Ксенофобия как один из источников этнополитического экстремизма Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Политические науки

УДК 323

Троегубов Юрий Николаевич Yuriy Troyegubov

КСЕНОФОБИЯ КАК ОДИН ИЗ ИСТОЧНИКОВ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА

XENOPHOBIA AS ONE OF THE SOURCES OF ETHNO-POLITICAL EXTREMISM

é*h

Рассматривается ксенофобия как явление, активно пронизывающее общество в последние два десятилетия. Дается определение ксенофобии, а также объект и взаимосвязь с этнополитическим экстремизмом. Сложная социально-экономическая ситуация, изменение системы ценностей, отсутствие консолидирующей национальной идеи, а также четкой этнонациональной и миграционной политики способствуют росту ксенофобии и проявлений экстремизма. Приведены данные исследования аналитического центра Ю. Левады, мнения экспертов относительно отношения государственной власти к проблеме роста ксенофобских и националистических настроений среди граждан Российской Федерации

Ключевые слова: ксенофобия, национализм, межэтнический конфликт, экстремизм, мигранты, культура, исследование, стереотип, массовое сознание, власть

Article is devoted to the consideration of xenophobia as a phenomenon actively pervading society during the last two decades: its definition, objects, interaction with extremism. Difficult socio-economic situation, change in the value system, absence of a unifying national idea, as well as the lack of a clear ethnic and national and migration policy contribute to the growth of xenophobia and extremism. Research data on the analytical center of Yu. Levada, the opinions of experts regarding the relations of the state authorities to the problem of growth of xenophobic and nationalist sentiments among the citizens of the Russian Federation are given in the article

Key words: xenophobia, nationalism, ethnic conflict, extremism, migrants, culture, research, stereotype, collective consciousness, government

Формированию в России гражданского общества способствует целый ряд фундаментальных демократических ценностей. Одной из таких ценностей является толерантность. Изменения, происходящие на современном этапе развития общества в системе ценностных ориентаций, обуславливают необходимость углубленной научной проработки этнической составляющей.

Высокие темпы перемещения и миграции населения привели к социальному взаимодействию представителей различных общин, еще совсем недавно не имевших представления об особенностях мировосприятия, традиций, культуры, бытового поведения своих новых соседей, что создает естественную почву как для взаимодействия, так и для потенциальных конфликтов [6].

В «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» обозначено: «на обеспечение национальных интересов Российской Федерации негативное влияние будут оказывать вероятные рецидивы односторонних силовых подходов в международных отношениях, противоречия между основными участниками мировой политики, угроза распространения оружия массового уничтожения и его попадания в руки террористов, а также совершенствование форм противоправной деятельности в кибернетической и биологической областях, в сфере высоких технологий. Усилится глобальное информационное противоборство, возрастут угрозы стабильности индустриальных и развивающихся стран мира, их социально-экономическому развитию и демократическим институтам. Получат развитие националистические настроения, ксенофобия, сепаратизм и насильственный экстремизм, в том числе под лозунгами религиозного радикализма» [1].

В условиях когда «Стратегия национальной безопасности» относит этнопо-литический экстремизм и ксенофобию к «основным источникам угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности» изучение и анализ теоретико-прикладных проблем соотношения и влияния этих явлений друг на друга актуализируется [12].

Возраст ксенофобии — это возраст человечества. Объекты ксенофобии меняются от эпохи к эпохе, от страны к стране, но ее психологический механизм — альтернатива «мы — они» — остается универсальным и, похоже, продолжает работать по примитивным доисторическим схемам [11]. В то же время этологическая и социо-биологическая основа такой альтернативы сегодня в значительной степени утрачена. Современное человеческое общество трудно и драматично приходит к такому очевидному, но, тем не менее, постепенно становящемуся осознанным представлению о том, что представители различных этнических групп принадлежат к одному и тому же биологическому виду. Именно это вселяет в нас

оптимизм, когда мы говорим о возможности преодоления ксенофобии [8].

В современной этнополитологии под ксенофобией (от греч. хепо8 — «чужой», «посторонний» и рИоЬо8 — «страх») принято понимать комплекс негативных психологических и поведенческих установок, основанных на иррациональном страхе ко всему «чужому» [10].

Объектами ксенофобии, как отмечает известный российский социолог Юрий Левада, могут быть как конкретные группы, например представители иной религиозной концессии (иноверцы), другой расы, этноса или нации (иноплеменники, инородцы), государства (иностранцы) и т.п., так и все «чужие» («обобщенный Чужой») [10].

В современной этнополитологии, эт-носоциологии и социальной психологии явления, связываемые с проявлениями ксенофобии характеризуются в четких аналитических определениях ( этноцентризм, этнические стереотипы и предубеждения, межгрупповой конфликт, социальная нетерпимость и т.д.), при этом для них характерен ряд общих черт [9].

Ксенофобия и экстремизм взаимосвязаны, но при этом у них существуют определенные различия. Ксенофобия в обыденном понимании — это разновидность проявлений «нетерпимости» по отношению к различным этносоциумам, которые ассоциируются в массовом сознании как «чужие». Само определение ксенофобии как раз и означает страхи, опасение и недоброжелательство (т.е. фобии) к чужим. Эт-нофобия (или этнофобии) — страхи, объектом которых могут быть как конкретные этнические общности, так и сформированной массовым сознанием не дифференцируемой группы «чуждых» народов («кавказцев», «южан», «инородцев») является одной из разновидностей ксенофобии.

Ксенофобия является чертой массового сознания, для которой свойственен преимущественно стихийный характер даже при воздействии на нее целенаправленными информационно-пропагандистскими установками. Экстремизм же представляет собой оформленную в той или иной сте-

пени идеологию и направленную деятельность организованных групп или отдельных личностей. Ксенофобия является одним из источников экстремизма в ряде случаев: во-первых, экстремистские организации создаются из числа потенциальных носителей ксенофобских убеждений; во-вторых, питательной базой для экстремистских идей служат стереотипы ксенофобии. Также стоит учесть факт того, что ксенофобия есть один из результатов экстремизма, т.к. она является выражением конфликтной ситуации, на провоцирование которой обращена деятельность экстремистских сил. Целесообразно отметить следующие ксенофобия — один из главных ограничителей возможностей профилактики и противодействия экстремизму, ввиду того, что стереотипы ксенофобии, носящие массовый характер, обладают латентной инерцией и имеют возможность воспроизводиться без пропагандистского воздействия экстремистских сил. Нельзя не признать и того, что ксенофобией заражена немалая часть представителей правоохранительных органов, органов государственной власти и местного самоуправления, в полномочия которых включена профилактика и противодействие экстремизму.

В современном обществе объектами ксенофобии часто становятся мигранты, пытающиеся адаптироваться в чужом городе. На них обыватель сваливает свои беды и неудачи. Ритуалы очистительной и искупительной жертвы и смещения агрессии давно изменились, но психологическая суть осталась прежней — поиск виновных, для борьбы с фобиями, чувством неудовлетворенности и собственной неполноценности [3].

На личностном уровне предпосылки этнополитического и религиозного экстремизма могут быть вызваны практически любыми изменениями социального статуса. Многими социологическими исследованиями фиксировалось нарастание ксенофобий и агрессивности в сознании людей, понизивших свое социальное положение [4]. Но и «благополучные» люди не избавлены от опасностей ксенофобии и агрессии. При увеличении разрыва между притязаниями

личности и возможностями их удовлетворения возрастают агрессивные установки; неудовлетворенность обычно приводит к поиску «козла отпущения». Им становится кто-то другой — власть, конкурентные группы, представители других народов и религий [5].

25-28 октября 2013 г. Аналитическим центром Юрия Левады был проведен опрос городского и сельского населения среди 1603 чел. в возрасте 18 лет и более в 130 населенных пунктах 45 регионов страны, касающийся вопроса состояния ксенофобских и экстремистских настроений в российском обществе.

Результаты исследования следующие: положительно относятся к приезжим рабочим чаще всего предприниматели (35 %), руководители и управленческие работники (24 %) и в целом россияне в возрасте 40...55 лет (20 %), с высшим образованием (23 %), с высокими доходами (22 %) и жители городов с населением до 100 тыс. человек (по 22 %). Отрицательное отношение к приезжим рабочим по большей части наблюдается у безработных (54 %), пенсионеров по инвалидности и рабочих (по 39 %) и в целом у мужчин (40 %), россиян со средним образованием (39 %), с низкими доходами (42 %) и жителей Москвы и городов с населением менее 100 тыс. человек (по 39 %) [13].

Политику ограничения притока приезжих разделяют чаще всего безработные (75 %), пенсионеры по инвалидности (69 %), рабочие (64 %) и в целом мужчины (64 %), россияне в возрасте 25.40 лет (64 %), с образованием ниже среднего (66 %), с низкими доходами (68 %) и жители Москвы (69 %). Мнения о том, что приезжие рабочие не должны сталкиваться с административными или иными барьерами, больше других придерживаются, руководители и управленческие работники (41 %), предприниматели (40 %), пенсионеры по возрасту (34 %) и в целом россияне в возрасте 40.55 лет (33 %), с высшим образованием (36 %), высокими доходами (37 %) и проживающие в городах с населением 100.500 тыс. человек (35 %) [13].

С наибольшей симпатией наши сограждане относятся к представителям своего, русского народа и к славянам в целом (31 %). На втором месте — белорусы и украинцы (13 и 11 % соответственно); 7 % россиян симпатизируют европейцам (англичанам, французам, немцам, итальянцам и испанцам), 4 % — кавказцам (адыгам, армянам, грузинам, кабардинцам и т.д.) ; 3 % наиболее положительно относятся к татарам, 2 % — к башкирам, мордвинам. Реже всего наши сограждане симпатизируют евреям, китайцам, японцам, молдаванам (по 1 %). Наконец, в 20 % случаев россияне сообщают, что ко всем народам относятся одинаково, 30 % опрошенных затруднились ответить.

Большинство наших сограждан заявило об отсутствии неприязни к представителям какой-либо национальности (55 %). В антирейтинге лидируют представители кавказских народов (азербайджанцы, армяне, грузины, дагестанцы, чеченцы и т.д.) — с раздражением к ним относятся 29 % россиян. На втором месте с большим отрывом народы Средней Азии (таджики, узбеки, казахи), антипатию к ним испытывают 6 %. Далее следуют цыгане (4 %), американцы, китайцы, украинцы, прибалты (по 3 %), европейцы (англичане, немцы), евреи ( по 2 %). Реже всего россияне негативно относятся к молдаванам, татарам, туркам, азиатам, арабам и мусульманам, африканцам (по 1 %). По сравнению с 2005 г. резко возросла доля тех, кто ни к каким народам антипатии не испытывает (с 34 до 55 %). Одновременно, в сравнении с 2005 годом несколько увеличилась доля тех, кто неприязненно относится к кавказцам (29 против 23 % в 2005 г.), а по сравнению с 2006 г. несколько больше стало тех, кто испытывает раздражение по отношению к представителям народов Средней Азии (6 против 2 % соответственно) [13].

Как показали данные опроса, идея «Россия для русских» наиболее характерна для безработных (26 %), пенсионеров по инвалидности (24 %), рабочих (22 %) и в целом для мужчин ( 19 %) , россиян в возрасте 25... 40 лет (21 %) со средним

образованием (21 %), с низкими доходами (26 %) и жителей Москвы (27 %) [14].

Диаметрально противоположного мнения о том, что эта идея «настоящий фашизм», больше других придерживаются руководители и управленческие работники (44 %), специалисты (36 %), служащие (35 %), пенсионеры по возрасту (34 %) и в целом женщин (33 %), россияне в возрасте 40.55 лет (36 %), с высшим образованием (39 %), высокими доходами (39 %) и проживающие в провинциальных городах с населением более 100 тыс. человек (35 %) [14].

Из представленных данных можно сделать следующий вывод: ксенофобские и, как следствие, экстремистские настроения коррелируют с социальными проблемами и в частности с уровнем безработицы в стране. Очевидно, что уровень безработицы напрямую влияет на ксенофобские настроения, а также обусловлен недостаточным финансированием тех отраслей, на которых задействован персонал со средним образованием. Не менее важной проблемой остается низкая социальная защищенность и осведомленность граждан Российской Федерации о своих правах, из-за чего возникает дополнительное социальное напряжение. Таким образом, кроме социально-экономических причин можно выделить проблему низкого образовательного уровня населения.

События начала октября 2013 г. в московском районе Бирюлево Западное являются одним из ярких примеров, когда ксенофобские настроения местного населения, поддержанные активистами националистических организаций вылились в беспорядки, хулиганство и экстремизм. Стоит отметить, что овощные базы (подобные Бирюлевской), крупные рынки, где широко используется мигрантский труд расположены не только в Москве, но и на территории всей страны. Эксперты в ходе обсуждения и анализа данного конфликта приходят к выводу, что рост ксенофобских и националистических настроений в обществе связан с популистскими мерами властей, которые поощряют ксенофобные идеи и акции.

Заигрывание власти с национализмом становится все более явным считает руководитель программы «Право на убежище» Института прав человека Елена Рябинина: «Борьба с мигрантами и стала той самой «национальной идеей», которую наши власти так долго искали. Чего стоит одна предвыборная кампания в Москве, в которой основным способом консолидации электората стала идея «они здесь никто»! Самое ужасное, что ее подхватили и оппозиционные кандидаты» [15].

Власть поддерживает националистов из популистских соображений, убежден Александр Верховский — руководитель информационно-аналитического агентства «Сова»: «Вся летняя антимигрантская кампания была сплошным популизмом». По мнению А. Верховского, в поисках народной поддержки власть решается на неграмотные шаги: «Ситуацию в Бирюлево, о которой все знали, в интересах властей нужно было бы загладить, а не нагнетать. Массовая ловля мигрантов по квартирам — совсем не то средство, которое нужно для нейтрализации конфликта».

В погоне за симпатиями населения власти идут на откровенные подтасовки, уверен директор «Левада-Центра» Лев Гудков: «Рассуждения об этнической преступности — это просто ложь. Здесь смешиваются преступность мигрантов из СНГ и преступность приезжих из дальнего зарубежья. При этом не показывается структура преступности: например, типичные мигрантские проступки — это нарушения порядка регистрации, за которые ответственна сама власть».

В свою очередь антимигрантская риторика властей приводит к росту агрессии националистов, в которую постепенно включаются и политически пассивные люди. «Толпа в Бирюлево не из одних националистов состояла. Другое дело, что ломать двери торгового центра пошли не обычные жители. Всегда есть какой-то боевой авангард», — комментирует ситуацию Александр Верховский. По его словам, от похожего происшествия на Манежной площади в декабре 2010 г. бирюлевский инцидент

отличается именно степенью вовлеченности обывателей: «На Манежке собрались почти исключительно националисты и футбольные хулиганы. Случайных людей там не было» [15].

Ксенофобская пропаганда ложится на почву «комплекса коллективной неполноценности», который свойственен российскому населению, поясняет Лев Гудков: «Бытовая ксенофобия начала подниматься во второй половине 90-х гг., достигла максимума в 2003-2005 гг. и с тех пор не снижается. Проявления ее крайне неравномерны и наблюдаются в основном в крупных городах, где есть развитый рынок труда мигрантов». По словам Л. Гудкова, для ксенофобов характерно «смещение агрессии»: «Если нечем гордиться, надо унижать других. Это важный социальный механизм восполнения, который нетрудно использовать. Хороший собачник вам скажет, что собака никогда не будет лаять на хозяина. Если она им недовольна, она отвернется, и будет лаять в сторону. Так и люди не рискуют выступать против власти, смещая недовольство на более удобные фигуры». В результате смещения агрессии и появляются мифы, что мигранты «покушаются на рабочие места, медицину, образование» и «возникают представления о нормальности этнической иерархии, убеждение, что постоянное население имеет некие привилегии по отношению к мигрантам» [15].

В настоящий момент Российская Федерация бездействует в потоке стереотипов, захлестывающих общество. При этом огромное количество политических деятелей, пытается играть на негативных этнических стереотипах. Именно поэтому наибольшую угрозу обществу сегодня представляет не столько фанатичный экстремизм масс, сколько прагматичный экстремизм элит. Особенно опасен скрытый экстремизм националистического толка, маскирующийся под оболочкой некой политической респектабельности и парламентаризма [7]. Одним из примеров может служить предвыборный лозунг политической партии «ЛДПР» «Мы за бедных. Мы за русских» или недавнее высказывание лидера партии В.Ф. Жири-

новского об отделении Кавказа от России железной проволокой и ограничении рождаемости на территории данного региона. В итоге Генеральной прокуратурой РФ назначено проведение экспертизы высказывания на содержание в нем признаков экстремизма, а также запланировано заседание комитета Государственной Думы по вопросам этики. Председатель партии «Яблоко» С. Митрохин направил в Следственный комитет РФ обращение с требованием возбудить на Жириновского уголовное дело по статье о разжигании ненависти или вражды и унижении человеческого достоинства.

Таким образом, можно сделать вывод, что ксенофобия и проявления этнополи-тического экстремизма являются взаимосвязанными элементами одной группы проблем. Этнополитический экстремизм подпитывает свои теоретические и практи-

Литература_

1. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537. Российская газета № 4912 от 19.05.2009.

2. Абдулатипов Р. Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М.: Славянский диалог, 2000. 162 с.

3. Абдулатипов Р.Г. Российская нация. Этно-национальная и гражданская идентичность россиян в современных условиях. М.: Научная книга, 2005. 192 с.

4. Дробижева Л.М. Национализм, этническое самосознание: конфликты в трансформирующемся обществе. М.: Наука, 1994. С. 70-71.

5. Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М.: ИС РАН, 2003. 376 с.

6. Казарян И. Р. Национальные отношения в России. Чита: ЧитГУ, 2003. 57 с.

7. Крысько В.Г. Этнопсихология и межнациональные отношения. М.: Экзамен, 2002. 48 с.

ческие обоснования в массовых ксенофобских стереотипах и доктринах этнического национализма. Только системный подход к решению данных проблем может способствовать снижению развития негативных тенденций в этнополитических процессах на территории государства. Поэтому сегодня России нужна грамотная, четкая миграционная политика, учитывающая западноевропейский опыт, улучшение социально-экономического климата и снижение уровня безработицы среди граждан, повышение образовательной, культурной и правовой грамотности населения в области межэтнических и межконфессиональных отношений. Только в результате конструктивного диалога и согласованных действий совместными усилиями общество и власть могут способствовать снижению роста ксенофобии, национализма и экстремизма.

_References

1. The strategy of national security of the Russian Federation until 2020. Approved by the decree of the President of the Russian Federation of May 12, 2009, № 537. Rossiyskaya Gazeta № 4912 from 19.05.2009.

2. Abdulatipov R.G. Nationalnyu vopros u gosu-darstvennoe ustroistvo Rossii [National question and the state structure of Russia]. Moscow: Slavic dialogue, 2000.162 p.

3. Abdulatipov R.G. Rossiyskay natsia. Etnon-atsionalnay i grazdanskay identichnost rossiyan v sovremennix usloviyah [The Russian nation. Ethnon-ational and civil identity of Russians in modern conditions]. Moscow: Nauchnaya kniga, 2005. 192 p.

4. Drobizheva L.M. Nachionalism, etnicheskoe samosoznanie: konf likty v transformiryushemsya ob-shestve [Nationalism, ethnic identity conflicts in transforming society]. Moscow: Nauka, 1994. P. 70-71.

5. Drobizheva L.M. Sotsialnie problemy me-zetnicheskih otnosheniy v postsovetskoy Rossii [Social problems of ethnic relations in post-Soviet Russia]. Moscow: IP RAS, 2003. 376 p.

6. Kazaryan I.R. Nationalnye otnosheniy v Rossii [Ethnic relations in Russia]. Chita: ChitGY, 2003. 57 p.

7. Krusko V.G. Etnopsichologiya i mezetniches-kie otnosheniya [Ethnic psychology and international relations]. Moscow: Exam, 2002. 48 p.

8. Лебедева Н.М., Татарко А.Н. Этническая толерантность в поликультурных регионах России. М.: РУДН, 2002. С. 23.

9. Паин Э.А. Этнополитический маятник. Динамика и механизмы этнополитических процессов в постсоветской России. М.: Институт социологии РАН, 2004. С. 35.

10. Пименов Р.С. Происхождение ксенофобии // Новое время. 1999. № 4. С. 45-50.

11. Тишков В.А. Этнополитический конфликт: пути трансформации, настольная книга Бергхофс-кого центра. М.: Наука, 2007. 53 с.

12. Троегубов Ю.Н. Радикальные этнополи-тические идеологии и современный этнополитичес-кий экстремизм. Материалы научно-практической конференции «Национальная политика Российской Федерации и формирование гражданской ответственности: вызовы XXI века. Чита: Экспресс-издательство, 2012. С. 130.

13. Левада-центр. Россияне о приезжих «нерусских национальностей». [Электронный ресурс]. Режим доступа: http: //www. levada. ru / press/2001120704.html.

14. Левада-центр. Россияне о миграции и межнациональной напряженности. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.levada.ru/05-11-2013/rossiyane-o-migratsii-i-mezhnatsionalnoi-napryazhennosti.

15. В росте ксенофобии эксперты винят популизм властей. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://newsland.com/news/detaiI/id/1266219/.

8. Lebedeva N.M. Etnicheskay tolerantnost v policulturnyh regionah Rossii [The ethnic tolerance in multicultural regions of Russia]. Moscow: RYDN, 2002.23 p.

9. Pain E.A. Etnopoliticheskiy mayatnik. Din-amika i mechanism etnopoliticheskih protsessov v postsovetskoy Rossii [Ethno-political pendulum. Dynamics and mechanisms of ethno-political processes in post-Soviet Russia]. Moscow: Institute of sociology, RAS, 2004. P. 35.

10. Pimenov P.S. Proishogdenie ksenofobii [The origins of xenophobia]. New time. 1999. № 4. P. 4550.

11. Tiskov V.A. Etnopoliticheskiy conflict: puti transformatsii, nastolnya kniga Berghovskogo tsentra [Ethno political conflict: the path of transformation, reference book of Berghovsk center]. Moscow: Science, 2007.53 p.

12. Troegubov Y.N. Radikalnye etnopolitich-es-kie ideologii I sovremenny etnopoliticheskie eks-tremism. Materialy naycno-prakticheskoy konfer-encii «Nacionalnya politika v Rossiyskoy Federatsii i formirovanie grazdanskoy otvetstvennosti: vyzovy XXIveka (Radical ethno-political ideology and modern ethnic-political extremism). Chita: Express publishing house, 2012. P. 130.

13. Levada-Tsentr. Rossiyane opriezih «nerusskih nationalnostey» (Levada-center. The Russians about newcomers «of non-Russian nationalities»). Available at: http://www.levada.ru/press/2001120704.html.

14. Levada-Tsentr.Rossiyane o migratsii i mez-nationalnoy napryzennosti. (Levada-center. The Russians on migration and ethnic tensions). Available at: http://www.levada.ru/05-11-2013/rossiyane-o-migratsii-i-mezhnatsionalnoi-napryazhennosti.

15. V roste ksenofobii experty vinyt populism vlastey. (In the rise of xenophobia experts blame the populism of the authorities). Available at: http:// newsland.com/news/detail/id/1266219/.

Коротко об авторе _

Троегубов Ю.Н., специалист Министерства культуры Забайкальского края, соискатель, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия [email protected]

Научные интересы: молодежный и политический экстремизм, национализм и ксенофобия, межэтнические отношения

_ Briefly about the author

Yu. Troegubov, specialist of the Ministry of culture of Transbaikalie, applicant for scientific degree, Transbaikal State University, Chita, Russia

Scientific interests: youth and political extremism, nationalism and xenophobia, inter-ethnic relations