CC BY
196
УДК: 34.01 ББК: 67.3
Калинина Е.Ю.
КРОВНАЯ МЕСТЬ И СМЕРТНАЯ КАЗНЬ: ЭВОЛЮЦИЯ ПРИНЦИПА
СПРАВЕДЛИВОСТИ В ПРАВЕ
E. Y. Kalinina
BLOOD FEUD AND DEATH PENALTY: EVOLUTION OF THE JUSTICE CONCEPT
IN THE LAW
Ключевые слова: история, смертная казнь, кровная месть, справедливость, право, государство, общество.
Keywords: history, blood feud, death penalty, justice, law, state, society.
Аннотация: основной идеей данной статьи является взаимосвязь таких государственно-общественных институтов, как кровная месть и смертная казнь через идею справедливости и принцип справедливости в праве. Автор показывает эволюцию принципа справедливости в праве от конкретной до абстрактной. Последняя на сегодня зашла в тупик и требует новых идей, которые закладывались бы в основу наказания и удовлетворяли бы и общество, и государство. В связи с этим начинается работа над созданием и внедрением в правовую практику таких принципов, примером которых является медиация.
Abstract: the basic idea of this article is the correlation of blood feud and death penalty as public and social institutions through idea of justice and concept of justice in the law. The author indicates the evolution of the concept of justice in the law from the particular one to the abstract one. The latter actually has reached a deadlock and requires creation of new ideas which would be taken as a principle of punishment and could satisfy the state and the society as well. In this connection the work on creation and implementation of the mentioned principles in the legal practice has started. The mediation can be named as an example.
Одним из основополагающих принципов в праве является справедливость. Однако справедливость в современном правовом понимании практически невозможно соотнести с тем пониманием справедливости, которое существовало в древних догосудар-ственных обществах, античных государствах и в период Средневековья.
С одной стороны, причина находится в том, что основные концепты права развиваются, что даёт основание для развития самой системы, как и в случае с государством и обществом, которые также не являются неподвижными, застывшими формами. С другой стороны, можно говорить о том, что принцип справедливости как правовой принцип отличается от идеи справедливости, которая была заложена в общественном сознании.
В Средневековье мораль, нравственность и справедливость ещё не были отделены полностью от права, хотя именно в Средние века этот процесс идёт полным
ходом и к началу Нового времени они разделяются. Начинает господствовать идея целесообразности, основополагающая для эпохи рационализма. Мораль, справедливость становятся уделом традиционного правосознания. В современном правосознании они ассоциируются с «общечеловеческими ценностями», которые декларируются, но при этом не имеют практического значения. Отличие современного права от традиционного, в частности, средневекового, заключается в том, что современное право декларирует, но не обеспечивает реализацию таких ценностей, как свобода, равенство, справедливость. В средневековом же праве они не декларируются, но существуют в правосознании общества, реализуются на основе нормативной системы, более значимой для каждого отдельного индивида: обычного права. Эти нормы передаются из поколения в поколение, и нарушить их для средневекового человека - гораздо более серьёзное преступление, чем не исполнить
предписания писаного абстрактного закона. Здесь же помечу: речь идёт не о королевском писаном праве - прообразе современного законодательства, а об общинном обычном праве, сформированном ещё в до-государственную эпоху. Королевское писаное право является промежуточным, переходным между традиционным обычным правом и современным законодательством. С одной стороны, оно закрепляет (зачастую модифицируя) часть обычаев (чтобы не противоречить обществу), с другой стороны, оно разрушает обычай, подменяя его правовой нормой. Следовательно, оно разрушает систему права, построенную на ценностях свободы, справедливости, присущих общинному правосознанию, и строит абстрактную систему декларирования права и его ценностей.
Современное писаное право защищает абстрактно понимаемую справедливость, в то время как средневековое традиционное общинное право направлено на защиту отдельного человека, его жизни, здоровья, чести. Государство, наказывая тех, кто осуществляет посягательство, защищает, прежде всего, установленные им правила, тот пакт, который заключается между государством и обществом о принятии установленных абстрактных правил поведения. Одновременно оно, естественно, наказывает конкретного преступника и действует в пользу конкретного обиженного лица. Но основная цель наказания для государства состоит не в этом. Указанные цели находятся в конце списка, и реализуются постольку, поскольку реализуются основные цели наказания. Это, в первую очередь, необходимость наказать тех, кто посягнул на нормы, установленные государством. Во-вторых, это необходимость устрашить остальных членов общества, «чтобы им неповадно было», как отмечалось в средневековом законодательстве, нарушать этот неписаный договор между обществом и государством. Сегодня это называется превентивной функцией наказания. В средние века эта функция, разумеется, тоже существовала, но стала выходить на передний план лишь тогда, когда государство стало довлеть над обществом, монополизировать инструменты подавления, регулирования поведения всех людей в це-
лом.
Итак, государственное право отличается от догосударственного и раннегосударственного средневекового права, прежде всего, своей абстрактностью. Оно основано на правовой норме, которая сама по себе является абстрактным правилом поведения, адресованным неограниченному кругу лиц, как правило, «всем». Адресат правовой нормы, таким образом, оказывается весьма и весьма неопределённым. В общине же обычные нормы направлены, прежде всего, на регулирование конкретных отношений, случаев, которые в повседневной жизни могут повторяться, а потому регулируются более или менее сходным образом, но с учётом конкретных обстоятельств, а также при использовании оценочных, конкретных суждений как о случае, так и о его участниках. В общине всё предельно конкретно. Нанести вред можно только конкретному лицу. Не существует понятие ущерба общественным отношениям, государственным органам, безопасности государства и т.п.
С другой стороны, это происходит потому, что государство ещё не осознало, насколько выгодно для установления правил пользоваться инструментами подавления и ограничения произвола. До этого времени такие инструменты находились в руках общества. Но эта ситуация не была идеальной в правовом отношении. Общество не обладает такими возможностями, как государственный аппарат, для того, чтобы заставить неподчиняющихся вести себя так, чтобы все люди могли спокойно существовать в безопасности. Это происходит именно потому, что общество озабочено состоянием конкретного его члена, который оказался обиженным, претерпел умаление своих прав. Но индивидуальное регулирование имеет свои недостатки: каждый раз проблему нужно решать заново, использовать довольно громоздкие процедуры, наполненные ритуалами, которые обязательны для исполнения, хотя их смысл уже давным-давно утерян. Абстрактная процедура наказания виновных и восстановления нарушенных прав оказывается намного более удобной.
Так общество вначале создаёт государственно-правовую систему, которая позволяет развиваться в нужном направлении
с наименьшими затратами сил, а затем общество вынуждено заключить с государственным аппаратом неписаный договор о передаче некоторых исключительных прав и инструментов, которыми отныне общество не имеет права пользоваться, а государство обязано использовать в целях защиты общества как системы и отдельных индивидов, если их права нарушены.
Оба способа правового регулирования имеют свои положительные и отрицательные стороны, но оба они не идеальны. Это является основной причиной того, почему до сих пор делаются попытки найти некий иной путь для решения проблем общества, для наказания виновных в совершении преступлений, для защиты тех, чьи права были нарушены.
Исходя из всего сказанного ранее, можно построить модель эволюции кровной мести и самосуда вплоть до причинения преступнику смерти в такой вид наказания, как смертная казнь. Их взаимосвязь подтверждает А.Ф. Кистяковский: «Будучи различны по способу назначения и по объему, убийство в виде мести и смертная казнь в виде наказания в сущности есть одно и то же: и то, и другое состоит в лишении жизни; и то, и другое обрушивается на голову виновного или, по крайней мере, того, которого считают виновным; если смертная казнь основывается на установленном властью законом, то убийство в виде мщения освящается неизменно соблюдаемым обычаем и считается не только правом, но и обязанно-стью»1. Также мы можем увидеть, что в современности эта модель устарела и столкнулась с труднопреодолимыми препятствиями. На сегодняшний день система наказания вынуждена для преодоления этого препятствия вернуться на виток назад, чтобы использовать уже существующую когда-то форму наказания преступника, но «на новый лад», на более высоком уровне эволюции. И движущей силой в развитии этой
1 Цит. по: Георгиевский, Э. В. Кровная месть и смертная казнь у восточных славян // Сибирский юридический вестник. - 2005. - № 1. [Электронный ресурс: Юридическая Россия. Федеральный правовой портал]: http://www.law.edu.Iu/doc/documentasp?docГО=1208340#_ йпгеШ Обращение: 26.10.2012.
модели является идея справедливости, которая также претерпела изменения от справедливости конкретной до справедливости абстрактной и также возвратилась на исходную точку, но на более высоком историческом уровне. Сегодняшняя идея - создать новую модель справедливости, которая объединяла бы в себе идеи абстрактной и конкретной справедливости.
Итак, уже в догосударственном обществе появляется такая форма наказания за совершение особо тяжких преступлений, как кровная месть. Здесь особенно важно подчеркнуть, что кровная месть является именно формой наказания. Поскольку государство ещё не существует, а если уже начинает формироваться, то не располагает столь значительными ресурсами, то община вынуждена самостоятельно решать вопрос о наказании тех лиц, которые допускают произвол в поведении, общении с другими членами общины. Община строится на строгих правилах, нормах обычного права, которые, как уже было отмечено, гораздо более жёсткие, чем нормы писаного права. Это так, поскольку они имеют ряд дополнительных «степеней защиты», по сравнению с нормами писаного права. Лицо, нарушающее обычаи, нарушает одновременно нормы права, морали, нравственности, религии, справедливости. Человек, который сегодня нарушает нормы права, как правило, осознаёт лишь то, что он нарушает закон. Даже если он сам и понимает, что нарушил нормы морали, для него это не имеет такое значение, как, например, для средневекового индивида: для первого, в отличие от второго, эти нормы чётко разделены в сознании, практически не связаны между собой. Кроме того, современный человек чётко осознаёт, что за нарушение норм нравственности или справедливости государство не предусматривает никакого наказания, кроме тех случаев, когда справедливость, мораль, право не являются настолько тесно связанными, что их невозможно разделить. Впрочем, чаще всего эти компоненты в преступлении всё же не осознаются. Однако иногда бывают случаи, когда этот факт имеет значение для преступника. Тогда и возникает необходимость в реанимировании идеи справедливости в праве, которая сегодня реализуется
в ряде новых правовых институтов и форм,
о которых буден сказано далее.
Основная идея справедливости, на которой основано традиционное общинное правосознание средневековой Европы и Руси, заключается в принципе равенства всех и эквивалентности преступления и наказания, то есть неотвратимости наказания, соответствующего преступлению. Сначала это понималось буквально, что и было выражено в знаменитом правовом принципе «око за око и зуб за зуб». Естественно, что с течением времени такое буквальное понимание оказалось невозможным (в этом случае прибегали к фикции, когда один объект приравнивался к другому в теории и на практике, например, за воровство отрубали руку), но, с другой стороны, что касалось убийства, этот принцип мог быть реализован в полной мере. Причинение смерти убийце стало одной из самых распространённых норм в праве великого множества народов с казалось бы совершенно разной культурой и цивилизационной основой. Идея наказания убийцы была во всех случаях одна и выражалась следующим образом: за посягательство на такую основополагающую ценность как жизнь, данную Богом, равнозначной ценой может быть только жизнь. Форма же каждый раз была разной у разных народов в разные времена. Наиболее часто встречающийся вариант - за убийство убивают убийцу. Однако были возможны и другие варианты, например, в Законах царя Хаммурапи говорится о том, что если строитель построил дом настолько ненадёжно, что в результате произошло разрушение, и он причинил смерть сыну хозяина дома, то должно убить сына этого строителя1. В данном случае мы имеем дело с довольно архаичным документом, который понимал идею справедливости наиболее буквальным из возможных образом, и идея эквивалентности здесь прослеживается в самом прямом смысле. С другой стороны, хотя здесь наиболее ярко проявляется принцип эквивалентности, но справедливость не
1 История Древнего Востока. Тексты и документы: Учебное пособие / Под ред. В.И. Кузищина. - М.: Высшая школа, 2002. - С. 167-190. [Электронный ресурс]: http://grachev62.narod.ru/hrest/chapt02.htm.
Обращение: 23.10.2012.
восстанавливается в своём первоначальном виде, хотя бы законодатель стремился именно к этому: поставить стороны в совершенно одинаковое положение. Справедливость требует также, чтобы вред, нанесённый другому человеку, возмещался путём нанесения равного вреда самому преступнику. В данном случае мы видим, что преступник оказывается в том же положении, что и оставшийся в живых потерпевший (то есть отец убитого), однако страдает (причём невинно) не сам причинитель вреда, хотя морально его горе могло бы служить возмещением.
В средние века эта норма уточняется. В каждом конкретном случае по-разному пытаются решить вопрос таким образом, чтобы объединить все принципы (справедливости, эквивалентности, неотвратимости). Так в разных государствах и в разные времена варьируют с формами кровной мести, субъектами (как со стороны потерпевшего, так и со стороны убийцы). Также пытаются решить один из главных вопросов: одноактна ли месть, не должна ли она влечь за собой цепочку смертей, как реализация права каждого потерпевшего на равное отмщение.
В любом случае происходит воплощение идеи справедливости, свершается наказание.
Несколько сложнее объяснить идею возможности совершения самосуда вплоть до убийства преступника. Здесь уже нельзя говорить о принципе эквивалентности, поскольку речь идёт о трудносравнимых, с нашей точки зрения, вещах. Например, возможность убить мародёра, то есть человека, совершающего кражу во время бедствия. Эквивалентность здесь на самом деле присутствует, хотя она и неявно выражена. В общине, где все связаны между собой «круговой порукой», то есть все несут ответственность за всех, выживание становится общим делом. Бедствие не может быть делом одного человека или одной семьи, поскольку любая катастрофа так или иначе затрагивает всю общину. Значит, любое противоправное действие, направленное, например, на присвоение имущества, в то время как вся община решает вопрос о выживании, может обречь на гибель всю общину при наихудшем развитии событий.
Следовательно, речь уже идёт не просто о краже, а об «убийстве», хотя и неявном, по крайней мере, о возможном причинении смерти многим лицам. Поэтому и здесь в неявной форме речь идёт о кровной мести, но на более абстрактном уровне. Здесь и преступление (причинение смерти) ещё не совершено, однако совершены действия, которые могут вызвать трагические последствия, а следовательно, люди умышленно ставятся под угрозу. Таким же образом можно объяснить, например, причинение смерти за кражу коня. Конь - это главное средство выживания в средневековье, а следовательно, его потеря могла повлечь за собой гибель бывшего владельца. В других случаях взаимосвязь между преступлением и наказанием не столь очевидна, однако она существует, возможно, на уровне забытых ритуалов, обрядов, суть которых могла бы пролить свет на данный вопрос.
С течением времени государственный аппарат из вспомогательного превращается в управляющий, устанавливающий в связи с этим свои нормы и правила, которые не только бы отражали чаяния общества, но и поддерживали бы сам государственный аппарат. Ясно, что монополия на применение наказания, завладение инструментами, предоставляющими такую возможность, значительно расширяет и возможности самого государства в сфере управления. Когда правители осознают это, они начинают присваивать себе монопольное право на применение наказания вообще и на единственное законное причинение смерти. «Окрепнув, государственная власть все чаще старается предупредить кровную месть, беря на себя карательные функции»1, - отмечает исследователь средневековья М. Блок. Запрещая всем иным субъектам права причинение смерти другим лица по каким бы то ни было причинам, государство ставит себя выше общества, отделяется от общества, породившего его. «Не законодатель придумал различные формы простой и квалифицированной смертной казни. Законодатель лишь санкционировал законом то, что допуска-
1 Блок, М. Феодальное общество. - М., 2003. - С.127-132. [Электронный ресурс]: http://iph.ras.ru
/uplfile/ethics/RC/ed/f/Ыockhtml. Обращение 26.10.2012
лось и раньше обычаем»2, отмечает исследователь этой темы, И.А. Малиновский. Соответственно, и нормы начинают носить более абстрактный характер. Убийство за убийство становится правовой нормой и называется теперь смертной казнью, поскольку месть не входит в компетенцию государства. Государство выше местных проблем внутри общины, ему не интересны чувства людей, которым нанесён ущерб. Напротив, государство вмешивается в дела общины в качестве арбитра, третьей авторитетной стороны. Пострадавший не имеет для государства своего лица, он - субъект права. Кроме того, месть - это частная форма наказания. Ущерб, нанесённый конкретному лицу, должен быть возмещён конкретным лицом, ущерб причинившим. Это правило исполняется не потому, что государство установило такой закон, а потому, что так поступали предки, а предки получили знание о таком способе наказания от Богов. То есть эта норма - один из законов мироустройства, источника которой никто не знает, и это делает её ещё более авторитетной.
Государство же устанавливает общую, но безликую норму, которой должны подчиняться все. Если люди не хотят произвола со стороны других людей, если они хотят находиться под защитой государственной власти, которая берёт на себя функцию осуществления наказаний, то они подчиняются. В данном случае люди подчиняются явно выраженной силе, обладающей мощным аппаратом для покарания виновных. С одной стороны, это удобный инструмент: пострадавшие могут обратиться к более сильному, просить защиты, и остаться пассивным наблюдателем того, как эта сила карает провинившихся. С другой стороны, здесь возникает очень важная проблема: отчуждение пострадавшего от процесса суда и применения наказания. Итак, идея справедливости оказывается ущербной. С одной стороны, наказание в виде равного причинения вреда сохраняется, с другой, она теряет главную свою черту - моральное удовлетворение потерпевшего. Да и собственно сам потерпевший, как было сказано, оказывается отстранённым от процесса. В резуль-
2 Цит. по: Георгиевский, Э.В. Кровная месть и смертная казнь у восточных славян...
тате у него создаётся ощущение, что государство действует не в его пользу, а лишь с намерением защитить. самоё себя, поскольку защищается абстрактный закон, а не конкретный человек. Это порождает особое психологическое состояние пострадавшего в результате преступления - состояние жертвы. Это своего рода посттравматиче-ский синдром, выражающийся в повышенном чувстве стыда у жертвы преступления, ощущение своей вины за случившееся. Это влечёт за собой стремление скрыться от общества, выйти из социальных отношений. Такое поведение у людей, ставших жертвами преступления, наблюдается и сегодня. Это отголоски традиционного правосознания, прежде всего средневекового религиозного. Истоком его является понимание изначальной греховности человеческой натуры, которая, возможно, не проявляется до какого-тот времени, но, тем не менее, оказывает влияние на всю жизнь человека, а также на то, что произойдёт с ним после смерти. Наказание каждого в любом случае является неотвратимым, однако, оно может наступить в любой момент. Видимо, это связано с тем, что внутри человек уже нёс признаки морального разложения, хотя бы они ещё не проявились вовне. Так высшие силы заранее карают человека, возможно, за его греховную сущность. Преступление, совершённое против конкретного лица - это своего рода превентивная мера (со стороны божественных сил). Именно это заставляет жертву чувствовать свою вину, и её морально-нравственным долгом становится удалиться от общества, например, уйти в монастырь (особенно, если речь шла о женщине, сущность которой изначально греховная и испорченная).
Надо также отметить, что такое превентивное наказание, когда человек ещё не совершил ничего предосудительного, но точно совершит, потому что такова его природа, не представляет собой ничего особенного для традиционной правовой практики. Можно привести ряд таких мер, например, процедура остракизма в Древней Греции. Она заключалась в том, что человека, который приобретал слишком большую популярность, решением общего собрания изгоняли из города. Причиной такого поведения
становилось то, что такой человек может решить, что если он в чём-то превосходит всех остальных членов общества, то значит, он может воспользоваться большими правами, чем все остальные. А такая ситуация неминуемо приведёт к тому, что он начнёт своими правами злоупотреблять. Поэтому в обществе у всех людей должны быть абсолютно равные права, и чтобы защитить общество от злоупотреблений, произвола, необходимо избавляться от такого лидера, который может в будущем нарушать установленные для всех правила. Здесь в праве важно понимание того, что существуют все условия для того, чтобы преступление стало возможным, то есть оно уже существует потенциально.
В современной правовой действительности такое понимание не существует. Однако оно сохранилось в традиционном обыденном правосознании (и опять-таки, главным образом, по отношении к женщине -жертве преступления). Сегодня такое понимание иррационально, поскольку никто не мог бы объяснить, почему жертва виновата в том, что с ней произошло. Когда психологи и криминологи разрабатывают теории виктимности, они основываются, разумеется, на иных основаниях, нежели тех, которые были основополагающими в средневековье. Они говорят о соответствующих психологических механизмах, особенностях поведения и пр. В данном контексте обсуждаемого вопроса мы не затрагиваем эту специфическую тему. То есть речь идёт о том, что сама жертва считает себя виноватой, но не могла бы этого объяснить рационально, так же как и окружающие в глубине души могут считать её виноватой, хотя тоже не могли бы объяснить, на чём основывается их мнение (если они, конечно, не криминологи или психологи). Для нас интереснее другой аспект этой проблемы. Жертва преступления ощущает дискомфорт. К тому же она отчуждена от участия в процессе суда и наказания преступника. Её участие часто формально, а психологическое состояние жертвы никого не интересует. В результате государство применяет некоторое наказание, которое чаще всего оказывается несправедливым. То есть оно правовое, соответствует закону, но оно кажется жертве
несправедливым, поскольку не возмещает ущерб, ни физический, ни моральный, который преступник ей нанёс. В результате процесс покарания преступника и процесс реабилитации жертвы вообще не связаны между собой. В обыденном правосознании складывается ощущение, что государство «не защищает людей». То есть в действительности государство защищает законы, на которые, с его точки зрения, совершено посягательство путём совершения преступления против конкретного лица.
Таким образом, при одинаковой форме норма о причинении смерти преступнику в качестве наказания может иметь разное содержание. Разница между смертной казнью и кровной местью состоит не только в формальном признаке - субъекте осуществления наказания (в первом случае - государство, во втором случае - семья погибшего). Отличие одного вида наказания от другого состоит, прежде всего, в различии идейного содержания, которое заложено в них. В случае кровной мести идейным содержанием является справедливость. В случае смертной казни - законность, хотя, как уже упоминалось, принцип справедливости декларируется и в современном праве. Другое дело, что в реальности он часто не сочетается с принципом законности, который может выступать как несправедливый.
В связи с этим на современном этапе развития права появилась необходимость вновь вернуться к принципу справедливости. Прежде всего, это необходимо жертвам преступлений. В ряде случаев, как это ни покажется странным, сами преступники осознают, что назначенное им наказание несправедливо, причём не по отношению к ним лично, а по отношению к жертве. В уголовной практике бывают случаи, когда преступники желают дополнительно к назначенному им наказанию возместить, по мере возможности, нанесённый ущерб. Конечно, таких людей единицы, однако они существуют, а уголовно-исполнительная система в современной форме не позволяет им сделать это. В результате складывается ситуация, когда в современной европейской и российской правовой системе не существует такой механизм как смертная казнь, отменённая по причинам реализации прин-
ципа гуманности, но принцип справедливости по-прежнему не реализован. Кровная месть, в соответствии с этим же принципом гуманности и законности представляется варварским пережитком, исторической подробностью, о которой не принято говорить. Но вместе с тем часть общества испытывает неудовлетворённость в результате назначения наказаний преступнику, бытует мнение, что в тюрьме преступники продолжают жить на деньги налогоплательщиков, а потом возвращаются и снова продолжают преступную деятельность. Это - типичное проявление бытового обыденного правосознания общества, которое свидетельствует о том, что оно ощущает себя отчуждённым от процесса исполнения наказаний.
В связи с этим осуществляется активный поиск новых видов наказания, которые могли бы возместить причинённый жертве физический и моральный ущерб, то есть соответствовать принципу справедливости в праве. В обществе вновь встаёт вопрос о возможном возвращении смертной казни, а также о справедливости самосуда вплоть до убийства виновного. Но в действительности на современном этапе возвращение к этим формам наказания уже невозможно. В качестве одной из попыток возвращения в право принципа справедливости можно считать применение медиации в уголовном процессе. Эта процедура на сегодняшний день является неформальной и ни в коем случае не может подменить собой государственные формы применения наказания. Она направлена именно на то, чтобы свести преступника и потерпевшего и в результате психоло-го-юридического процесса попытаться найти между ними нечто общее, что позволило бы им отвлечься от стереотипных ролей преступника и жертвы. В результате происходит психологическая реабилитация как жертвы (что наиболее важно), так и преступника (что тоже достаточно важно, если это первое преступление, совершённое неумышленно). Маски преступника и жертвы настолько «приживаются», что этот стереотип очень трудно преодолеть. Он преодолевается автоматически, если наказание справедливо, поскольку в этом случае у жертвы нет достаточных оснований считать себя жертвой, особенно если применён принцип
равного воздаяния. Процесс взаимодействия догосударственном обществе принципу
преступника и жертвы - это реализация справедливости как основному инструменту
принципа справедливости на новом цивили- поддержания целостности и развития обще-
зационном уровне. В нем находит реализа- ства, но на новом витке развития правовой
цию как принцип гуманности, так и прин- культуры общества и европейской и рус-
цип справедливости. Таким образом, проис- ской цивилизации.
ходит возвращение к заложенному ещё в
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Блок, М. Феодальное общество. - М., 2003. - С.127-132. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://iph.ras.ru/uplfile/ethics/RC/ed/f/Ыock.html.
2. Георгиевский, Э. В. Кровная месть и смертная казнь у восточных славян // Сибир-
ский юридический вестник. - 2005. - № 1. [Электронный ресурс] // Юридическая Россия. Федеральный правовой портал. - Режим доступа: http://www.law.edu.ru/
doc/document.asp?docID=1208340#_ftnref39.
3. История Древнего Востока. Тексты и документы: Учебное пособие / Под ред. В.И. Кузищина. - М.: Высшая школа, 2002. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://grachev62.narod.ru/hrest/chapt02.htm.
