CC BY
20
ду, - заявил киргизский эксперт Нур Омаров. - Сделав это заявление, Кулов фактически отстранился от пронизанной коррупцией власти, которая уже давно теряет авторитет и деградирует на глазах. Во-вторых, от Кулова уже давно ждут решительных мер, в том числе по наведению порядка в стране. Даже несмотря на то, что все силовые ведомства подконтрольны лишь президенту Бакиеву». По мнению Н. Омарова, нынешняя политическая ситуация очень схожа с той, которая сложилась весной 2005 г. накануне мартовской революции. И люди боятся очередных потрясений. Напомним: несколько месяцев назад парламент принял решение о создании оперативно-следственной группы для борьбы с заказными преступлениями и бандитизмом. Эту группу должен возглавить премьер-министр. Соответствующий проект закона давно подготовлен и внесен на рассмотрение, однако по каким-то причинам до сих пор не принят. Как заявил Кулов, «с учетом нынешней обстановки я принял решение взять под личный контроль работу Управления по борьбе с организованной преступностью МВД республики, не подменяя при этом роль руководства министерства, наоборот, для того чтобы оградить сотрудников МВД от возможных попыток повлиять на них или запугать».
При этом Кулов обратился к гражданам страны за поддержкой, которую фактически сразу получил от многих политических партий и общественных организаций. «Заявление главы правительства сегодня затронуло всех, и мы будем поддерживать Феликса Кулова, его правительство», - заявил лидер коалиции «За демократию и гражданское общество» Эдиль Байсалов.
«Независимая газета», М., 27января 2006 г.
Игорь Плугатарёв,
публицист
КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ, ВЕДУЩИЙ В «САД БЛАГОДЕНСТВИЯ» (Репортаж из Туркмении)
После посещения Туркмении, самой южной республики бывшего СССР, осознаешь, что культ личности для россиянина -все-таки история. В Туркмении же он - самое что ни на есть настоящее и для заезжего из России представляется восточной
экзотикой. Во всяком случае, такого ни на постсоветском пространстве, ни в Азии нет нигде. Цитаты «из Рахмонова» в Таджикистане вдоль пустынных дорог или огромные портреты Назарбаева, ведущего Казахстан в светлое завтра, которое, по его замыслам, должно наступить в 2030 г., не сравнятся с тем, что мне удалось увидеть в Туркмении. Здесь «светлое туркменское завтра» уже наступило. И думаешь: все же в культе личности что-то есть. Приезжаешь в страну и сразу понимаешь, кто в ней хозяин и что этот хозяин для этой страны значит.
В Туркмении мне довелось побывать в составе международной военной делегации. Так вот, один грузин, полковник в запасе, человек в годах (по туркменским обычаям, быть бы ему аксакалом), переживший конец сталинщины, всю хрущёвщину и стагнацию брежневщины, ходил по Ашхабаду и искренне восклицал: «Пусть тут ниязовщина, тоталитаризм, туркменбашизм, пусть как угодно называют. Зато как строят! А дороги какие!.. Какая красота в городе! Нам в Тбилиси такого еще долго не видать». Туркмения и Грузия, как и прочие республики бывшего СССР, стали суверенными почти одновременно, остаются таковыми почти полтора десятка лет, а Грузия к тому же уже два с лишним года живет после «очищающей революции роз», а вот поди ж ты... Или все познается в сравнении? Еще «картинка с натуры». Один туркменский чиновник (у него сложное имя, и по-простецки он разрешил называть себя Геной) в официальном прощальном застолье не без сожаления снял с лацкана пиджака и приколол мне на карман рубашки значок - профиль Сапармурата Ниязова. Небольшая такая головка, размером с профиль Ленина на когда-то существовавшем комсомольском значке-знамени. Однако позолоченная. Видимо, Гена слабовато закрепил подарок, и утром, когда я вышел в холл гостиницы с перевернутым правителем, уже другой чиновник не без укоризны попросил его поправить. Еще одному российскому гостю, получившему такой же сувенир, замечание сделал уже сотрудник посольства России в Туркмении, что-то вроде: «Как вам, представителю демократической страны, взбрело в голову прикалывать такое?». Член делегации, правда, нашелся что ответить: сказал, что прикупил еще и бессмертную книгу изображенного на значке -«Рухнаму».
Попасть в Туркмению представителю российских СМИ -само по себе чудо, а в последние лет восемь нога журналиста из
России, наверное, вообще не ступала на жаркую туркменскую землю. Читая материалы о Туркмении в Интернете, понимаешь, что все они писаны с чужих слов, со слов тех, кто побывал в республике не в качестве сотрудника СМИ, или это перепевы с других подобных творений, иной раз граничащих с выдумками в стиле «Тысячи и одной ночи». Мне повезло: пусть не всю Туркмению, но столицу я увидел. Наслушавшись и начитавшись страшилок о стране, я летел туда в предубеждении: Туркменбаши переименовал названия месяцев в честь себя и своих близких, своей «Рухна-ме» придал статус «второго Корана», задавил все оппозиционные поползновения и, боясь заговоров, каждые полгода меняет чиновников. Сам придуманный им титул - Туркменбаши - стал в России нарицательным: «башизм», «ниязовщина»... Но, признаться, довольно свободно передвигаясь по Ашхабаду, «черных воронков», подъезжающих к подъездам «врагов туркменского народа», видеть не пришлось. Как и «тайных агентов ниязовской охранки», прячущихся за каждым деревом и следящих за каждым иностранцем, а уж из стран СНГ особенно: вдруг революцию «роз» или «тюльпанов», или «оранжевую заразу» завезут. Собственное визуальное представление о «Великом Сердаре» (еще и так именуют Ниязова в Туркмении) составить не довелось: из-за недомогания и занятости он не смог поучаствовать в Совете командующих пограничными войсками (СКПВ) СНГ, на который прилетела наша делегация. Командующие собираются в разных столицах раз в три месяца, но в Туркмении заседания не проводились с 1997 г. А тут вдруг Туркменбаши разрешил и даже приветствие направил генералам, которые увязали это с возросшим интересом Ашхабада к активизации пограничного сотрудничества. В ближайшее время в регионе планируется провести несколько крупномасштабных пограничных операций по противодействию браконьерам на Каспии и по борьбе с наркотрафиком из Афганистана. Это и вызвало интерес Туркменбаши.
В те же дни в туркменской столице проходила и региональная координационная конференция по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и прекурсоров, в которой помимо пяти государств Средней Азии участвовали Азербайджан, Афганистан, Великобритания, Иран, Россия и США. Эту встречу Ниязов тоже активно приветствовал. Поэтому когда говорят, что в Туркмении наркоман на наркомане и что из Афганистана наркокурьеры бес-
препятственно мешками ввозят в страну через границу героин, это можно считать лишь «предполагающейся информацией», не основанной на фактах. Странно, конечно, что и официальной на сей счет нет. Спросить об этом хозяина погранвстречи в Ашхабаде -командующего Государственной пограничной службой Туркмении Оразберды Солтанова не удалось: от даже пятиминутного интервью он под разными предлогами отказался, поручив сделать это одному из офицеров отдела международного сотрудничества. Со слов последнего следует, что на туркменских границах все спокойно и переброски наркотиков нет - так же, как и незаконной миграции. Офицер-«международник» этим заявлением не ограничился и со знанием дела указал другой путь наркотрафика из Афганистана в Россию и в Европу - через Пакистан и Иран в Турцию, а далее - в Россию и Европу...
Самолет прилетал в Ашхабад поздно вечером. Город буквально утопал в огнях - будто внизу жгло костры огромное войско какого-нибудь Тамерлана. Впечатление это усиливалось еще и оттого, что пока мы летели от Каспия над Каракумами, внизу, в песках, не мелькнуло ни искорки. Сколько знаю Ашхабад, он никогда не был таким огнистым. На выезде из аэропорта приезжающих встречает огромный фонтан с оригинальной подсветкой. Вообще фонтанов в Ашхабаде - от сохранившихся с советских времен до едва ли не монументальных, каскадных, созданных уже в годы независимости, не счесть. Вода льется чистейшая. Недаром в последние годы этот город на кромке пустыни стали называть «столицей фонтанов» Средней Азии. Еще в городе много чудом прижившихся пальм. Прежде они здесь никогда не росли. Говорят, Ниязов отваливал за отдельные виды по 5 тыс. долл. за саженец. Его даже называли одно время «пальмоводом» (как Хрущёва -«кукурузником»). Среди первых впечатлений - чистота города, какую на просторах СНГ приходилось видеть только в Минске. Но в Ашхабаде чисто везде, даже в «затрапезном» районе, где я жил в начале 1970-х. Там так же «вылизано», как и в центре, как и возле впечатляющих изваяний «Великому Сердару». Портреты последнего (в основном, это щедро улыбающийся Туркменбаши, подпирающий щеку раскрытой ладонью с внушительной печаткой на пальце) повсюду. А над входами в государственные здания - в полный рост его бронзовые фигуры. И везде - «Рухнама» или «Рухнама» в сочетании со стихотворными сборниками того же ав-
тора, которых он выпустил уже три. Другой «рекламы» я в Ашхабаде не заметил. Центральные газеты на первых полосах дают перепечатки стихов Ниязова - когда-то так печатали «Малую землю» и другие «бессмертные творения дорогого Леонида Ильича». Излишне говорить, что в школах и вузах Туркмении эти труды учат наизусть, сдают по ним экзамены, а в армейских казармах есть специальные комнаты «Рухнамы», оформленные в соответствии с патриотическими наказами Великого Автора.
Местные газеты - это тоже сплошной Туркменбаши. На русском языке здесь издается «Нейтральный Туркменистан» (бывшая партийная «Туркменская искра»). Учредитель - Сам. Любопытны публикуемые президентские указы: «Назначить Векилову Бабитач министром социального обеспечения Туркменистана с испытательным сроком 6 месяцев, и в случае неудовлетворительного исполнения ею служебных обязанностей освободить от занимаемой должности без предоставления другой работы». Предшественник Векиловой таким же указом без предоставления работы был изгнан с должности. А может, так и надо чиновников «за недостатки, допущенные в работе»? По телевизору - то же: «великая» деятельность президента, успехи Туркменистана... По одной из программ, как показалось, под соответствующую музыку, то диктор, то дикторша денно (а может, и нощно) читают «Рухнаму». Истинное же изумление вызывают два грандиозных монумента. Первый - известная на весь мир 63-метровая «трехножка», увенчанная золотым Ниязовым, стоящим под государственным полотнищем и тянущим руки к солнцу, причем куда оно, туда и он. Впрочем, детям рассказывают, что наоборот: светило идет за Великим Вождем. Поворотный механизм сделали немецкие «кули-бины». Это - так называемая Арка нейтралитета Туркменистана, ставшая неформальной эмблемой города. Второй монумент - золотой Сердар в полный рост на постаменте-башне близ монумента-фонтана бронзовых резвящихся ахалтекинцев. Четыре бронзовых средневековых туркменских воина по обе стороны аллеи пропускают посетителей к «святому месту», а у подножия застыли уже два живых торжественных воина, вооруженных карабинами. Так когда-то пара солдат, сделав 210 шагов из-под арки Спасской башни, окаменевала у дверей в мавзолей Ленина.
Если Храм Христа Спасителя в Москве был построен за 10 лет, то самая большая в Средней Азии мечеть с прилегающей
к ней огромной территорией со стилизованными фонтанами и насаждениями, привезенными со всех концов мира, возведена в родовом гнезде Ниязова - селении Кипчак - всего за три года. При строительстве использовались новейшие технологии, разрабатывались оригинальные архитектурные решения, в том числе по интерьеру, отделке и росписи сводов. На фасаде «мечети Духовности» Туркменбаши, помимо ее названия, надписи на туркменском: «Коран - божья книга» и «Рухнама - священная книга». Все четыре минарета имеют высоту 91 м и символизируют 1991 г. - год обретения Туркменией независимости. Одновременно совершать намаз на площади в 7 тыс. кв. м (общая площадь мечети составляет 18 тыс. кв. м) могут 10 тыс. верующих. Трапезный зал, включая столы, отделан чистейшим белым мрамором. Подземная автостоянка рассчитана на 100 автобусов и 400 автомобилей. В прессе указывалось, что стоимость всего комплекса превышает 115 млн. долл., а 25 га из 36 от общей площади, на которой располагается «мечеть Духовности», занимает зеленая зона, для которой привезли миллионы саженцев экзотических деревьев, кустарников, декоративных цветов из зарубежных стран, включая европейские. Огромный золоченый купол с золотым серпом отлично видно с заходящих на посадку и взлетающих самолетов. У входа в мечеть гробница, в которой находятся две раки: в одной - земля с могилы погибшего на войне отца туркменского правителя, в другой - мощи его великой, как здесь принято считать, матери и двух его погибших малолетних братьев. К подножию обелиска родительнице Туркменбаши (она изображена спасающей маленького Сапармура-та от ашхабадского землетрясения 1948 г.) командующие возложили богатые букеты цветов. Видимо, это один из ритуалов, к которому обязывают зарубежных официальных лиц, посещающих Ашхабад. Во всяком случае, возлагать цветы к оставшемуся с советских времен монументу Победы с Вечным огнем командующих не повезли. Пол мечети с подогревом. На входе под ее огромный свод генералов попросили снять туфли. В носках и при военной форме они выглядели весьма забавно. Впрочем, гостям пришлось ходить не по подогреваемому полу из итальянского мрамора, а по коврам, сотканным туркменскими мастерицами. Остается добавить, что мечеть возвела известная французская компания, которая давно работает в Туркмении. Любопытно - там немцы, здесь итальянцы, тут французы... Очевидно, что культу личности прези-
дента Ниязова способствуют не только его чиновники и «горячо любимый им народ».
«Отец всех туркмен» возводит не только собственные изваяния или персональные дворцы и резиденции. Туркменская столица - одна большая стройка, там и сям шевелятся краны, возводя новые дома. Ниязов лично контролирует крупные проекты вроде строительства Диснейленда, которое вскоре должно завершиться. Вход сюда обещан бесплатный. Строят в Ашхабаде и много жилых домов, довольно симпатичных как снаружи, так и внутри -делать «абы что» в Туркмении запрещено законодательно. Один из них впечатлил не меньше, чем золотые изваяния Ниязова. Этот самый большой жилой дом в Ашхабаде строила турецкая фирма. С виду не скажешь, что это жилой дом. Роскошный пятизвездочный отель! Место, в котором поднялся дом, одно из самых красивых в столице - на проспекте Арчабил шаелы у международной сверхскоростной магистрали. Здание имеет оригинальную дугообразную форму и оформлено белым мрамором (похоже, этот мрамор везде). На первом этаже фитнесс-зал, магазины. Возле здания -стоянка автотранспорта для гостей. Каждой семье, как рассказал сопровождавший нас туркменский генерал, зарезервировано место в подземном гараже. Вокруг чудо-дома разбиты газоны и цветники, высажены деревца, оборудованы детские площадки. А прямо перед ним - оригинальный фонтан, призванный не только украшать фасад «небоскреба», но и создавать особый микроклимат. Чудо в том, кто в нем живет. Кто может себе позволить такое дорогое элитное жилье? Как выяснилось - отнюдь не «новые туркмены». Главным заказчиком объекта была Генпрокуратура, но заселяются в новый дом семьи сотрудников других правоохранительных и военных ведомств. Мы побывали у них в гостях - просторные комнаты, стеклопакеты, огромная ванная, в каждой квартире - видеодомофон. Хозяева квартир - «блатные»? Нет. Младшие офицеры, не сыновья высокопоставленных родственников. Оказывается, государство оплачивает военным 70% стоимости жилья, а остальную сумму офицер должен выплатить в течение 20 лет. Претендовать на хоромы могут и гражданские, но срок их выплат за счастье жить в таком доме составляет уже 15 лет. Обставиться офицеры-новоселы толком не успели, но в одной из квартир на стене уже висит небольшой ковер с изображением Туркменбаши, а в другой на журнальном столике рядом с «Рухна-
мой» и другими произведениями Сердара я заметил его небольшой бюст. Конечно же - позолоченный (не золотых Ниязовых, наверное, и не делают). Ясно, что туркменским офицерам есть, за что благодарить своего Вождя, «ведущего нацию к процветанию и благоденствию». Правда, туркменский генерал, когда я спросил, что если офицеры «так живут», то тогда на каких же площадях он, военачальник, обитает, от ответа уклонился: «У нас нет разделения квартир на генеральские и для других офицеров».
В Ашхабаде мы обосновались в пятизвездочной гостинице «Нисса». Почти весь ее персонал, вопреки ожиданиям, оказался русским. Симпатичные славянские девушки обслуживали делегацию за ужином. С одной из женщин постарше удалось поговорить. Она оказалась матерью-одиночкой. 15-летний сын учится в русской школе. Бывший муж не помогает. «Как же вы оставляете на ночь такого взрослого юношу?» - «А я знаю, что он ничего плохого не сделает и никуда не пойдет. Он у меня компьютером увлекается». - «У вас есть компьютер?» - «Есть». - «Сколько же вы получаете?» - «У нас здесь зарплата в среднем 100 долл.». - «И вы накопили на компьютер сыну?!» - «Сын сам находил детали и собрал компьютер». - «А к спиртному он как? К наркотикам? Да и не вечно же он сидит у монитора?» - «Ну, с наркотиками у нас в стране строго, а с запахом спиртного я его пока не ловила... Он у меня больше в футбол гоняет». (Футбол в Ашхабаде, действительно, в чести. Играющих на многочисленных зеленых полях ребят, причем в футбольной форме, приходилось видеть не раз.) Впрочем, разговаривали со мной официантки недолго, объясняя, что им нельзя подобным образом общаться с клиентами, «а то уволят». В гостиничном баре (довольно скромном по выбору спиртного) работали два русских парня. О России они только слышали: «Терактов у вас там много. А у нас здесь спокойно». - «Ну да, а вот год назад было же покушение» (всуе произносить имя того, кого хотели лишить жизни, я воздержался). - «С вашим беспределом это не сравнить. Да и разобрались тут быстро, мы и не заметили...». За столиком в баре познакомился и с тремя местными «жрицами любви» - одна из них туркменка. «Ночные бабочки», правда, откровенно не маячили, выставляясь «всем товаром», как это водится в России, вели себя скромно, да и одеты были не вызывающе. В древнейшую профессию они подались за дополнительным заработком: днем работают. Но ночной приработок бывает не всегда:
не то чтобы администрация гостиницы или милиция так уж мешают (хотя и не без этого), просто часто клиенты не особенно «клюют»: все делегации, делегации, «и мы их боимся, и они нас».
В два часа ночи я вышел «подышать воздухом детства». На моем пути вдоль гостиничного забора неожиданно возник военный патруль - трое с резиновыми дубинками на ремнях. Пришлось поближе познакомиться с теми, на ком, как говорят, держится «режим Туркменбаши». Тут-то, подумалось, меня и загребут: кто такой, откуда, да почему, да еще и подшофе? Но сержант, начальник патруля, не стал требовать документа. И чего я вовсе не ожидал, предложил «гостю Ашхабада» прогуляться по ночной столице. Один из патрульных, явно туркмен, молодой парнишка, почти без акцента говорил по-русски - «в школе учил», причем в сотне километров от Ашхабада. Сержант тоже изъяснялся сносно. Зато третий солдат вообще не понимал, о чем мы говорим. Он был призван из какого-то глухого аула. Вот такой контраст. Вспоминается, однако, что и в советское время аульские туркмены, узбеки или киргизы, приезжавшие в армию служить, овладевали русским только за годы службы. Сейчас, когда Туркменбаши официально разрешил «русский не изучать», туркменскому парню из аула и вовсе незачем напрягать мозги. Я спросил сержанта: «Сколько же вы получаете за свое патрулирование?» - «Я - контрактник, получаю 250 долл. (в России до 1 марта 2005 г., пока не начали выплачивать "монетарные" компенсации, столько получал офицер в должности командира полка. - И.П.). А стану офицером - буду получать еще больше. И льгот у нас много». Расставались мы тепло. «Увидели, какой у нас Ашхабад спокойный, ни драк, ничего?» - говорил сержант, поправляя резиновую колотушку на ремне.
В туркменской столице вообще очень много военных. Погоны носят и женщины. Все же мусульманская страна, а далеко не везде женщинам разрешают становиться «под ружье». Одна из них, в армейской форме, повстречавшаяся недалеко от памятника «ахалтекинцев в фонтане», охотно согласилась запечатлеться на фотокамеру. Двоих же других, уже в милицейской форме, пришлось ловить в кадр: девушки заслоняли лица (впрочем, как мне показалось, больше кокетничая) и на неплохом русском кричали: «Нас снимать нельзя». Сопровождавший туркменский офицер смотрел на эту сцену с улыбкой. Форменные юбки у туркменских
военнослужащих женского пола не такие короткие, как у российских офицерш, а почти до щиколоток - именно такой длины национальные туркменские платья. Но сказать, что в Ашхабаде вообще все женщины прячут ноги, нельзя. Здесь можно увидеть и русских девушек в мини, и молодых мусульманок, закрывающих платком лицо. Про последних мне объяснили, что это скорее всего иранки, приехавшие сюда на «черные» работы.
Машин в Ашхабаде по сравнению с Москвой мало. Главная иномарка - «Жигули» разных моделей. Рассказывают, что большинство «Лад» и «Нив» в Туркмению гонят из Тольятти как некий «левый» товар завода, и не так давно в городе вроде бы даже был процесс над такими контрабандистами.
Русский базар - это великое восточное изобилие даров природы (так же, помнится, было и в советское время). Прочего тоже хватает. Ассортимент тот же, что и в Москве: есть все. Но черная икра в разы дешевле. А вот пиво в Ашхабаде не производится -все оно привозное, в основном одной известной российской марки, которая оккупировала уже все СНГ. Доллары в Ашхабаде в ходу как на рынке, так и в государственных магазинах, причем продавцы принимают их, совершенно не таясь. Рубли тоже принимают, но, как заметил один из туркменских офицеров, «это надо просить, но найти можно». Обменников нет. Валютную операцию можно произвести только в банке, но там за «баксом» очереди, да и курс «не очень». Заглянул в книжный магазин. Пусто. «Рухнаме» и стихам президента-поэта отведен отдельный стенд. Учебники, пособия, научно-популярные книги на основе новых изысканий национальных археологов, в том числе и русских, рассказывающие о непреходящей исторической сущности туркмен. Вышло уже несколько томов. В каждом текст на туркменском и следом на русском. Газеты регулярно сообщают о новых найденных черепках и костях. Похоже, Туркменбаши заставил ученых перерыть всю страну в поисках окаменелостей «первого туркмена», которого могут объявить пра-прародителем Ниязова. Но это, согласимся, все же лучше, чем сносить многовековые памятники, как делали талибы в Афганистане. Из книг на русском лишь женская детективная проза в стиле Марининой.
Русских в Ашхабаде, как мне показалось, остается еще много. Возможно, остались те, кому некуда уезжать. Хотя удалось найти одну мою давнюю знакомую, которой есть куда ехать (к сы-
ну в украинские Черновцы), но она сказала, что никуда не уедет из Ашхабада: «Это мой родной город», оговорившись, что ей «несколько проще: у меня муж туркмен». Тем более муж служит не на последней должности в международном аэропорту имени Турк-менбаши (в Туркмении много чего имени лидера страны). По ощущениям моей знакомой, русских в городе стало меньше, но она смотрит на это философски: «Это же естественно. Как и то, что сюда не поступают газеты из России: а кто бы их покупал за такие цены?». По проблеме «притеснений», которая часто муссируется, нам подробно поговорить не довелось. Но знакомая успела сказать, что «народ в Ашхабаде многонациональный, и живем мы здесь дружно. Много русских школ закрылось? Да, но ведь учиться-то в них некому, уже нет здесь столько русских детей... А куда выйти - есть: культурных мест в городе навалом, и все новые открываются».
Побывал я и на русском кладбище (рядом есть еще и еврейское). Православный храм здесь возведен недавно, раньше его не было. Купол, конечно, не такой огромный, как на мечети в Кипчаке, и не из золота, но блестит. И многих русских, еще остающихся здесь, этот блеск притягивает. Кладбищенский русский бомж проскрипел, потрясая рукой с вытянутым указательным пальцем в направлении этой церковной «луковки»: для кого-то это - единственная отдушина в условиях потери всякой связи с Великой Родиной - навсегда далекой Россией. Не беру в кавычки, потому что бомж сказал несколько по-другому, но смысл им сказанного передаю точно. «Перевод», наверное, пафосный, но так оно и есть. И, наверное, это касается не только Туркмении.
Кстати, все, особенно старые, дома в Ашхабаде по крышам и стенам буквально усыпаны разнокалиберными телевизионными «тарелками», иные прямо как днище корабля - ракушками. Как я понял из разговоров с людьми, говорить о каком-то информационном засилье в Туркменистане не приходится. Многие по «тарелкам» совершенно беспрепятственно смотрят все доступные российские каналы, из которых иногда узнают, какой Туркменбаши «плохой» и как они сами в Туркмении «живут в ужасных условиях». Никто эту «клевету» никакими «глушилками» не «гасит».
«Евразия», М., 2006 г., январь-февраль, с. 64-73.
