CC BY
109
Алексей КОРНЕВ
КРЫМСКИЙ РЕГИОНАЛИЗМ В КОНТЕКСТЕ РАССМОТРЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ КРЫМСКИХ ТАТАР
В публикации рассматриваются теоретические аспекты изучения регионализма, и даётся сравнительный анализ существующих авторских подходов к изучению данного процесса в отношении Крымского полуострова. На примере практического рассмотрения национального движения крымских татар делается вывод о существовании феномена «крымского регионализма», имеющего свои особенности и тесно связанного с этнополитическими процессами на полуострове.
In the article theoretical aspects of studying of regionalism are considered and the comparative analysis of existing approaches to studying the foregoing process concerning the Crimean peninsula is given. By the example of practical consideration of Crimean Tartars' national movement the conclusion about existence of a phenomenon of «Crimean regionalism», closely connected with ethno-political processes on peninsula is done.
Ключевые слова:
Крым, регионализм, Крымскотатарское национальное движение (КТНД), внутрирегиональный процесс; Crimea, regionalism, Crimean Tartars' national movement, intraregional process.
Актуальность практико-теоретического осмысления крымского регионализма в контексте выработки методического инструментария обусловлено отсутствием в отечественной науке научно-методических конструкций для более глубокого структурного исследования данного феномена. На сегодняшний день остро стоит потребность более чётко выделить специфику «крымского регионализма» из общетеоретической концепции регионализма, развести ряд смежных понятий и разработать схемы сравнения «крымского региона», «региональной системы», «пульсирующей регионализации», «региональной самоорганизации» со смежными общетеоретическими и региональными конструктами.
Акцентируя внимание на углублении процессов регионализации в XX—XXI вв., что привело, прежде всего, к появлению значительного числа публикаций, посвящённых общенаучным понятиям «регионализация», «регион», «региональная система», «регионализм», отметим недостаточное внимание специалистов к изучению собственных схем развития региональных процессов в определённых территориальных анклавах. Следует отметить, что на первичном этапе развития воззрений о регионализации обширное распространение имели географические (когда возник термин «территориальная система»1), экономические и социально-экономические подходы к определению понятия и статуса «регион».
Некоторые исследователи воспринимают регион как систему (В.В. Климанов, А.Г. Гранберг, А.Г. Черников, Ю.Г. Липец, Ю.Г. Волков), другие выделяют основные факторы функционирования и развития региональных систем. В результате появляются новые походы, постепенно формирующие и политическое содержание этих систем. Так, например, регион рассматривается как «социоприродная целостность», как «минимальная единица ноосферогенеза», «социокультурная целостность», обладающая «социокультурным кодом», наконец, как «субъект политики», структурированный определёнными политическими ориентирами.
Большинство современных учёных Запада (М. Китинг, Л. Рогх-мелол, Б. Хогвуд и др.), России (В.Н. Лексин, А.Н. Швецов, Ю.Н. Гладкий, А.И. Чистобаев, А.С. Маршалова, А.С. Новоселов,
1 Климанов В.В. Региональные системы и региональное развитие в России. М. : Едиториал УРСС, 2003, стр. 39.
КОРНЕВ Алексей Юрьевич — руководитель экспертноаналитического центра «Вектор-Юг»
В.И. Бутов и др.), Китая (Ху Аньган, Ма Ваньцзе, Ли Инин, Лу Юн, Вэй Хоукай, Е Юйминь и др.) под регионом подразумевают политико-административные и социально-экономические системы в рамках административно-территориальных образований государства.
В новейших исследованиях отечественных учёных выделяется структура региона и начинается разработка различных её аспектов. В плане территориального устройства социально-политический аспект разрабатывается Д. В. Доленко, А.В. Новиковым, Д.Н. Замятиным, Н.Ю. Замятиной, В.А. Колосовым, Н.П. Медведевым. Непосредственно проблемами территориально-политического устройства КНР занимаются учёные Китая (Ма Вэньцзе, Хань Фэнцзин, Вэн Цзе и др.) и России (Л.И. Кондрашева).
Категория «региональное воспроизводство» как элемент структуры многими авторами (А.С. Маршалова, А.С. Новоселов, Ю.Н. Гладкий, А.И. Чистобаев, А.И. Добрынин, Р.И. Шнипер, Е.А. Марчук, Б. Винярский, О.А. Ломавцева и др.) отождествляется с социально-экономическим воспроизводством. Категория «социального воспроизводства» является наименее исследованной в отечественной науке. Хотя некоторое продвижение в этом направлении было сделано в работах Ю.Ф. Абрамова, М.П. Бу-зинского, А.А. Уланова, А.В. Виноградова1.
Что касается работ, в которых рассматривается специфика крымского регионализма, то необходимо отметить, что их количество невелико, но сами работы отличаются содержательностью и новизной. Это связано, прежде всего, с «молодостью» проблемы и её спецификой. Первыми авторами, так или иначе затрагивавшими проблему регионализации Крыма, были сами его участники, размещавшие свои публицистические материалы в периодической печати российского движения Крыма. Из современных исследователей можно выделить
1 Абрамов Ю.Ф. Регион: научное понятие и реальность. Теоретико-методологические очерки / Ю.Ф. Абрамов, О.В. Бондаренко, А.Н.Лапшин, В.В. Ман-татов. — Иркутск : Иркутский государственный университет, 2001, стр. 155-156; Бузинский М.П. Центр и периферия в воспроизводстве региональной целостности // Российский регион: XXI век. — Волгоград: ВАГС, 2003, стр. 137-142; Уланов А.А. Современные тенденции и механизмы социального воспроизводства.
таких авторов, как А.В. Мальгин2; И. Фор-манчук3, Н. Нарочницкая4, Ю.В. Кокин5 и др. Особое место занимают работы О. Габриеляна, в которых он дал достаточно развернутую характеристику крымского ре-гионализма6. В частности, он считает, что для Крыма геополитический фактор является ведущим и задаёт общее направление развития этой территории. Влияние внешних по отношению к Крыму сил является принципиальным. Вместе с тем внутреннее давление места на «физические» свойства и функции социального обустройства Крыма также имеет особое значение. Оно тем более важно, что мы находимся в процессе кардинальных политикоэкономических изменений.
Если осмысливать историю Крыма в понятиях провинции и периферии, то, безусловно, первое понятие более точно отражает его специфику. Здесь под провинцией понимается социально-территориальное образование, имеющее свою историю, культуру, религию и даже государственность, всё то, что делает это образование особенным, уникальным. Периферия же — всего лишь окраина, всё то, что выброшено из центра и влачит маргинальное существование7.
При всей широте приведённых выше определений они, как, собственно, и любые другие определения, страдают недостатками. Они становятся очевидными, как только мы попытаемся применить их к конкретному региону, каковым является Крым. Их неадекватность реальности объясняется, прежде всего, тем, что они «субстанциональны», то есть пытаются описать, схватить некоторый феномен. Однако мы придерживаемся мнения тех исследователей, которые считают это понятие операциональным. В данном случае это будет означать — под «регионом» следует понимать то, что мы объективно наблюдаем в его функциях. Другой исследо-
2 Мальгин. А.В. Россия и русские: опыт Крыма // Отечественная история, 1999, № 2.
3 Форманчук И.А. Крымская автономия // Отечественная история, 1999, № 2, стр. 67.
4 Нарочицкая Н. Крым // Родина, 1992, № 10.
5 Кокин Ю.В. Национальная безопасность на юге России: крымский аспект // Национальная безопасность на Юге России: новые вызовы. Южнороссийское обозрение. Вып. 14. 2003.
6 Габриелян О.А. Крым как проблема регионализма // Учёные записки Таврического национального университета. Выпуск №11 (45). 2002, стр. 37.
7 Социология. Том 1. Социальная структура и социальные процессы : словарь-справочник. — М. : Наука, 1990, стр. 116-118, 173-174.
ватель крымского регионализма А.Р. Никифоров в своих работах анализирует крымский регионализм в контексте компаративистского подхода, считая, что сильные регионалистские движения характерны для таких европейских государств, как Великобритания (североирландский и шотландский регионализм), Испания (баскский и каталонский регионализм), Италия (сицилийский и североитальянский регионализм) и т.д. Он предполагает, что имеющийся в Украине регионалист-ский потенциал по мере интеграции украинского государства в общеевропейские структуры будет нарастать. К этому необходимо быть готовыми, тем более что регионализм содержит в себе как целый ряд позитивных, так и потенциально негативных тенденций.
Легко заметить, что регионализм в Европе представлен двумя вариантами: конфронтационным (в Северной Ирландии и Стране Басков) и конструктивным (в Шотландии, Северной Италии и т.д.). Грамотная региональная политика может позволить максимально использовать позитивные и свести к минимуму негативные проявления регионализма. Крым в данном контексте можно рассматривать как модельный регион, своего рода политический полигон для выработки региональной политики Украины.
Также необходимо отметить работы украинских специалистов в области исследования регионализма, где даны различные варианты деления Украины на регионы. Используются при этом физикогеографические, социально-экономические, культурно-исторические и культурно-лингвистические критерии. В частности, Л. Чекаленко-Васильева выделяет в составе Украины одиннадцать исторически-экономических регионов, обусловивших региональную специфику внутреннего развития и имеющих собственный функциональный модуль внутренней структуризации: Киев, Северный (Житомирская, Черниговская, Киевская обл.), Центральный (Винницкая, Кировоградская, Полтавская, Черкасская, Хмельницкая обл.), Северо-Восточный (Сумская и Харьковская обл.), Северо-Западный (Волынская и Ровенская обл.), Днепровский (Днепропетровская и Запорожская обл.), Западный (Ивано-Франковская, Львовская, Тернопольская обл.), Юго-Западный (Закарпатская и Черновицкая обл.), Южный
(Николаевская, Одесская и Херсонская обл.), Крымский, Донецкий (Донецкая и Луганская обл.)1.
Иной принцип районирования Украины предлагает крымский социолог В.А. Тем-ненко. На основе т.наз. «языкового индекса украинцев» (процент украинцев, считающих родным языком украинский) он выделяет три группы территорий: 1-я (14 областей, 21 млн чел.) — с наиболее высоким уровнем распространения среди украинцев украинского языка (свыше 95%); 2-я (8 областей и город Киев, 20 млн чел.) — со средним показателем языкового индекса (от 75% до 95%); 3-я (2 области и Автономная Республика Крым, 11 млн чел.) — с наиболее низким индексом (от 50% до 65%)2. По мнению В.А. Темненко, «на уровне корневой толщи» Украина, несомненно, является федеративной структурой с тремя чётко обозначающимися федеративными составляющими»3.
В плане изучения этнополитических аспектов крымского регионализма интересными представляются научные работы авторов С.М Червоной4, А.В Ишина5, И. Прибытковой6.
Указанные работы можно разделить на две группы: лояльную и критическую. К первой группе можно отнести С. Червоную и А. Ишина, причём С. Червоная стоит на позициях апологетики меджлиса крымскотатарского народа и его лидера М. Дже-милева. Она считает, что благодаря деятельности меджлиса крымскотатарского народа в Крыму удалось в том или ином виде сохранить межнациональный консенсус и не допустить радикализации
1 Чекаленко-Васильева Л. Влияние регионализма на формирование внешней политики Украины // Этнические и региональные конфликты в Евразии. Книга 2. Россия, Украина, Белоруссия. — М. : Весь мир, 1997, стр.183-184.
2 Темненко В.А. Три Украины // Таврические ведомости. — Симферополь, 1997, № 1, стр. 27-28.
3 Там же, стр. 29.
4 Червоная С.М. Крымскотатарское национальное движение (1994—1996). — М. : Институт этнологии и антропологии РАН, 1997; Червоная С.М. Крым 97. Курултай против раскола. ИПНП. Сер. «Исследования по прикладной и неотложной этнологии» Института этнологии и антропологии РАН. Док. № 113.
- М., 1998.
5 Ишин А.В. Проблема конфликтности в этнической сфере Крымского региона // Вестник Крымских чтений Н.Я. Данилевского: сб. науч. ст., вып. 1.
- Симферополь, 2002.
6 Прибыткова И. Влияние института гражданства на процессы возвращения и обустройства ранее депортированных народов и лиц в Крыму. - Киев : Просвещение, 1997.
крымскотатарского населения. Сразу следует сказать, что работа С. Червонной является очень значимой с точки зрения фактической проработки материала по крымскотатарскому движению. А. Ишин также говорит о благоприятном влиянии руководства крымскотатарского движения на межнациональные отношения, но выводит его из целого ряда факторов, напрямую не связанных с организациями движения. И. Прибылова, в отличие от них, видит в крымскотатарском движении угрозу межнациональному миру на полуострове, утверждая, что в крымскотатарском обществе крайне высок протестный потенциал, который ввиду нерешённости целого ряда проблем репатриантов может проявиться в кризисных моментах общественной жизни полуострова.
Общим у данных авторов является понимание того, что государство находится в состоянии неустойчивого равновесия. В Крыму возможен разлом по линии межэтнических отношений. Здесь происходит структуризация общества по национальному признаку. В этом есть свои плюсы и минусы. По всей видимости, как считают исследователи, даёт о себе знать потенциальная энергия истории и географии. При этом отмечается, что речь идёт об определённой форме самоорганизации мультикультурного общества. Тем не менее она крайне далека от самоорганизации гражданского общества и позволяет лишь оперативно решать проблемы в динамично меняющемся обществе, предотвращать их переход в горячую форму.
Анализируя подходы, которыми руководствовались авторы работ, вошедших в вышеупомянутые научно-теоретические блоки, необходимо обозначить, что первая группа исследователей регионализма для раскрытия заявленной проблемы использовала знания о регионах, накопленные антропологией, географией, культурологией, этнологией, геополитикой, экологией, политической экономией, историей, политологией, а также самыми молодыми науками — глобалистикой и регионоведе-нием. К проблеме определения «регионализма» оказались причастны такие научные дисциплины, как философия, логика, математика, физика, медицина и картография. Указанное обстоятельство обусловило необходимость приме-
нения авторами междисциплинарного подхода, который в данном случае включает достижения исторической, социологической, политологической и аналитической мысли. Наряду с комплексным подходом в работах авторов применён сравнительный метод, позволивший выявить разнообразие региональных конструкций. Исследователи также использовали разработанную А.Д. Воскресенским методику анализа динамики и преемственности межгосударственных отношений1. Некоторые данные основаны на методике получения нового знания, использующей организационную природу информации2.
Что касается новаторского практикотеоретического осмысления феномена крымского регионализма, то необходимо указать, что здесь мы исходим из того, что крымский этнополитический регионализм (далее — крымский регионализм) представляет собой совокупность взаимосвязанных между собой региональных движений, прежде всего эт-нополитического характера, региональных властных институтов, функционирующих в контексте единого государственного образования по линии «центр — периферия» при определяющей роли сегментированного по линии этнического разлома регионального ядра. Мы отдаём себе отчёт в неизбежности критики нашей трактовки крымского регионализма, но считаем, что именно его вычленение из общетеоретической концепции «крымского регионализма» позволит более точно выявить роль и место этносоциальных движений в структуризации региональных социально-политических компонентов.
Крымский регионализм — это не только социально-политическая реальность и социальный процесс, но и структурная реальность, исповедующая принцип соотнесения структурной целесообразности и регионального потенциала при стремлении к превосходству первого над вторым. Также необходимо указать, что если русское и крымскотатарское региональные движения изучать именно
1 Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. — М.: МОНФ, Издательский центр научных и учебных программ, 1999.
2 Каримова А.Б. Модернизация политической культуры: концептуальное измерение : автореферат дисс. ... к.полит.н. — М., 1992.
как этносоциальные структуры1, то совершенно логическим будет разделение всей их деятельности не только на структурные компоненты, вторичные гранулы, но также и на простейшие социальные части (в этническом ключе), первичные этносоциальные гранулы. В этом случае нам необходимо выяснить: что считать такой этносоциальной деятельностной единицей, на основании которой можно выявить структуру крымского регионализма как социально-политического феномена в этническом контексте.
Любое этносоциальное региональное движение подразумевает наличие субъектно-объектной связи и субъекта и объекта в региональном этническом субстрате соответственно, без которых социальные отношения, этносоциальные векторные конфигурации не образуют многоуровневых связей и не приводят к формированию регионального движения в этносоциальной вариации.
Таким образом, исходя из регионального подхода, любое социальное движение, для того чтобы его рассматривали как региональное в этносоциальном контексте, должно иметь: а) устойчивую многоуровневую субъект-объектную связь в границах своего региона (внешнюю и внутреннюю); б) стабильные географические границы; в) региональное самосознание; г) систематическую социальную активность по модернизации внутренней структуры движения и выстраиванию деятельностных схем в контексте взаимоотношений по линии «центр — периферия». Всё это представляется очевидным, когда мы рассматриваем отношения между русским и крымскотатарским региональными движениями Крыма. Взаимодействие между ними, их внешняя и внутренняя активность в контексте центро-периферических отношений с государственными центрами на фоне специфики государственно-политического развития Крымской автономии позволяют говорить о так называемом крымском регионализме.
Это что касается общего обозначения феномена крымского регионализма, о котором довольно подробно и развёр-
1 Кокин Ю.В. Российское движение Крыма как форма региональной самоорганизации русского этноса на постсоветском пространстве // Юг России и Украины в геополитическом контексте // Южнороссийское обозрение. Вып. 40. — Ростов н/Д. : Изд-во СКНЦ ВШ, 2007, стр. 128.
нуто говорится в статьях О. Габриеляна2, А. Мальгина3. Нам представляется целесообразным рассмотреть внутреннюю среду крымскотатарского регионального движения, изучив его внутриструктурную иерархию.
Рассматривая этот аспект, мы исходим из того, что и крымскотатарское, и русское региональные движения являются структурными образованиями, в которых на основе принципов вариативной целесообразности присутствуют так называемые проблемные институты, ориентированные на выработку практико-теоретиче-ской информационной продукции для целого ряда сегментов национального общества. Причём это распространяется на всю деятельность движения, на весь спектр внешних и внутренних контактов. В этой связи может даже становиться непринципиальным вопрос: принимает или нет такая деятельность регионалистское содержание. Так, в крымскотатарском движении на постоянной основе функционируют общественная проблемная институциональная схема, специализирующаяся на земельной тематике, — земельная комиссия Милли Меджлиса, опирающаяся на национальные общественные организации «Койдешлер» и «Авдет». Задачей мозгового центра схемы является создание стереотипов регионального самосознания крымскотатарского этноса, базирующегося на следующих установках: власти полуострова не дают крымским татарам земельные участки, а если и выделяют, то они находятся в непригодных для ведения хозяйства районах полуострова, что свидетельствует о том, что происходит скрытая сегрегация по национальному признаку; Россия только поддерживает «земельные схемы» крымских властей, стремясь при их помощи выкупить землю в прибрежных районах полуострова, а следовательно, оказать давление на крымских татар путём создания конфликтного земельного климата; Киев попросту не знает о реальном положении вещей в Крыму и поэтому не может принять вразумительные решения по наведению порядка в системе землепользования в Крыму, а виноваты в этом — крымские власти.
В этом плане представляется интересным частичный выход обозначенной схемы за
2 Габриелян О.А. Указ. соч., стр.38.
3 Мальгин. А.В. Россия и русские: опыт Крыма //Отечественная история, 1999, №2.
региональные рамки. 11 декабря 2008 г. «Койдешлер» стала костяком организации «Земля и воля», главной целью которой является защита земельных интересов украинских граждан. В Крыму основой филиала стали именно крымские татары, что указывает на стремление «земельных» национальных лидеров выйти на всеукраин-ское медиапространство, преодолев региональные барьеры. На наш взгляд, уместно говорить об аритмии внутрирегиональных процессов в этой сфере: региональное движение в земельном сегменте преобразуется в особое экстерриториальное движение. При этом этнонациональ-ный крымскотатарский сегмент не стремится преодолеть свое региональное содержание, хотя постепенно центр тяжести национальной борьбы переносится на международный уровень и делает ставку на формирование так называемой сети движений крымскотатарской диаспоры регионального подчинения.
Подводя итог сказанному, мы вправе утверждать, что имеется возможность дробления локальной (внутри полуострова) деятельности крымскотатарского национального движения на этносоциальные гранулы, каждая из которых ориентирована на определённую, пусть и крайне небольшую, группу социального восприятия как внутри национального движения, так и за его границами. Это, например, деятельность по восстановлению исторической топонимики Крымского полуострова. В конкретном районе Крыма эта деятельность распадается на 4 этносоциальные деятельностные гранулы:
а) работа с ускутами (Алуштинский район, с. Приветное);
б) работу с ногайской этнографической группой (степной Крым, Джанкойский, Красногвардейский р-ны и др.);
в) контактная деятельность с крымскотатарскими татами (предгорный Крым, Белогорский район);
г) взаимодействие с этнографической группой ялы-бойи (прибрежные регионы полуострова, Судак).
Налицо собственная целевая группа для каждой из гранул, налицо субъект-объек-тная связь между локальной этнографической группой и «куратором» гранулы,
коим зачастую является руководство местных и региональных меджлисов.
На наш взгляд, такой подход даёт возможность определить новую для нашего рассмотрения категорию, которой является внутрирегиональный процесс (внутри крымскотатарского движения).
В нашем понимании внутрирегиональный процесс — это сумма социальных видов деятельности, которые приводят к выработке новых схем развития этнонацио-нального регионального движения в локальном контексте и к его практическому структурному преобразованию. Здесь импульсным центром является крымскотатарский этнос, сгруппированный в Крыму, и он же, его социальные организации и институты являются оценочным механизмом и центром восприятия суммы видов деятельности.
Таким образом, все низовые центры восприятия, на которые ориентирован внутрирегиональный процесс этой деятельности, являются частями регионального крымскотатарского движения. На данной методологической базе может быть предложена и другая структура крымскотатарского национального движения.
В этом случае оно предстанет перед нами не в виде простейшей структуры с линейным (до 1998 г.) и линейно-функциональным (после 1998 г.) принципами управления. Оно построено на основе симбиоза отделов региональных меджлисов и низовых этносоциальных единиц в виде региональных общественных, культурных и духовных организаций как в структурной, так и в функциональной сферах деятельности регионального движения, в виде совокупности внутрирегиональных процессов, соотношение между которыми внутри крымскотатарского регионального движения не подчиняется принципам вертикального внутрирегионального соподчинения. Нам представляется, что именно такой вариант структуризации крымскотатарского национального движения является наиболее реальным в настоящее время и именно к нему ведёт вся логика его внутрирегионального развития, рубежным моментом которой стало проведение в мае 2009 г. Всемирного конгресса крымскотатарского народа.
