CC BY
115
была в состоянии ответить вполне адекватно на вызовы времени» (с. 135).
В. С. Коновалов
2011.04.011. ТРУБЕЦКОЙ А. КРЫМСКАЯ ВОЙНА / Пер. с англ. -М.: Ломоносовъ, 2010. - 320 с.
Ключевые слова: Крымская война, причины начала войны, расстановка сил, результаты войны.
В книге канадского исследователя Алексиса Трубецкого, состоящей из 17 глав, предпринята попытка ответить на вопрос: что же это такое - Крымская война? По убеждению автора, не много найдется войн в человеческой истории, которые могли бы сравниться с Крымской по неясности цели и числу нежелательных последствий (с. 47). Но сколь бы «странной и ненужной» ни была эта война, еще более странными представляются Трубецкому причины, которые к ней привели. В их оценке Трубецкой солидарен с теми историками, кто считает, что она стала результатом «пассивности дипломатов и некомпетентности правительств». Прав был, по мнению Трубецкого, и Энгельс, который отмечал, что Крымская война и ее причины - это колоссальная комедия ошибок, и нет ничего удивительного в том, что многим исследователям возникновение войны казалось случайностью, результатом серии незначительных и не связанных друг с другом событий, которые постепенно и неумолимо толкали великие державы к столкновению.
Предыстория конфликта, по мнению автора, восходит к попытке ряда стран укрепить свое положение на Ближнем Востоке.
В России полагали, что в ее интересах следует как можно дольше сохранять неразделенную, но слабую Турцию, так как в случае расчленения Османской империи Австрия, Британия и Франция заявили бы о своих претензиях на часть турецкой территории, в результате чего у России появились бы три сильных соседа вместо одного слабого. Более того, аннексия Константинополя могла бы привести к ослаблению связей между южными провинциями России и Санкт-Петербургом. Украина, Грузия и Бессарабия смогли бы усмотреть в Константинополе некий новый политический центр, и при таком развитии событий сама Российская империя оказалась бы под угрозой распада.
Если бы распад Турции все же произошел, России следовало незамедлительно вступить в переговоры с другими европейскими странами, чтобы на дружественной основе урегулировать проблему преемственности власти и мирным путем решить вопросы управления территориями и населением бывшей Оттоманской империи
(с. 21).
Провозглашение после революционных событий 1830 г. австро-российского альянса, к которому присоединилась и Пруссия, стало важным шагом к осуществлению планов Николая I по выстраиванию общей политики великих европейских держав в отношении Турции. В 1844 г. во время визита Николая I в Англию без подписания официального документа было достигнуто тайное соглашение по этому вопросу, которое, как он полагал, установит строгие рамки для действий обеих сторон. Однако сменявшие впоследствии друг друга британские кабинеты считали соглашение не более чем моральным обязательством своих предшественников (с. 72).
В основе неуклонного движения к войне, полагает Трубецкой, лежали расхождение интересов и честолюбие не желающих идти на уступки правителей - прежде всего Наполеона III и Николая I, а также лорда Пальмерстона, который стремился любым способом ослабить Россию (с. 66). Немаловажную роль в развитии событий сыграл, считает Трубецкой, и «личностный фактор» в сфере дипломатии. В частности, чванливый князь Меншиков, имевший чин чрезвычайного посла России и участвовавший в переговорах, своим неумным и грубым поведением способствовал обострению ситуации. Посол Британии в Константинополе Стратфорд Каннинг также внес свой колоссальный вклад в доведение конфликта до военной стадии.
Впрочем, подчеркивает автор, в «ткань этого процесса вплетались и другие нити», а именно соображения о торговых и экономических выгодах.
По мере роста промышленного производства в России в течение 1840-1850-х годов и увеличения торговых связей с соседними странами некогда гигантский объем товарооборота с Британией стал уменьшаться, экспортные цены были повышены, что было невыгодно для британской стороны. По мнению Трубецкого, наступало время, когда Российская империя могла угрожать интересам Англии в Индии и вообще на Востоке» (с. 69). При этом Бри-
тания не оставляла без внимания возможности Турции как торгового партнера, полагая, что «усилив британское влияние в Османской империи, можно сдержать осуществление российских планов в Турции, Персии, Индии и других восточных странах» (с. 71).
Однако экономические расчеты в кабинете министров предпочитали маскировать демагогическими рассуждениями. Поэтому, считает Трубецкой, «накануне объявления войны в кабинете министров самыми убедительными были доводы Стратфорда - "борьба цивилизации против варварства" и "спасение нашей чести и достоинства"» (с. 89).
Кроме того, на обострение международной напряженности в предвоенное десятилетие повлияли и другие процессы. Луи-Наполеон использовал дебаты о возвращении иерусалимских святынь для «защиты национальной чести». Восточная проблема стала для него средством разрушения европейского альянса, который в течение почти полувека парализовал Францию (с. 120). И ему удалось не только расстроить англо-российский союз, но и добиться сближения с Англией. О защите единоверцев и православных святынь без устали твердили и русские дипломаты. При этом, как ни странно, подчеркивает Трубецкой, «ни одна из церквей не выказывала ни малейшей склонности ввязаться в спор. Митрополит Московский Филарет наотрез отказался участвовать в конфликте; не пожелал вмешаться в него и папа Пий IX» (с. 115).
Между тем, отмечает Трубецкой, желая «принудить Турцию к большей сговорчивости» Россия оккупировала Дунайские княжества. Николай I полагал, что выбрал компромиссную линию поведения, поскольку для него этот шаг не означал начала войны. Он был уверен, что «все закончится благополучно», так как Австрия не вступится за Турцию, не будет чинить помех и Пруссия (с. 149). Что касается Англии, то Николай I искренно верил в невозможность конфликта со своим партнером по договоренностям 1844 г.
Однако в течение нескольких недель 1853 г. ситуация в зоне Проливов резко изменилась. В нее оказались вовлечёнными все великие державы. При этом все больший вес приобретало мнение Пальмерстона о том, что оккупация Дунайских княжеств представляет собой casus belli, а потому английский флот должен направиться в Константинополь и, если понадобится, войти в Черное море (с. 147). Пребывание иностранных флотов у входа в Дарданеллы
и угроза их дальнейшего продвижения через Босфор, отмечает Трубецкой, наносили огромный ущерб стратегическим интересам и безопасности России.
Разъяснения российских дипломатов правительствам Европы, что действия России не означают войны, оказались тщетными. Франц-Иосиф, которого Николай I называл своим «братом, сыном и близким другом», обманул его ожидания, поскольку опасался контроля России над Дунайскими княжествами, а следовательно, и над устьем Дуная, что нанесло бы ущерб австрийским торговым интересам на Востоке (с. 154). После заявления Австрии о том, что ее политика в отношении Османской империи полностью совпадает с британской, Пруссия решила действовать в «дружеском единении» с Австрией, Францией и Британией (с. 155).
Подобная реакция Европы потрясла царя. Гнев императора, пишет Трубецкой, возобладал над благоразумием, его действия приобрели непоследовательный характер. Прежде чем объявить в своем Манифесте к народу, что «Россия вызвана на брань», царь направил великим державам меморандум, в котором заверял их, что не намерен проводить наступательные операции. Российские войска не переправятся через Дунай, но сохранят свое присутствие в Дунайских княжествах. Если Наполеона III, пишет Трубецкой, можно упрекнуть в наивности, то Николай I заслуживает обвинения в полном непонимании сложившейся обстановки (с. 175).
Одной из особенностей Крымской войны было то, отмечает Трубецкой, что ее объявление потребовало больше времени, чем объявление любой другой войны в новой истории. Наиболее значимые дипломатические демарши, которые в итоге привели к формальному объявлению войны, были сделаны в последние дни марта 1853 г. Объявление войны Англией и Францией, по мнению Трубецкого, явилось неожиданностью разве что для Николая I. Во Франции с энтузиазмом к этому шагу отнеслись только люди из ближайшего окружения Наполеона и часть военных; французский народ проявлял безразличие. В Британии же войны, казалось, хотели все. Впоследствии историки напишут, что «начав с дипломатических шагов и все больше склоняясь к угрозам применить силу, правительство бодро двигалось к войне под одобрительные возгласы общества» (с .179).
В то время, когда крупные страны мира одна за другой принимали сторону англо-французских союзников, пишет Трубецкой, «лишь США оставались тверды в своем нейтралитете, предлагая враждующим сторонам посредничество. К моменту окончания Крымской войны США были единственной страной в мире, которая не стыдилась и не боялась проявлять дружеские чувства к России» (с. 51).
Войну, полагает Трубецкой, можно было прекратить фактически сразу же, как русские войска выполнили требования союзников и отошли за Дунай, но европейские лидеры предпочли проигнорировать готовность России к миру. Однако что делать дальше, они не могли решить еще в течение многих недель. Перед вторжением союзных армий в Крым никто из руководителей военной кампании не знал точно, какими силами располагают русские, а оценки дислокации российских войск были весьма противоречивыми. Насущной проблемой было отсутствие карт Крыма и слабое знакомство с прибрежной его частью (с. 219). Непосредственным фактором, подвигнувшим к активным действиям, оказалась холера, косившая на территории Болгарии союзные войска. Для объединенного командования было очевидно, что дальнейшее пребывание в Варне не позволит сохранить боеспособность армии.
Когда же вторжение в Крым началось, стали явными последствия сорокалетней военной пассивности Британии. Военные смотры, бесконечная муштра не могли обеспечить боеспособность армии, и своими победами, подчеркивает автор, Британия могла быть обязана только мужеству британского солдата (с. 35).
Что касается армии русской, то, по мнению Трубецкого, «эта устрашающая военная машина», оставаясь крупнейшей армией в мире, «вместе с тем была неповоротлива, неуклюжа, плохо обеспечена и поражена коррупцией» (с. 194). Хотя и пехота, и кавалерия русской армии были слабо подготовлены к войне, артиллерия и инженерные службы, полагает Трубецкой, сохраняли боеспособность; фортификация, саперное дело, строительство мостов, организация осады - все это было на самом высоком уровне тогдашней техники (с. 196).
План вторжения в Крым перестал быть тайной. Русские агенты черпали из местной прессы в Лондоне и Париже немало ценных сведений, так что русский генеральный штаб мог не знать только
мелких деталей готовящейся операции. За 52 дня, отделяющих решение от начала вторжения в Россию, командованию удалось переправить в Севастополь значительное подкрепление. Гарнизон города «без устали трудился над усилением оборонительных сооружений. Руководил "этой титанической работой" генерал Э.И. Тотлебен...» (с. 223).
Когда союзники подошли к Балаклаве, отмечает автор, в правительственных кабинетах Лондона, Парижа и Константинополя царила уверенность, что конец уже близок. Общее настроение было радужным, мало кто мог предположить, что осада города продлится почти год. Битвы при Альме, Балаклаве и Инкермане, казалось, подтверждали такие настроения. Стало очевидным, пишет Трубецкой, что «русские не смогут противостоять им на открытом пространстве, если не получат подкрепления, а ждать такового в ближайшее время не приходилось. С берегов Дуная в Крым уже переместились значительные силы, и Паскевич не хотел рисковать, еще более ослабляя защиту придунайских земель. Требовала людей и война на Балтике» (с. 286).
Сражения происходили на территориях нынешних Румынии и Болгарии, в азиатской части Турции и на границе с Персией. На Белом море союзники блокировали Архангельск, взяли Колу, а русская артиллерия в Арктике обстреливала английские суда; англо-французский флот вел боевые действия на Балтике. На Тихом океане тоже было неспокойно. Английской эскадрой была предпринята попытка взять штурмом Петропавловск на Камчатке, окончившаяся неудачей. К 1855 г. в результате серии успешных военных операций Россия укрепила свое положение на Кавказе.
Положение же в самом Севастополе ухудшалось. Обстрелы города, нескончаемые строительные работы, холод, нехватка продовольствия - все это давало о себе знать. В августе 1855 г. Наполеон III достиг своих целей: был взят Малахов курган и пал Севастополь. Александр II, прекрасно понимая, что ситуация патовая, писал командующему русскими войсками в Крыму Горчакову: «Севастополь - это не Москва, а Крым - не Россия». Александр II, считает Трубецкой, также «полагал войну, начатую его отцом, делом национальной чести, однако лично для него отношение к ней не имело столь ярко выраженной эмоциональной окраски, как для Николая» (с. 304).
Между тем война потребовала огромных человеческих и материальных затрат. Россия потеряла 246 тыс. человек. Общие потери союзников составили 252 тыс. человек. Война стоила русской казне 142 млн. фунтов стерлингов (на 15% меньше суммарных расходов Франции и Англии).
25 февраля 1856 г. на Парижской мирной конференции самая странная и ненужная война в мировой истории завершилась. Известие об этом разделило русское общество. Многих воодушевило окончание войны, которая принесла столько страданий и истощила ресурсы страны, другие пришли в отчаянье.
Однако эта война, по мнению Трубецкого, внесла свои серьезные коррективы в ход мировой истории. Особый интерес Крымская война представляет для военной науки. После нее уже редко использовались тесные боевые порядки кавалерии и пехоты, и солдаты уже не шли в бой в красочных парадных мундирах, под звуки полковых оркестров. Впервые получили распространение облегченные военные железные дороги; заслуженное место заняла фотосъемка - ее возможности по достоинству оценили в военной и военно-морской разведке. В военных целях стал использоваться электрический телеграф, подводный телеграфный кабель сделал возможным быструю передачу новостей с фронта.
Во время Крымской войны произошли революционные перемены в деле оказания медицинской помощи раненым, а следствием войны стало появление такой организации, как Международный Красный Крест. Подобно тому, как винтовка Минье и разрывные снаряды изменили способ ведения боевых действий, бронированные военные суда, движимые гребными винтами, сделали, полагает Трубецкой, совершенно иным флот. Начались разработки подводных устройств (с. 57).
Но наиболее важным итогом этой войны, по мнению Трубецкого, стало исчезновение страха перед российской мощью, который долго влиял на европейскую политику. В последующие 20 лет Россия была всего лишь одной из равных, но отнюдь не сверхдержавой. После унизительных поражений в Крымской войне Россия поняла, что не в состоянии соперничать со странами Западной Европы, где экономика и социальное устройство претерпели изменения в результате промышленной революции. Правительство России было дискредитировано открывшейся коррупцией, которая
глубоко проникла в политику и экономику. Несмотря на определенные успехи предшествующих десятилетий, война ярко продемонстрировала техническое отставание России, особенно в развитии транспортной инфраструктуры.
После войны в стране началась грандиозная перестройка, которая очень скоро поставила Россию перед необходимостью реформ, включая отмену крепостной зависимости крестьян и модернизацию законодательства. Лишь позже, отмечает Трубецкой, когда Александр II и его преемники остановили процесс реформирования сверху, в стране стало нарастать революционное движение снизу. Поэтому, полагает Трубецкой, есть все основания считать, что семена большевистской революции 1917 г. вызревали в почве, подготовленной итогами Крымской войны.
Австрия же, утратив добрые отношения с Россией, не смогла снискать дружбу Англии или Франции. В течение трех лет после Парижской конференции «сардинские и французские войска воевали против оставшейся в одиночестве Австрии и добились независимости Сардинии. А вскоре произошло и объединение Италии» (с. 60).
Война остановила процесс разложения, который мог привести к краху британской армии. Отсрочила она и раздел Османской империи, которая, под давлением союзников, сделала значительный шаг в своем развитии по западному образцу.
Важным итогом Крымской войны, по мнению Трубецкого, является то, что если в течение 40 предшествовавших лет ни одна из великих держав Европы не воевала с другой, то после этого столкновения за непродолжительный срок Европа пережила пять крупных войн: франко-австрийскую (1859), датско-австро-прусскую (1864), австро-прусскую (1866) франко-прусскую (1870) и русско-турецкую (1878). Причины этих конфликтов, считает автор, восходят непосредственно к последствиям Крымской войны (с. 57).
В. С. Коновалов
