CC BY
66
Славомир Горак,
политолог (Прага)
МИФЫ ВЕЛИКОГО ТУРКМЕНБАШИ
Независимость поставила перед бывшими советскими республиками задачу выработки собственной национальной идеологии, призванной легитимизировать созидаемую государственность и — в большинстве случаев — авторитарную политическую систему. Ярким примером такой идеологической легитимации является Туркменистан, где властвует бывший первый секретарь республиканской компартии Сапармурат Ниязов. Ему удалось сформировать комплекс государственной идеологии, своего рода новой религии, в которой смешались черты коммунизма, ислама и восточных языческих деспотий. Идеология Туркменбаши следует общему правилу развития подобных ей конструкций: обращается сначала к истории. История «помогает» найти древнейшие следы народа, его героический «Золотой век» и «истоки» государственных традиций. Интерпретация истории перерастает в интерпретацию современности, служит обоснованием утверждений, что Туркменистан движется по пути, ведущему к новому «Золотому веку туркмен». Его достижение невозможно без опоры на три столпа: независимость, нейтралитет и пророческую книгу Туркменбаши «Рухнама». Гарант успешного продвижении по этому пути — Пророк и Сердар (Вождь) туркмен Сапармурат Туркменбаши Великий. Идеология так называемого «башизма» пронизывает законы республики, политические программы, истолкования археологических находок, архитектуру. Ее основные компоненты суть государственность, национализм, архаизация, единство, исключительность. Все они служат одной цели — сохранению власти Туркменбаши и возглавляемой им ахалтекинской племенной группировки.
Для туркмен государство, в отличие от жителей Запада, — это не «ночной сторож», не организация, наблюдающая за порядком в обществе. Они считают его универсальной организацией. Они видят в нем патерналистский орган, проявляющий отеческую заботу о превращении народа в единую нацию, о его сплоченности, обеспечении зашиты от внешних угроз, о счастливой и свободной жизни. Главу государства в народе признают и почитают как отца нации. Поэтому туркменский народ свято чтит государство, его Президента, верит им, поддерживает их и готов защитить их даже ценой своей жизни.
Политическая элита каждого государства создает идеологию, задача которой состоит том, чтобы объяснить проводимую этим государством внешнюю и внутреннюю политику. В демократических государствах пропагандистский компонент идеологии незначителен, так как устоявшаяся система постоянной ротации «правящего класса» в ходе выборов уменьшает его значение. В этих государствах построенная на долгосрочной основе пропаганда возможна только в связи с проблемами, в отношении которых существует консенсус большей части акторов политического процесса, идет ли речь об идее «объединенной Европы» или об угрозе со стороны «международного терроризма» безопасности США. Иное дело властные системы тех стран, для которых характерно отсутствие периодически повторяющейся, организованной и легитимной, политической борьбы. Вот они остро нуждаются в пропаганде. Главная задача таких систем — укрепление и сохранение власти правителя или политической группы. Чтобы предотвратить саму возможность появления оппозиционных структур, помимо репрессивного аппарата нужна оправдывающая режим идеология. Комплексные идеологические концепции — неотъемлемая черта авторитарных и тоталитарных государств. С другой стороны, идеология часто играет существенную роль и во вновь возникших государствах, находящихся в процессе поиска своей
национальной идентификации. Оба этих обстоятельства существенны для новых независимых государств постсоветского геополитического пространства. Однако и среди них Туркменистан должен рассматриваться в качестве ярчайшего примера государственной идеологизации.
Обращение к событиям и персонажам истории — явление, свойственное как тоталитарным, так и демократическим государствам, включая и те, которые возникли на территории бывшего Советского Союза. Акцент на славных эпохах истории, восхваление героев, пышные издания величайших литературных памятников древности, реанимация языков и фольклора — все это важно для создаваемой местными элитами идеологии. Феномен национального возрождения проявляется и у народов, находящихся под чуждым правлением, продолжаясь после обретения ими независимости. Показателен в этой связи пример народов Средней и Восточной Европы в XIX веке. В равной мере сказанное выше применимо к народам Центральной Азии — региона-моста, через который проходили древние торговые пути (Великий шелковый путь) и армии завоевателей (Александра Македонского, Чингис-хана, Тимура, в XIX столетии —
Российской империи). В то же время тюрко-монгольские и арийские племена и народы создавали на территории этого региона свои государства и империи. Местные идеологии сегодня обращаются к этим событиям.
«Народ древнейший». Авторы многих национальных идеологий решают сегодня проблему определения того, какой из народов, проживающих на данной территории, имеет право называть себя «самым древним». Соревнование за «древность» — важнейшая черта идеологий государств Центральной Азии. Стоило бы напомнить в этой связи, что самое первое появление предков нынешних тюркских народов в регионе датируется концом IV — началом III века до нашей эры, когда среднеазиатские скифы были вытеснены тюрко-монгольскими народами Ву-Сун, как их называют китайские источники. До этого на территории нынешних центральноазиатских государств создавали свои государства и протого-сударства арийские племена. Иными словами, центральноазиатские тюркские народы вынуждены искать свои корни на основе не национальной, а скорее территориальной древности. Узбекистан гордится насыщенной событиями жизнью оазисов около Самарканда, в которых сложились первые государства Центральной Азии; киргизский Ош, связанный с наследием Великого шелкового пути, отметил 3000 лет своего существования; таджики обращаются к истории иранской цивилизации, перенося себя, таким образом, во II тысячелетие до нашей эры.
Туркменская идеология не связана даже этими (разумеется, условными) датами. Для ее ведущих представителей следы материальной культуры, найденные во время археологических раскопок, свидетельствуют о присутствии туркмен на территории нынешнего Туркменистана еще в IV тысячелетии до нашей эры — 6000 лет тому назад! Древнейшим предком туркмен провозглашается «пророк» Огуз Хан, который якобы основал первое туркменское государство 5000 лет тому назад. Центр этого мифического государства, как полагает «Рухнама», главное идеологическое произведение президента Туркменбаши, находился как раз в Туркменистане. Сама же империя Огуза простиралась от Балха (ныне город в Афганистане. — С.Г.) до Волги. Этот тезис должен стать неоспоримым, что заставляет официальных идеологов Туркменистана прилагать все возможные усилия для подкрепления его фактическими доказательствами. Как и во многих других странах, для этого используются археологические раскопки, щедро поддерживаемые государством. Конкретно речь идет об оазисе Мерва, где изучаются памятники «страны Маргуш», провозглашенной древнеогузским (а значит — древнетуркменским) госу-
дарством. Примерно 3000 лет тому назад, в эпоху первой огузской империи, был также создан один из первых памятников туркменской литературы — «Огузнама», квалифицируемый ныне как «духовный предшественник» «Рухнамы». Впрочем, в «Рухнаме» нынешний «глава туркмен» приводит и иные «свидетельства» величия Огуз Хана. По его утверждению, туркмены называют Млечный Путь «луком Огуза», именем «бессмертного» предка будто бы назывались река Амударья и созвездие Стрельца. Впрочем, сами названия «Огуз» и «туркмен» — синонимы, поскольку для автора «Рухнамы» основы туркменской государственности и структура туркменского общества — наследство Огуз Хана. В нескольких местах «Рухнамы» упоминаются сильная власть Огуз Хана и его две основные задачи — «взять власть и создать абсолютно новое общество». В таком контексте имена Огуз Хана и Сапармурада Ниязова становятся синонимами.
Выявление «светлых» эпох истории — одна из задач идеологии, призванной восславить те времена, когда тот или иной народ в чем-то «превосходил» остальные народы, например, владел обширными территориями или оказывал культурное влияние на своих соседей. Централь-ноазиатские лидеры ссылаются на такие времена, а «великих» правителей считают если не своими предками, то, по крайней мере, предшественниками. Для узбекской идеологии самым выдающимся предком современных узбеков, заложившим основы нынешней независимости, конечно же, является Амир Тимур; главный киргизский герой — Манас; предшественником современного таджикского государства была империя Саманидов. Туркменская идеология и тут оказывается впереди. Туркмены — создатели более 70 мировых династий, которые подробно описываются в «Рухнаме». По утверждению ведущего историка-идеолога туркменского режима Овеза Гундогдыева, предками туркмен были древние среднеазиатские народы, создавшие так называемые «прототуркмен-ские» государства, — скифы и массагеты. К наиболее развитым «туркменским» государствам, согласно нынешней туркменской историографии, относится Парфянская империя с центром в туркменской Нисе (этот город действительно был первой столицей парфянских царей). То, что перечисленные народы в научной литературе относят к арийским, туркменских «историков» никак не волнует.
Вернемся, однако, к интерпретации «славных» эпох туркменской истории. «Рухнама» подчеркивает, что туркмены под руководством своих «пророков» пережили несколько «золотых веков». Кто же эти «пророки»? Помимо Огуз Хана, это Горкут Ата, Героглы, Махтумкули. С 2001 г.
к пророкам причислен и Сапармурат Туркменбаши. После Огуз Хана последовала пятисотлетняя эра Горкута Аты. Начало ее «Рухнама» относит к временам Пророка Мухаммеда — именно тогда «алейхиссаламу (араб. — «да пребудет на нем мир», обычно сопровождающее имена только пророков — предшественников Мухаммеда), из рода Баята возник Горкут Ата». Ему принадлежит заслуга распространения ислама среди туркмен, а сам он был одним из первых паломников в Мекку и Медину. Стоит заметить, что некоторые черты сегодняшнего государственного устройства страны взяты из реально существующего туркменского эпоса «Горкут Ата», в котором содержатся основные притчи и сказания об этом «пророке», положившем начало обычаю совета со старейшинами. Как считают туркменские историки, этот обычай лег в основу деятельности «постоянно действующего высшего представительного органа власти и управления» Туркменистана — Халк Маслахаты.
Далее в «Рухнаме» перечисляются туркменские династии и правители. Географический и временной диапазон этого перечня узким не назовешь: туркмены основали практически все древние государства на территории нынешних Турции и Ирана (шире - всего Ближнего и Среднего Востока); во главе со знаменитым полководцем Салахуддином — конечно, туркменом, мужественно сражались с крестоносцами; каджарская династия в Иране — туркменская, да и турки-османы тоже туркмены. Несмотря на такой пространственный размах государствосозидательной деятельности туркмен, их самые крупные и славные государства возникли в пределах собственно Туркменистана. К «ярчайшим» эпизодам туркменской истории относится империя сельджуков, особенно ее последний султан Санджар, которым заканчивается «эпоха Горкут Аты». Хотя к разряду туркменских «пророков» славный султан в «Рухнаме» не причислен, он все же оставил после себя «пророческий след» — след мудрого и справедливого государя, служащего примером нынешнему руководству Туркменистана. Не забыты и предки султана Санджара — правители Тогрул Бег, Алп Арслан, Малик Шах; они часто упоминаются в «Рух-наме» в качестве «великих предков» или «великих сыновей туркменской земли». Сегодня эти «образцовые и честные» правители служат примером, которому «подражает» президент Туркменбаши.
Обилие туркменских династий и полководцев в «Рухнаме» не должно, по мысли автора, создавать впечатления о какой-то агрессивности туркмен; напротив, о них в книге говорится в первую очередь как о защитниках. Например, как о защитниках населения Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока (и даже Балкан) от крестоносцев, которые
«грабили население и жгли города». Не кто иные, как туркмены, спасли от этих хищников христианские Византию и Болгарию, весь православный мир. Показательно и то, что в «Рухнаме» отказано в тюркском происхождении двум великим завоевателям, ныне активно «приватизируемым» идеологами в других тюркских государствах Центральной Азии, — Чингис-хану и Тамерлану (Тимуру). Почему это так, объяснил Гундогды-ев: «В XI веке наши предки создали Великую Туркмено-Сельджукскую империю на землях Хорезма, Хорасана, Афганистана и т. д. Однако это не сопровождалось массовыми убийствами и складыванием пирамид из человеческих голов, как это делали войска Чингиз Хана и Тимура». Иными словами, разве могут «владельцы мира», прославившиеся своей жестокостью, быть причислены к «миролюбивым» туркменам?
Величественная конструкция истории «туркменского мира» завершается династиями Каджаров и Османов, дабы продолжиться, после 70-летнего перерыва, с появлением в 1991 г. независимого Туркменистана. В «туркменский мир», таким образом, не входят современное турецкое государство, нынешние тюркские центрально-азиатские страны и «тюркские» автономии Российской Федерации, которых, судя по логике «Рухнамы», вообще-то следовало бы прямо признать появившимися на свет Божий благодаря неустанной созидательной деятельности предков туркмен. Но политическая корректность по отношению к соседям вынуждает автора «Рухнамы» подвергнуть радикальной перекройке им же наметанную общетюркскую «национальную биографию». С другой стороны, туркменская идеология, используя наряду с территориальным («по земле») и этнический («по крови») принцип поиска предков, включает в творимую ею национальную историю не только государства, возникавшие в свое время на территории Туркменистана, но и выборочно — «родные племена» за его пределами.
Величие культуры. Любая национальная идеология не только открывает «великие исторические периоды» в истории своего народа, но и старается превзойти соседей «доказательствами» высокого ypoвня его культурного развития. Туркменская идеология - не исключение из этого правила, по своим культурным свершениям туркмены не могут уступать узбекам с их Улугбеком или таджикам с их поэзией и наукой. Официальная туркменская историография утверждает, что туркмены были гениальными изобретателями во всех сферах культуры и науки. Например, при археологических раскопках в Нисе были найдены артефакты, напоминающие «пишущие аппараты», что было в полной мере использовано туркменскими идеологами для доказательства существования туркмен-
ской письменности еще 4000 лет тому назад. Но туркмены прославились не только ранним изобретением письменности. Они оставили заметный след в топонимике обширных территорий, на которые распространялось их культурное влияние. Так, название Киева произошло от туркменского племени кыйя, а Твери — от племени тувер. Непрерывная традиция «туркменской» государственности не могла не отразиться в создании туркменами совершенных законов, и законы эти позже повлияли и на другие культуры. По утверждению одного из официальных историков-идеологов М.Атаева, «Канун-наме» «туркмено-османского» султана Су-леймана послужила источником Конституции США. Вообще после завоеваний Чингис-хана, разрушившего «национальную» государственность туркмен, их научные достижения разошлись по всему миру, причем больше всего их попало на Запад, в Европу. Правда, в чем заключались эти самые достижения, «Рухнама» умалчивает.
Пламенный «туркменоцентризм», пронизывающий туркменскую идеологию, каждый год приносит новые и новые доказательства древности и высокой культуры туркменского народа. Каждое такое «открытие» становится затем «доказательством» честности, мудрости и храбрости туркмен, их уважения к другим народам, их верности однажды данному слову. Как тут, однако, не вспомнить о недавнем выходе Туркменбаши из некоторых международных договоров, например, из договора о ценах на газ, поставляемый в Россию и на Украину, в конце 2004 г. или из договора о двойном гражданстве весной 2003 г.? Странным образом Сердар всех туркмен благополучно забывает об им же провозглашаемой «священной обязанности туркменских правителей» — закрепленном традицией неукоснительном выполнении туркменами условий договоров.
Экономическая реальность стран нынешней Центральной Азии бесконечно далека и от туркменского «Золотого века», и от киргизской «Швейцарии Средней Азии», и от узбекского «великого будущего». Это обстоятельство заставляет местных идеологов искать (и находить) внешние факторы, которые препятствует быстрому достижению провозглашенных целей, и история становится тут естественным подспорьем. Официальная пропаганда и в Узбекистане, и в Туркменистане обвиняет Российскую империю и Советский Союз, объявляет их владычество причиной упадка и последующего отставания народов Центральной Азии. В Туркменистане внешний враг был давно предсказан «пророком» Героглы. Цитируя эпос «Героглы»,
автор «Рухнамы» сообщает нам, что вражеский визирь Балыбега однажды сказал своему султану: «Мой султан, если вы хотите покорить
туркмен, сделать их своими рабами, усвойте истину: в первую очередь их надо спустить с коней». Далее цитата расцвечивается новыми деталями: «И враг, в конце концов, усвоил это. В конце XIX в. туркмен спустили с их резвых коней». Поражение, нанесенное армией Российской империи ахалтекинским войскам у крепости Геок-депе в 1880—1881 гг., в нынешней «национальной» интерпретации трактуется как «разрушение последних устоев туркменской государственности». Для туркменских историков оно значит то же, что для их российских/украинских коллег взятие Киева монголами, а для польских — подавление восстания Костюшко. В честь павших у Геок-депе, а также в знак почитания предков был учрежден День Памяти (Хатыра Гуну), отмечаемый 12 января. В 1993—1995 гг. на месте крепости была построена мечеть Сапармурата Ходжи. Туркмен-баши почитает не только своих родителей.
Туркменская историография крайне негативно оценивает годы пребывания нынешнего Туркменистана в составе Российской империи и Советского Союза. В то время туркмены были лишены возможности развивать свой язык, сохранять традиции, изучать собственную историю: «Оставшиеся на своей земле (около трех миллионов), забыв о своем происхождении, (туркмены) влились в общность под названием «советский народ», — отмечается в «Рухнаме», — и начали подзабывать и свой родной язык, и религию, утрачивать национальные чувства. В таком состоянии мы пребывали 74 года. 74 года тоски, уныния, безверия в свой завтрашний день!». Советская власть препятствовала превращению Туркменистана в богатый край, не давала туркменам проложить путь в очередной «Золотой век». По словам «Рухнамы», «советская эпоха довершила разрушение нации самым уязвимым для нее образом — заменой национальной государственности на государственность автократическую. Правящее советское государство не было заинтересовано в историческом возвышении коренного для этой земли народа, напротив, оно всячески подавляло его. Отчуждение материальных богатств велось одновременно с уничтожением духовных ценностей».
На страницах «Рухнамы» российское «иго» над туркменами начинается с 1881 г., хотя наибольшее унижение туркмен связывается в ней не с царской Россией, а с советской эпохой. Конечно, проектируемое развитие собственной «туркменской цивилизации» в духе «Рухнамы» должно исключать положительное отношение к бывшим российским/советским угнетателям. Вместе с тем инвективы в адрес России/Советского Союза предназначены для внутреннего потребления. Политическая же практика (как часто бывает в подобных случаях) — прак-
тика взаимоотношений с Россией, как она выражается в официальных речах, адресуемых российским партнерам, движется скорее в противоположном направлении. Кроме того, не надо забывать, что туркменская элита несет на себе печать «ига»: еще в 2001 г., когда был издан первый том «Рухнамы», заседания туркменского кабинета министров велись на русском языке, потому что заседали в нем в основном обрусевшие туркмены, слабо владевшие туркменским. Да и сам Туркменбаши в публичных выступлениях для избранной аудитории часто использовал русский язык, хотя антирусский характер своей политики внутри страны никогда не скрывал.
В большинстве случаев используемые туркменскими идеологами исторические данные сами по себе не могут быть оспорены. Другое дело, что туркменская идеология, мягко говоря, странно их истолковывает. Впрочем, она лишь вполне «стандартно» повторяет путь развития идеологических концепций в политических системах авторитарного или тоталитарного типа. Исковерканная таким образом история провозглашается единственно верной историей и не вызывает уже никаких сомнений. Ибо туркмены, в обязательном порядке изучающие откроированную Сердаром версию их исторического пути, лишены возможности узнать и другие версии, узнать мировую историю. Так с помощью принудительного невежества создается почва, рождающая еще одну важную составляющую современной идеологии — национализм.
В канун развала Советского Союза национализм был использован во многих бывших советских республиках для повышения статуса их титульных наций. В независимом Туркменистане Туркменбаши поставил национализм выше других компонентов новой идеологии — чуть ли не вровень с культом своей личности. Националистическая пропаганда помогла ему еще в начале 1990 годов ликвидировать потенциальную оппозицию — группу «Агзыбирлик» («Единство»). А кроме того, подобно другим единоличным правителям на постсоветском пространстве, туркменский вождь добавил в национализм тезис об исключительности туркменского народа (туркменчилик), подобный турецкому туркчулук.
Идея туркменской исключительности не есть только идея «Рухнамы», она вошла в практику повседневной жизни, нашла свое воплощение в архитектуре, распространяется средствами массовой информации. Происходит «туркменизация» общества, что приводит к снижению роли других языков, прежде всего русского. Вытеснение русского языка и русских из разных сфер политической и общественной жизни Туркменистана отвечает принципу национализма, однако по своим последствиям на-
ционалистический курс можно было бы сравнить с социальным землетрясением. «Коренизация» кадров не просто лишила работы многих высококвалифицированных специалистов из числа русских или обрусевших туркмен, ранее занимавших высокие должности в области образования или здравоохранения, — она повлияла на качество жизни всего общества. Ибо вакуум, образовавшийся после их изгнания, до сих пор не удалось заполнить. Вдобавок переход на новую, отвечающую идеологии, систему латинского алфавита для туркменского языка сделал практически неграмотными тысячи туркмен и нетуркмен. Несомненно, что основы внешней и внутренней политики Туркменистана определяет национализм. Однако единственный субъект этой политики представляет миру в качестве «столпов», на которые она опирается, своего рода «несекомую Троицу»: гарашсызлык (независимость), бакы битараплык (вечный нейтралитет) и «Рухнама».
Идеологически независимое туркменское государство позиционируется как полное отрицание прежнего режима. В Узбекистане президент Каримов может заявлять, что «новый дом строится, не разрушая старого». Официальная туркменская историография, как уже говорилось, однозначно негативно оценивает советский период и столь же однозначно превозносит независимость. «Творец великой независимости» — конечно же, Президент: это он сыграл главную роль в создании туркменского государства. Идеология провозглашает его «символом» и «стражем» независимости: «Сердар принес нам сплоченность 24-х внуков Огуз Хана; он дал народу, Родине справедливость и единение». Независимость тесно связывается и с особым туркменским путем развития.
Постоянный нейтралитет Туркменистана, приданный ООН 12 декабря 1995 г., — главное идеологическое орудие внешней политики Туркменбаши. Вместе с тем идея нейтралитета нацелена опять-таки преимущественно на «внутреннее потребление»: с ее помощью Туркменба-ши стремится доказать гражданам своей страны, что весь мир уважает Туркменистан и со вниманием к нему относится: «Сегодня мы заново пересмотрели исторические отношения нашего народа с другими странами. Народы этих стран не сегодня узнали туркмен, их миролюбивый характер. Не случайно, что наш нейтральный статус в первую очередь поддержали наши соседи, а затем уже и весь мир». Однако любое внешнее давление на тоталитарный туркменский режим с требованием его демократизации немедленно приведет к отказу от следования принципу нейтралитета, что лишит Туркменбаши одной из важнейших основ его собственной идеологии.
«Рухнама»- это произведение президента Туркменистана было представлено в 2001 г. и тогда же одобрено Халк Маслахаты. Весной 2002 г. были опубликованы ее первые официальные переводы — на русский, английский, турецкий, арабский и японский языки. В течение последующих месяцев «Рухнама» была переведена на белорусский, польский и чешский языки. Тезисы «Рухнамы» постепенно воплощаются в жизнь подобно тому, как это уже происходило или происходит с тезисами других идеологий — с гитлеровской «Майн Кампфом», «Велаят-е Факих» Хомейни или «Зеленой книгой» Каддафи. Как и в этих «творениях», целью «Рухнамы» провозглашается передача туркменам источника духовности и нравственности. Но если «Майн Кампф» и «Велаят-е Фа-ких» открыто призывают к экспансии, в том числе военной, то «Зеленая книга» и «Рухнама» проникнуты более миролюбивыми настроениями; их задача — завоевать умы, в первую очередь в собственных странах авторов (хотя и не только в них). Что представляет собой творение Туркмен-баши? Это собрание далеких от систематизации мыслей, восходящих к Корану, коммунистическим брошюрам, туркменским традициям (порой — псевдотрадициям), и авторское толкование туркменской истории. Формально «Рухнама» состоит из пяти частей, однако содержащаяся в каждой из них информация подана самым хаотичным образом. В частности, в первой части книги рядом с размышлениями о туркменском народе, его упадке и возрождении под руководством великого вождя помещена биография Ниязова, рассказывается о судьбе его семьи, восхваляются достижения культуры и красоты пейзажей Туркменистана. В целом «Рухнама» служит священным текстом, с помощью которого современные туркменские идеологи интерпретируют историю своего народа и разрабатывают тезис о его «исключительности». В определенной мере и сама «Рухнама» — нечто исключительное. Ни одна подобная ей книга, включая упомянутый труд Каддафи, не стала предметом почти божественного поклонения и не была приравнена к священным религиозным книгам.
Многие идеологии тоталитарного или авторитарного типа подчеркивают исключительность созданного на их основе строя, подкрепляя это ссылками на местную специфику. Впрочем, идеология действительно должна нести что-то новое или, по крайней мере, старое в новом обличье. Сменяя старую власть, новый режим должен хотя бы внешне ее отвергать. Туркменистан в этом отношении не исключение. Отказавшись от коммунистической идеологии (на самом деле часто лишь декларативно), а поначалу и от панисламской и пантюркистской, как и от других выра-
ботанных миром идеологических концепций, Туркменистан естественно обратился к «своеобразию» туркменской «цивилизации». Впрочем, отказ от известных концепций развития всего лишь доказал, что президент Туркменистана — хороший ученик прежней коммунистической системы, всегда с подозрением относившейся к этим концепциям. Провозглашенная президентом Ниязовым «туркменская модель развития» прежде всего акцентировала постепенность перехода туркменского общества от советской системы к принципам демократии. Пресловутая постепенность упоминается в первой статье принятой в 1992 г. Конституции Туркменистана; обосновывается же она необходимостью «защиты в нынешних непростых условиях подавляющего большинства населения», обеспечения «ему гарантированной помощи государства» с тем, чтобы не выбросить «людей за борт». Главную роль в переходе к демократии должно сыграть государство. Только оно, по мнению туркменских идеологов, может смягчить негативные последствия экономической или общественной трансформации. Всем известным символом «заботы» туркменского государства о благе своих граждан стало бесплатное пользование газом, водой, электричеством и солью, некоторыми социальными услугами (дешевые основные продукты питания, бензин). Все элементы этой «заботы» включены в общие программы развития страны — в программу «10 лет стабильности в Туркменистане», утвержденную референдумом 1994 г. , и в заменившую ее программу «XXI век — золотое столетие туркмен». В первые годы независимости постепенный переход к демократии обернулся постоянным откладыванием демократических преобразований. Последующие шаги президента, закамуфлированные под акты волеизъявления народа, показали, как на самом деле он толкует понятие «демократизация». В 1994 г. референдум продлил полномочия Ниязова до 2002 г. А в декабре 1999 г. «под давлением воли туркменского народа» Халк Масла-хаты единодушно сделал президентский срок Туркменбаши бессрочным. Так окончательно определилась специфика «туркменского пути развития» в ряду других тоталитарных «путей». Переход к демократическому обществу был заменен переходом к «национальному бесклассовому обществу принципиально нового типа». Столь же исключительное, как исключительны его строители, туркмены, оно не имеет аналогов ни в исторической ретроспективе, ни в современном мире; оно будет справедливым правовым обществом всеобщего благоденствия, все в нем будет подчинено благополучию и процветанию человека, новой системе ценностей, основанной на «исключительности» туркмен. Три «столпа» туркменской идеологии — независимость, нейтралитет, «Рухнама» — откры-
вают туркменам истинные ценности, недоступные в прошлом из-за российского господства, а приобщение к ним наделяет безграничными возможностями, открывает путь к подлинному «Золотому веку туркмен» (туркменин алтын асыры) — провозглашенному Туркменбаши «светлому будущему» в XXI веке.
Итак, в центре процесса созидания «нового общества» стоит главный герой современной политической системы Туркменистана и живой символ переходного периода — Вождь. Президент Туркменистана — ядро и одновременно создатель туркменской идеологии, важнейшим составным элементом которой является этатизирован-ный культ его личности. Корни этого культа, доходящего почти до обожествления президента, можно найти не только в прежней советской системе, но и в традиционном для местного общества уважении к старшим и вождям, а также в государственном устройстве доис-ламских империй, на которые так любит ссылаться Туркменбаши. Никого сегодня уже не поражают города современного Туркменистана, прежде всего Ашхабад, украшенные десятками памятников и бюстов Туркменбаши Великого. Золотая статуя президента возвышается в его родном поселке — Гипджаке: она представляет Туркменбаши эпическим героем, который несет народу свет просвещения и мудрости, символизируемый книгой. В столице же самой большой «популярностью» пользуется огромная двенадцатиметровая статуя Туркменбаши на вершине центрального сооружения города — Арки Нейтралитета. Она дала повод возникновению современного городского фольклора: жители города называют ее «Бэтманом», так как руки Туркменбаши разведены в стороны, а за его спиной реет золотой государственный флаг, напоминающий плащ американского супермена. Верхняя часть Арки медленно вращается, чтобы Великий Вождь всегда был обращен лицом к солнцу. Реакцию туркмен на этот монумент лучше всего характеризирует современная поговорка: «Хочешь деньги, умей крутиться». Кстати, так же должна была вращаться и статуя Ленина на вершине Дворца советов в Москве.
В 1990-е годы культ личности Ниязова был распространен и на его родителей, воплощающих образ «правильной» туркменской семьи. Мать Туркменбаши Горбансолтан Эдже стала идеалом туркменской женщины. В пантеоне женщин-героинь, созданном официальными идеологами, ей предшествует супруга султана Санджара, также идеальная мать и жена. Отец же Туркменбаши Атамурат, погибший во Второй мировой войне, трансформировался в символ подлинного туркменского героя. Обоим посвящены монументальные памятники в Ашхабаде и Гипджаке.
Формирование культа личности Туркменбаши в событиях и датах
Дата Событие
Декабрь 1991 Закон об охране чести и достоинства президента
Апрель 1992 Объявление Маджлисом культа личности туркменского президента
Май 1992 Новая Конституция предоставляет президенту чрезвычайные полномочия
Июнь 1992 Ниязов избран президентом Туркменистана на основе новой Конституции
Октябрь 1993 Халк Маслахаты присваивает Ниязову имя Туркменбаши (в официальном переводе «Отец Туркмен»)
Январь 1994 Референдум о продлении полномочий президента Туркменбаши до 2002 г. и отмене президентских выборов 1997 г.
Апрель 1994 Введение ежедневной клятвы верности президенту
1996-1999 Туркменские ученые пытаются найти среди предков президента Пророка Мухаммеда и Александра Македонского. Культ семьи Турк-менбаши
Декабрь 1999 Халк Маслахаты объявляет пребывание Турк-менбаши на посту президента пожизненным
Май 2001 Гуманитарная ассоциация туркмен мира предлагает присвоить президенту Туркменбаши титул Бейик(Великий)
Май 2001 В связи с изданием «духовного кодекса Туркмен "Рухнама"» пресс-секретарь президента Какаму-рат Баллыев и журналист Осман Олэев предлагают провозгласить Туркменбаши Пророком
Май 2001 Торжественный обряд захоронения отца Турк-менбаши Атамурата Ниязова в новопостроенной усыпальнице в поселке Гипджак
Апрель 2002 Принят закон о военных должностях; высшую, маршала, получает президент
Июль 2002 Новые названия месяцев: Туркменбаши, Байдак (флаг), Ноуруз, Гурбансолтан, Махтумкули, Огуз, Горкут, Али Арслан, Рухнама, Гарашсыз-лык, Санджар, Битараплык
Декабрь 2003 Выход в свет сборника стихов президента Турк-менбаши
Декабрь 2003 В туркменской прессе появляется первая статья, автор которой «задумывается» над божественным происхождением президента. Доказательство — чудесное «омоложение» президента, волосы которого, бывшие седыми, вновь стали черными
2004 Введен обязательный экзамен на знание главных тезисов «Рухнамы» при получении водительских прав
Июль 2004 Образование, полученное после 1993 года за рубежом (за исключением Турции), признается недействительным
Сентябрь 2004 Издан второй том божественной книги «Рухна-ма», исправляющий некоторые ошибки первого тома и дополняющий его
Октябрь 2004 Торжественное открытие в селе Гипджак, на родине Туркменбаши, самой крупной мечети Центральной Азии, украшенной, кроме корани-ческих надписей, цитатами из священной книги «Рухнама»
У стороннего наблюдателя эти статуи, как и монументы самому Туркменбаши, создают впечатление, что Ниязов не просто опьянен ощущением неограниченной власти, но страдает каким-то психическим отклонением. О том же свидетельствуют звания и титулы, присваиваемые президенту с апреля 1992 г., когда в Туркменистане был официально
провозглашен культ личности Сапармурата Ниязова. Об этапах его формирования дает представление таблица. Поначалу изменения в титулах и статусе президента имели под собой вполне рациональное основание — укрепление его власти; но этого нельзя сказать о последующих нововведениях, таких как переименования месяцев или предложения считать Ниязова Пророком. Они скорее работают против режима, поскольку заставляют усомниться как в нормальности президента, так и в пропагандистских способностях его окружения, создающего идеологию Туркмен-баши. Некоторые черты туркменского режима даже на фоне других диктатур действительно уникальны. В новейшей истории мусульманских стран ни один из местных диктаторов не осмелился искать среди своих предков Пророка Мухаммеда или приравнять правителя, провозглашающего новую религию (ибо что такое «духовный кодекс» всех туркмен и священная книга «Рухнама», как не новая религия?), к самому Пророку. Как отмечает российский ученый Г.Ситнянский, тенденцию к обожествлению Туркменбаши, все более отчетливо проявляющуюся в последние годы в туркменской идеологии, можно понятъ, лишь обратившись к языческим церемониям доисламского периода. Вместе с тем ошибочно было бы утверждать, что главный источник, питающий туркменскую идеологию и культ личности ее создателя, — это неотрефлексированное, но мощное историческое наследие. Если, скажем, в Ливии система «народовластия» действительно была создана на основе местных традиций, то Туркменбаши творит свою политическую систему, опираясь на псевдоисторию и псевдотрадиции, выдуманные или приспособленные к образу Сердара.
В функциональном плане и по своей сути архитектура нового Ашхабада вторит архитектурным изыскам «великих вождей», оставивших неизгладимый след в архитектурном облике своих столиц: Сталина — в Москве, Ататюрка — в Анкаре, Ким Ир Сена — в Пхеньяне, Саддама Хусейна — в Багдаде. Но по форме она напоминает сооружения, возведенные в последние годы в других столицах Центрально-Азиатского региона — в Астане и Ташкенте. Этот «новый стиль» можно без преувеличения назвать «современным центральноазиатским». Обычно так строятся мечети, президентские дворцы, здания парламентов, городских управлений и других государственных учреждений. Свое вдохновение архитекторы, создающие проекты этих сооружений, черпают в архитектурной традиции мусульманского мира, обязательно заимствуют также элементы памятников архитектуры центральноазиатского Средневековья. Характер этой архитектуры монументален, цветовая гамма строится на сочетании
белого и голубого/синего цветов, входы в здания часто обрамлены (или обременены) колоннами в стиле классицизма. Однако ни в одной стране Центральной Азии архитектура не связана столь тесно с идеологией, как в Туркменистане. Можно сказать, что Ашхабад и его окрестности, где осуществляются грандиозные стройки, превратились ныне в настоящее наглядное пособие по туркменской идеологии. В самом Ашхабаде находятся три основных центра этой «идеологической архитектуры». Во-первых, это «трехножка» — башня Арки Нейтралитета; воздвигнутая в 1998 г.; она призвана напоминать о «вечном нейтралитете» страны. На ее вершине «крутится» «Бэтмен» — золотая статуя Туркменбаши. «Трехножка» в целом символизирует традиции туркменского народа, а три ее «ноги» отождествляются со «столпами» туркменской идеологии — с независимостью, нейтралитетом и «Рухнамой». Во-вторых, это монумент, предстоящий описанной выше башне. Официально он считается памятником жертвам разрушительного ашхабадского землетрясения 1948 г., однако в полной мере может быть соотнесен и с туркменским национализмом, и с культом личности президента Туркменистана. Нижняя его часть действительно призвана напомнить о страшной катастрофе: бык — символ силы и могущества (правда, в местном идеологическом контексте его можно интерпретировать и как вызывающий страх символ режима) несет на своих рогах земной шар с растерзанным землетрясением Туркменистаном. Из разверстой земли подымается, однако, фигура женщины, которая из последних сил держит на руках золотого мальчика. Казалось бы, перед нами символы жертв стихии и новой, побеждающей стихию, жизни. В действительности эти фигуры ассоциируются, соответственно, с матерью Туркменбаши Горбансолтан Эдже и самим Сердаром. Наилучшее же воплощение идеологизированной интерпретации туркменской истории следует искать в южной части Ашхабада, где возвышается огромный Монумент независимости. У его подножия стоят вырезанные из камня «величайшие сыны» туркменского народа, над которыми доминирует большая золотая статуя Сапармурата Великого. Впрочем, национализмом, апеллирующим к туркменским традициям, пропитан и облик парка, разбитого к 10-й годовщине независимости. Его украшает памятник «Туркменские скакуны». Скакунам повезло: они принадлежат к знаменитой ахалтекинской породе, достоянию племени ахалтеке, к которому принадлежит и сам Туркменбаши... В том же парке возвышается еще один огромный монумент— книга «Рухнама». Каждый вечер она «открывается» и на эк-
ране показываются пропагандистские фильмы, снятые по мотивам этого «произведения».
Примерно в 20 км от Ашхабада находится небольшая деревня Гипджак, где некогда жили родители Ниязова. На протяжении всей эпохи независимости она реконструируется и украшается монументами. В начале 1990-х годов здесь появились золотая статуя Сердара и мемориальная доска, изображающая прощание отца президента с семьей перед уходом на фронт. Останки Атамурата Ниязова были найдены в 2001 г. на Кавказе и перевезены в Гипджак, где к тому времени уже был сооружен мемориальный комплекс в честь родителей Туркмен-баши. Конечно, почитание предков играет важную роль в Центральной Азии, да и в целом на Ближнем и Среднем Востоке. Однако столь монументальных памятников родителям правителя где-либо в мире найти невозможно, идет ли речь о С.Хусейне, много сделавшем для своего родного тикритского клана, или о М.Каддафи, равным образом возвеличившем провинциальное ливийское племя каддафа. Быть может, единственный аналог этого мемориального комплекса — мавзолей Ким Ир Сена в Северной Корее; однако
в этом случае объектом почитания является не столько отец правителя, сколько правивший до него «великий» государственный деятель. Последней постройкой в Гипджаке стала новая мечеть, считающаяся самой большой в Центральной Азии. Ее здание также наполнено символикой. Так, высота минаретов — 91 м, что указывает на 1991 г. — год обретения Туркменистаном независимости. При входе в мечеть верующие целуют «священную» книгу «Рухнама», стены мечети украшены не только кораническими изречениями, но и цитатами из этого «бессмертного» произведения. Нарушены все традиции ислама, defacto мечеть служит культовым местом новой религии, на что никогда не покушался ни один правитель-мусульманин. Современные туркменские идеологи утверждают, что туркменская архитектура за последние годы радикально трансформировалась: дескать, она стала «на "авторитарном" Востоке куда демократичнее той, что генерируется на "демократическом" Западе». На самом деле она целиком подчинена современной туркменской идеологии, служит культу личности президента страны.
«Туркменская модель развития» придает большое значение почитанию исторических и культурных традиций, традиционных обычаев повседневной жизни. Ссылками на традицию легитимируются и некоторые государственные структуры. Примером тому может служить нерегулярно собирающийся, но формально занимающий значимое место в по-
литической системе Туркменистана Совет старейшин. Официальные туркменские идеологи провозглашают его наследием «древнего и самобытного опыта демократии»: «Когда в Европе еще и не слыхивали ни о каких парламентах — в туркменском государстве... уже действовали демократические институты». Среди них — прообраз нынешнего Совета старейшин — «Совет лучших» (древнейшая «палата пэров»). Из традиции выводятся существование и деятельность Халк Маслахаты. Присвоенный Туркменбаши титул Сердара — традиционное название верховного военного предводителя туркмен. Пожалуй, только отождествление Туркменбаши с Пророком можно считать вполне оригинальным изобретением туркменского идеологического аппарата. В туркменской идеологической доктрине неявно предполагается, что сплочение туркмен вокруг традиционных ценностей поможет им изжить субэтническую племенную структуру (тоже, кстати, традиционную!). Туркменбаши в принципе отрицает ее существование в современном туркменском обществе. И он в своих публичных выступлениях, и его пропагандистский аппарат представляют президента страны в качестве фигуры, символизирующей единство и неделимость туркменского народа. На самом же деле в постсоветском Туркменистане процесс афишируемой деархаизации идет в обратном направлении, период независимости лишь укрепил значение традиционных структур. Еще в 1920-е годы, во время создания туркменской советской государственности, представители племени ахалтеке монополизировали доступ к источникам богатства и власти. С обретением независимости этот процесс лишь усилился. Во всех своих аспектах туркменская идеология так или иначе учитывает интересы племени ахалтеке, черпает «строительный материал» из его традиций и истории. Ярким примером можно считать интерпретацию сражения у Геок-депе, в котором участвовали именно ахалтекинцы. Иными словами, созданная в Туркменистане идеология служит не только единоличной власти Сердара туркменского народа, но и сохранению монополии ахалтекинцев на власть.
Процесс архаизации находит свое отражение и в некоторых нестандартных законах государства. Достаточно сослаться на закон о государственном калыме, якобы следующий восточной традиции выкупа невесты женихом. Принятый специально для иностранцев, он предполагает выплату государству женихом калыма в размере 50 тыс. долл. США — наряду с обязательной уплатой семье невесты традиционного калыма — и направлен на то, чтобы максимально затруднить выезд туркменских
женщин (а впоследствии их родственников) за границы «золотого государства».
Быть может, в Туркменистане сегодня возникает новая религия, которую стоило бы назвать «религией Туркменбаши»? Ее культ включает в себя соблюдение некоторых мусульманских праздников. Однако главное в ней — это преклонение перед «божественными» законами, введенными в жизнь высшим «жрецом» - президентом. И проповедуется она в государстве, где единолично правит Пророк-Вождь, самому себе дающий санкцию на единовластие посредством апелляции к предуказавшим его появление «пророческим» традициям, которые в действительности им же изобретены, далеки от ислама и окрашены идеей «богоизбранности» туркменского народа.
Подчеркнем еще раз, что важнейшие элементы туркменской идеологии раскрываются в новых названиях месяцев, введенных в 2002 г. Это, во-первых, имена «пророков» и героев «Рухнамы»: месяцы Махтумкули (май), Огуз (июнь), Горкут (июль), Алп Арслан (август) и Санджар (ноябрь). Во-вторых, титулы президента и напоминание о его родителях: Туркменбаши (январь), Байдак (февраль, когда отмечается праздник дня рождения президента, называющийся Днем государственного флага) и Гурбансолтан (апрель — имя матери Ниязова). Наконец, три основные черты политической идеологии воплощены в названиях месяцев Рухнама (сентябрь), Гарашсызлык (октябрь) и Битараплык (декабрь). Ничуть не хуже элементы этой идеологии демонстрирует официальное туркменское издание — газета «Нейтральный Туркменистан». На ее первой странице помещены фотография учредителя - президента туркменского государства, клятва президенту и государству, упоминание о «Золотом веке» и нейтралитете страны, образ «Рухнамы», герб президента и, наконец, герб и флаг собственно Туркменистана.
Внешнему наблюдателю нестандартные проявления туркменской идеологии могут казаться всего лишь смешными. Но не стоит ли относиться к ним более серьезно? Ведь в них раскрывает себя откровенно тоталитарный режим, способный нести угрозу окружающему миру. Разве мало мы знаем примеров идеологий, фактически превративших страны, где эти идеологии господствуют, в «государства-изгои», ставшие одной из проблем для международного сообщества? Если режим Туркменбаши уже сейчас открыто дискриминирует проживающих в Туркменистане нетуркмен, то как он будет действовать завтра? Самоизоляция Туркменистана и сравнительно небольшой интерес мировой общественности к режиму Туркменбаши лишь помогают укреплять культ «божественной»
личности Сердара и оправдывать «специфику» развития Туркменистана. Да, конечно, пока еще туркмены относятся к идеологии Вождя в целом скептически; но постепенно подрастает поколение, родившееся уже в независимом Туркменистане. Оно подверглось «промыванию мозгов» и очень плохо представляет себе окружающий мир. «Великий Сердар» немолод, возникает вопрос, обретет ли его преемник, Туркменбаши II, широкую поддержку тех молодых граждан Туркменистана, которые завтра вступят в активную общественную жизнь? И думает ли глава туркменского режима о преемнике?
«Вестник Евразии», М., 2005 г., № 2.
Алексей Баусин,
публицист
ГОТОВЫ ЛИ США УДАРИТЬ ПО ИРАНУ?
США и их союзникам не удалось убедить Россию в том, что с Ираном надо говорить предельно жестко. «Иранский вопрос» обсуждался в Лондоне на специальном совещании, в котором участвовали представители пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН (России, США, Франции, Великобритании и Китая), а также Германии. К единому мнению прийти не удалось — о чем западные дипломаты прямо заявили по завершении переговоров. Москва и Пекин по-прежнему не согласны с передачей «иранского досье» в ООН. На этом фоне все громче звучат голоса политиков и аналитиков, предсказывающих «силовое решение». Причем звучат эти голоса как на Западе, так и в самом Иране. Называют и возможные сроки начала войны— март 2006 г.
На официальном уровне о силовой акции на Западе предпочитают не говорить. И в США, и в Западной Европе уверяют: «давление» на Иран будет происходить исключительно по дипломатическим каналам. Но что делать, если Тегеран не пойдет на уступки? Наиболее откровенно на сей счет высказался американский сенатор Джон Маккейн: «Было бы сумасшествием утверждать, что ни при каких обстоятельствах мы не прибегнем к военному варианту решения проблемы». По его мнению, «только одно может быть хуже применения Соединенными Штатами военной силы — Иран, обладающий ядерным оружием». Действительно ли Вашингтон готов нанести удар по иранским ядерным объектам? Спекуляций на эту тему — с избытком. Еще год назад известный журналист Сеймур Херш писал в журнале «Нью-Йоркер», что американская развед-
