service. — New York : W. W. Norton, 1975. — 388 p.
48. The Transition to Statehood in the New World / eds. D. G. Jones, R. R. Kautz. — Cambridge : Cambridge University Press, 1981. — 261 p.
Сведения об авторе
Ионесов Владимир Иванович — доктор культурологии, кандидат исторических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории культуры, Самарский государственный институт культуры. Самара, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2018. No. 5 (415). Philosophy Sciences. Iss. 48. Pp. 7-18.
CULTURE AND SOCIAL TRANSFORMATIONS IN TIME OF CLASS DIFFERENTIATION: DISCOURSE OF FORMATION THEORY
OF POLITICAL GENESIS
V.I. Ionesov
Samara State Institute of Culture, Samara, Russia. [email protected]
The modern development of human and social knowledge actualizes the problem of socio-cultural understanding of social processes on different historical contexts and, in particular, on the stages of active interformation and interaction between civilizations. Such discussion and multifaceted research topics belong and social history of the oldest civilizations in the era of class and political genesis. Interest to the genesis and development of proto- and early- state communities is determined the general two points. Firstly, owing to the exceptional role of these societies in the evolution of social and cultural progress of civilization, and, secondly, a special complex and contradictory historical situation in a transition process from one type of society to another, from the tribal system to the state system, from egalitarian-clan relations to social-class relations. The purpose of this article is to clarify some of the cultural and genetic aspects of class formation in the context of the social transformation of the transitional society of the early urban civilization, including of Central Asia and in the discourse of the formation theory of political genesis. This text is the first part of the narration of the stated topic.
Keywords: class formation, K. Marx, socio-dynamics ofculture, transitional process, transformation, poli-togenesis, early-urban civilizations, Central Asia.
References
1. Andreyev I.L. Rukopisnaya stranitsa istorii marksizma [Manuscript page of the history of Marxism]. — Moscow, Mysl Publ., 1985. 271 p. (In Russ.).
2. Askarov A.A., Abdullayev B.N. Djarkutan. Tashkent, FAN Publ., 1983. 122 p. (In Russ.)
3. Barg M.A., Chernyak E.B. Sotsial'no-klassovyye otnosheniya v epokhu perekhoda ot feo-dalizma k kapitalizmu [Socio-class relations in the era of transition from feudalism to capitalism]. Formatsii i sotsial'no-klassovyye struktury [Formations and socio-class structures]. Moscow, Nauka Publ., 1985. Pp. 42-95. (In Russ.).
4. Bromley Yu.V. Sovremennye problemy etnografii [Modern problems of ethnography]. Moscow, Nauka Publ., 1981. 390 p. (In Russ.).
5. Vasil'yev L.S. Fenomen vlasti-sobstvennosti [The Phenomenon of Power-Ownership]. Tipy obshchestven-nykh otnosheniy na Vostoke v sredniye veka [Types of Public Relations in the East in the Middle Ages]. Moscow, Nauka Publ., 1982. Pp. 60-99. (In Russ.).
6. Grinin L.Ye., Korotayev A.V. Sotsial'naya makroevolutsiya [Social macro-evolution: the genesis and transformation of the world-system]. Moscow, LIBROKOM Publ., 2009. 568 p. (In Russ.).
7. Gulyayev V.I. Goroda-gosudarstvaMaya [Maya-states of Maya: the structure and functions of the city in the early class society]. Moscow, Nauka Publ., 1979. 304 p. (In Russ.).
8. Dyakonov I.M. Puti istorii: ot drevneyshego cheloveka do nashikh dney [Ways of history. From the oldest man to our days]. Moscow, Nauka Publ., 1994. 384 p. (In Russ.).
9. Erasov B.S. Tsivilizatsii: universalii i identichnosti [Civilizations: universals and identity]. Moscow, 2002. 523 p. (In Russ.).
10. Zhukov E.M. Nekotorye voprosy sotsial'no-ekonomicheskikh formatsiy [Some questions of the theory of socio-economic formations]. Kommunist [The Communist], 1973, no. 11, pp. 91-99. (In Russ.).
11. Zhukov E.M., Barg M.A., Chernyak E.B., Pavlov V.I. Teoreticheskiye problemy vsemirno-istoriches-kogo protsessa [Theoretical problems of the world — historical process]. Moscow, Nauka Publ., 1979. 330 p. (In Russ.).
12. Ionesov V.I., Pavlenko Yu.V. Protobaktriyskaya tsivilizatsiya: sotsio-kul'turnyy kontekst vozniknove-niya zoroastrizma [Protobaktrian civilization: the socio-cultural context of the emergence of Zoroastrianism]. KLIO. Zhurnal dlya uchenykh [CLIO. Journal for scientists], 2002, no. 4 (13), pp. 110-117. (In Russ.).
13. Ionesov V.I. Formirovanie i razvitiye ranneklassovykh otnosheniy v osedlozemledelcheskom obshchestve Severnoy Baktrii [Formation and development of early class relations in the settled society of Northern Bactria. Theses]. Samarkand, 1990. 25 p. (In Russ.).
14. Ionesov V.I. Dinamika transformatsii kul'tury v perekhodnom protsesse [Dynamics of culture transformation in the transition process]. Kreativnaya ekonomika i sotsial'nye innovatsii [Journal of Creative Economics and Social Innovations], 2014, no. 1, pp. 6-16. (In Russ.).
15. Ionesov V.I. Ispytaniye perekhodom kak pereosmysleniye kul'tury [The transition test as a rethinking of culture]. Modernizatsiya kul'tury: idei i paradigmy kul'turnykh izmeneniy [Modernization of culture: ideas and paradigms of cultural change. Materials of the International Scientific and Practical Conference]. Ed. by S.V. Solov'yova, V.I. Ionesov. Samara, 2013. Pp. 61-67. (In Russ.).
16. Ionesov V.I. Kul'tura i transformatsiya: metamorfozy adaptatsii i razvitiya [Culture and Transformation: Metamorphoses of Adaptation and Development]. Voprosy kul'turologii [Questions of Culturology], 2009, no. 8, pp. 4-7. (In Russ.).
17. Ionesov V.I. Arkheologicheskiye resursy kul'turnogo naslediya [Archaeological resources of cultural knowledge: the Proto-Bactrian context]. Arkheologiya kak sotsiokul'turnayapraktika: opyt iperspektivy uprav-leniya naslediem [Archeology as a sociocultural practice: experience and perspectives of heritage management]. Ed. by V.I. Ionesov. Samara, 2017. Pp. 186-194. (In Russ.).
18. Istoriyapervobytnogo obshchestva: epokha klassoobrazovaniya [History of primitive society: The era of class formation]. Ed. by Yu.V. Bromley. Moscow, Nauka Publ., 1988. 568 p. (In Russ.).
19. Kantor K.M. Dvoynaya spiral' istorii. Tom 1. Obshchiye problemy [The double helix of history: the his-toriosophy of proectism. Vol. 1. General problems]. Moscow, 2002. 904 p. (In Russ.).
20. Korneyro (Corneiro) R.L. Kul'turnyy protsess [Cultural process]. Antologiya issledovaniy kul'tury. Tom 1. Interpretatsiya kul'tury [Anthology of cultural studies. Vol. 1. Interpretation of culture]. St. Petersburg, 1997. Pp. 421-438. (In Russ.).
21. Korotayev A.V. Sotsial'naya evolutsiya [Social evolution: factors, patterns, trends]. Moscow, 2003. 278 p. (In Russ.).
22. Kuz'minov Ya.I., Korotayev A.V. Nekotoryye problemy modelirovaniya sotsial'no-ekonomitceskoy struktury ranneklassovykh i feodal'nykh obshchestv [Some problems of modeling the socio-economic structure of early class and feudal societies]. Narody Azii i Afriki [Peoples of Asia and Africa], 1989, no. 3, pp. 67-77. (In Russ.).
23. Kubbel' L.E. Ocherki potestarno-politicheskoy etnografii [Essays of potestary and political ethnography]. Moscow, Nauka Publ., 1988. 272 p. (In Russ.).
24. Kubbel' L.E. Potestarnaya i politicheskaya etnografiya [Potestary and political ethnography]. Issledovaniya po obshchey etnografii [Researches on the general ethnography]. Moscow, Nauka Publ., 1979. Pp. 241-277. (In Russ.).
25. Lenin V.I. O brochure Yuniusa [About the brochure of Junius]. Polnoye sobraniye sochineniy [Full composition of writings. Vol. 30]. 5th ed. Moscow, Political Literature, 1973. Pp. 11-16. (In Russ.).
26. Marks K. Konspekt knigi Lyuisa G. Morgana [A synopsis of Lewis G. Morgan's book "Ancient Society"]. Marks K., Engel's F. Sochineniya [Writings. Vol. 45]. 2nd ed. Moscow, Politizdat Publ., 1975. Pp. 227372. (In Russ.).
27. Marks K. Pis'mo L. Kugelmanu [Letter to L. Kugelmann], April 17, 1871. Marx K., Engels F. Sochine-niksya [Writings. Vol. 33]. 2nd ed. Moscow, Politizdat Publ., 1964. Pp. 175. (In Russ.)
28. Marks K. Nabroski otveta na pis'mo V.I. Zasulich [Outline of the answer to the letter V. I. Zasulich]. Marks K., Engel's F. Sochineniya [Writings. Vol. 19]. 2nd ed. Moscow, Politizdat Publ., 1961. Pp. 400-421. (In Russ.).
29. Marks K. Ekonomicheskiye i filisofskiye rukopisi 1844 goda [Economical and Philosophical Manuscripts of 1844]. Marks K., Engel's F. Sochineniya [Writings. Vol. 42]. 2nd ed. Moscow, Politizdat Publ., 1974. Pp. 41174. (In Russ.).
30. Masson V.M. Pervyye tsivilizatsii [The first civilizations]. Leningrad, Nauka Publ., 1989. 276 p. (In Russ.).
31. Ot doklassovykh obshchestv k ranneklassovym [From pre-class societies to early class societies]. Ed. by B.A. Rybakov. Moscow, Nauka Publ., 1987. 242 p. (In Russ.).
32. Pavlenko Yu. V. Ranneklassovyye obshchestva: genezis iputi razvitiya [Early class societies: genesis and ways of development]. Kiev, 1989. 288 p. (In Russ.).
33. Pavlenko Yu.V. Istoriyamirovoy tsivilizatsii [History of World Civilization: Philosophical Analysis]. Kiev, Phoenix Publ., 2002. 760 p. (In Russ.).
34. Semyonov Yu.I. Filosofiya istorii [Philosophy of history: a general theory, basic ideas and concepts from antiquity to the present day]. Moscow, Sovremennye tetradi Publ., 2003. 760 p. (In Russ.).
35. White L. Izbrannoye: nauka o culture [Selected: The Science of Culture]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2004. 960 p. (In Russ.).
36. Khazanov A.M. Klassoobrazovaniye: factory i mekhanizmy [Class formation: factors and mechanisms] Issledovaniya po obshchey etnografii [Studies in general ethnography]. Moscow, Nauka Publ., 1979. Pp. 125177. (In Russ.).
37. Engel's F. Pis'mo I. Blokhu [Letter to I. Bloch], September 21-23, 1890. Marks K., Engel's F. Sochine-niya [Writings. Vol. 37]. 2nd ed. Moscow, Politizdat Publ., 1965. Pp. 393-397. (In Russ.).
38. Fried M.H. On the evolution of social stratification and the state. Culture in history: Essays in honor of Paul Radin. Ed. by S. Diamond. New York, Columbia University Press., 1960. Pp. 713-731.
39. Fried M.H. The Evolution of Political Society: an essay in political anthropology. New York; London, McGraw-Hill Publ., 1967. 270 p.
40. Geertz C. The Transition to Humanity. The Voice of America. Forum Lectures: Anthropology Series no. 3. Washington, U. S. Information Agency, 1963. 10 p.
41. Ionesov V.I. The Struggle between Life and Death in Proto-Bactrian Culture: Ritual and Conflict. Lewiston, New York, The Edwin Mellen Press, 2002. 220 p.
42. Ionesov V. Imitative Ritual in Proto-Bactrian Mortuary Practice. Current Anthropology, 1999, vol. 40, no. 1, pp. 87-89.
43. Lenski G.E. Power and Privilege. A Theory of Social Stratification. New York, McGraw-Hill Publ., 1966. 495 p.
44. Polanyi K. Primitive, Archaic and Modern Economics. New York, 1968. 346 p.
45. Sahlins M., Service E. Evolution: Specific and General. Evolution and Culture. Ed. by M. Sahlins, E. Service. University of Michigan Press, 1960. Pp. 12-45.
46. Sahlins M. Apologies to Thucydides: Understanding History as Culture and Vice Versa. Chicago, The University of Chicago Press, 2004. 320 p.
47. Service E. Origins of the State and Civilization: The Process of Cultural Evolution. New York, W. W. Norton, 1975. 388 p.
48. The Transition to Statehood in the New World. Eds D. G. Jones and R. R. Kautz. Cambridge, Cambridge University Press, 1981. 261 p.
