CC BY
103
УДК 94(4) Ю. А. Галушко
заместитель директора ИМО и СПН МГЛУ; e-mail: galushko49@mail.ru
КРЫМСКАЯ ВОЙНА КАК ВЕКТОР ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА
Автор статьи анализирует причины и итоги Крымской войны, которая фактически стала мировой, так как боевые действия велись одновременно на двух континентах. Оценивается роль Великобритании в этой войне, под эгидой которой в середине XIX в. против России в очередной раз объединилось всё «мировое сообщество» с единственной целью - отсечь Россию от морских коммуникаций и удушить ее экономически.
Ключевые слова: Крымская война; Венская нота; торговля; конфликт; союзный договор.
Galushko Y. A.
Deputy Director of the Institute of International Relations and Social and Political Sciences; e-mail: galushko49@mail.ru
THE CRIMEAN WAR AS A VECTOR OF FOREIGN POLICY OF GREAT BRITAIN IN THE MID-19TH CENTURY
The article investigates the causes and results of the Crimean War, Britain's role in the outbreak of the war, which really became a world war, the fighting which took place simultaneously on two continents. Under the auspices of the United Kingdom in the mid XIX century against Russia once again united all the «world community» for the sole purpose - to cut off Russia from maritime communications and economically strangle our country.
Key words: Crimean War; the Vienna note; trade; conflict; a treaty of alliance.
Более 160 лет отделяют нас от начала Крымской войны. Об этой войне написано огромное количество исторических трудов, воспоминаний очевидцев тех событий, созданы яркие художественные произведения, посвященные боевым эпизодам той кровавой эпопеи. Однако мало кто исследовал реальные причины ее возникновения как реализации активной фазы политики Великобритании, направленной на «отсечение» России от морских коммуникаций, экономическое удушение и дискредитацию ее как основного политического «игрока» в Европе.
Удивительно, но после поражения наполеоновской Франции, сокрушительного разгрома ее «Великой армии» в России и освобождения от французской оккупации практически большинства европейских стран русскими войсками, Европа почти 40 лет прожила без крупных войн и серьезных военных потрясений. Для Старого Света такой долгий мирный период стал редким счастливым исключением. Ничто как-будто не предвещало беды и кровавой военной грозы. Вступивший на французский престол, прибывший из Англии император Наполеон III, неожиданно обратился к турецкому султану с требованием, что бы ключи от главного входа в храм Рождества Христова в Вифлееме (территория Палестины, где находится храм, в тот период входила в состав Османской империи) были переданы от православной общины к католической. Наличие ключей от святыни, где по приданию родился Иисус Христос, было не просто формальностью, а достаточно важным религиозным символом.
В Османской империи в XIX в. проживало более 12 млн православных (на территориях Греции, Болгарии, Румынии, Сербии, Черногории, Македонии, Молдавии, Валахии, Сирии и самой Палестины), которые время от времени поднимали восстания против угнетения мусульманами. Поэтому лишать православных граждан своего государства такой привилегии, как обладание ключами от храма Рождества Христова, означало создание серьезной напряженности в империи. И все это исключительно ради того, чтобы сделать приятное католикам, которые к тому моменту на территории Османской империи проживали только в Хорватии, вели себя относительно спокойно и против турок не выступали. Однако надо иметь в виду, что по Кучук-Кайнарджийскому мирному договору (1774), заключенному между Турцией и Россией, русский император признавался гарантом неприкосновенности религиозных прав православных, подданных Османской империи.
Таким образом, ущемляя права православных граждан своего государства, турецкий султан автоматически становился во враждебную позицию по отношению к России и ее императору. Хотелось бы подчеркнуть, что все это должен был сделать правитель мусульманской Турции в интересах даже не мусульман, а католиков. Естественно, Россия потребовала от турок выполнения статей Кучук-Кайнарджийского договора. В этой связи не стоит забывать, что «Россия - великая евразийская держава, находящаяся на стыке
Востока и Запада, Севера и Юга, накопившая солидный исторический, культурный и экономический потенциал. С этой точки зрения Россия стала объединительной силой для народов, говорящих на разных языках, находящихся на различных уровнях культурного развития, исповедующих различные религии» [2, с. 53].
Так было всегда, на всех этапах исторического развития нашей страны. Поэтому в столице Российской империи с нетерпением ожидали ответ на высказанные озабоченности положением православных в Турции. В Стамбуле официально заверили русского посла, что все права и религиозные интересы православных на Святой земле будут соблюдаться и по этому поводу будет подписан специальный фирман (именной указ турецкого султана). Но документ так и не был подписан султаном. Это можно было расценивать как оскорбление и прямой вызов России. Император Николай I войну не объявил, а обратился к европейским государствам за посреднической помощью. Дипломаты Франции, Англии, Австрии и Пруссии в июле 1853 г. на совместной конференции в Вене разработали текст некой примирительной ноты, которая стала называться Венской. Николай I полностью согласился с данным документом. Однако случилось нечто неожиданное - султан отверг текст уже согласованного документа, т. е. Оттоманская Порта вдруг открыто восстала против всего «мирового сообщества» того времени. В первую очередь, это был еще один выпад против России, все предыдущие войны с которой Турция регулярно проигрывала. А в данной ситуации Турция выступила не только против России, но и против основных европейских держав. Логики в данной позиции Турции, казалось бы, не было никакой. Дальше последовал ввод русских войск в Дунайские княжества с целью принудить султана согласиться с текстом Венской ноты, но войны как таковой еще не было.
Русский император был полностью уверен в своих союзниках, с которыми у него были соответствующие договоры: Англии и Австро-Венгрии. Вот, что писал английский историк Спенсер Уолпол (1839-1907) о возможных действиях своего правительства: «На этом этапе было два пути для сохранения мира. Правительство могла сказать Порте: "Если начнется война, Англия не будет в ней участвовать". Такое прямое заявление заставило бы султана согласиться с Россией. Второй путь - заявить царю: "Если начнется война, Англия выступит союзником Турции". В этом случае царь
вынужден был бы остановиться» [6, с. 146]. Но Британия не сделала ни первого, ни второго. Все дело было в том, что Англии мир был не нужен, а необходимо было втянуть Россию в долгую и, по возможности, кровопролитную войну. А вопрос о том, у какой из христианских общин будут находиться ключи от дверей храма Рождества Христова, был только поводом для этого. Нельзя всерьез считать причинами войны (по мнению канадского исследователя и потомка русских эмигрантов Алексиса Трубецкого) несдержанность Николая I, грубость и непрофессионализм его посла в Стамбуле князя Меньшикова или агрессивность и личную неприязнь к России и ее императору посла Великобритании в Турции лорда Стратфорда.
Причины войны надо искать совсем не в этом. Влиятельный британский политический деятель того периода, член палаты общин, известный в своей стране предприниматель Ричард Кобден так формулировал свое видение перспектив английской торговли «...Торговцы из Европы, как и из остальных частей мира, шлют свои суда в наши порты, что бы нагрузить их плодами наших трудов, руководствуясь исключительно собственными интересами. Тот же самый порыв влек народы в Тир, Венецию и Амстердам, и если. найдутся страны (что весьма вероятно), чьи хлопковые и шерстяные ткани будут дешевле, чем таковые в Англии и остальных частях света, то туда (даже если эта страна будет лежать в самом далеком уголке планеты) соберутся все торговцы Земли, и никакая власть, никакие флоты или армии не уберегут Манчестер, Ливерпуль или Лидс от судьбы своих некогда громких предшественников в Голландии, Италии и Финикии» [7, с. 24].
В этой связи стоит отметить, что у Великобритании в начале XIX в. были все основания опасаться бурного развития промышленности и сельского хозяйства в России. «Еще в 1820-е гг. зародилась практика проведения промышленных выставок. В 1829 г. в Санкт-Петербурге была открыта I Всероссийская мануфактурная выставка, в работе которой участвовали сотни российских предпринимателей с самой разнообразной продукцией. И вплоть до революции 1917 г. подобные выставки проходили раз в четыре года попеременно в разных городах страны. Усиление товарного характера сельского хозяйства привело к быстрому росту хлебного рынка, который увеличился более чем в два раза. Из общего количества продаваемого хлеба примерно 60 % потреблялось внутри страны, а 40 % - вывозилось за границу. Еще быстрее развивался рынок промышленных товаров как
производительного, так и личного потребления. В стране сформировался устойчивый спрос на машины, орудия сельскохозяйственного труда, продукты нефтепереработки, и, прежде всего, керосин, ткани, обувь промышленного изготовления. Крупным потребителем становилось не только городское, но и сельское население. Особенностью этого периода было «бурное развитие рассеяной мануфактуры, когда часть обрабатывающей промышленности "переселялась" в деревню, где имелись дешевые рабочие руки. Крестьяне, еще прикрепленные к общинным наделам, широко участвовали в различных промыслах, из которых позже создавались крупные промышленные предприятия. Таким образом, в центральной России возникли многочисленные фабрично-заводские поселки - Орехово-Зуево, Павловский Посад, Гусь Хрустальный и др. Наряду с крупными промышленными центрами в глубине России развивались новые виды мелкой промышленности, которые были связаны с большими фабриками разделением труда» [5, с. 144].
Именно этот момент экономического роста России перед Крымской войной отмечал и уже известный нам А. Трубецкой, долгое время работавший в архивах Великобритании, Франции и Канады. «Россия вступила в период индустриализации и стала развиваться настолько стремительно, что составила серьезную конкуренцию Англии в экономическом отношении. Так, за двадцать лет (с 1825 г. по 1845 г.) импорт машин и оборудования в Россию увеличился почти в тридцать раз, а количество фабричных рабочих более чем удвоилось, как и число промышленных компаний. С распространением прядильных машин периодического действия открылось множество текстильных фабрик и импорт - сырца вырос на 280 %. Пароходное сообщение, железные дороги и дорожная сеть улучшенного качества соединили между собой развивающиеся промышленные центры. Банкам и страховым компаниям были дарованы льготы, и министру финансов удалось стабилизировать курс рубля. Процветала торговля с Кавказом, а экспансия империи в Азии сопровождалась установлением торговых связей с Китаем. К 1840 г. был, наконец, достигнут торговый баланс с этой страной, а еще через семь лет отношение российского экспорта к импорту в торговых операциях с Китаем составило 12:7.
Внедрение помещиками новых методов хозяйствования и оборудования привело к впечатляющим успехам в росте продуктивности сельского хозяйства. Если в 1825 г. в России было 7 заводов по
переработке сахарной свеклы, то в 1853 г. их число выросло до 380. Производство вина за двадцать лет удвоилось, производство картофеля за десять лет возросло в 4 раза. Но самым заметным и важным в тот период был рост производства и экспорта зерна. С 1832 г. по 1840 г. объем экспорта российского зерна ежегодно возрастал на 56 %. Самые крупные партии вывозились из южных областей России через черноморские порты. В 1845 г. из этих портов было сделано 2 222 рейса с грузом зерна, а за два последующих года количество таких рейсов достигло 4231» [6, с. 67-68]. Таким образом, в связи с экономическим ростом России стали сбываться самые пессимистические прогнозы английских политиков, промышленников и торговцев. Кроме того, что после разгрома наполеоновской Франции, Россия превратилась в мощнейшую военную державу на континенте, ее экономический потенциал неуклонно возрастал.
В этой связи стоит обратить внимание на то, что постоянная борьба Британии с сильнейшей континентальной державой всегда наполняла действия английского руководства стройным внутренним смыслом. Эта была «альфа и омега» британской внешней политики: надо устранить, в крайнем случае ослабить в военном, экономическом и политическом отношении самого опасного конкурента (так уже произошло с Испанией, Голландией и Францией) - в данном случае на очереди была Россия. Достичь необходимого Англии результата можно было только втянув Россию в войну.
Но кто мог в тот период воевать с Россией? Австро-Венгрия была обязана России своим существованием после подавления антигабсбургского восстания в Венгрии в 1848 г. Между Австро-Венгрией и Пруссией был подписан договор о дружбе и ненападении. Польши уже не было на политической карте Европы, Швецию как военную державу можно было не учитывать. Оставались только Турция и Франция (в последствии присоединилось и Сардинское королевство), с помощью которых разыгрывалась многоходовая комбинация по втягиванию России в войну. И она все же началась, якобы во имя «защиты интересов Турции от агрессии России» (о ключах от храма в Вифлееме уже не упоминали).
По целям, количеству жертв и театрам военных действий она была не региональным, а мировым конфликтом. Закрыть России «окно» в Европу, зажать ее в тиски с востока, севера и юга - так формулировалась основная задача войны. Исходя из этой задачи,
и проводились боевые действия против России. На севере союзники пытались захватить Архангельск и Соловецкий монастырь на Белом море, на Балтике штурмовали Аландские острова и стремились пробиться к Кронштадту и С.-Петербургу, вели боевые действия на Дунае, в Крыму и на Кавказе, на Тихом океане атаковали Петропавловск-Камчатский.
Какие же цели преследовали «защитники Турции», объявляя войну России и ведя ее одновременно на двух континентах? Согласно планам, составленным в Лондоне, в результате войны от России должны были быть отторгнуты Финляндия, Аландские острова, Прибалтика, Крым и Кавказ. Должно быть восстановлено Польское королевство, а на Кавказе создано некое государство «Черкесия», вассально зависимое от Турции. Дунайские княжества Молдавия и Валахия, бывшие вассалами Турции и одновременно находившиеся под протекторатом России, предполагалось передать Австро-Венгрии. Основные трофеи планировали поделить таким образом: Прибалтику отдать Пруссии, Финляндию и Аландские острова -Швеции, Крым и Кавказ - Турции [1].
О притязаниях Франции, жаждущей реванша после разгрома ее армий в 1812-1815 гг., император Наполеон III откровенно рассказал русскому дипломату: «Я намерен... приложить все усилия, чтобы воспрепятствовать распространению вашего влияния и заставить вас вернуться в Азию, откуда вы и пришли. Россия - не европейская страна, она не должна быть и не будет таковой, если Франция не забудет о той роли, которую ей надлежит играть в европейской истории... Стоит ослабить ваши связи с Европой, и вы сами по себе начнете движение на Восток, чтобы вновь превратиться в азиатскую страну. Лишить вас Финляндии, балтийских земель, Польши и Крыма не составит труда. Это станет грандиозным падением России, но вы сами его вызвали» [6, с. 163]. Таким образом, с Францией все было более-менее понятно. Но самое интересное было в том, что же хотела получить себе Британия, развязывая конфликт мирового масштаба? Ну, не ради же передачи ключей от храма Рождества Христова от православных к католикам или нежной любви к Турции англичанами, исповедующими англиканство, затевалась самая кровавая эпопея XIX века? Конечно же, нет.
«"Крымская война, - утверждает английский историк Дж. Б. Хендерсон, - стала результатом пассивности дипломатов
и некомпетентности правительств". Трудно не согласиться с профессором» [6, с. 65]. Так считает А. Трубецкой. Позволим себе не согласиться ни с ним, ни с английским профессором. По моему мнению, эта война была развязана Великобританией, во-первых, для того чтобы ни в коем случае не уничтожить Россию (с военной точки зрения это было бы слишком затратное и непредсказуемое по своим результатам предприятие). Желание было основательно ослабить ее экономически, лишив выходов к морям и океанам, превратив страну в надежный сырьевой придаток Британской империи, находящейся под постоянной угрозой военных конфликтов на западе со стороны Австро-Венгрии и возрожденной Польши, на севере - со стороны Пруссии и Швеции, на юге - со стороны Турции и «Чер-кесии». Во-вторых, необходимо было лишить Россию лавров освободителя Европы от наполеоновских захватчиков, т. е. политически обесценить лидирующую роль России в решении общеевропейских и мировых проблем, опустив ее на уровень каких-нибудь германских княжеств.
Говоря о причинах Крымской войны, я считаю, что нужно не забывать еще об одной стране, на экономику которой достаточно серьезное внимание обратила Великобритания в первой половине XIX в. Речь идет о Турции. Вот, что по этому поводу сообщает А. Трубецкой: «Стремительный рост России в этот период сопровождался пусть и менее впечатляющими, но также заметными успехами в экономике Турции. Предприятия Оттоманской империи производили все большее количество промышленных товаров, успешно развивалось и сельское хозяйство - особенно в европейских провинциях. Британия не оставляла без внимания возможности Турции как торгового партнера. Еще в 1833 г. Пальмерстон послал своего специального представителя Дэвида Уркварта в Константинополь с тайным поручением собрать сведения о степени экономического развития Оттоманской империи и, в особенности, о перспективах торговли. Уркварт с энтузиазмом сообщал в Лондон о "неисчерпаемых богатствах этой империи" и в высшей степени благоприятных возможностях для торговли. Посланник Пальмерстона пришел к заключению, что установление прочных экономических и политических связей с султаном будет как нельзя лучше соответствовать интересам ее величества. Кроме того Уркварт отметил, что почти все товары, импортируемые из России, доступны и в Турции. Более
того, усилив британское влияние в Оттоманской империи, можно значительно проще сдержать осуществление российских планов в Турции, Персии, Индии и других восточных странах. Рекомендации Уркварта были приняты к сведению и положены в основу британской политики в отношении Порты на протяжении следующих двадцати лет.
В 1838 г. было подписано Англо-турецкое торговое соглашение, по которому Британия получила значительное преимущество по тарифам в сравнении с другими странами. Товарооборот между Англией и Турцией вырос невероятно. В обмен на промышленные товары Турция экспортировала в Англию зерно. Если в 1838 г. экспорт этого товара был близок к нулю, то в 1842 г. он достиг 988 тыс. бушелей, а в 1852 г. - 15 млн бушелей. Британский агент в Константинополе полковник Роуз предостерегал лорда Кларендо-на, что распад Турции станет "сигналом наступающего краха британской торговли и, шире, британских интересов"» [6, с. 69-70].
Таким образом, Турция в глазах английских руководителей, промышленников и торговцев к определенному времени превратилась в некое зеркальное отражение России - государство, из которого можно было в неограниченных количествах черпать природные ресурсы. Столкнув в войне Россию и Турцию, возникала реальная возможность значительно ослабить их в военном отношении и без особых усилий превратить в сырьевые придатки Британии. В этой связи достаточно характерно было отношение англо-французского командования в период Крымской войны к своим турецким союзникам, в интересах которых, по официальной версии, якобы, и велись боевые действия. Военный репортер английской газеты «The Time» Уильям Говард Рассел так писал по этому поводу: «Ни Сент-Арно, под чьим командованием были турки, ни лорд Раглан, которому они подчинялись в последствии, не знали, что с ними делать. Солдат, оборонявших Силистрию, Евпаторию и Карс использовали в качестве дровосеков, водоносов и подносчиков ядер и патронов, как вьючных животных. С ними жестоко обращались, и они голодали» [3, с. 23]. Была еще одна, на мой взгляд, достаточно важная причина, по которой Англия прилагала большие усилия по втягиванию Турции в зону своих интересов. Ограниченные людские ресурсы островного государства не давали возможности этой стране создавать мощную сухопутную армию. В связи с этим, англичане всегда
старались воевать чужими руками: использовали союзников, наемников или «туземные войска» - индийских сипаев, непальских гурк-хов, нигерийских, угандийских, кенийских «африканских стрелков» и др.
В Турции в рассматриваемый период англичане успешно построили мощный паровой флот под командованием английских офицеров, сухопутные войска также обучались англичанами «европейскому строю», многие крупные воинские части и соединения турецкой армии возглавляли английские офицеры и генералы. Турецкая армия снабжалась исключительно английским вооружением, английскими боеприпасами, другим военным снаряжением из английских арсеналов и складов, что делало Османскую империю всецело зависимой от Британии. И все это создавалось не только для войны с Россией. Огромные людские ресурсы страны давали возможность англичанам (после разгрома России) комплектовать части «турецких сипаев», которые под командованием английских офицеров могли перебрасываться на турецких судах на большие расстояния от Северной Африки до Бенгалии, служить мощным тараном для продвижения Британской империи вглубь Черной Африки.
А теперь посмотрим, чем закончились боевые действия против России силами армий и флотов сильнейших держав мира того времени. Атаки на Петропавловск-Камчатский с позором провалились. Командующий объединенной англо-французской эскадрой (в ее состав входили три фрегата, пароходофрегат, корвет и бриг, на борту которых находилось 218 (по другим данным 212) орудий и более 2,5 тыс. матросов и солдат. Ударной силой союзников были морпехи Гибралтарского полка Королевской морской пехоты Великобритании) адмирал Дэвид Прайс с горя застрелился в собственной каюте. И было от чего переживать британскому адмиралу: его объединенной эскадре противостояли фрегат «Аврора» и транспорт «Двина» совокупно с 27 орудиями на бортах и еще 40 артиллерийских орудий были на береговых батареях защитников Камчатки (гарнизон Петропавловска насчитывал около 1 тыс. чел.: офицеров, солдат, матросов, казаков и местных охотников). Но даже этими незначительными силами англо-французам был нанесен сокрушительный удар - большая часть полка морской пехоты была уничтожена мощной штыковой атакой (знамя Гибралтарского полка Королевской морской пехоты Великобритании, захваченное в бою на Камчатке, до сих пор украшает экспозицию Государственного
Эрмитажа), экипажи боевых кораблей также понесли огромные потери, что вынудило командование эскадры бесславно покинуть российские территориальные воды.
Войска Отдельного Кавказского корпуса штурмом овладели современнейшей по тем временам турецкой крепостью Карс (гарнизон 17 тыс. солдат и офицеров), оборудованной по последнему слову фортификационного искусства английскими военными инженерами. Командовал гарнизоном английский генерал Уильямс, все основные офицерские должности в гарнизоне занимали англичане и поляки. Практически сходу была захвачена и крепость Баязет.
На Белом море англо-французская эскадра приблизилась к Архангельску, но командование посчитало, что этот порт слишком сильно укреплен, поэтому, не вступая в бой, отправились искать военное счастье у Соловецкого монастыря. Там их встретил огонь нескольких старинных пушек, с которыми управлялись монахи и солдаты инвалидной команды. После первых залпов командование эскадры предпочло покинуть негостеприимный Русский Север. Правда, на обратном пути англо-французы основательно разграбили рыбачий поселок Кола, сожгли все дома и рыбачьи лодки.
На Балтике союзники также больших успехов не достигли. Им удалось захватить и разграбить недостроенную крепость Бомарзунд на Аландских островах. На этом их победы и закончились. Чтобы пробиться к С.-Петербургу, необходимо было предварительно штурмом овладеть мощнейшими крепостями Свеаборг и Кронштадт. Но тут возникли проблемы. После того, как четыре английских боевых корабля подорвались на неизвестных союзникам морских минах конструкции академика Бориса Семеновича Якоби («адских машинах», как о них тогда писали англичане), только пытаясь подойти к Кронштадту для проведения разведки, боевой порыв у английских и французских адмиралов быстро иссяк. И в дальнейшем они ограничивались только «демонстрацией флага» на Балтийском море у берегов Швеции и Дании.
Чего же добились союзники в Крыму, более двух лет штурмуя один-единственный русский город - Севастополь? Как оказалось, они и его не взяли. После захвата Мамаева Кургана, с которого простреливалась вся южная часть города, русские войска по наведенному мосту переправились на его северную часть и закрепились там. Однако именно в это время, когда русские полки готовились передислоцироваться с западной границы к Севастополю,
Австро-Венгрия (войска которой были сосредоточены на западных рубежах Российской империи) неожиданно предъявила ультиматум России, в соответствии с которым Россия должна была согласиться прекратить боевые действия, в противном случае Австро-Венгрия вступает в войну на стороне Англии и Франции. Воевать одновременно с Англией, Францией, Турцией, Сардинией, Австро-Венгрией, к которой в соответствии с союзным договором должна была присоединиться и Пруссия, для только вступившего на престол Александра II было делом сложнейшим и возможно бесперспективным. Русский император принял решение прекратить боевые действия.
Итоги Крымской войны подвел Парижский конгресс 1856 г. Согласно договору, Россия теряла крохотную часть Бессарабии, соглашалась на свободное судоходство по Дунаю и нейтрализацию Черного моря (запрет как России, так и Турции иметь военно-морские арсеналы, крепости на черноморском побережье и военно-морские флоты на этом море), возвращала Карс и Баязет Турции, а союзники взамен возвращали России южную часть Севастополя, Керч, Балаклаву и уплывали из Крыма (что было абсолютно не характерно для Британии того времени, которая в обязательном порядке на всех морских и океанских коммуникациях создавала свои военные и военно-морские базы).
Сравним теперь условия этого договора и цели, которые ставили перед собой союзники, начиная войну с Россией. Разве можно это назвать «позорным поражением»? Но такой мирный договор был заключен не потому, что у союзников вдруг неожиданно проснулась любовь к России. Просто они отлично понимали, что если бы война продолжилась и дополнительные русские полки были бы переброшены в Севастополь, то разгром союзников был бы неминуем. Поэтому ни о каком поражении русских войск речь не шла и союзникам просто надо было «спасать лицо». Этот тезис я хотел бы проиллюстрировать словами военного корреспондента английской газеты «The Time» Уильяма Говарда Рассела, который так описывал предпоследнюю попытку союзников штурмовать Севастополь: «18 июня 1855 г. был предпринят общий штурм Севастополя, окончившийся неудачей, с огромным числом убитых у французов и большими потерями для нас... Это было полное и абсолютное поражение. Из пяти штурмовых колонн две нисколько не продвинулись, а остальные были отбиты и даже не достигли рва у редана, потеряв 1500 человек
убитыми и ранеными. Может быть никто так не чувствовал горечь этих потерь, как наш вождь1, который заболел и, к всеобщей скорби, скончался через десять дней в том же деревянном доме, где в течение всей осады Севастополя располагалась наша Главная квартира» [3, с. 109-110]. Как видим, на победную реляцию этот текст совсем не похож. А теперь давайте посмотрим, как описывал этот же автор состояние «лучшей армии в мире» - британской: «Положение нашей армии было "жалким и воистину душераздирающим". Ни сапог, ни теплых шинелей; офицеры в каком-то рванье, солдаты просто в лохмотьях. Ни лекарств, ни крова над головой. Неделя за неделей в грязи или снеге отрытых окопов или в изодранных палатках на беспощадных ветрах крымской зимы. День и ночь их выслеживали с холмов неутомимые казаки. Мне приходилось записывать все эти повседневные страдания и ужасы, происходившие вокруг меня, что бы рассказать истинную правду. Ответ на мои сообщения не заставил себя ждать... В начале зимы 1854 г. остатки Британской армии были спасены благодаря колоссальным усилиям, предпринятым в Англии. Общественная и частная благотворительность соперничали в своем стремлении «спасти армию», и вся энергия и мощь правительства были, наконец, направлены на помощь нашим солдатам под Севастополем» [3, с. 101-102]. Такая армия длительные боевые действия с равным противником вести просто не могла по определению (колониальные войны с африканскими племенами кафров, зулусов и абиссинцев не в счет).
Что бы понять каков результат этой войны был для Европы, я хотел бы обратиться к той части книги Алексиса Трубецкого, где он описывал государственный визит Николая I в Англию в 1844 г.: «В англичан вселило уверенность присутствие в Лондоне этого "gendarme de l Europe" ("жандарма Европы"), гаранта европейского единения, сильного союзника, способного помочь обуздать Францию и не дать ей снова нарушить хрупкое равновесие сил в мире» [6, с. 45]. После Крымской войны Россия уже не могла быть ни «жандармом Европы», ни «гарантом европейского единения». А раз нет «гаранта», то континентальная Европа, на радость Англии («мировой оружейной фабрике») вернулась к своему обычному состоянию - войны всех против всех. В 1864 г. разразилась Австро-прусско-датская война, в 1866 г. - Австро-прусско-итальянская
1 Лорд Раглан. - Прим. авт.
война (на стороне Австрии выступили: Бавария, Саксония, Ганновер, Баден, Гессен, Вюртемберг), 1870 г. - Франко-прусская война, в 1871 г. впервые прозвучал лозунг: «Свобода, равенство и братство!» - восстала Парижская коммуна. Неспокойно было на Балканах, где Турция вела боевые действия против Сербии и Черногории, в Греции тоже разразился кризис - король Оттон в 1865 г. вынужден был отречься от престола, и между «великими державами» началась яростная борьба за то, кто посадит на этот престол своего ставленника.
А что же стало с Турцией, за которую так активно «вступилось все мировое сообщество» того времени? В соответствии с решениями Парижского конгресса 1856 г., эта страна, так же как и Россия, лишалась права иметь в Черном море военный флот, военные базы и арсеналы. Таким образом, стало понятно, что в Турции на тот момент политическое влияние, осуществляемое в различных формах, зачастую проводится в форме политического насилия. Но политическое насилие над Оттоманской империей в первой половине XIX в. англичане и французы удачно (для своих интересов) дополнили и экономическим влиянием. За время войны Оттоманская Порта набрала столько иностранных кредитов в Англии и Франции, что по сравнению с 1854 г. в 1856 г. ее государственный долг вырос в два раза. Это дало возможность иностранным держателям турецких облигаций активно влиять как на внутреннюю, так и на внешнюю политику и экономику Турецкой империи. Что бы это влияние приобрело целенаправленный и организованный характер, англичане в 1856 г. создали Оттоманский банк, через который эксклюзивно проводились финансовые операции как внутри Турции, так и международные транзакции, добились привилегии для своих граждан владеть в стране недвижимостью на равных правах с турками. Все эти «усилия» в конечном итоге привели к тому, что в октябре 1875 г. правительство султана Абдул-Азиза вынуждено было объявить о банкротстве страны.
Вот, собственно, что ожидало и Российскую империю, если бы планы по превращению России в сырьевой придаток Британии тогда претворились в жизнь.
В период 1854-1856 гг. ценой огромных усилий и жертв Россия устояла под концентрированными ударами «мирового сообщества» и не позволила себя закабалить. На территории нашего государства в Крыму не возникли английские военные базы, с помощью которых британцы могли бы контролировать не только северное побережье,
но и всю акваторию Черного моря: очередные Гибралтар, Мальта или новые Фолкленды. Для нашей страны это был основной итог Крымской войны. Уроком же войны стало понимание истины, которую позже емко сформулировал император Александр III: «Во всем свете у нас только два верных союзника, - любил он говорить своим министрам, - наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас» [4, с. 85].
Таким образом, можно отметить, что основной причиной Крымской войны явилась политика Британии, направленная на экономическое «удушение» России и на резкое снижение политической роли нашей страны на мировой арене. Эта война наглядно продемонстрировала очевидный факт: данная политика не достигла своих целей. Но в тоже время выдвинула перед Российской империей ряд сложнейших задач по проведению внутренних реформ государства и корректировки внешней политики по отношению к странам Европы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Касюк А. Я. Российская Федерация и проблемы многоязычия, поликультурности и поликонфессиональности // Актуальные проблемы международных отношений. - М. : ФГБОУ ВПО МГЛУ, 2013. - С. 5359. - (Вестн. Моск. гос. лингвист. ун-та ; вып. 2 (662). Сер. Исторические и политические науки).
2. Рассел У. Крымская война. Личные воспоминания. - СПб. : Лениздат,
2013. - 160 с.
3. Романов А. М. Книга воспоминаний. - М : АСТ ; СПб. : Полигон, 2009. -382 с.
4. Тимошина Т. М. Экономическая история России. - М. : Филинъ, 1998. -424 с.
5. Трубецкой А. Крымская война. - М. : Ломоносовъ, 2010, - 320 с.
6. Фергюсон Н. Империя. Чем современный мир обязан Британии. - М. : Астрель : CORPUS, 2014. - 560 с.
7. Харичкин И. К., Макаренков Е. В. Политическое управление. - М. : ГУУ,
2014. -123 с.
