CC BY
21А.Б. Вебер
ДВА ВЕКТОРА ПОЛИТИКИ РАЗВИТИЯ И НОВЫЕ ПРОТЕСТНЫЕ ДВИЖЕНИЯ
Два вектора, о которых пойдет речь ниже, - это глобализация как доминирующая ныне тенденция мирового развития и устойчивое развитие (утвердившийся у нас перевод английского термина «sustainable development») как принцип, формально признанный мировым сообществом, но весьма далекий еще от воплощения в жизнь.
Нас интересует в этой связи, как соотносится глобализация с принципом устойчивого развития и как этот принцип соотносится с новыми протестными движениями, возникшими в ответ на негативные социальные последствия глобализации.
В 90-е годы США и другие государства «Большой семерки», всячески форсируя процесс глобализации, усилили давление на другие страны в целях снижения или устранения национально-государственных барьеров и формирования открытых глобальных рынков. При этом благодаря наиболее сильным конкурентным позициям в мировой экономике больше всех выигрывали они сами, издержки же ложились главным образом на развивающиеся страны и на менее защищенные слои населения.
Эта политика не могла не вызвать сопротивления, проявившегося в различных формах, в том числе и в массовых акциях протеста, названных «антиглобалистскими». Споры и борьба вокруг политики глобализации заслонили в какой-то мере концепцию устойчивого развития. Выдвинутая в середине 80-х годов в ответ на кризис индустриализма и порожденные им социальные и экологические проблемы, она получила первоначаль-
но живой отклик в мире. Но в дальнейшем ее все больше стал заглушать хор энтузиастов и пропагандистов глобализации.
Были и другие причины, по которым идея устойчивого развития не укоренилась глубоко в общественном сознании и не стала доминирующей в политике. В богатых странах она встретила настороженное и даже враждебное отношение влиятельных сил крупного бизнеса, да и части публики, поскольку предполагает самоограничение в сфере потребления и производства, а ее реализация требует определенных финансовых затрат. Что касается развивающихся стран, то там эта идея была воспринята как отражение интересов главным образом «золотого миллиарда» или даже как нечто направленное против бедных стран.
Но сама проблематика устойчивого развития не стала от этого менее актуальной. Более того, ее значение неизбежно будет возрастать по мере обострения глобального экологического кризиса и истощения невозобновимых природных ресурсов. Поэтому и новые протестные движения не могут игнорировать цели и ценности устойчивого развития, обращаясь к поискам альтернативы неолиберальной глобализации1.
ДВА ВЕКТОРА
Представления о глобализации и об устойчивом развитии возникли в одном временном интервале как отражение особенностей состояния мира в последней трети XX в. Но отражают они разные стороны этого состояния. И поэтому существенно различаются как по содержанию, так и с точки зрения социально-политической и этической направленности. Речь идет о двух моделях развития, векторы которых не совпадают.
1 Неолиберальной — потому, что определяющее влияние на современные процессы глобализации оказывает экономический либерализм (неолиберализм), который ставит во главу угла рыночную эффективность, но игнорирует или отрицает значение этических и культурных ценностей в экономике.
Неолиберальные теории 50_60-х годов отождествляли развитие с ростом. Экономический рост стал своего рода фетишем, в нем усматривали главный двигатель и показатель прогресса. Предполагалось, что политика роста должна привести к общему повышению благосостояния - по принципу «просачивания вниз». Результаты же оказались во многом противоположными ожидавшимся. Действовал, скорее, принцип «просачивания вверх»: богатые становились богаче, бедные - абсолютно или относительно беднее.
Сегодня почти 3 млрд человек, то есть половина населения мира, прозябают в бедности, получая менее 2 долл. в день; в том числе 1,2 млрд. человек — менее 1 долл. в день, что означает крайнюю степень нищеты. В так называемых развивающихся странах свыше 800 млн человек систематически голодают. Более 850 млн взрослых не умеют читать и писать, около 1 млрд не имеют доступа к безопасной воде и 2,4 млрд - к базовым условиям санитарии. Бедность остается уделом множества людей и в промышленно развитом мире: в целом по странам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) это не менее 130 млн человек. И может быть, самое поразительное: треть мирового населения до сих пор лишена возможности пользоваться электроэнергией и примерно столько же - элементарными лекарственными препаратами, созданными десятилетия назад (см.: [19, с. 9]).
Об ущербности неолиберальной экономической модели свидетельствуют также экологические последствия индустриализма и модернизации по западному (как, впрочем, и по советскому) образцу. В XX в. антропогенное воздействие на природную среду превысило тот предел (определяемый как хозяйственная емкость биосферы), за которым утрачивается ее способность сохранять равновесие на основе естественного механизма саморегуляции и стабилизации. Человечество вступило в период глобального экологического кризиса. Возникла угроза перерастания экологического кризиса в такую фазу, когда изменения в окружающей среде могут стать необратимыми, что означало бы начало «ползучей» экологической катастрофы.
Кризис развития традиционного типа, осознание пределов роста и угрозы экологической катастрофы побудили к поискам альтернативной модели. Переосмысление идеи развития привело к различению роста как количественных изменений и развития как изменений качественных, а затем - к различению допустимого или устойчивого (sustainable) и недопустимого, неустойчивого (unsustainable) развития. Понятие «sustainable development» получило широкое признание после публикации в 1987 г. доклада Международной комиссии по окружающей среде и развитию (Комиссия Брундтланд) «Наше общее будущее» (см.: [13])2, представленного ООН и получившего со стороны последней одобрение и поддержку. Принцип устойчивого развития был положен в основу решений 2-й Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992).
Решения конференции в Рио-де-Жанейро встретили неоднозначное отношение: в кругах бизнес-элиты Запада и в развивающихся странах они были восприняты как нечто сомнительное (хотя и по разным причинам), тогда как часть мирового научного сообщества и лево-демократических сил сочла их недостаточно радикальными, неадекватными масштабу угроз, с которыми сталкивается человечество. Основной документ 2-й Конференции ООН по окружающей среде и развитию «Повестка 21» подвергся критике с разных сторон, и критике во многом справедливой. В частности, за одностороннее упование на рынок, на либерализацию торговли (дань неолиберализму), за то, что решение экологических проблем связывалось преимуще-
2 Формированию концепции устойчивого развития предшествовали полтора-два десятилетия дискуссий и поисков, в которых принимали участие многие выдающиеся представители мировой интеллектуальной элиты, включая видных деятелей международной социал-демократии. Основные вехи на этом пути: идея нового международного экономического порядка, выдвинутая группой развивающихся стран («Группа-77», 1972); 1-я Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Стокгольм, 1972); серия докладов Римскому клубу, включая «Пределы роста» (Д. Медоузидр., 1972), «Пересмотр международного порядка» (под руководством Я. Тинбергена, 1976), «Цели для человечества» (Э. Ласло и др., 1977),
ственно с использованием «традиционных» экономических и технологических рецептов.
Действительно, 80-90-е годы стали на Западе периодом увлечения неолиберальными рыночными идеями. К этому подталкивал ряд процессов и явлений: информационная революция, открывшая беспрецедентные возможности совершения рыночных сделок в планетарном масштабе; ускорение темпов экономической интеграции; разочарование в кейнсианской политике государственного вмешательства и регулирования (как реакция на чрезмерное увеличение государственных расходов и налогов в предшествующий период); нефтяной шок 1973 г. и его последствия; наконец, распад социалистического содружества и Советского Союза, воспринятый многими на Западе как свидетельство окончательной победы экономического либерализма, как всемирный триумф свободного рынка. Процессы глобальной интеграции ускорились, что и получило концептуальное обобщение и выражение в понятии «глобализация», которое стало входить в употребление примерно с конца 80-х годов, а в 90-е утвердилось как обозначение доминирующей тенденции мирового развития.
Понятие глобализации оказалось весьма удобным с точки зрения неолиберализма, потому что представляет описываемый им процесс как естественный, неизбежный и безальтернативный. Суть и смысл этого понятия - в фиксации пространственных, «количественных» параметров экспансии неолиберальной экономической модели или, если проще, рыночной экспансии. Речь идет об объективном процессе, тем не менее важно различать и разграничивать разные его стороны. Глобализация - не только новые технологии и масштабы торгово-экономических
«После века расточительства» (Д. Габор и др., 1978); доклады Комиссии Брандта «Север-Юг: программа выживания» (1980) и «Сотрудничество Север—Юг во имя восстановления» (1983); доклад Комитета Социнтерна по экономической политике «Гповальный вызов» (1985). Не выдерживает критики утверждение, будто концепция устойчивого развития выдвинута неолибералами в качестве идеологического прикрытия глобализации (см: [1, с. 65]).
и финансовых связей, но и политика, которая обслуживает определенные интересы, и соответствующая идеология.
Стремление представить глобализацию как сугубо стихийный, не поддающийся контролю процесс объяснимо: надо внушить людям, что какое-либо противодействие невозможно и бессмысленно. В действительности роль политического выбора как фактора глобализации достаточно весома. Мануэль Кас-тельс, профессор социологии Калифорнийского университета, прямо указывает на правительства стран «Большой семерки» и контролируемые ими международные финансовые и экономические организации как на главных агентов становления глобальной экономики на основе освященных Вашингтонским консенсусом принципов дерегулирования, либерализации и приватизации [12, с. 74-82]3. Эти правительства и организации оказывали прямое или косвенное политическое давление, добиваясь унификации национальных экономик в остальном мире на основе набора одинаковых правил игры, подразумевающих свободное движение капиталов, товаров и услуг в соответствии с рыночной оценкой. Странам, нуждающимся в кредитах, инвестициях и в доступе на внешние рынки, навязывались - невзирая на их положение, культурные традиции и возможные социальные последствия — жесткие «программы структурной адаптации», жертвами которых становились прежде всего системы здравоохранения, поддержки мелких предпринимателей, социального обеспечения и помощи беднейшим слоям, защиты окружающей среды и природных ресурсов, вообще публичный сектор и сфера ответственности государства. Если страна отка-
3 Кастельс не одинок в такой оценке. «Опыт последних пяти лет, — писал летом 2000 г. обозреватель «International Herald Tribune» Уильям Пфафф, - не был результатом действия объективных сил, вырастающих из природы самой экономики, или неумолимых технологических сил. Это результат сознательного политического выбора, сделанного правительствами [стран] с развитой экономикой, главным образом правительством США, действующих с благими намерениями, но и в соответствии с тем, что они считают своими национальными интересами и особыми интересами их влиятельных политических клиентур в финансовых и корпоративных сообществах» («International Herald Tribune». 2000. July, 4).
зывалась принять условия «структурной адаптации», она подвергалась финансовому остракизму.
Глобализацию, свободные рынки, свободную торговлю стали восхвалять как условие прогресса и процветания, ключ к решению всех проблем, в том числе экологических, тогда как понятие устойчивого развития все больше выхолащивалось, подменялось понятием «устойчивого роста». Довольно скоро обнаружилось, что правительства, да и большинство граждан промышленно развитых стран, которые по логике вещей должны играть главную роль в реализации принципа устойчивого развития, не готовы признать вытекающие из него выводы и следствия. Его формальное одобрение не получило пока адекватного отражения в политике властей. Национальные стратегии или планы устойчивого развития приняли к концу 90-х годов более 80 государств, однако, как правило, они сводятся к паллиативным мерам в области защиты окружающей среды, причем цели формулируются расплывчато и не подкреплены контрольными цифрами.
В правительственных кругах возобладал консервативный, ограничительный подход, стремление приспособить концепцию устойчивого развития к своему пониманию национальных интересов. Это характерно, в частности, для США, что нашло отражение в официальном докладе под названием «Sustainable America», подготовленном Советом по устойчивому развитию при президенте США [3]. По мнению авторов этого документа, США должны явить другим странам образец «устойчивого развития» (которое «вытекает из богатства страны, ее мощи, технических возможностей и самой истории») и, более того, в своих интересах определять такую политику в глобальных масштабах.
Нечто подобное можно обнаружить и в официальной «Стратегии национальной безопасности США для нового столетия» (1998) [17]. Общемировая перспектива истощения природных ресурсов и ухудшения состояния окружающей среды рассматривается там исключительно с точки зрения безопасности
Америки. Поскольку природные ресурсы «других стран» и чистая окружающая среда отнесены к категории жизненно важных национальных интересов, постольку, считают разработчики «Стратегии...», США вправе сделать все, что потребуется, для защиты этих интересов, в том числе при необходимости «решительно и в одностороннем порядке» применить свою военную мощь.
Установки подобного рода весьма далеки от универсальной идеи устойчивого развития, предлагающей ответ на глобальные вызовы в общих интересах человечества. Поэтому трудно также согласиться с попытками интерпретировать устойчивое развитие как привилегию постиндустриальных обществ, как «научное обоснование способности постиндустриального мира к дальнейшему прогрессу на основе... собственных внутренних ресурсов», т.е. исходя из предположения о достигнутой Западом технологической и ресурсной самодостаточности [9, с. 582]. Такое понимание провоцирует подозрение (оно нередко высказывается у нас), что устойчивое развитие предназначено исключительно для «золотого миллиарда», но это было бы профанацией идеи: невозможно устойчивое положение меньшинства в условиях общей неустойчивости.
НЕОЛИБЕРАЛЬНАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ -ФАКТОР УСИЛЕНИЯ НЕУСТОЙЧИВОСТИ МИРОВОГО РАЗВИТИЯ
Неолиберальная глобализация - крайне противоречивое явление. Она открывает новые возможности для развития, связанные с распространением информации, знаний, новых технологий; позволяет в принципе полнее использовать преимущества международного разделения труда, производственной кооперации, эффективней распоряжаться ресурсами и т. п. Но она же обнажает и обостряет существующие в мире противоречия и конфликты, «глобализирует» их, порождает новые опасности и
проблемы. Силы глобализации действуют, как фактор возрастания неустойчивости мирового развития.
В первую очередь это связано с известным феноменом «отказов» рыночного механизма, с тем, что по-английски называется market failure.
Согласно неоклассической теории, к которой восходят взгляды современных эконом-либералов, конкурентный рынок сам собой стремится к общему равновесию и устойчивости, а рыночная рациональность, т. е. сопоставление индивидуальных предельных затрат и выгод, обеспечивает оптимальное размещение ресурсов и максимальную эффективность. В основе этого взгляда лежало представление о том, что природные ресурсы являются даровыми и практически неисчерпаемыми, что всегда есть возможность замещения дефицитных ресурсов, а социальными и экологическими издержками хозяйственной деятельности можно пренебречь как «побочными эффектами».
Но эти посылки опровергаются практикой рыночных экономик. Модель равновесного (совершенного) рынка существует лишь в теории. Реальный рынок, тем более современный, представляет собой неравновесную, неустойчивую систему. Рыночные силы, будучи действенным стимулом развития, одновременно обусловливают неустойчивость в экономике, обществе и, что стало очевидным в XX в., в системе «человек-природа». Рынок имеет свои пределы: он не учитывает интересы общества в целом и не ориентирует на инвестиции в экологические и социальные активы - защиту окружающей среды, здоровье и образование граждан, сохранение природных ресурсов. Эти недостатки рыночной системы, отчасти нейтрализуемые на национальном уровне сложившимися механизмами государственного регулирования, воспроизводятся «в расширенном масштабе» на глобальном уровне, где такие механизмы отсутствуют.
Вторая причина - огромные различия между странами мира с точки зрения географического положения, наделенности факторами производства и других условий развития. Достаточно представить себе диапазон различий по размерам территории,
численности и плотности населения, по климатическим условиям, наличию пригодной для обработки земли, доступных для эксплуатации минеральных ресурсов, по политическому устройству, культуре и т.п. Эти различия (а также последствия колониальной политики, работорговли и т.п.) предопределили крайнее неравенство стартовых условий экономического и особенно промышленного развития в новое время, а тем самым в значительной мере и нынешнюю пропасть между Севером и Югом.
Правда, значение естественных факторов относительно уменьшается по мере того, как возрастает роль приобретенных факторов, к которым относятся квалификация рабочей силы, физический капитал, знания («ноу-хау»). Но поскольку наде-ленность приобретенными факторами в решающей мере зависит от размера инвестиций в образование, науку, культуру, постольку преимущество здесь сохраняется за богатыми странами, которые к тому же притягивают к себе подобно магниту интеллектуальные ресурсы остального мира.
Рыночная конкуренция, сглаживая в определенной мере различия в наделенности естественными факторами производства, одновременно ведет к усилению различий в других отношениях. Она способствует дифференциации, вознаграждая тех, кто находится в более выгодном положении, и наказывая обделенных. Причем глобальные рынки гораздо более неоднородны и неравновесны, чем сформировавшиеся национальные рынки. Не связанные наднациональным регулированием глобальные рыночные силы ослабляют, размывают национальные механизмы макроэкономического регулирования, способствуют возникновению хозяйственных диспропорций, рассогласованию различных параметров развития общества. Сокращается способность государства (особенно в менее развитых странах) защищать национальную экономику от внешних шоков. Глобализацию недаром называют триумфом (в каком-то смысле ее можно назвать и реваншем) нерегулируемого капитализма.
И еще одна общая причина. Неолиберальная глобализация выхолащивает принцип демократического правления. На опре-
деленном этапе расширение сферы рыночных отношений и информационная революция послужили катализаторами демократизации в мире: на протяжении последней четверти XX в. более 100 стран покончили с авторитарными режимами и ввели многопартийные избирательные системы. Но эйфория, связанная с так называемой третьей волной демократизации, проходит; многие «новые демократии» вернулись к практике авторитарного правления. Очевидно, что становление глобальных рынков не тождественно распространению демократии. Глобализация несет с собой феномен нового авторитаризма; его носителями выступают международные кредитно-денежные и торгово-экономические организации, транснациональные корпорации, фондовые биржи и другие рыночные институты.
Их экономическая власть строится на принципах, отличных от демократических. Действия агентов рынка основываются на калькуляции выгод и издержек. Здесь не голосуют, а покупают и продают. Здесь не выбирают, а нанимают и увольняют. Решения транснациональных рыночных учреждений, оказывающие влияние на судьбы миллионов людей во многих странах, выносятся никем не избранными и не подотчетными демократическим институтам чиновниками, принимаются за закрытыми дверями, нередко в сговоре с коррумпированными местными элитами. Институты политической демократии становятся просто ширмой («фасадная демократия»!), прикрывающей авторитарную практику4. Подрываются и утрачиваются жизненно важные для любого общества обратные связи, необходимые с точки зрения нормального развития.
4 Это, кстати, относится и к самим западным странам. «Неужели мы делаем Европу просто более удобной для банкиров, экспертов и менеджеров? — пишет оксфордский профессор-политолог Ларри Зидентоп. — Неужели Запад справился с коммунистической угрозой лишь для того, чтобы подчиниться никем не выбранной элите, которая кажется столь же надменной и эксплуататорской, как и коммунистическая элита, хотя и опирается на другую риторику и отличается стилем управления?» [8, с. 42].
Обусловленные этим проявления неустойчивости современного мирового развития многообразны.
1) Финансово-экономическая сфера. Информационная революция, создав невиданные возможности свободного перелива капиталов, заложила «технологическую» основу финансовой глобализации. Привилегированное положение в мировой экономике занял спекулятивный финансовый капитал. Финансовые рынки вообще отличаются крайней неустойчивостью, а разрастание спекулятивного «финансового пузыря» создает перманентную угрозу финансовых кризисов, оказывающих разрушительное воздействие на социальные и политические системы, особенно в странах периферии, и подрывает устойчивость мировой экономики.
Показательны выводы последнего доклада Международного валютного фонда (МВФ) о мировом экономическом положении: в 90-е годы, говорится в нем, постоянно возрастали внешние дисбалансы по текущим платежным счетам относительно объемов торговых потоков между странами континентальной Европы и Восточной Азии, с одной стороны, и странами «англосаксонского мира» во главе с США - с другой. Оказалось, что в последнее время первые фактически финансируют вторых в объеме 2,5% мирового ВВП [33, с. 67], то есть на сумму примерно в 800 млрд долл. в в год. Благодаря своему положению в мире США имеют возможность так строить политику (в частности, через контролируемые ими международные финансовые институты), чтобы обеспечивать свое господство на глобальных рынках, притягивать к себе в огромных масштабах финансовые активы и интеллектуальные ресурсы других стран, в том числе менее развитых, и тем самым позволять своим гражданам «потреблять значительно больше, чем они производят»5.
2) Социальная сфера. Глобализация сопровождается снижением устойчивости социальных отношений и структур вслед-
5 Цитируемые слова принадлежат профессору Лондонской школы экономики Роберту Уэйду [30].
ствие безудержной поляризации доходов и жизненных возможностей, застойной безработицы, подрыва систем социальной защиты, миграционного половодья и нарастания этнокультурных антагонизмов, «взрывного» распространения наркоторговли, организованной преступности, импортированной проституции, а также неизбежных и болезненных психологических эффектов, выражающихся в обостренном восприятии людьми нестабильности, неопределенности своего социального положения, а маргинализованными группами населения - неравенства и лишенности.
Обострение международной конкуренции побуждает правительства урезать национальные программы социального страхования и обеспечения. Транснациональные корпорации (ТНК), со своей стороны, стремятся ослабить ограничители на рынке труда, которые существуют в странах Запада благодаря прежним завоеваниям рабочего движения и институтам политической демократии, или обойти их посредством экспансии на тех зарубежных рынках, где труд дешев, а профсоюзы бесправны, где нет или почти нет препятствий для эксплуатации женского и детского труда, где в изобилии (пока!) относительно дешевые сырьевые ресурсы и не надо особенно тратиться на охрану природы.
Трансграничные переливы капиталов, форсирование трудосберегающих технологий и международная конкуренция ведут к сокращению спроса на менее квалифицированный труд в богатых странах, ускоряют разрушение традиционных укладов хозяйствования в бедных и обостряют тем самым проблему занятости и в первых, и во вторых. Нет признаков, которые свидетельствовали бы о том, что глобализация привела к ускорению темпов роста мировой экономики, скорее, приходится говорить о замедлении роста, а это еще больше осложняет положение с занятостью. В конце прошлого века во всем мире, по данным ООН, насчитывалось не менее 150 млн безработных и еще 900 млн были заняты лишь частично [7, с. 40].
Безработица подпитывает преступный бизнес. Политика «открытия рынков» с успехом используется теневыми струк-
турами. Нелегальный оборот наркодельцов в середине 90-х годов достигал 400 млрд долл., или около 8% мировой торговли. Разнообразные виды незаконного промысла позволяют мафиозным группировкам, действуя поверх границ, собирать щедрую дань, оцениваемую в 1,5 трлн долл. в год [15, с. 38]. Процветает бизнес на проституции: завербовано для «продажи» в другие страны (по разным данным) от 1,2 до 1,8 млн женщин и девочек в возрасте до 18 лет, в том числе 500 тыс. из стран Восточной Европы [7, с. 30, 36; 19, с. 13]. По оценкам международных экспертов, торговля живым товаром стоит на третьем месте по масштабам получаемой прибыли после торговли наркотиками и оружием.
Фактами такого рода можно заполнить многие страницы. Но и приведенных достаточно, чтобы констатировать: негативные аспекты неолиберальной глобализации играют существенную роль в повышении степени неустойчивости социальных отношений как в отдельных странах, так и в мире в целом.
3) Экология. Глобализация не привела к позитивным подвижкам в решении глобальных проблем защиты и сохранения окружающей среды, она скорее способствовала ухудшению ситуации. Обостряя международную конкуренцию, глобализация провоцирует антиэкологические практики — ориентирует на рост потребительства, на привлечение дополнительных ресурсов, стимулирует форсирование экспорта и тем самым интенсивное развитие транспортных систем, более широкое использование минерального горючего, холодильных установок и т. п.
В этом направлении действуют и структурные изменения, связанные с переносом экологически вредных производств в развивающиеся страны, со складированием там токсичных отходов и т. п. Промышленные компании, озабоченные поддержанием своей конкурентоспособности, т. е. снижением удельных издержек, заинтересованы в экономии на природоохранных мерах, они лоббируют понижение национальных и международных экологических стандартов или противятся их повышению, а то и просто обходят их. И подчас находят в этом поддержку у
своих правительств, как, например, в США, где президент заявил о выходе своей страны из Киотского протокола (о мерах по сокращению эмиссии парниковых газов)6. Готовность некоторых компаний соблюдать экологические критерии устойчивого развития наталкивается на системные ограничения, навязываемые жесткими условиями рыночной конкуренции.
Экологические последствия неолиберальной глобализации особенно ощутимы в бедных странах. Из 15 самых загрязненных городов мира 13 находятся в Азии [28, с. 77, 79]. Экологические соображения отступают на задний план перед желанием создать максимально благоприятные условия для привлечения иностранных инвестиций, ослабить давление социальных проблем, помочь среднему классу побыстрее «освоить» потребительские стандарты промышленно развитых стран.
Сказанное позволяет утверждать: глобализация вносит ощутимый вклад в обострение глобальных экологических проблем - в изменение климата, разрушение озонного слоя, сокращение биоресурсов и продолжающийся рост загрязнения окружающей среды.
4) Ресурсный аспект. Экономика может считаться устойчивой (в смысле sustainability) при условии минимизации расходования невозобновляемых ресурсов, их замещения возобно-влямыми и восстановления последних до уровня, необходимого для сохранения окружающей среды в устойчивом состоянии. Глобализация не приблизила мировую экономику к этим критериям. Правда, в последние десятилетия западные страны заметно улучшили показатели ресурсоэффективности, однако и там, и в мире в целом расходование природных ресурсов про-
6 Другой разительный пример - политика деэкологизации в России, столкнувшейся с вызовами глобализации. Стремление «улучшить» инвестиционный климат за счет снятия или ослабления экологических ограничений выразилось в упразднении как самостоятельных федеральных ведомств Госкомэкологии, Рослес-хоза, Госкомзема, их функции переданы Министерству природных ресурсов, то есть ведомству, отвечающему за эксплуатацию природных ресурсов (Указ президента России № 867 от 17 мая 2000 г.).
должает возрастать. Рост потребления энергетических и иных ресурсов промышленно развитыми странами обусловлен в немалой степени сохраняющейся практикой их расточительного использования (несмотря на снижение удельных затрат), а также сравнительно низкой рыночной оценкой.
Энергетические потребности развивающихся стран, особенно таких, как Китай, Индия, растут, естественно, гораздо более быстрыми темпами и главным образом за счет традиционных источников. Применение возобновляемых источников энергии находится пока во всем мире в зачаточном состоянии, а использование атомной энергии встречает сопротивление общественности. Проблема истощения невозобляемых ресурсов планеты и восстановления возобновляемых (леса, почвы, пресная вода и др.) до стабильного уровня полностью сохраняет свою остроту.
Некоторые исследователи связывают ее решение с грядущей революцией в эффективности использования ресурсов. Как утверждают в докладе Римскому клубу Э. Вайцзеккер, Э. Ло-винс и Л. Ловинс («Фактор четыре», 1996), технологически возможно такое повышение ресурсоэффективности, которое позволит богатым странам радикально уменьшить нормы потребления ресурсов на душу населения, сохраняя достигнутый уровень жизни, и повысить уровень жизни в развивающихся странах без чрезмерного увеличения общего расходования ресурсов. Авторов можно заподозрить в приверженности иллюзиям «технологического оптимизма», однако они подчеркивают, что предлагаемое ими решение позволяет лишь выиграть время, поскольку одной эффективности недостаточно и она не заменит необходимого обновления общественно-политического устройства, усиления внимания, уделяемого утверждению этических принципов и проблемам духовности, хотя в случае успеха поможет немного приблизиться к решению этой задачи [6, с. 387].
5) Международные отношения. Глобализация не способствует повышению их устойчивости. Стимулируемые ею процессы становятся катализатором социально-политической на-
пряженности и конфликтов в «мировой деревне»7. Поляризация богатства и бедности, борьба за рынки и доступ к ресурсам, информационная и культурная экспансия Запада, воспринимаемая другими как угроза их культурной идентичности, служат питательной почвой для национального и религиозного фундаментализма и экстремизма, для сепаратизма, ксенофобии и терроризма8. Перед лицом новых угроз Запад связывает свою безопасность прежде всего с сохранением военного превосходства; многие развивающиеся страны также наращивают вооруженные силы, а некоторые стремятся обзавестись (и уже обзаводятся) собственным оружием массового поражения.
Оправдывается предвидение С. Хантингтона о возможности межцивилизационных столкновений. Мир втягивается в новый виток милитаризации. После непродолжительного периода, когда мировые военные расходы сокращались, они вновь начали расти. Рынок вооружений процветает. Претензия НАТО на расширение зоны своей ответственности и использование силы без санкции ООН внесла дополнительный элемент нестабильности. Приверженность политиков США мессианской идее «руководства миром» и склонность к тому, чтобы решать международные проблемы с позиций унилатерализма, также не улучшают перспектив строительства более устойчивого мирового порядка.
Таким образом, глобализация, открывая в принципе новые возможности экономического развития, порождает в то же время тенденции, идущие вразрез с принципом устойчивости. Фактически это было признано в ходе подготовки Всемирного саммита ООН по устойчивому развитию (Йоханнесбург, 26 августа-4 сентября 2002 г.). О вызове глобализации как основном пре-
7 Только в последнее десятилетие XX в. в результате гражданских конфликтов и войн в мире погибло 5 млн человек, а общее число беженцев в этот период достигло 50 млн.
' Свою лепту в распространение насилия вносит растущий рыночный оборот стрелкового оружия, достигающий 500 млн единиц, причем 100 млн — это автоматическое оружие.
пятствии для реализации целей устойчивого развития говорили представители развивающихся стран на региональных и субрегиональных встречах, проводившихся в 2001 г. в рамках подготовки этого саммита. Участники «круглого стола» для Европы и Северной Америки (тоже в рамках подготовки саммита) признали, что этот регион использует непомерную долю мировых ресурсов и несет особую ответственность за устранение глобальной нищеты [29]. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан в докладе о результатах выполнения « Повестки 21» за 10 лет после Рио, констатируя отсутствие существенного прогресса в этом направлении, сослался на изменение глобальной обстановки, на процессы глобализации, либерализации торговли и рынков капитала [30].
КРИЗИС ГЛОБАЛИЗМА И ПРОБЛЕМА АЛЬТЕРНАТИВЫ
После чудовищных по своему коварству и жестокости нападений на города Америки и других громких терактов напрашивается вывод о том, что с доминирующей на планете моделью цивилизации что-то неладно. Международный терроризм - один из зловещих побочных продуктов современной техногенной цивилизации в ее теперь уже глобальном формате. Понятный интерес к феномену глобализации и ее последствиям неотделим от исследования возможных альтернатив в политике.
Накапливается все больше данных, позволяющих констатировать кризис неолиберального глобализма. Одно из впечатляющих проявлений этого кризиса - феномен «антиглобализма», этого нового, транснационального по своим масштабам и левого по характеру социального движения, направленного против экономического диктата международных финансовых организаций и крупнейших мировых корпораций, а по существу - против навязываемой финансовым капиталом модели развития. Большинство организаций и участников этого движения (если не го-
ворить об экстремистах) разделяют такие ценности, как социальная справедливость, солидарность, демократия, экономические и социальные права граждан, самоуправление, здоровая окружающая среда, культурное разнообразие. Их требования: б?лыпая прозрачность международных финансовых учреждений, более справедливое распределение доходов, увеличение налогов на экспорт и импорт капитала, соблюдение норм трудового права и защиты окружающей среды, сокращение внешнего долга для развивающихся стран (см.: [5]). Налицо феномен «низового глобализма» («grassroots globalism») как иная ипостась глобализации и как ответ на неолиберальную глобализацию «сверху». Вопреки распространенному мнению, далеко не все смирились с существующим порядком вещей. Новые про-тестные движения становятся на современном историческом этапе одним из главных инструментов самокритики и самоиз-менения общества.
В массовых выступлениях последних лет громче всего звучат лозунги и требования леворадикального крыла нового социального движения (см.: [ 11 ]). Как считает один из идеологов этого крыла Уолден Белло, международные финансовые институты и ТНК «нереформируемы», поэтому надо путем демонстрации «живой силы» оспорить и подорвать их власть, лишить легитимности и в конечном счете добиться их устранения. Целью, настаивает он, должна быть «деглобализация» (см.: [4]). Это, конечно, максималистская позиция; в то же время предлагаемый им альтернативный план содержит немало здравых идей. Например, Белло пишет, что развивающимся странам следует ориентировать свои экономики преимущественно на внутренний рынок, а не на экспорт, всячески способствовать развитию внутреннего рынка, поощрять производство на общинном и национальном уровнях, направляя большую часть финансовых ресурсов на внутреннее развитие; поддерживать как частные, так и кооперативные и государственные предприятия; не гнаться за показателями экономического роста, а максимизировать принцип справедливого распределения в целях радикального оздо-
ровления окружающей среды; придерживаться демократической процедуры принятия экономических решений, не уступая диктату рынка; и т. п.
Близкая к протестным движениям группа ученых из «International Forum on Globalization» подготовила доклад под названием «Альтернативы экономической глобализации». Подвергая критике практику неолиберальной глобализации, они призывают к созданию новых глобальных институтов с регулятивными функциями - Международной финансовой организации, действующей под эгидой ООН; Международного суда по делам стран-должников; Организации по наблюдению за деятельностью корпораций и т.п. Среди других предложений - отказ от коммерциализации жизненно важных дефицитных ресурсов, а также коллективных благ и услуг, входящих в состав основных прав и потребностей человека; восстановление защитных мер, которые традиционно использовались для защиты местных экономик; субсидирование жизненно важных предприятий, работающих на местный рынок; увеличение рентных налогов на добычу природных ресурсов; внедрение альтернативных технологических систем в энергетике, сельском хозяйстве, на транспорте и т.п. [16].
Как это соотносится с целями и ценностями устойчивого развития? Сравнительные исследования ценностных ориентаций населения в США, Великобритании и Западной Германии, проведенные в рамках концепции устойчивого развития еще в 80-е годы, выявили и зафиксировали формирование там новой ценностной парадигмы, существенно отличающейся от еще господствующей неолиберальной. Многие респонденты не только отдавали предпочтение защите окружающей среды перед экономическим ростом, сотрудничеству перед конкуренцией, но и высказывались в пользу сбережения ресурсов для будущих поколений, уменьшения технологических рисков, более широкого участия граждан в принятии важных решений, даже если это замедлит процесс их принятия; соглашались с идеей «пределов роста» [22, с. 121, 122, 125-129]. Кросскультурные иссле-
дования в 70—90-е годы под руководством американского социолога Р. Инглхарта, охватившие более 40 стран, показали заметные межпоколенческие сдвиги в ценностных ориентациях -от «материалистических» к «постматериалистическим». В большей степени это заметно в богатых странах, но отмечается и в более бедных странах [20].
В середине 90-х годов Пол Рей (США), автор аналогичного социального исследования, пришел к выводу, что примерно четверть взрослых американцев можно отнести к новому культурному типу (который он определил как «новаторов в культуре» -«Cultural Creatives»): они в большей мере привержены духовным ценностям, чувству солидарности, больше озабочены экологией, социальными проблемами, восприимчивы к новым идеям «на острие культурного изменения», более открыты к созиданию позитивного будущего. Эта новая субкультура, полагает П. Рей, создает почву для формирования альтернативного (в отношении как традиционалистов, так и модернистов) стиля жизни, альтернативной парадигмы социальных отношений в более широком контексте устойчивого развития (см.: [23, 24]).
Можно предположить наличие подспудной связи между указанными сдвигами в ценностных ориентациях и подъемом нового протестного движения, особенно в последнее время, когда оно переходит от первоначальной стадии бурных стихийных выступлений к более упорядоченным и организованным действиям, к поискам позитивной альтернативы. На первый план все больше выдвигается проблема реформы существующей глобальной системы финансово-экономических институтов и практик. Требования, идущие в этом направлении, выдвигает, в частности, Всемирный социальный форум, организовавшийся в противовес Давосскому всемирному экономическому форуму. Второй Социальный форум (Порту-Алегри, 2002 г.), собравший свыше 15 тыс. делегатов из 123 стран и более 50 тыс. участников, прошел под лозунгом «Иной мир возможен».
В Декларации общественных движений, принятой этим Форумом, обращает на себя внимание протест против разрушения
окружающей среды и призыв к защите экологических ценностей, биоразнообразия. Подчеркивается значение общего достояния человечества — воды, земли, лесов, культурной и человеческой самобытности, которые, как и здоровье, образование и другие коллективные блага, не должны быть превращаемы в товар. Наконец, Декларация, определяя цели «антиглобалистского» движения, упоминает, наряду с прочими и создание «альтернативного устойчивого общества» [2, с. 163-168].
Таким образом, между идеями и требованиями новых про-тестных движений (за исключением экстремистов) и идеями приверженцев принципов устойчивого развития есть достаточно много точек соприкосновения, даже совпадений. Поэтому представляется допустимой такая гипотеза: идея устойчивого развития может найти среди противников неолиберальной глобализации дополнительную массовую поддержку и, возможно, побудительную силу; в свою очередь, программатика устойчивого развития может дополнить, расширить видение участниками протестных движений позитивных целей, к которым они стремятся. Социальные движения «эры глобализма» могут стать преградой для политики неолиберальной глобализации и катализатором новых форм локальных и транснациональных социальных структур, новых, устойчивых в социальном, экономическом и экологическом отношении общностей [32].
Итоги саммита по устойчивому развитию в Йоханнесбурге не удовлетворили тех, кто ожидал и требовал более тесной увязки проблем развития и ликвидации нищеты в мире с последовательной линией на защиту окружающей среды9. Этот подход натолкнулся на противодействие официальной делегации США, которая под предлогом заботы об экономическом развитии бедных стран стремилась уйти от конкретных обязательств в вопросах защиты окружающей среды. В частности, США при под-
9 Этот важный принцип обоснован в докладе, представленном в связи с саммитом международной группой ученых и опубликованным Фонда им. Генриха Бёлля [10].
держке Саудовской Аравии и других стран ОПЕК заблокировали предложение представителей Европейского союза и Бразилии о том, чтобы к 2010 г. поднять долю возобновляемых источников в мировом производстве энергии до 15%.
Тем не менее, несмотря на все разногласия и явную или неявную оппозицию США, саммит подтвердил ранее заявленные цели и обязательства. После упорного закулисного торга был достигнут консенсус в отношении основных направлений их реализации в предстоящие годы. Это зафиксировано в принятых саммитом документах — Йоханнесбургской декларации и Плане реализации «Повестки 21». Одним из практических результатом саммита можно считать инициативы и партнерские соглашения, сближающие ООН, правительства, крупный бизнес и организации гражданского общества в деле мобилизации ресурсов для решения глобальных проблем устойчивого развития.
Решения саммита сами по себе не могут обеспечить серьезного продвижения в этом направлении, если не будут поддержаны мобилизацией социальных сил гражданского общества. Встает вопрос о глобальном социальном контракте между гражданами и власть имущими, распространяющемся на проблемы, порождаемые глобализацией. Возрастающая роль неправительственных организаций и гражданских инициатив свидетельствует о формировании мировой публичной сферы, призванной играть все большую роль в определении политической повестки дня мирового сообщества.
Новые протестные движения в какой-то мере поколебали самоуверенность «глобализаторов»: последние вынуждены были признать, что широко распространенное недовольство последствиями неолиберальной глобализации, по крайней мере отчасти, обосновано, а «антиглобалистское» движение — это естественная реакция на дефекты складывающейся системы глобальной экономики. В официальных документах международных финансовых организаций появились некоторые новые (для них) акценты, которые — внешне, по крайней мере — идут навстречу критикам неолиберальной глобализации.
Показателен очередной ежегодный доклад Всемирного банка о мировом развитии [25] - впервые его авторы пытаются дистанцироваться от неоклассической экономической теории, допуская возможность иной экономической концепции, соединяющей экологию, социальную справедливость и долгосрочные перспективы с экономической эффективностью. В опубликованном ранее другом докладе Всемирного банка содержались предложения о программе действий, которые, по мнению авторов этого доклада, «частично совпадают» (overlaps) с требованиями «улицы» (т.е. «антиглобалистов»). Доклад позитивно оценивает «глобализацию снизу», как побуждения к коллективным усилиям во имя улучшения окружающей среды и сокращения бедности [18, с. 2, 9]. Исполнительный директор МВФ X. Кёлер, со своей стороны, заявил, что приветствует полемику по поводу глобализации как «противоядие от самоуспокоенности»; он признал необходимость «направлять и формировать» (to guide and shape) процесс глобализации, чтобы отдачу от нее получали народы всего мира, и особенно бедные [21]. А руководитель департамента исследований МВФ К. Рогофф, представляя в конце сентября 2002 г., накануне осенней сессии МВФ и Всемирного банка, очередной обзор мировой экономики, обратился к участникам намечавшихся по этому случаю манифестаций «антиглобалистов» с такими словами: «Мы признаем ваш идеализм и ваше страстное стремление к более честному и справедливому миру. Прислушайтесь к нам, и вы, возможно, найдете, что мы разделяем некоторые ваши идеи об улучшении процесса глобализации» [26].
Словесные признания такого рода - это еще не изменение политики. Но, по крайней мере, можно констатировать, что противники неолиберальной глобализации побудили «глобалистов» более критически оценивать некоторые аспекты прежней политики. Клаус Шваб, основатель и президент Давосского всемирного экономического форума, выступил с критикой экспансии крупного бизнеса в публичную сферу, что привело, по его словам, к дискредитации и корпораций, и правительств вслед-
ствие роста массового недовольства теми и другими [27, с. 44]. Премьер-министр Бельгии Ги Верхофстаден обратился с «открытым письмом ко всем участникам глобализационного процесса», призвав «глобалистов» и «антиглобалистов» «объединить усилия» и осудив «откровенное лицемерие» Запада, который проповедует свободный рынок, ограничивая одновременно доступ продукции развивающихся стран на свои рынки и субсидируя собственных производителей [14]. Своего рода ответом на чаяния «антиглобалистов» можно считать и создание в феврале 2002 г. (по инициативе МОТ) авторитетной Международной комиссии по социальному измерению глобализации (The World Commission on the Social Dimension of Globalization), поставившей своей целью определить политику, которая содействовала бы изменению существующей модели глобализации и эффективному решению глобальных социальных проблем.
* * *
Каким бы маловероятным ни выглядел сегодня трансформационный сценарий будущего мирового развития, предпосылки для него существуют. Это и отмеченные выше новые ценностные установки, вызревающие в лоне господствующей цивилизационной парадигмы; и некоторые традиционные культурные ценности Востока; и различные социальные движения и гражданские инициативы - экологические, правозащитные, коммунальные, социокультурные, «антиглобалистские», представленные десятками тысяч неправительственных организаций, действующих на местном, национальном, региональном и глобальном уровнях. Когда сложные системы находятся в состоянии неустойчивого равновесия, даже относительно слабые воздействия «на входе» могут вызвать достаточно сильный резонанс «на выходе», становясь катализатором, ферментом реальных изменений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Альтернативы. 2001. № 4.
2. Альтернативы. 2002. № 1.
3. Америка и устойчивое развитие: Новая концепция охраны окружающей среды во имя сегодняшнего процветания страны и сохранения ресурсов и возможностей для будущих поколений // Экое. 1996. № 1-2(11).
4. Белло У. Возможности и пределы глобализации / / Дилеммы глобализации. М., 2002,
5. Бузгалин А.В. Мир не товар. Что такое глобализация и какова п 'зитивная программа «антиглобалистов». М., 2001.
6. Вайцзеккер Э., Ловинс Э., Ловинс Л. Фактор четыре. Затрат — половина, отдача двойная. Новый доклад Римскому клубу / Пер. с англ. М., 2000.
7. Доклад о развитии человека за 2000 год. - Нью-Йорк - Оксфорд, 2000.
8. Зидентпоп Л. Демократия в Европе / Пер. с англ. М., 2001.
9. Иноземцев В. Расколотая цивилизация. М., 1999.
10. Йоханнесбургский меморандум. Справедливость в хрупком мире. Меморандум ко Всемирному саммиту по устойчивому развитию. М.: ОГИ, 2002.
11. Кагарлицкий Б.Ю. Глобализация и левые. М.: Логос, 2001.
12. Кастелъс М. Глобальный капитализм и новая экономика: значение для России // Постиндустриальный мир и Россия. М., 2001.
13. Наше общее будущее: Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию / Пер. с англ. М., 1989.
14. Независимая газета. 2002, 21 октября.
15. Проблемы глобализации. Материалы международного исследовательского проекта. М., 2001.
16. A Better World Is Possible! Alternatives to Economic Globalization. International Forum on Globalization. Report Summary. San Francisco, 2002 (http://www.ifg.org).
17. A National Security Strategy For a New Century. October 1998. Washington, 1998.
18. Globalization, Growth and Poverty: Facts, Fears, and an Agenda for Action. Policy Research Report. World Bank, July 2001.
19. Human Development Report (HDR), 2001. N.Y.- Oxford, 2001.
20. Inglehart R. Modernization and Postmodernization. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, 1997.
21. Kohler H. Investing in Better Globalization (http://www.imf.org/ external/np/speeches/2002)
22. Milbrath L.W. Envisioning a Sustainable Society. Albany, 1989.
23. Ray R.H. The Rise of Integral Culture // Noetic Science Review. 1996. Spring.
24. Ray P.H., et al. The Cultural Creatives: How 50 Million People Are Changing the World. Harmony Books, 2000.
25. Sustainable Development in a Dynamic World. World Development Report 2003. Washington: World Bank, 2002.
26. Transcript of a Press Briefing on the World Economic Outlook, by Kenneth Rogoff (http://www.imf.org/...)
27. Time. 2002. February 4.
28. Time (Special Issue). 1997. November.
29. United Nations. General Assembly. Progress in preparatory activities for the World Summit on Sustainable Development. Report of the Secretary-General, 14 September 2001.
30. United Nations. Economic and Social Council. Implementing Agenda 21. Report of the Secretary-General, 19 December 2001.
31. Wade R.H. America’s Empire Rules an Unbalanced World // International Herald Tribune, January 3, 2002.
32. Wilson M.G., Whitmore E. Seeds of Fire. Social Development in an Era of Globalism. N.Y., 2000.
33. World Economic Outlook, September 2002. Washington, 2002.
