CC BY
6С. И. Афанасьева
«КРЫМСКИЙ ДИСКУРС» ЛИРИКИ ПОЭТА ПЕРВОЙ ВОЛНЫ ЭМИГРАЦИИ НИКОЛАЯ ТУРОВЕРОВА: КОНЦЕПТ-АНАЛИЗ
В статье исследуется «крымский дискурс» лирики поэта первой волны русской эмиграции Н. Туроверова: реализация концепта «дом», ключевые субконцепты. Доказывается, что в «крымских» стихотворениях Н. Туроверова концепт «дом» реализуется как «антидом».
Ключевые слова: лирика первой волны русской эмиграции, Н. Туроверов, «крымский дискурс», концепт «дом», ключевые субконцепты.
У сmаmmi до^джуеться «кримський дискурс» лiрики поета першог хвилi рос-тськог емкрацп Н. Туроверова: реалiзацiя концепту «дш», ключовi субконцепти. Доводиться, що в «кримських» вiршахМ. Туроверова концепт «д1м»реал1зуеться як «антидм».
Ключов1 слова: лiрика першог хвилiросшськог емкрацп, М. Туроверов, «кримський дискурс», концепт «дш», ключовi субконцепти.
This article examines the «Crimean discourse» of lyrics of poet of the first wave of Russian emigration N. Turoverov: the realization of the concept of «home», the key subconcepts. It is proved that in N. Turoverov's «Crimean» poems the concept of «home» is realized as «anti-home «.
Keywords: lyrics of the first wave ofRussian emigration, N. Turoverov, the «Crimean discourse», the concept of «home», the key subconcepts.
Социокультурная ситуация начала XXI столетия в качестве одной из самых актуальных выдвигает проблему осмысления истории и культуры ушедшего века. В поиске ответов на некоторые вопросы, которые волнуют нас сегодня, мы обращаемся к классической русской литературе XIX века, литературе прошлого столетия, «картина которой была бы далеко не полной без такого огромного пласта, как литература русского зарубежья» [5, с. 3].
Насильственно отторгнутые от родной земли революцией и Гражданской войной миллионы русских людей, рассеянные по всему миру, унесли с собой воспоминания о прошлой жизни, сохранили в эмиграции рус© С. И. Афанасьева, 2014
скую культуру. «Те, кто покинул родину, были очень разными - писателями, военными, священниками, просто обывателями. Но все они оказались так или иначе связаны общей бедой - отрывом от родной почвы, общей тоской по дому и общей надеждой на возможное возвращение»
Отношение человека к дому, Отечеству, родному очагу как исходным константам человеческого бытия в литературе русского зарубежья приобретает первостепенное значение. Именно с концептом «дом» связан ряд социокультурных вопросов, поднятых в литературе эмиграции, когда становится очевидным ощущение оторванности личности от прошлого, культурных ценностей, веры.
Несомненный интерес с этой точки зрения представляет «крымский дискурс» лирики поэта Николая Николаевича Туроверова (1899-1972), для которого Крым стал местом последних боев за Россию и началом изгнания.
Как отмечает В. В. Леонидов, автор-составитель шести книг поэтов русского зарубежья и более 500 статей, стихи Н. Туроверова «взахлеб читали во Франции и Аргентине, в Берлине и Харбине - везде, куда судьба занесла россиян, не пожелавших после 1917 года попасть под «красное колесо». Но особенно он был популярен среди казачьей и военной эмиграции. Мало кто, как он, мог простыми, ясными, а главное, талантливыми стихами рассказать о Голгофе Белого Дела, битвах Гражданской войны» [2, с 146].
Несмотря на широкий читательский интерес к незаурядной личности видного казачьего поэта, автора нескольких поэтических сборников, историка, журналиста, издателя научных работ, где были бы предприняты попытки углубленного исследования его литературного наследия, до сих пор нет. В современной эмигрантологии творчество Н. Туроверова рассматривается либо фрагментарно, либо в обзорах (Г. Струве, А. Алексеев, О. Михайлов, В. Леонидов, М. Астапенко, В. Запевалова, К. Хохуль-ников и др.).
Между тем, самобытная поэзия Н. Туроверова как одного из представителей «младшего» поколения литераторов первой волны русской эмиграции, оказавшихся в центре «Великого Раскола» (В. П. Казарин), испивших сполна «чашу борьбы, поражения, изгнания» [4, с. 26], - это одна из ярких страниц в поэтической летописи русского зарубежья. «Лучшее у него заслуживает большего внимания, чем то, которое было ему до сих пор оказано» [9, с. 236], - написал в своей книге «Русская литература в изгнании» известный критик русской зарубежной литературы Г. Струве. И с этим мнением трудно не согласиться.
[7, с. 6].
Цель статьи - исследовать специфику реализации концепта «дом», выделить ключевые субконцепты в «крымских» стихотворениях Николая Туроверова.
Использование концепт-анализа, по мнению профессора О. В. Резник, «позволяет выявить «глубинные» убеждения автора, рассмотреть личностную составляющую художественного текста» [8, с. 93].
С учетом того, что концепт как компонент нашего сознания и нашего знания о мире является предметом изучения философии, психологии, культурологии, когнитивной лингвистики, лингвокультурлогии и других наук, в искусстве слова, поэзии, нами, вслед за С. Ю. Николаевой, использовано понимание концепта как «мельчайшей, неделимой единицы памяти поэта, фрагмента картины мира, возникающей в творческом сознании поэта, инструмента для создания художественного мира» [5, с. 125].
Разделяя мнение исследователя И. В. Постоловой, что «именно субконцепты обеспечивают вариабельность главного концепта» [6, с. 87], наряду с исследованием специфики реализации концепта «дом» в индивидуально-авторской картине мира Николая Туроверова считаем актуальным и интересным выявление ключевых субконцептов и концептооб-разующих символов в его «крымских» стихотворениях. В рамках данной статьи рассматриваются поэма «Крым», стихотворение «Последние бои», отрывки из поэмы «Перекоп».
Крымская тема в стихах Н. Туроверова впервые прозвучала в 1920 году, когда он вместе с товарищами по оружию навсегда покинул Дон и после Новороссийской катастрофы вступил на крымскую землю, где ему пришлось пережить отчаянные бои Добровольческой (в Крыму - Русской) армии, поражения и победы, эвакуацию и начало изгнания.
Поэма «Крым» (1920) - это живой отклик участника Белого движения на события Гражданской войны в России, эмоциональное переживание трагической судьбы своего поколения. Экспозиционная ситуация: знойный летний день в Крыму, казаки на отдыхе, в мажарах («маджамра, можамра «большая тат. арба; телега», крымск. (Даль)») [11, Т. 3, с. 637]. Уже в экспозиции концепт «дом» реализуется в значении «временное жилище», «походный дом». В период короткого перерыва между боями мажары для воющих казаков - дом, где можно укрыться от палящего крымского солнца, «сухой и пыльной мглы». Такой дом характеризуется открытостью, отсутствием чувства защищенности. Нет ощущения постоянного жилья, уюта и надежности. Основное настроение лирического текста - это безнадежность, предчувствие неминуемой катастрофы.
Военный Крым для лирического героя - это «круглая крыша каменной гробницы», «тоскливая молитва муэдзина», «древняя скука камней». Не радует глаз и крымская растительность: сухие бессмертники, маячащие тополя, склонившиеся от ветра будяки. На наш взгляд, поэт не случайно употребляет диалектное слово «будяк»: именно так называют чертополох на Дону. Дом в значении «жилище», «малая родина» в художественной картине мира поэта-казака связан с субконцептом «Дон» и в стихотворении реализуется имплицитно: «А казаки поют, что где-то есть поля / И косяки кобыл, и вольные станицы» [2, с. 149-150]. « Как составляющая концепта «Родина/Россия» субконцепт «Крым» в художественном сознании Н. Туроверова - это место последнее боев за старую Россию, последний бастион Белой армии.
Введение в поэтический текст аллюзии - «знакомый лик любимого поэта», отражающийся «в глубоком водоеме», напоминает читателю о пушкинском «волшебном крае». И хотя в художественном осмыслении экзотической природы и древней истории крымской земли поэтом-казаком прослеживается пушкинская романтическая традиция, Крым, охваченный пламенем братоубийственной войны, в художественной картине мира поэта-воина иной. В нем нет места «чеканным» пушкинским стихам, волнующим юную спутницу. Уныние, тоску лирического героя передает эмотивно окрашенная лексика. Облака поэт сравнивает с «комьями грязной ваты», «железные, дымные, серые корабли» - с «корявыми заплатами» «на синем шелке бухт». Корабли - неизбежный атрибут войны - вносят дисгармонию в окружающую природу, они противоестественны так же, как и «вещие сполохи сторожевых огней на взморье». Символическое значение приобретают изобразительно-выразительные средства: «вихри - призрачные птицы», «стремительная эпоха», «бег душных, летних дней», «уходят вереницы далеких гор». Концептообразую-щим символом крушения прошлой жизни становится и надпись, сделанная лирическим героем на скале мертвого города: «И в этот день в Чу-фут-Кале, / Сорвав бессмертники сухие, / Я выцарапал на скале: / Двадцатый год - прощай, Россия!» [2, с. 150]. Упомянутый в поэтическом тексте древний Чуфут-Кале - это «пещерный город» в Крыму, который возник предположительно в веках как укрепленное поселение на границе византийских владений. В разное время здесь жили сармато-аланы, татары, греческие христиане, кыпчаки, караимы. Последние жители покинули его в XIX веке [10, с. 92-110]. Так же, как и жители древнего города, навсегда покидает Россию и один из последних защитников Белого дела.
Художественное пространство стихотворения «Последние бои» [2, с. 150], написанного в 1920 году, на исходе вооруженного противостояния в России, можно охарактеризовать как пространство «антидома»: «Не собирались девки в хате, / Весенний чуя хоровод; / В клети не сберегал Савватий / В ряды поставленных колод». За простотой и обыденностью слов прослеживается трагедия утраты привычного уклада жизни, разрушенного революционным хаосом и братоубийственной войной: «И опустелые вагоны / Не сторожили Флор и Лавр, / Когда над полем плыли стоны / И звуки гулкие литавр». Дом как защищенное пространство, средоточие традиций перестал существовать. Характерной приметой нового времени стали боль, страдания, потери, актуализирующие концепт «война»: «Среди равнин и плоскогорий, / За темной массой полков, / На белом маштаке Егорий / Один водил своих волков». Субконцепт «Крым» как составляющая концепта «Родина/Россия» наделен семантикой «антидома». Это пространство незащищенное, враждебное, сопряженное со смертью: «Свивали поздние метели / Над Русью снежное кольцо. / И полы английской шинели / Закрыли близкое лицо». Мотив перемещения из обжитого безопасного пространства в плоскость «антидома» с особой силой звучит в финальной части стихотворения: «Минуя села, у опушек / Прошли последние леса, / Глумливым эхом поздних пушек / Простились глухо небеса». Прощание с родной землей для последних ее защитников было безрадостным. Фоновую атмосферу горечи поражения, душевного волнения передают следующие поэтические строки: «Столпясь, дрались на камнях мола, / Когда кричали корабли. / И плакал старенький Никола / В тумане брошенной земли». Трагизм ситуации усугубляется осознанием лирическим героем потери родины навсегда. Художественная картина, созданная Николаем Туроверовым, неумолима и беспощадна.
О том, что после крымской катастрофы война для поэта-воина так и не закончилась, свидетельствует поэма «Перекоп» [2, с. 151], написанная в 1925 году, уже в эмиграции. Память вновь и вновь возвращает его в военный Крым, где сошлись «в непримиримой схватке два лагеря, каждый из которых был искренне предан России, но понимал эту Россию по-своему» [1, с. 7].
Поэт четко маркирует места последних сражений Белой армии: «Всю ночь шли рысью без дороги / С душой травимого волка. / Искрился лед отсветом блеска / Коротких вспышек батарей, / И от Днепра до Геничес-ка / Стояло зарево огней». В художественной картине мира Н. Туроверо-ва Крым - это погоня, бой, смерть: «Забыть ли, как на снеге сбитом / В последний раз рубил казак, / Как под размашистым копытом / Звенел
промерзлый солончак, / И как минутная победа / Швырнула нас через окоп, / И храп коней, и крик соседа / И кровью залитый сугроб». В поэтическом тексте, атуализирующем концепт «война», звучит мотив жертвенности: «Нас было мало, слишком мало. От вражьих толп темнела даль». О решимости лирического героя и его соратников, чьи души были исполнены «последних пламенных порывов», бороться до конца свидетельствуют следующие поэтические строки: «Но твердым блеском засверкала / Из ножен вынутая сталь». Но силы неравные: противник по численности во много раз превосходит ослабленные белые полки. Последние защитники основ российской государственности, многовековых устоев обречены на поражение: «Но нас ли помнила Европа, / И кто в нас верил, кто нас знал, / Когда над валом Перекопа / Орды вставал девятый вал». Двойная аллюзия - «орда», «девятый вал» - подчеркивает всю глубину понимания лирическим героем обреченности Белого движения.
Концепт «дом» в значении «обжитое пространство», «родной, близкий» связан у поэта с Доном. К нему устремлены все помыслы лирического героя: «О милом крае, о родимом / Звенела песня казака, / И гнал, и рвал над белым Крымом / Морозный ветер облака». Субконцепт «Крым» как составляющая концепта «Родина/Россия» несет важный духовный смысл: это последний рубеж, последняя грань между прошлым и неопределенным будущим. Художественное осмысление Крыма как пространства «антидома» встречаем и в таких поэтических текстах Н. Туроверо-ва, как: «Отплытие» (1926), «В эту ночь мы ушли от погони» (1931), «В огне все было и в дыму» (1938), «Уходили мы из Крыма» (1940), «Мы ничего ни у кого не просим» (1950) и др.
Крымские реалии в лирике Николая Туроверова представлены гидронимами (река Кача, Сиваш, Понтийское/Черное море), оронимами (Аю-Даг), урбанонимами (Бахчисарай, Перекоп, Чуфут-Кале).
В данной статье обозначены лишь общие черты поэтического восприятия Крыма и специфика реализации концепта «дом» в индивидуально-авторской картине мира поэта-казака Н. Туроверова, однако мы можем сказать, что на художественное осмысление им крымского топоса как пространства «антидома» в значительной мере повлияли такие внетекстовые факторы, как революция и последовавшая за ней братоубийственная война.
Список использованных источников
1. В поисках утраченного единства...: Материалы Памятных Дней, посвященных 85-летию окончания Гражданской войны в России (1917-
1920) (13-16 ноября 2005 г. Крым) [Текст] / Автор, разработчик проекта и председатель Оргкомитета В. П. Казарин. - Симферополь: Крымский архив, 2005. - 56 с.
2. «Двадцатый год - прощай, Россия». Николай Туроверов. Уходили мы из Крыма. Стихи 1920-1952 гг. (Предисл. и сост. В. В. Леонидова, П. И. Шехтмана) [Текст] // Крымский альбом: Историко-краеведческий и литературно-художественный альманах. Выпуск 2 / Сост., вступ. замет. к публ. Д. А. Лосева. - Феодосия - Москва: Издательский дом Коктебель, 1997. - С. 146-155.
3. Литература русского зарубежья («первая волна» эмиграции: 19201940 годы) [Текст] : Учебное пособие: В 2 ч. Ч. 1 / А. И. Смирнова, А. В. Млечко, В. В. Компанеец и др. ; Под общ. ред. д-ра филол. наук, проф. А. И. Смирновой. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003. - 244 с.
4. Михайлов О. Н. Литература русского Зарубежья [Текст] / О. Н. Михайлов. - М. : Просвещение, 1995. - 432 с.
5. Николаева С. Ю. Концепт «степь» в творчестве П. Н. Васильева и
A. П. Чехова [Текст] / С. Николаева // Вестник Лит. ин-та им. А. М. Горького. - 2010. - № 1. - С. 124-139.
6. Постолова И. В. Концепт «война» в ключе традиционализма позднего Белля (на материале произведения «Потерянная честь Катарины Блум») [Текст] / И. В. Постолова // Вюник Харшвського нащонального ушверситету iм. В. Н. Каразша. Сер. : Фшолопя. - 2010. - № 901, вип. 59. - С. 87 - 91.
7. Резник О. В. Великий Раскол: взгляд с того берега. Автобиографическая проза первой волны русской эмиграции [Текст] : монография / О.
B. Резник. - Симферополь: «Доля», 2010. - 336 с.
8. Резник О. В. Типология и поэтика персонализма в автобиографической прозе первой волны русской эмиграции [Текст] : дис. .. .д-ра филол. наук: 10. 01. 02 / О. В. Резник. - Симферополь, 2010. - 430 с.
9. Струве Г. П. Русская литература в изгнании [Текст] / Глеб Струве. - 3-е изд. , испр. и доп. Краткий биографический словарь русского Зарубежья / Р. И. Вильданова, В. Б. Кудрявцев, К. Ю. Лаппо-Данилевский. Вступ. ст. К. Ю. Лаппо-Данилевского. - Париж: YMCA-Press; М. : Русский путь, 1996. - 448 с.
10. Фадеева Т. М. Тайны горного Крыма [Текст] / Т. М. Фадеева. -Симферополь: Информ, 2002. - 256 с. , ил.
11. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка [Текст]. В 4 т. / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева; Под. ред. и предисл. Б. А. Ларина. - 2-е изд. - М. : Прогресс, 1986.
