КРИЗИС ГЛОБАЛИЗМА? Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

А. Вебер

доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института социологии РАН

КРИЗИС ГЛОБАЛИЗМА?

Сегодня в мире четко обозначились два вектора политики развития. Первый - это глобализация как доминирующая ныне тенденция. Второй - устойчивое развитие (утвердившийся у нас перевод английского термина «sustainable development») как принцип, формально признанный мировым сообществом, но пока еще весьма далекий от воплощения в жизнь. В этой связи очень важно определить, как соотносится глобализация с принципом устойчивого

развития и как, в свою очередь, этот принцип соотносится с новыми протест-ными движениями, возникшими в ответ на негативные социальные последствия глобализации.

В 90-х годах ХХ в. США и другие государства «большой семерки», всячески форсируя процесс глобализации, усилили давление на другие страны в целях снижения или устранения национально-государственных барьеров и формирования открытых глобальных рынков. При этом, благодаря наиболее сильным конкурентным позициям в мировой экономике, больше всех выигрывали они сами, издержки же ложились главным образом на развивающиеся страны и на менее защищенные слои населения в самих странах «семерки».

Эта политика не могла не вызвать сопротивления, проявившегося в различных формах, в том числе и в массовых акциях протеста, названных «антиглобалистскими». Споры и борьба вокруг политики глобализации в какой-то мере заслонили концепцию устойчивого развития. Выдвинутая в середине 80-х годов в ответ на кризис индустриализма и порожденные им социальные и экологические проблемы, она первоначально получила живой отклик в мире. Но в дальнейшем ее все больше стал заглушать хор энтузиастов и пропагандистов глобализации.

Были и другие причины, по которым идея устойчивого развития не укоренилась глубоко в общественном сознании и не стала доминирующей в политике. В богатых странах она встретила настороженное и даже враждебное отношение влиятельных сил крупного бизнеса, да и части публики. Причина в том, что она предполагает самоограничение в сфере потребления и производства, а ее реализация требует определенных финансовых затрат. Что касается развивающихся стран, то там эта идея была воспринята как отражение интересов главным образом «золотого миллиарда» или даже как нечто направленное против бедных стран.

Но сама проблематика устойчивого развития не стала от этого менее актуальной. Более того - ее значение неизбежно будет возрастать по мере обострения глобального экологического кризиса и истощения невозобновимых природных ресурсов. Поэтому и новые протестные движения не могут игнорировать цели и ценности устойчивого развития, обращаясь к поискам альтернативы неолиберальной глобализации1.

Два вектора

Представления о глобализации и об устойчивом развитии возникли в одном временном интервале как отражение особенностей состояния мира в последней трети XX в. Но отражают они разные стороны этого состояния и по-

этому существенно различаются как по содержанию, так и по социально-политической и этической направленности. Речь идет о двух моделях развития, векторы которых не совпадают.

Неолиберальные теории 50-60-х годов отождествляли развитие с ростом. Экономический рост стал тогда своего рода фетишем, в нем усматривали главный двигатель и показатель прогресса. Предполагалось, что политика роста должна привести к общему повышению благосостояния - по принципу «просачивания вниз». Результаты же оказались во многом противоположными тем, что ожидались. Действовал скорее принцип «просачивания вверх»: богатые становились богаче, бедные - абсолютно или относительно беднее.

Сегодня почти 3 млрд. человек, т.е. половина населения мира, прозябают в бедности, получая менее 2 долл. в день; в том числе 1,2 млрд. человек — менее 1 долл. в день, что означает крайнюю степень нищеты. В так называемых развивающихся странах свыше 800 млн. человек систематически голодают. Более 850 млн. взрослых не умеют читать и писать, около 1 млрд. не имеют доступа к чистой воде и 2,4 млрд. - к базовым условиям санитарии. Бедность остается уделом множества людей и в промышленно развитом мире: в целом по странам ОЭСР это не менее 130 млн. человек. И, может быть, самое поразительное: треть мирового населения до сих пор лишена возможности пользоваться электроэнергией и примерно столько же - элементарными лекарствен-

2

ными препаратами, созданными десятилетия назад .

Об ущербности неолиберальной экономической модели свидетельствуют также экологические последствия индустриализма и модернизации по западному (как, впрочем, и по советскому) образцу. В XX в. антропогенное воздействие на природную среду превысило тот предел (определяемый как хозяйственная емкость биосферы), за которым она теряет способность сохранять равновесие на основе естественного механизма регенерации и стабилизации. Человечество вступило в период глобального экологического кризиса. Существует угроза перерастания этого кризиса в такую фазу, когда изменения в окружающей среде могут стать необратимыми, что означало бы начало «ползучей» экологической катастрофы.

Кризис развития традиционного типа, осознание пределов роста и угрозы экологической катастрофы побудили к поискам альтернативной модели. Переосмысление идеи развития привело к различению роста как количественных изменений и развития как изменений качественных, а затем - к различению допустимого или устойчивого (sustainable) и недопустимого, неустойчивого (unsustainable) развития. Понятие «sustainable development» получило широкое распространение и признание после публикации в 1987 г. доклада Международной комиссии по окружающей среде и развитию (Комиссия Брундтланд)

«Наше общее будущее»3. Принцип устойчивого развития был положен в основу решений 2-й Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992).

Решения конференции в Рио встретили неоднозначное отношение: в кругах бизнес-элиты Запада и в развивающихся странах они были восприняты как нечто сомнительное (хотя и по разным причинам), тогда как часть мирового научного сообщества и леводемократических сил сочла их недостаточно радикальными, неадекватными масштабу угроз, с которыми сталкивается человечество. Основной документ 2-й Конференции ООН по окружающей среде и развитию «Повестка 21» подвергся критике с разных сторон, и критике во многом справедливой. В частности, за одностороннее упование на рынок, на либерализацию торговли (дань неолиберализму), за то, что решение экологических проблем связывалось преимущественно с использованием «традиционных» экономических и технологических рецептов.

Действительно, 80-90-е годы стали на Западе периодом увлечения неолиберальными рыночными идеями. К этому подталкивал ряд процессов и явлений: информационная революция, открывшая беспрецедентные возможности совершения рыночных сделок в планетарном масштабе; ускорение темпов экономической интеграции; разочарование в кейнсианской политике государственного вмешательства и регулирования (как реакция на чрезмерное увеличение государственных расходов и налогов в предшествующий период); нефтяной шок 1973 г. и его последствия; наконец распад социалистического содружества и Советского Союза, многими на Западе воспринятый как свидетельство окончательной победы экономического либерализма и всемирный триумф свободного рынка. Процессы глобальной интеграции ускорились, что и получило концептуальное обобщение и выражение в понятии «глобализация», которое стало входить в употребление примерно с конца 80-х, а в 90-е утвердилось как обозначение доминирующей тенденции мирового развития.

Понятие глобализации оказалось весьма удобным с точки зрения неолиберализма, потому что представляет описываемый им процесс как естественный, неизбежный и безальтернативный. Суть и смысл этого понятия - в фиксации пространственных, «количественных» параметров экспансии неолиберальной экономической модели или, если проще, рыночной экспансии. Речь идет об объективном процессе, тем не менее важно различать и разграничивать разные его стороны. Глобализация - не только новые технологии и масштабы торгово-экономических и финансовых связей, но и политика, которая обслуживает определенные интересы, а также соответствующая идеология.

Стремление представить глобализацию как сугубо стихийный, не поддающийся контролю процесс объяснимо: надо внушить людям, что какое-либо

противодействие ей невозможно и бессмысленно. В действительности роль политического выбора как фактора глобализации достаточно весома. Профессор социологии Калифорнийского университета М.Кастельс прямо указывает на правительства стран «большой семерки» и контролируемые ими международные финансовые и экономические организации как на главных агентов становления глобальной экономики на основе освященных Вашингтонским консенсусом принципов дерегулирования, либерализации и приватизации4. Эти правительства и организации, констатирует он, оказывали прямое или косвенное политическое давление, добиваясь унификации национальных экономик в остальном мире на основе набора одинаковых правил игры, подразумевающих свободное движение капиталов, товаров и услуг в соответствии с рыночной оценкой5. Странам, нуждающимся в кредитах, инвестициях и в доступе на внешние рынки, навязывались - невзирая на их положение, культурные традиции и возможные социальные последствия - жесткие «программы структурной адаптации», жертвами которых становились прежде всего системы здравоохранения, поддержки мелких предпринимателей, социального обеспечения и помощи беднейшим слоям, защиты окружающей среды и природных ресурсов, вообще - публичный сектор и сфера ответственности государства. Если страна отказывалась принять условия «структурной адаптации», она подвергалась финансовому остракизму.

Глобализацию, свободные рынки, свободную торговлю стали восхвалять как условие прогресса и процветания, ключ к решению всех проблем, в том числе экологических, тогда как понятие устойчивого развития все больше выхолащивалось, подменялось понятием устойчивого роста. Довольно скоро обнаружилось, что правительства, да и большинство граждан промышленно развитых стран, которые по логике вещей должны играть главную роль в реализации принципа устойчивого развития, не готовы признать вытекающие из него выводы и следствия. Его формальное одобрение не получило пока адекватного отражения в политике властей. Национальные стратегии или планы устойчивого развития приняли к концу 90-х годов более 80 государств, однако, как правило, все сводится к паллиативным мерам в области защиты окружающей среды, причем цели этих планов, как правило, формулируются расплывчато и не подкрепляются контрольными цифрами.

В правительственных кругах Запада возобладали консервативный, ограничительный подход, стремление приспособить концепцию устойчивого развития к собственному пониманию национальных интересов. В Соединенных Штатах, в частности, такой подход нашел отражение в официальном докладе под названием «Sustainable America», подготовленном Советом по устойчивому развитию при президенте США и опубликованном в 1996 г.6. По мнению

авторов этого документа, США должны явить другим странам образец «устойчивого развития» (которое «вытекает из богатства страны, ее мощи, технических возможностей и самой истории») и, более того, в своих интересах определять такую политику в глобальных масштабах.

Нечто подобное можно обнаружить и в «Стратегии национальной безопасности США для нового столетия», разработанной в свое время администрацией Клинтона (1998)7. Общемировая перспектива истощения природных ресурсов и ухудшения состояния окружающей среды рассматривается там исключительно с точки зрения безопасности Америки. Поскольку природные ресурсы «других стран» и чистая окружающая среда отнесены к категории жизненно важных национальных интересов, постольку, считают разработчики «Стратегии», США вправе сделать все, что потребуется, для защиты этих интересов, в том числе при необходимости «решительно и в одностороннем порядке» применить свою военную мощь8. Это трудно понять иначе, как свидетельство того, что за претензией США на роль «мирового лидера по устойчивому развитию» (слова заместителя госсекретаря США П.Добрянски) фактически скрывается стремление силой удерживать используемую ими непомерно большую долю мировых экологических (биосферных) ресурсов9.

Установки подобного рода весьма далеки от универсальной идеи устойчивого развития, предлагающей ответ на глобальные вызовы в общих интересах человечества. Поэтому трудно также согласиться с попытками интерпретировать устойчивое развитие как привилегию постиндустриальных обществ, как «научное обоснование способности постиндустриального мира к дальнейшему прогрессу на основе... собственных внутренних ресурсов», т.е. исходя из предположения о достигнутой Западом технологической и ресурсной самодос-таточности10. Такое понимание провоцирует подозрение (оно нередко высказывается и у нас), что устойчивое развитие предназначено исключительно для «золотого миллиарда». На мой взгляд, это было бы профанацией идеи: невозможно устойчивое положение меньшинства в условиях общей неустойчивости.

Неолиберальная глобализация - фактор усиления

неустойчивости мирового развития

Неолиберальная глобализация - крайне противоречивое явление. Она открывает новые возможности для развития, связанные с распространением информации, знаний, новых технологий, позволяя, в принципе, полнее использовать преимущества международного разделения труда, производственной коо-

перации, эффективнее распорядиться ресурсами и т.п. Но она же обнажает и обостряет существующие в мире противоречия и конфликты, «глобализирует» их, порождает новые опасности и проблемы. Силы глобализации действуют как фактор возрастания неустойчивости мирового развития. В первую очередь это связано с известным феноменом «отказов» рыночного механизма, с тем, что по-английски называется «market failure».

Согласно неоклассической теории, к которой восходят взгляды современных эконом-либералов, конкурентный рынок сам собой стремится к общему равновесию и устойчивости, а рыночная рациональность, т. е. сопоставление индивидуальных предельных затрат и выгод, обеспечивает оптимальное размещение ресурсов и максимальную эффективность. В основе этого взгляда лежало представление о том, что природные ресурсы являются даровыми и практически неисчерпаемыми, что всегда есть возможность замещения дефицитных ресурсов, а социальными и экологическими издержками хозяйственной деятельности можно пренебречь как «побочными эффектами».

Но эти посылки опровергаются практикой рыночных экономик. Модель равновесного (совершенного) рынка существует лишь в теории. Реальный рынок, тем более современный, представляет собой неравновесную, неустойчивую систему. Рыночные силы, будучи действенным стимулом развития, одновременно обусловливают неустойчивость в экономике, обществе и, что стало очевидным на протяжении XX в., в системе «человек-природа». Рынок имеет свои пределы: он не учитывает интересы общества в целом и не ориентирует на инвестиции в экологические и социальные активы - защиту окружающей среды, здоровье и образование граждан, сохранение природных ресурсов. Эти недостатки рыночной системы, отчасти нейтрализуемые на национальном уровне сложившимися механизмами государственного регулирования, воспроизводятся «в расширенном масштабе» на глобальном уровне, где такие механизмы отсутствуют.

Вторая причина - огромные различия между странами мира с точки зрения географического положения, наделенности факторами производства и других условий развития. Достаточно представить себе диапазон различий по размерам территории, численности и плотности населения, по климатическим условиям, наличию пригодной для обработки земли, доступных для эксплуатации минеральных ресурсов, по политическому устройству, культуре и т. п. Эти различия (а также последствия колониальной политики, работорговли и т. п.) предопределили крайнее неравенство стартовых условий экономического, и особенно промышленного, развития в Новое время, а тем самым в значительной мере и нынешнюю пропасть между Севером и Югом.

Правда, значение естественных факторов относительно уменьшается по мере того, как возрастает роль приобретенных факторов, к которым относятся квалификация рабочей силы, физический капитал, знания («ноу-хау»). Но поскольку наделенность приобретенными факторами в решающей мере зависит от размера инвестиций в образование, науку, культуру, постольку преимущество здесь сохраняется за богатыми странами, которые к тому же подобно магниту притягивают к себе интеллектуальные ресурсы остального мира.

Рыночная конкуренция, сглаживая в определенной мере различия в наде-ленности естественными факторами производства, одновременно ведет к усилению различий в других отношениях. Она способствует дифференциации, вознаграждая тех, кто находится в более выгодном положении, и наказывая обделенных. Причем глобальные рынки гораздо более неоднородны и неравновесны, чем сформировавшиеся национальные рынки. Не связанные наднациональным регулированием, глобальные рыночные силы ослабляют, размывают национальные механизмы макроэкономического регулирования, способствуют возникновению хозяйственных диспропорций, рассогласованию различных параметров развития общества. Сокращается способность государства (особенно в менее развитых странах) защищать национальную экономику от внешних шоков. Глобализацию недаром называют триумфом (в каком-то смысле ее можно назвать и реваншем) нерегулируемого капитализма.

Есть и еще одна общая причина. Неолиберальная глобализация выхолащивает принцип демократического правления. На определенном этапе расширение сферы рыночных отношений и информационная революция послужили катализаторами демократизации в мире: на протяжении последней четверти XX в. более ста стран покончили с авторитарными режимами и ввели многопартийные избирательные системы. Но эйфория, связанная с так называемой третьей волной демократизации, проходит; многие «новые демократии» вернулись к практике авторитарного правления. Очевидно, что становление глобальных рынков не тождественно распространению демократии. Глобализация несет с собой феномен нового авторитаризма; его носителями выступают международные кредитно-денежные и торгово-экономические организации, транснациональные корпорации, фондовые биржи и другие рыночные институты.

Их экономическая власть строится на принципах, отличных от демократических. Действия агентов рынка основываются на калькуляции выгод и издержек. Здесь не голосуют, а покупают и продают. Не выбирают, а нанимают и увольняют. Решения транснациональных рыночных учреждений, оказывающие влияние на судьбы миллионов людей во многих странах, выносятся никем не избранными и не подотчетными демократическим институтам чи-

новниками, принимаются за закрытыми дверями, нередко в сговоре с коррумпированными местными элитами. Институты политической демократии становятся просто ширмой («фасадная демократия»!), прикрывающей авторитарную практику11. Подрываются и утрачиваются жизненно важные для любого общества обратные связи, необходимые с точки зрения нормального развития.

Обусловленные этим проявления неустойчивости современного мирового развития многообразны.

1. Финансово-экономическая сфера. Информационная революция, создав невиданные возможности свободного перелива капиталов, заложила «технологическую» основу финансовой глобализации. Привилегированное положение в мировой экономике занял спекулятивный финансовый капитал. Финансовые рынки вообще отличаются крайней неустойчивостью, а разрастание спекулятивного «финансового пузыря» создает перманентную угрозу финансовых кризисов, оказывающих разрушительное воздействие на социальные и политические системы, особенно в странах периферии, и подрывает устойчивость мировой экономики.

Показательны выводы последнего доклада МВФ о мировом экономическом положении: в 90-е годы, говорится в нем, постоянно возрастали внешние дисбалансы по текущим платежным счетам относительно объемов торговых потоков между странами континентальной Европы и Восточной Азии, с одной стороны, и возглавляемой США группой стран «англосаксонского мира» - с другой. Оказалось, что в последнее время первые фактически финансируют вторых в объеме 2,5% мирового ВВП12, т.е. на сумму примерно в 800 млрд. долл. в год. Благодаря своему положению в мире США имеют возможность строить политику таким образом (в частности через контролируемые ими международные финансовые институты), чтобы обеспечивать свое господство на глобальных рынках, притягивать к себе в огромных масштабах финансовые активы и интеллектуальные ресурсы других стран, в том числе менее развитых, и тем самым позволять своим гражданам «потреблять значительно боль-

13

ше, чем они производят» .

2. Социальная сфера. Глобализация сопровождается снижением устойчивости социальных отношений и структур. Это происходит вследствие безудержной поляризации доходов и жизненных возможностей, застойной безработицы, подрыва систем социальной защиты, миграционного половодья и нарастания этнокультурных антагонизмов, «взрывного» распространения наркоторговли, организованной преступности, импортированной проституции. А также в результате неизбежных и болезненных психологических эффектов, выражающихся в обостренном восприятии людьми нестабильности, неопреде-

ленности своего социального положения, а маргинализованными группами населения - неравенства и лишений.

Обострение международной конкуренции побуждает правительства урезать национальные программы социального страхования и обеспечения. ТНК, со своей стороны, стремятся ослабить ограничители на рынке труда, которые существуют в странах Запада благодаря прежним завоеваниям рабочего движения и институтам политической демократии. Или стараются обойти их посредством экспансии на тех зарубежных рынках, где труд дешев, а профсоюзы бесправны, где нет или почти нет препятствий для эксплуатации женского и детского труда, где в изобилии имеются (пока!) относительно дешевые сырьевые ресурсы и не надо особенно тратиться на охрану природы.

Трансграничные переливы капиталов, форсирование трудосберегающих технологий и международная конкуренция ведут к сокращению спроса на менее квалифицированный труд в богатых странах, ускоряют разрушение традиционных укладов хозяйствования в бедных, обостряя тем самым проблему занятости и в первых, и во вторых. Нет признаков, которые свидетельствовали бы о том, что глобализация привела к ускорению темпов роста мировой экономики, скорее приходится говорить о замедлении роста, а это еще больше осложняет положение с занятостью. В конце прошлого века во всем мире, по данным ООН, насчитывалось не менее 150 млн. безработных, и еще 900 млн. были заняты лишь частично14.

Безработица подпитывает преступный бизнес. Политика «открытия рынков» с успехом используется теневыми структурами. Разнообразные виды незаконного промысла позволяют мафиозным группировкам, действуя поверх границ, собирать щедрую дань, оцениваемую в 1,5 трлн. долл. в год15. Процветает бизнес на проституции: завербовано для «продажи» в другие страны (по разным данным) от 1,2 до 1,8 млн. женщин и девочек в возрасте до 18 лет, в том числе 500 тыс. из стран Восточной Европы16. По оценкам международных экспертов, торговля живым товаром стоит на третьем месте по масштабам получаемой прибыли после торговли наркотиками и оружием.

Фактами такого рода можно заполнить многие страницы. Но и приведенных достаточно, чтобы констатировать: негативные аспекты неолиберальной глобализации играют существенную роль в повышении степени неустойчивости социальных отношений как в отдельных странах, так и в мире в целом.

3. Экология. Глобализация не привела к позитивным подвижкам в решении глобальных проблем защиты и сохранения окружающей среды; скорее даже способствовала ухудшению ситуации. Обостряя международную конкуренцию, глобализация провоцирует антиэкологические практики - ориентирует на рост потребительства, на привлечение дополнительных ресурсов, стиму-

лирует форсирование экспорта и тем самым интенсивное развитие транспортных систем, более широкое использование минерального горючего, холодильных установок и т. п.

В этом направлении действуют и структурные изменения, связанные с переносом экологически вредных производств в развивающиеся страны, складированием там токсичных отходов и т.п. Промышленные компании, озабоченные поддержанием своей конкурентоспособности, т.е. снижением удельных издержек, заинтересованы в экономии на природоохранных мерах. Они лоббируют понижение национальных и международных экологических стандартов или противятся их повышению, а то и просто обходят их. И подчас находят в этом поддержку у своих правительств, как, например, в США, где президент заявил о выходе своей страны из Киотского протокола (о мерах по сокращению эмиссии парниковых газов). Другой разительный пример - политика деэкологизации в России, столкнувшейся с вызовами глобализации. Стремление «улучшить» инвестиционный климат за счет снятия или ослабления экологических ограничений выразилось в упразднении в качестве самостоятельных федеральных ведомств Госкомэкологии, Рослесхоза, Госкомзема; их функции переданы Министерству природных ресурсов, т.е. ведомству, отвечающему за эксплуатацию природных ресурсов17. Готовность некоторых компаний соблюдать экологические критерии устойчивого развития наталкивается на системные ограничения, навязываемые жесткими условиями рыночной конкуренции.

Экологические последствия неолиберальной глобализации особенно ощутимы в бедных странах. Из 15 самых загрязненных городов мира 13 находятся в Азии18. Экологические соображения отступают на задний план перед желанием создать максимально благоприятные условия для привлечения иностранных инвестиций, ослабить давление социальных проблем, помочь среднему классу побыстрее «освоить» потребительские стандарты промышленно развитых стран.

Сказанное позволяет утверждать: глобализация вносит ощутимый вклад в обострение глобальных экологических проблем - в изменение климата, разрушение озонового слоя, сокращение биоресурсов и продолжающийся рост загрязнения окружающей среды.

4. Ресурсный аспект. Экономика может считаться устойчивой (в смысле sustain ability) при условии минимизации расходования невозобновимых ресурсов, их замещения возобновимыми и восстановления последних до уровня, необходимого для сохранения окружающей среды в устойчивом состоянии.

Глобализация не приблизила мировую экономику к этим критериям. Правда, в последние десятилетия западные страны заметно улучшили показа-

тели ресурсоэффективности, однако и там, и в мире в целом расходование природных ресурсов продолжает возрастать. Рост потребления энергетических и иных ресурсов промышленно развитыми странами обусловлен в немалой степени сохраняющейся практикой их расточительного использования (несмотря на снижение удельных затрат), а также сравнительно низкой рыночной оценкой.

Энергетические потребности развивающихся стран, особенно таких как Китай, Индия, растут, естественно, гораздо более быстрыми темпами и, конечно, главным образом за счет традиционных источников. Применение возобновимых источников энергии находится пока во всем мире в зачаточном состоянии, а использование атомной энергии встречает сопротивление общественности. Проблема истощения невозобновимых ресурсов планеты и восстановления возобновимых (леса, почвы, пресная вода и др.) до стабильного уровня полностью сохраняет свою остроту.

Некоторые исследователи связывают ее решение с грядущей революцией в эффективности использования ресурсов. Как утверждают в докладе Римскому клубу Э.Вайцзеккер, Э.Ловинс и Л.Ловинс («Фактор четыре», 1996), технологически возможно такое повышение ресурсоэффективности, которое позволит богатым странам радикально уменьшить нормы потребления ресурсов на душу населения, сохраняя достигнутый уровень жизни, и одновременно повысить уровень жизни в развивающихся странах без чрезмерного увеличения общего расходования ресурсов. Авторов можно заподозрить в приверженности иллюзиям «технологического оптимизма». Однако они подчеркивают, что предлагаемое решение позволяет лишь выиграть время, поскольку одной эффективности недостаточно, и она не заменит необходимого обновления общественно-политического устройства и усиления внимания утверждению этических принципов и проблемам духовности, хотя в случае успеха поможет немного приблизиться к решению этой задачи19.

5. Международные отношения. Глобализация не способствует повышению их устойчивости. Стимулируемые ею процессы становятся катализатором социально-политической напряженности и конфликтов в «мировой деревне» (только в последнее десятилетие XX в. в результате гражданских конфликтов и войн в мире погибло 5 млн. человек, а общее число беженцев в этот период достигло 50 млн.). Поляризация богатства и бедности, борьба за рынки и доступ к ресурсам, информационная и культурная экспансия Запада, воспринимаемая другими как угроза их культурной идентичности, служат питательной почвой для национального и религиозного фундаментализма и экстремизма, для сепаратизма, ксенофобии и терроризма (свою лепту в распространение насилия вносит растущий рыночный оборот стрелкового оружия, достигаю-

щий 500 млн. единиц, причем 100 млн. - это автоматическое оружие). Перед лицом новых угроз Запад связывает свою безопасность прежде всего с сохранением военного превосходства; многие развивающиеся страны также наращивают вооруженные силы, а некоторые стремятся обзавестись (и уже обзаводятся) собственным оружием массового поражения.

Оправдывается предвидение С.Хантингтона о возможности межцивили-зационных столкновений. Мир втягивается в новый виток милитаризации. После непродолжительного периода, когда мировые военные расходы сокращались, в последние годы они вновь начали расти. Рынок вооружений процветает. Приверженность политиков США мессианской идее «руководства миром» и склонность к тому, чтобы решать международные проблемы с позиций уни-латерализма, также не улучшают перспектив строительства более устойчивого мирового порядка.

Таким образом, глобализация, открывая в принципе новые возможности экономического развития, порождает в то же время тенденции, идущие вразрез с принципом устойчивости. Фактически это было признано в ходе подготовки Всемирного саммита ООН по устойчивому развитию (Йоханнесбург, 26 августа - 4 сентября 2002 г.). О вызове глобализации как основном препятствии для реализации целей устойчивого развития говорили представители развивающихся стран на региональных и субрегиональных встречах, проводившихся в 2001 г. в рамках подготовки этого саммита. Участники «круглого стола» для Европы и Северной Америки (тоже проходившего в рамках подготовки саммита) признали, что Запад использует непомерную долю мировых ресурсов и несет особую ответственность за устранение глобальной нищеты20. Генеральный секретарь ООН К.Аннан в докладе о результатах выполнения «Повестки 21» за 10 лет после Рио, констатируя отсутствие существенного прогресса в этом направлении, сослался на изменение глобальной обстановки, на процессы глобализации, либерализации торговли и рынков капитала21.

Кризис глобализма и проблема альтернативы

После чудовищных по жестокости нападений на города Америки, взрывов на острове Бали, массового захвата заложников в Москве и других громких терактов напрашивается вывод о том, что с доминирующей на планете моделью цивилизации что-то неладно. Международный терроризм - один из зловещих побочных продуктов современной техногенной цивилизации в ее теперь уже глобальном формате. Понятный интерес к феномену глобализации и ее последствиям неотделим от исследования возможных альтернатив в политике.

Накапливается все больше данных, позволяющих констатировать кризис неолиберального глобализма. Одно из впечатляющих проявлений этого кризиса - феномен «антиглобализма», этого нового, транснационального по своим масштабам и левого по характеру социального движения, направленного против экономического диктата международных финансовых организаций и крупнейших мировых корпораций, а по существу - против навязываемой финансовым капиталом модели развития. Большинство организаций и участников этого движения (если не говорить об экстремистах) разделяют такие ценности, как социальная справедливость, солидарность, демократия, экономические и социальные права граждан, самоуправление, здоровая окружающая среда, культурное разнообразие. Их требования: большая прозрачность международных финансовых учреждений, более справедливое распределение доходов, увеличение налогов на экспорт и импорт капитала, соблюдение норм трудового права и защиты окружающей среды, сокращение внешнего долга для развивающихся стран22. Налицо феномен «низового глобализма» («grassroots globalism») как иная ипостась глобализации и как ответ на неолиберальную глобализацию «сверху». Вопреки распространенному мнению, далеко не все смирились с существующим сейчас порядком вещей. Новые протестные движения становятся на современном историческом этапе одним из главных инструментов самокритики и самоизменения общества.

В массовых выступлениях последних лет громче всего звучат лозунги и требования леворадикального крыла нового социального движения23. Как считает один из идеологов этого крыла У.Белло, международные финансовые институты и ТНК «нереформируемы», поэтому надо путем демонстрации «живой силы» оспорить и подорвать их власть, лишить их легитимности и в конечном счете добиться их устранения. Целью, настаивает он, должна быть «деглобализация»24. Это, конечно, максималистская позиция; хотя предлагаемые альтернативы содержат и немало здравых идей. Белло пишет, например, что развивающимся странам следует ориентировать свои экономики преимущественно на внутренний рынок, а не на экспорт, всячески способствовать развитию внутреннего рынка, поощрять производство на общинном и национальном уровнях, направляя большую часть финансовых ресурсов на внутреннее развитие. Им следует, считает он, поддерживать как частные, так и кооперативные и государственные предприятия; не гнаться за показателями экономического роста, а максимизировать принцип справедливого распределения в целях радикального оздоровления окружающей среды; придерживаться демократической процедуры принятия экономических решений, не уступая диктату рынка; и т. п.

Близкая к протестным движениям группа ученых из «International Forum on Globalization» подготовила доклад под названием «Альтернативы экономической глобализации». Подвергая критике практику неолиберальной глобализации, они призывают к созданию новых глобальных институтов с регулятивными функциями: Международной финансовой организации, действующей под эгидой ООН; Международного суда по делам стран-должников; Организации по наблюдению за деятельностью корпораций и т.п. Среди других предложений - отказ от коммерциализации жизненно важных дефицитных ресурсов, обеспечение коллективных благ и услуг, входящих в состав основных прав и потребностей человека; восстановление тех мер, которые традиционно использовались для защиты местных экономик; субсидирование жизненно важных предприятий, работающих на местный рынок; увеличение рентных налогов на добычу природных ресурсов; внедрение альтернативных техноло-

25

гических систем в энергетике, сельском хозяйстве, на транспорте и т.п.

Как это соотносится с целями и ценностями устойчивого развития? Сравнительные исследования ценностных ориентаций населения в США, Великобритании и (тогдашней Западной) Германии, проведенные в рамках концепции устойчивого развития еще в 80-е годы, выявили и зафиксировали формирование там новой ценностной парадигмы, существенно отличающейся от еще господствовавшей в то время неолиберальной. Многие респонденты не только отдавали предпочтение защите окружающей среды перед экономическим ростом, сотрудничеству перед конкуренцией, но и высказывались в пользу сбережения ресурсов для будущих поколений, уменьшения технологических рисков, более широкого участия граждан в принятии важных решений, даже если это замедлит процесс их принятия; соглашались с идеей «пределов роста»26. Кросскультурные исследования, проводившиеся в 70-90-е годы под руководством американского социолога Р.Инглхарта и охватившие более 40 стран, показали заметные межпоколенческие сдвиги в ценностных ориентациях - от «материалистических» к «постматериалистическим». В большей степени это заметно в богатых странах, но отмечается и в более бедных странах27. Формирующаяся постматериалистическая субкультура создает почву для формирования альтернативного (в отношении как традиционалистов, так и модернистов) стиля жизни, альтернативной парадигмы социальных отношений в более широком контексте устойчивого развития.

Можно предположить наличие подспудной связи между указанными сдвигами в ценностных ориентациях и подъемом нового протестного движения. Особенно в последнее время, когда оно переходит от первоначальной стадии бурных стихийных выступлений к более упорядоченным и организованным действиям, к поискам позитивной альтернативы. На первый план все

больше выдвигается проблема реформы существующей глобальной системы финансово-экономических институтов и практик. Требования, идущие в этом направлении, выдвигает, в частности, Всемирный социальный форум, проводящийся в противовес давосскому Всемирному экономическому форуму. Второй социальный форум (Порту-Алегри, 2002 г.), собравший свыше 15 тыс. делегатов из 123 стран и более 50 тыс. участников, прошел под лозунгом: «Иной мир возможен».

В Декларации общественных движений, принятой Вторым форумом, обращает на себя внимание протест против разрушения окружающей среды и призыв к защите экологических ценностей, биоразнообразия. Подчеркивается значение общего достояния человече-

ства - воды, земли, лесов, культурной и человеческой самобытности, которые - как и здоровье, образование и другие коллективные блага - не должны быть превращаемы в товар. Наконец Декларация, определяя цели «антиглобалистского» движения, отмечает, наряду с прочими, и создание «альтернативного устойчивого общества»28.

Таким образом, между идеями и требованиями новых протестных движений (за исключением экстремистов) и приверженцев идеи устойчивого развития есть достаточно много точек соприкосновения, даже совпадений. Поэтому представляется допустимой такая гипотеза: идея устойчивого развития может найти среди противников неолиберальной глобализации дополнительную массовую поддержку и, возможно, побудительную силу; в свою очередь проблематика устойчивого развития может дополнить, расширить видение участниками протестных движений позитивных целей, к которым они стремятся. Социальные движения «эры глобализма» могут стать преградой для политики неолиберальной глобализации и катализатором новых форм локальных и транснациональных социальных структур, новых, устойчивых в социальном, экономическом и экологическом отношении общностей29.

Итоги саммита по устойчивому развитию в Йоханнесбурге не удовлетворили тех, кто ожидал и требовал более тесной увязки проблем развития и ликвидации нищеты в мире с последовательной линией на защиту окружающей среды30 Этот подход натолкнулся на противодействие официальной делегации США, которая, под предлогом заботы об экономическом развитии бедных стран, стремилась уйти от конкретных обязательств в вопросах защиты окружающей среды. В частности, США при поддержке Саудовской Аравии и других стран ОПЕК заблокировали предложение представителей Европейского союза и Бразилии о том, чтобы к 2010 г. поднять долю возобновимых источников в мировом производстве энергии до 10-15%.

Неслучайно, конечно, и то, что в одобренных на саммите документах -Йоханнесбургской декларации и Плане реализации «Повестки 21» - вопрос о глобализации и ее последствиях затрагивается лишь мимоходом. Отмечается, что глобализация «добавила новое измерение» к обостряющимся экологическим вызовам, но этот тезис не получил развития31. Мало что говорит и дежурная фраза о том, что глобализация создает новые вызовы и возможности для политики устойчивого развития. Хотя и признается, что вследствие глобализации внешние факторы стали решающим образом определять успехи или провалы национальных усилий развивающихся стран, должные выводы, однако, отсутствуют (если не считать беглого упоминания о необходимости устранить «искажения рынка»)32.

В результате явной или неявной оппозиции делегации США, получившей поддержку со стороны ряда развивающихся стран, саммит ограничился в основном подтверждением ранее заявленных целей и обязательств в области политики развития. После упорного закулисного торга был достигнут консенсус в отношении основных направлений их реализации в предстоящие годы, зафиксированный в самых общих выражениях. Ключевое с точки зрения устойчивого развития положение об изменении «неустойчивых» (расточительных, антиэкологичных) способов производства и потребления свелось к набору благих пожеланий. Организаторы саммита выдвинули на первый план привлечение ТНК к добровольным партнерским соглашениям (с ООН, правительствами, неправительственными организациями) об участии в решении тех или иных социальных и экологических проблем. Многие общественные организации восприняли эту новацию весьма критически, считая, что тем самым ООН отступает от требования о подотчетности корпораций - одного из важнейших принципов политики устойчивого развития.

После Йоханнесбурга стало еще более очевидно, что международные форумы такого рода сами по себе не могут обеспечить серьезного продвижения в направлении устойчивого развития, если не будут поддержаны и дополнены мобилизацией социальных сил гражданского общества. По существу, речь идет о необходимости глобального социального контракта между гражданами и власть имущими, распространяющегося на проблемы, порождаемые глобализацией. Отчасти это получило отражение - но весьма однобокое - в идее Глобального договора (Global Compact), реализуемой по инициативе К.Аннана в качестве механизма сотрудничества ООН с частным бизнесом в решении проблем развития. Объявленная цель договора - создать условия для сотрудничества корпораций с учреждениями ООН, неправительственными организациями и другими заинтересованными сторонами на основе «общих ценностей и принципов», которые придадут глобальному рынку «человеческое лицо».

Похоже, заинтересованы в этом больше всего сами корпорации: как поясняется в официальном документе, руководители компаний, присоединившихся к Глобальному договору, пришли к выводу, что «глобализация, которую всего лишь несколько лет назад многие считали закономерной и неизбежной тенденцией экономического развития, на самом деле отличается хрупкостью и неопределенностью перспектив. Действительно, - добавляют авторы документа, - растущая озабоченность последствиями глобализации для развивающихся стран - будь то концентрация экономической власти, неравенство в распределении доходов или нарушение традиционных ценностей и уклада жизни -свидетельствует о том, что в существующей форме сам процесс глобализации не является устойчивым (is not sustain able)»33.

Такое признание, как говорится, дорогого стоит. Новые протестные движения в какой-то мере поколебали самоуверенность «глобализаторов»: они вынуждены признать, что широко распространенное недовольство последствиями неолиберальной глобализации, по крайней мере отчасти, обосновано, а «антиглобалистское» движение - это естественная реакция на дефекты складывающейся всеобъемлющей системы глобальной экономики. Возрастающая роль неправительственных организаций и гражданских инициатив (это характерно для Йоханнесбурга, где в различных общественных мероприятиях приняли участие десятки тысяч людей) свидетельствует о формировании мировой публичной сферы, призванной играть все большую роль в определении политической повестки дня мирового сообщества.

В официальных документах международных финансовых организаций появились некоторые новые (для них) акценты, которые, по крайней мере внешне, идут навстречу критикам неолиберальной глобализации. Показателен очередной ежегодный доклад Всемирного банка о мировом развитии34. Впервые его авторы пытаются дистанцироваться от неоклассической экономической теории, допуская возможность иной экономической концепции, соединяющей экологию, социальную справедливость и долгосрочные перспективы с экономической эффективностью. В опубликованном ранее другом докладе Всемирного банка содержались предложения о программе действий, которые, по мнению авторов этого доклада, «частично совпадают» (overlaps) с требованиями «улицы» (т. е. «антиглобалистов»). Доклад позитивно оценивает «глобализацию снизу» - как побуждение к коллективным усилиям во имя улучшения окружающей среды и сокращения бедности35. Исполнительный директор МВФ Х.Кёлер со своей стороны заявил, что приветствует полемику по поводу глобализации как «противоядие от самоуспокоенности». Он признал необходимость «направлять и формировать» (to guide and shape) процесс глобализации, чтобы отдачу от нее получали народы всего мира и особенно бедные36. А ру-

ководитель департамента исследований МВФ К.Рогофф, представляя в конце сентября 2002 г., накануне осенней сессии МВФ и Всемирного банка, очередной обзор мировой экономики, обратился к участникам намечавшихся по этому случаю манифестаций «антиглобалистов» с такими словами: «Мы признаем ваш идеализм и ваше страстное стремление к более честному и справедливому миру. Прислушайтесь к нам, и вы, возможно, найдете, что мы разделяем некоторые ваши идеи об улучшении процесса глобализации»37.

Изменение языка - это еще не изменение политики. Но, по крайней мере, можно констатировать, что противники неолиберальной глобализации побудили «глобалистов» более критически оценивать некоторые аспекты прежней политики. К.Шваб, основатель и президент давосского Всемирного экономического форума, выступил с критикой экспансии крупного бизнеса в публичную сферу. Эта экспансия, по его словам, привела к дискредитации и корпораций, и правительств вследствие роста массового недовольства теми и други-ми38. Премьер-министр Бельгии Г.Верхофстаден обратился с «открытым письмом всем участникам глобализационного процесса», призвав «глобалистов» и «антиглобалистов» отказаться от споров и «объединить усилия». При этом он осудил «откровенное лицемерие» Запада, который проповедует свободный рынок, одновременно ограничивая доступ продукции развивающихся стран на свои рынки и субсидируя собственных производителей39. Своего рода ответом на чаяния «антиглобалистов» можно считать и создание в феврале 2002 г. (по инициативе МОТ) авторитетной Международной комиссии по социальному измерению глобализации (The World Commission on the Social Dimension of Globalization), поставившей целью определить политику, которая содействовала бы изменению существующей модели глобализации и эффективному решению глобальных социальных проблем.

Каким бы маловероятным ни выглядел сегодня трансформационный сценарий будущего мирового развития, предпосылки для него существуют. Это и отмеченные выше новые ценностные установки, вызревающие в лоне господствующей цивилизационной парадигмы; и некоторые традиционные культурные ценности Востока; и различные социальные движения и гражданские инициативы - экологические, правозащитные, коммунальные, социокультурные, «антиглобалистские», представленные десятками тысяч неправительственных организаций, действующих на местном, национальном, региональном и глобальном уровнях. Когда сложные системы находятся в состоянии неустойчивого равновесия, даже относительно слабые воздействия «на входе» могут вызвать достаточно сильный резонанс «на выходе», становясь катализатором, ферментом реальных изменений.

Примечания

1. Неолиберальной, - поскольку определяющее влияние на современные процессы глобализации оказывает экономический либерализм (неолиберализм), который ставит во главу угла рыночную эффективность, но игнорирует или отрицает значение этических и культурных ценностей в экономике.

2. См.: «Human Development Report 2001». N.Y., 2001. - Р. 9.

3. См.: «Наше общее будущее: Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию». М., 1989. Формированию концепции устойчивого развития предшествовали полтора-два десятилетия дискуссий и поисков, в которых принимали участие многие выдающиеся представители мировой интеллектуальной элиты, включая видных деятелей международной социал-демократии. Основные вехи на этом пути: идея нового международного экономического порядка, выдвинутая группой развивающихся стран («Группа-77», 1972); 1-я Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Стокгольм, 1972); серия докладов Римскому клубу, включая «Пределы роста» (Д.Медоуз и др., 1972), «Пересмотр международного порядка» (под руководством Я.Тинбергена, 1976), «Цели для человечества» (Э.Ласло и др., 1977), «После века расточительства» (Д.Габор и др., 1978); доклады Комиссии Брандта «Север-Юг: Программа выживания» (1980) и «Сотрудничество Север-Юг во имя восстановления» (1983); доклад Комитета Социнтерна по экономической политике «Глобальный вызов» (1985).

4. Кастельс не одинок в такой оценке. «Опыт последних пяти лет, - писал летом 2000 г. обозреватель «International Herald Tribune» У.Пфафф, - не был результатом действия объективных сил, вырастающих из природы самой экономики, или неумолимых технологических сил. Это результат сознательного политического выбора, сделанного правительствами (стран) с развитой экономикой - главным образом, правительством США, действующих с благими намерениями, но и в соответствии с тем, что они считают своими национальными интересами и особыми интересами их влиятельных политических клиентур в финансовых и корпоративных сообществах» («International Herald Tribune», July 4, 2000).

5. См.: М. Кастельс. Глобальный капитализм и новая экономика: значение для России. - «Постиндустриальный мир и Россия». М., 2001.

6. См.: «Америка и устойчивое развитие. Новая концепция охраны окружающей среды во имя сегодняшнего процветания страны и сохранения ресурсов и возможностей для будущих поколений». - «Экос», 1996. - № 1-2 (11).

7. См.: «A National Security Strategy for a New Century. October 1998». Washington, 1998.

8. В сентябре 2002 г. Белый дом опубликовал новую Стратегию национальной безопасности США, разработанную применительно к борьбе с терроризмом.

9. Эта доля (в расчете на душу населения) как минимум в четыре раза больше среднемирового показателя, который в свою очередь уже значительно превысил предельно допустимый с точки зрения сохранения регенерационно-го потенциала земной биосферы (см.: M.Wackernagel et al. Tracking the ecological overshoot of the human economy - «Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA». 2002, July 9, vol. 99, № 14).

10. В.Иноземцев. Расколотая цивилизация. M., 1999. - С. 582.

11. Это, кстати, относится и к самим западным странам. «Неужели мы делаем Европу просто более удобной для банкиров, экспертов и менеджеров?, -пишет оксфордский профессор-политолог. - Неужели Запад справился с коммунистической угрозой лишь для того, чтобы подчиниться никем не выбранной элите, которая кажется столь же надменной и эксплуататорской, как и коммунистическая элита, хотя и опирается на другую риторику и отличается стилем управления?» (Л.Зидентоп. Демократия в Европе. М., 2001. - С. 42).

12. «World Economic Outlook. September 2002». Washington, 2002. - Р. 67.

13. Цитируемые слова принадлежат профессору Лондонской школы экономики Роберту Уэйду (R.H.Wade. America's Empire Rules an Unbalanced World. - «International Herald Tribune», January 3, 2002).

14. «Доклад о развитии человека за 2000 год». Нью-Йорк - Оксфорд, 2000. С. 40.

15. «Проблемы глобализации. Материалы международного исследовательского проекта». М., 2001. - С. 38.

16. «Доклад о развитии человека за 2000 год», с. 30; «Human Development Report 2001», p. 13.

17. См.: Указ Президента Российской Федерации № 867 от 17 мая 2000 г.

18. «Time» (Special Issue), November 1997, p. 77, 79.

19. См.: Э.Вайцзеккер, Э.Ловинс, Л.Ловинс. Фактор четыре. Затрат - половина, отдача - двойная. Новый доклад Римскому клубу. М., 2000. - С. 387.

20. См.: «United Nations. General Assembly. Progress in Preparatory Activities for the World Summit on Sustain able Development. Report of the Secretary-General, 14 September 2001», p. 4-6.

21. См.: «United Nations. Economic and Social Council. Implementing Agenda 21 Report of the Secretary-General, 19 December 2001», p. 5-6.

22. См.: А.В.Бузгалин. Мир - не товар. Что такое глобализация и какова позитивная программа «антиглобалистов». М., 2001.

23. См.: Б.Ю.Кагарлицкий. Глобализация и левые. М., 2001.

24. См.: У.Белло. Возможности и пределы глобализации. - «Дилеммы глобализации». М., 2002. - С. 500 и др.

25. См.: «А Better World Is Possible! Alternatives to Economic Globalization. International Forum on Globalization. Report Summary». San Francisco, 2002; http://www.ifg.org.

26. См.: W.Milbrath. Envisioning a Sustainable Society. Albany, 1989, p. 121, 122, 125-126.

27. См.: R.Inglehart. Modernization and Postmodernization. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, 1997.

28. См.: «Альтернативы», 2002. № 1. - С. 163-168.

29. См.: М.G.Wilson, E.Whiitemore. Seeds of Fire. Social Development in an Era of Globalism. N.Y., 2000.

30. Этот важный принцип обоснован в докладе, представленном в связи с саммитом международной группой ученых и опубликованном Фондом им. Генриха Бёлля (см. «Йоханнесбургский меморандум. Справедливость в хрупком мире. Меморандум ко Всемирному саммиту по устойчивому развитию». М., 2002).

31. «The Johannesburg Declaration on Sustainable Development, 4 September 2002», p. 2; http:// www.johannesburgsummit.org.

32. См.: «Plan of Implementation» (unedited text, 4 September 2002), p. 1, 9; http:// www.johannesburgsummit.org.

33. «The Global Compact», p. 3; http://undp.org.

34. См.: «World Bank. Sustainable Development in a Dynamic World. World Development Report 2003». Washington, 2002.

35. См.: «Globalization, Growth and Poverty: Facts, Fears, and an Agenda for Action». - «Policy Research Report World Bank», July 2001, p. 2, 9.

36. См.: H.Kohler. Investing in Better Globalization; http://www.imf.org/external/np/speeches/2002.

37. «Transcript of a Press Briefing on the World Economic Ouflook, by Kenneth Rogoff»; http://wwwimf.org.

38. См.: «Time», February 4, 2002, p. 44.

39. См.: «Независимая газета», 21 октября 2002 г.