CC BY
227
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ, НАЦИОНАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ И ТЕХНОЛОГИИ
УДК 94(47)
КРИЗИС ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ В 1927-1928 ХОЗЯЙСТВЕННОМ ГОДУ
THE CRISIS OF STATE FOOD POLICY IN 1927/1928 FINANCIAL YEAR
© Боркун Илья Алексеевич
Ilya A. Borkun
аспирант кафедры экономической и политической истории России, Саратовский социально-экономический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «РЭУ им. Г.В. Плеханова»
postgraduate student of the department of economic and political history of Russia, Saratov socio-economic institute (branch) of Plekhanov Russian University of Economics
e-mail: [email protected]
В статье автор анализирует влияние кризиса государственной продовольственной политики в 1927—1928 хозяйственном году на решение правительства свернуть нэп. Актуальность исследования определяется стремлением к объективному пониманию данного этапа советской истории. Это необходимо с целью противодействия фальсификации отечественной истории, принявшей форму массированного информационного давления на общество.
Ключевые слова: нэп, кризис, государство, Советская власть.
The author analyzes the impact of the crisis of the state food policy in the 1927/28 financial year on the government's decision to cancel the New Economic Policy (NEP). The study is motivated by the desire to offer an unbiased interpretation of the role of the NEP in Soviet history. The research is necessary in order to counter the falsification of national history which has created massive media pressure on society.
Keywords: NEP, crisis, the Soviet state.
На завершающем этапе нэпа произошло открытое противостояние государства и крестьянства, когда советское правительство бескомпромиссно пошло в наступление на права и экономические интересы крестьян до полного изменения принципов административного
управления, организации производства и социального устройства села. Причиной тому стал отказ крестьян продавать зерно государству по вновь установленным ценам, которые были в пять раз ниже рыночных, несмотря на то, что в 1927 г. был получен хороший урожай
хлебов. Это предполагало благополучное пополнение государственных закромов. Однако вопреки подобному логичному предположению хлебозаготовительная кампания 1927/28 г. оказалась сорванной, что повлекло за собой острый продовольственный кризис.
По-прежнему весьма распространенным остается мнение, что свертывание нэпа являлось самоцелью большевистского руководства во главе со Сталиным в угоду своим политическим программным установкам и властным амбициям. А рубеж 1920-1930-х гг. стал точкой отсчета разрушения крестьянского мира, рационального хозяйствования на земле и продовольственного обеспечения. Подобные оценки свидетельствуют о нарушении основополагающих научных принципов историзма и всесторонности. В них или не учитываются, или поставлены явно в подчиненное положение социально-экономические факторы. В современной историографии исследования проблемы свертывания нэпа преобладающей является точка зрения об исчерпании потенциала новой экономической политики в конце 1920-х гг. и необходимости новых форм организации производства и товарооборота между городом и деревней [1; 2; 3].
Развитие междисциплинарного направления истории экономики привело ученых к историософскому определению об имманентности весьма умеренных темпов научно-технического прогресса аграрно-индустриаль-ным обществам.
Данная проблема существовала в Советской России в 1920-е годы. Несоответствие темпов встраивания крестьянина в индустриальную экономику с новыми требованиями к товарности производства (стабильности и регулярности поставок государству и на рынок), остро проявившееся в кризисе хлебозаготовок 1927/28 г., позволило утвердиться в советском руководстве точке зрения о необходимости бескомпромиссных мер кардинального переустройства деревни.
Причины нарастающего кризиса нэпа в конце 1920-х гг. глубоко и всесторонне проанализированы. На всех этапах историографии исследования нэпа ученые в своих работах приходили к выводу (если это не политически ангажированные работы) о необходимости коренных изменений экономической политики. Например, современник нэпа профессор Л.Н. Юровский в книге «Денежная политика Советской власти (1917 - 1927)» (впервые издана в 1928 г.) указывал на окончательно сложившийся кризисный «замкнутый круг» в экономике в 1927 г.: капитализация промышленности и стимулирование товарооборота
требовали наращивания денежной массы, за этим следовал скачок цен - государство принимает меры по снижению цен; далее (учитывая рост денежной массы) усиливается бестоварье - бестоварье, сопровождающееся ростом цен, порождает замедление и сокращение хлебозаготовок. Далее вновь по кругу: нестабильность финансовой системы (инфляция), сокращение источников капитального строительства и переоснащения промышленных предприятий, дефицит промтоваров и продовольственный кризис [4, с. 437-439]
Оценки нэпа профессора Л.Н. Юровского подтверждают многочисленные архивные источники, ставшие доступными для научного исследования в последние десятилетия историкам и экономистам. Сегодня достаточно оснований для вывода, что в кризисе продовольственной политики в 1927/28 г. проявилось исчерпание ресурсов нэпа [5; 6].
Выйти из кризиса, решить задачу, «разомкнуть» круг проблем невозможно, не поставив один из субъектов национальной экономики в подчиненное положение, т.е. взвалив на него тяготы издержек реформирования. Глава Советского государства И. В. Сталин однозначно заявил, что донором для индустриальной модернизации российской экономики может быть только сельское хозяйство. Научный анализ российской истории представляет такой вывод очевидным. В аграрно-индустриальной стране с подавляющим преобладанием сельскохозяйственного производства и сельского населения и в отсутствие колоний иной альтернативы не имелось.
Обществу, переживающему всеохватывающие структурные изменения, тем более такого эпохального масштаба, необходимо представить историческое направление развития, цель, методы и средства, которые необходимо применить и затратить. Утвердившаяся идеология построения социалистического государства предполагала и соответствующую методологию развития общества. В предпринятых мерах по преодолению кризиса продовольственной политики 1927/28 г. большевистское правительство руководствовалось революционными рефлексами, закрепившимися в сознании в годы революций и гражданской войны. Поэтому позиция крестьянства по вопросу государственных хлебозаготовок воспринималась как политический акт классовой борьбы. Соответственно и примененные правительством средства оправдывались с точки зрения политического противостояния.
Однако в оценках срыва хлебозаготовок имела место и политическая составляющая. Экономический кризис, переходящий в
Информационная безопасность регионов. 2014. № 2(15)
острую фазу, обязательно приводит и к политическим коллизиям. Как тут не вспомнить Ленина: «политика есть самое концентрированное выражение экономики». Не случайно Сталиным была предпринята поездка по стране (в Сибирь) в январе-феврале 1928 г. с целью оценить положение. А положение было очень сложным. Под угрозой срыва оказались планы по индустриализации отечественной экономики, укреплению обороноспособности страны, ликвидации зависимости от международного капитала.
По мнению руководства страны, новый кризис 1927/28 г. стал продолжением мелкобуржуазной атаки. То, что государство в год хорошего урожая (1927 г.) закупило всего 2,4 млн т зерна вместо 4,58 млн т запланированных, В.И. Сталин назвал «хлебной стачкой» кулаков в то время, когда вокруг страны нарастает военно-политическое напряжение и внешний враг готовится к войне. По результатам поездки в Сибирь в январе-феврале 1928 г. Сталин сделал однозначный вывод: «Пока существуют кулаки, будет существовать и саботаж хлебозаготовок» [7, с. 502 - 503]. Это признавали и специалисты-аграрники, оказавшиеся в эмиграции в те годы. «Бой за хлеб между обеими сторонами продолжался в годы НЭПа» [8, с. 101].
Резкая революционная риторика и исследователя, и читателя уводит в область социально-политической борьбы. События начинают восприниматься через призму гражданского противостояния в обществе, инициатором которого выступает государство вследствие соответствующих заявлений руководителей партии и правительства о необходимости борьбы с кулаком.
Социальное противостояние в советском обществе, культивируемое большевистским руководством, безусловно, имело место, приобретая крайние формы шпиономании и поиска «врагов народа». Но данное явление не должно заслонять собой существовавшей экономической коллизии.
Крестьянство проявляло присущую ему двойственность: желало продавать свою продукцию на свободных рыночных основах, а остальную хозяйственную деятельность осуществлять на нерыночных принципах. Согласиться на это для государства означало поставить себя в подчиненное положение. Противопоставить эффективное экономическое регулирование в условиях нэпа Советское государство оказалось не способным. Очередной кризис на хлебном рынке со всей очевидностью продемонстрировал отсутствие запаса прочности государственных экономических регу-
ляторов. Также стало очевидным, что свободный рынок в значительной мере исчерпал возможности выступать динамичным стимулом развития высокотоварного высокорентабельного производства.
С другой стороны, государство было лишено возможностей для маневров во времени и в экономическом пространстве.
В мае 1927 г. Англия разорвала дипломатические отношения с СССР. Поэтому, когда хлеб и другое продовольствие нового урожая поступали на рынок, население, движимое страхами недавнего военного лихолетья, стало скупать продукты большими объемами, заготавливая впрок. Аналогично и государство ставит задачу увеличить закупки хлеба с целью создания продовольственного фонда в связи с угрозой войны. На продовольственном, прежде всего хлебном, рынке возникает ажиотажный спрос, неизбежным последствием которого является скачок цен.
Хлебозаготовительный кризис 1927/28 г. имел и внутренние объективные причины: 1) не удалось преодолеть тенденцию опережающих темпов износа основных фондов; 2) государственная промышленность в 1927 г. так и не достигла уровня (15-летней давности!) 1913 г. по основным показателям; 3) не была решена проблема высокой себестоимости промышленных и сельскохозяйственных товаров; 4) аграрное производство оставалось низкотоварным.
Осенью 1927 г. конфликт государства и крестьянства вошел в острую фазу. Советское правительство с целью преодоления нарастающего экономического кризиса устанавливает накануне хлебоуборочной кампании цены на зерно в пять раз ниже рыночных. Крестьяне отказываются продавать зерно государству по вновь установленным ценам и срывают хлебозаготовительную кампанию 1927/28 года. К январю 1928 г. хлебный дефицит составил 128 млн пудов. Это угрожало срывом снабжения продовольствием растущего городского населения и Красной Армии, а также поставок импортного промышленного оборудования на валюту за хлебный экспорт, который резко сократился.
С точки зрения перспектив отношений государства и крестьянства, реализации аграр-но-продовольственной политики Советской власти вывод Сталина был объективным, без иллюзий. Ждать в этом противостоянии уступок со стороны деревни не приходилось. Кулак - крепкий хозяин являл собой пример, выступал лидером, а в иных случаях и помощником хозяйствования на земле. Он же скреплял культурно-мировоззренческую конструкцию
крестьянского мира. Его решительность отстаивать право диктовать цены на хлеб не ограничивается экономической выгодой - это борьба за свою идентичность.
Ко времени хлебозаготовительного кризиса 1927/28 г. стало очевидным, что нэп исчерпал свои ресурсы. Государство лишилось экономических инструментов для его преодоления. Кроме того, противоречия с деревней, как выше было сказано, не ограничивались экономикой, а распространялись на весь образ жизни крестьянина. Следовательно, противоречия, которые государство не способно разрешить в рамках экономической политики или же когда они приобретают более широкий характер (в данном случае и то, и другое), выходят на политический уровень, где применяются свои методы и где многие понятия, например, сторонников и противников приобретают совсем иное звучание и значение.
Кроме того, для объективного восприятия жестких мер как необходимых, порою единственно возможных в государственной продовольственной политике в условиях кризиса, следует понимать, что в данной области нет запаса времени и минимум возможностей для компромиссных решений. Любые просчеты и нерешительность чреваты осложнениями в самом чувствительном вопросе жизнеобеспечения - снабжении продовольствием.
Государственная продовольственная политики, как и любая другая политика, имеет большие или меньшие отклонения в ходе ее реализации властью на местах. Этому имеется ряд объяснений. Во-первых, губернской власти, и тем более уездной, в хлебопроизводящих регионах ближе и понятнее интересы сельхозпроизводителя. Во-вторых, отсутствие необходимых экономических возможностей стимулирования и принуждения к поставкам продовольствия государству и на рынок заставляло региональные власти сосредоточить свои усилия на объяснениях центральной власти положения и обращения с запросами дополнительных поставок промтоваров и предоставления различных льгот (снижение цен на промтовары, отсрочка платежей за их поставку и т.д.). Примером тому является реакция на телеграмму наркома внутренней и внешней торговли СССР А.И. Микояна 15 декабря 1927 г. с требованием усилить хлебозаготовки. В тот же день на заседании Саратовского губкома постановили ежедневно заслушивать информацию Губторготдела о ходе хлебозаготовок, а ГИКу (губисполкому) в пятидневный срок «сообщить о принятых мерах и о требованиях к Центру для удовлетворения местного рынка, способного усилить хлебозаготовки» [9, л. 121].
На заседании Пензенского бюро губкома 4 января 1928 г. отмечено выжидательное настроение у некоторой части советского, партийного и кооперативного актива, что препятствовало решению продовольственного вопроса, выполнению продналога и государственных хлебозаготовок [10, л. 5].
Наряду с требованиями к региональной власти активизировать работу, повысить ее качество центральное правительство предпринимает новые шаги экономического характера по стимулированию хлебозаготовок. В начале 1928 г. в разы увеличиваются поставки промтоваров в хлебопроизводящие районы. Для сравнения в Пензенскую губернию за 1926/27 г. завезено промтоваров на 1 746 000 руб., а в 1927/28 г. за один месяц январь завезено фабрично-заводской продукции на сумму 2 063 000 рублей [10, л. 25].
Но эта мера не принесла положительных результатов. Причину обсуждают на пленумах и заседаниях губкомов и губисполкомов: «Хлебозаготовительные районы насыщены промтоварами. Но крестьяне стали разборчивы, та мануфактура, которая раньше «расхватывалась», теперь с трудом находит себе сбыт. На недостаток промтоваров, по материалам губкома, сейчас мало кто жалуется. Единственная жалоба - это по линии остродефицитных товаров» [10, л. 25]. Эта «единственная жалоба» отражала суть назревших проблем. Количественное наполнение рынка становится не актуальным. Во второй половине 1920-х гг. крестьянин все больше предъявляет требования к качеству промтоваров. Он ощущает нужду в изделиях нового образца. А промышленность не предлагает современной для того времени продукции.
Правительство пытается выйти из трудного положения с хлебозаготовками посредством «быстрого размещения крестьянского займа» в увеличенных размерах. Губкомы 17 января 1928 г. дают «строго секретное» распоряжение уездным комитетам партии и уполномоченным губисполкома немедленно принять соответствующие меры по его размещению. В крупных промышленных центрах стали вводить карточную систему снабжения продовольствием. Но это уже административное давление и распределение, а не экономическое стимулирование.
Особого внимания заслуживает анализ хлебозаготовительного кризиса, предпринятый по распоряжению губернских властей нижестоящими структурами, ответственными за проведение продовольственной политики. В данном случае политическая подоплека исключена, и, так как доклады предназначены
Информационная безопасность регионов. 2014. № 2(15)
сугубо для служебного рассмотрения, а не для широкой общественности, редактирование с целью сгладить недостатки также не имеет смысла. Другими словами, обоснованно считать подобные доклады объективными.
В докладе (типичном для губерний Поволжья), представленном секретарю саратовского губкома ВКП(б) Варейкису, были сделанные следующие выводы: по итогам хлебозаготовок в губернии в течение трех месяцев (с 1 октября 1927 г. по 1 января 1928 г.) определены и подробно проанализированы объективные и субъективные причины плохих результатов: 1) обращает на себя внимание плохая работа статистиков по определению урожая, объективные трудности представляет учет урожайности десятков тысяч «клочков» наделов крестьянских хозяйств; 2) имеют место недостатки в подсчете и взимании налогов финотделами, существуют объективные сложности определения налогооблагаемой базы, укрывательство от налогов; 3) неэффективный товарооборот на рынке из-за несовершенной системы ценообразования и плохого подвоза товаров, вызванный слабым развитием и плохим состоянием транспорта и дорог, негативными факторами в работе торготделов и кооперации; 4) « планирующими и хлебозаготовительными организациями урожай и реальные воз-
можности заготовок были определены неверно (подчеркнуто в докладе). Поэтому утвержденные планы рушились и переделывались по ходу в самую горячую пору заготовок.
Выводы специалистов на местах определенно приводят к заключению о необходимости кардинальной модернизации финансовой и налоговой системы, развития дорожно-транспортной инфраструктуры и организации сельскохозяйственного производства в соответствии с требованиями индустриальной стадии развития общества. А кризис государственных хлебозаготовок показал неспособность нэповского рыночного механизма регулирования справиться с задачами организации бесперебойного товарооборота между городом и деревней и государственных поставок хлеба. Тем более эта политика не могла обеспечить концентрацию средств и капиталов на генеральных направлениях индустриализации. А необходимость индустриализации российской экономики высокими темпами, как показали дальнейшие события, очевидна. Необходимо было обеспечить конкурентоспособность на международной арене, гарантируя себе право на существование и сохранение российского народа в мировой истории.
Материалы приняты к публикации 22.05.2014 г.
Библиографический список (References)
1. Россия нэповская / под ред. А.Н. Яковлева. М.: Новый хронограф, 2002.
2. Шишкин В.А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917-1928 гг.). СПб.: Дмитрий Буланин, 1997.
3. Васильев А. А. Решение продовольственного вопроса на этапах свертывания нэпа. Саратов: СГСЭУ, 2009.
4. Юровский Л.Н. Денежная политика Советской власти (1917-1927). М.: Издательство «Экономика», 2008.
5. Васильев А.А. Аграрно-продовольственная политика государства в период нэпа // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2008. № 5 (24).
6. Васильев А.А. Природа противоречий в аграрно-продовольственной политике государства в период нэпа // Власть. 2008. № 11.
7. Политическая история России / отв. ред. В.В. Журавлев. М.: Юристъ, 1998.
8. Маслов С.С. Колхозная Россия. М.: Наука, 2007.
9. ГАНИСО (Государственный архив новейшей истории Саратовской области). Ф. 27. Саратовский губернский комитет РКП(б) - ВКП(б). Оп. 4. Д. 461.
10. ГАПО ОФОПО (Государственный архив Пензенской области. Отдел фондов общественно-политических организаций). Ф. 36. Пензенский губернский комитет РКП(б) - ВКП(б). Оп. 1. Д. 1670.
1. New Economic policy in / ed. A.N. Yakovlev. M.: Noviy Khronograph, 2002.
2. Shishkin V.A. Power. Politics. Economy. Post-revolutionary Russia (1917-1928). St. Petersburg: Dmitry Bulanin, 1997.
3. Vasiliev A.A. Solution to the food problem during final years of the NEP. Saratov: SGSEU, 2009.
4. YurovskIy L.N. The monetary policy of the Soviet state (1917-1927). M.: Publishing house "Economi-ka", 2008.
5. Vasiliev A.A. The state agro-food policy during the NEP // Bulletin of Saratov state socio-economic university. 2008. № 5 (24).
6. Vasiliev A.A. The reasons of contradictions in the agro-food policy of the state during the NEP // Vlast. 2008. № 11.
7. Political history of Russia / Ed. V.V. Zhuravlev. M.: Yurist, 1998.
8. Maslov S.S. Kolkhoz in Russia. M.: Nauka, 2007.
9. State archive of contemporary history of the Saratov region. F. 27. Saratov regional committee of the Russian communist party of the Bolsheviks and the All-Russian communist party of the Bolsheviks. Op. 4. D. 461.
10. State archive of the Penza region. Archival data on socio-political organizations. F. 36. The Penza regional committee of the communist party of the Bolsheviks and the All-Russan communist party of the Bolsheviks. Op.1. D. 1670.
