CC BY
75
ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 1(091).9
КРИТИКА СОЦИАЛЬНОГО РАДИКАЛИЗМА Б.Н. ЧИЧЕРИНЫМ
© Вера Михайловна Лобеева
Брянский государственный технический университет, г. Брянск, Россия, кандидат философских наук, доцент кафедры философии, истории и социологии, e-mail: doktor70@bk.ru
В статье анализируются выделенные Б.Н.Чичериным основные проявления социального радикализма в России во второй половине Х1Х-начале XX вв. Акцентировано внимание на главных направлениях критики ученым этого социально-политического феномена. Подчеркивается антагонизм между идеалом социальной стабильности и социальным радикализмом.
Ключевые слова: социальный радикализм; социалистическая идеология; революция; реформа; социальная стабильность.
Достижение социальной стабильности невозможно, если в обществе существуют и действуют радикально-деструктивные силы любой идеологии и политической направленности. Б.Н. Чичерин отчетливо это понимал. Именно поэтому во многих своих работах он исследовал роль таких сил и аргументировано доказывал необходимость борьбы с ними. Эти идеи ученого не потеряли своей значимости до настоящего времени. Задачей данной статьи является анализ и систематизация выделенных ученым причин, порождающих социальный радикализм, исследование его социальной базы, теоретической и социально-политической несостоятельности.
К силам социальной деструкции ученый относил различные нигилистические, анархистские и революционно-социалистические идеологии, а также революционные и террористические организации, между которыми часто и вполне обоснованно ставил знак равенства. Подобные идеологии и радикальные общественные движения рассматривались Чичериным как силы, не только подрывающие устои общественной стабильности, но и прямо тормозящие развитие общества, порождающие в обществе панические и неуверенные настроения, провоцирующие власть на ужесточение административно-полицейских мер в управлении страной.
Внимательно проанализировав теоретические и исторические корни радикализма в России, Чичерин отмечал, что этот социаль-
но-политический феномен во многом порожден двумя видами причин - внешними и внутренними. К внешним причинам ученый относил социалистические и коммунистические учения, проникнувшие в Россию из Западной Европы и значительным образом повлиявшие на социально-политические процессы в стране. Вся совокупность внутренних условий российской жизни также прямо или косвенно провоцировала возникновение социального радикализма и разрушительную деятельность радикалов. Объединение европейских теорий и российских социальных сил создало в стране политическую оппозицию, которая во второй половине XIX - начале XX в. активно противостояла власти и общественным традициям. Эти силы настойчиво пробивались к полномасштабной политической власти. И история сложилась так, что они достигли своей цели. К счастью, ученый не увидел социальную реальность, наступления которой он не желал и от которой настойчиво предостерегал российское общество и государственную власть.
В юности Чичерин пережил кратковременное увлечение идеями революции и республиканизма. Тогда в его сознании революция явно предстала как путь к социальному идеалу, а молодость и неопытность помешали увидеть всю трагедийно-кровавую сущность этого исторического феномена. Впоследствии в «Воспоминаниях» он описал свой восторг двадцатилетнего юноши перед
французской революцией 1848 г. Однако «последовавшие затем события послужили для всех назидательным уроком; они воспитали политическую мысль, низведя ее из области идеалов к уровню действительности» [1]. Очевидное насилие, неизбежно сопряженное со всякой революцией, быстро избавило юного студента от излишней восторженности. «Разочаровавшись в жизненной силе демократии, я разочаровался и в теоретическом значении социализма. <... > Я понял, что социализм не что иное, как доведенный до нелепой крайности идеализм. В этом смысле он имеет историческое значение; практически же он всегда остается бредом горячих умов, не способных совладать с действительностью, а еще чаще шарлатанством демагогов, которым нетрудно увлечь за собою невежественную массу, лаская ее инстинкты, представляя ей всякие небылицы и возбуждая в ней ненависть к высшим классам» [1, с. 58-59].
С тех пор острая критика практически всех основных идей социализма присутствовала в теоретических сочинениях, публицистике и мемуарах Чичерина. Он признавал эту теорию вредной, потому что она явно подрывала общественную стабильность пропагандой революции и классовой борьбы. Кроме того, для ученого была очевидна безнравственность теории, увлекавшей людей ложными и откровенно неосуществимыми социальными идеалами. Своей критикой Чичерин пытался не только развенчать несостоятельность этой доктрины, но и сделать все возможное и от него зависящее, чтобы остановить теоретиков социализма, политических социалистических лидеров и народные массы, завороженные этими идеями. В своих сочинениях он настойчиво доказывал всю ошибочность основных концептуальных построений социалистов, утопичность футурологических положений социалистической теории. Общим итогом анализа стало утверждение, что «социализм есть экономический, юридический, нравственный и политический абсурд» [2].
Ученый отмечал, что одна из главных социалистических идей - идея революции как особого и предпочтительного типа общественного развития - на самом деле противоречит принципу преемственности исторического развития, ибо «нормальный порядок
состоит в том, что общественный строй изменяется постепенно. Всякое слишком быстрое движение неизбежно влечет за собою попятный ход: таков закон человеческого развития» [3]. Для Чичерина революция - это проявление социального экстремизма, социальная катастрофа, своеобразный излом исторического времени, неизбежно влекущий за собой разрушение всей прежней социальной жизни и тем самым прерывающий объективное единство исторического процесса.
Революция также трактовалась им как социальное действие, попирающее всякие права. И хотя иногда она может быть оправдана обстоятельствами, например, достигшим предела угнетением и обнищанием народа, но никогда не может быть признана выражением правомерного образа действия. Революция неприемлема не только с точки зрения права, но и потому, что она вызывает волну анархии и разрушений, отбрасывающую общество вспять. Единственным правомочным способом модернизации общества для достижения прогресса и общественной стабильности признавался путь реформ, который формирует либеральные общественные и политические институты с учетом сложившихся традиций и одновременно воспитывает людей, приучая их к созидательной работе, а не к ожиданию «распределительного рая». Ученый справедливо полагал, что своевременные и успешные реформы призваны стать серьезным барьером на пути распространения в обществе революционнонигилистических идеологий и настроений, а также действий, возникающих на их основе. Исходя из этого, делался вывод о том, что государственная власть должна действовать на опережение и гасить революционнорадикальные очаги продуманными социально-политическими преобразованиями.
Критикуя социалистические принципы организации общественной жизни, мыслитель утверждал, что они пропагандируют идеи тирании массы над личностью. Такой «демократический цезаризм» выражался, например, в отрицании права частной собственности, права человека на свободный выбор занятий, которые невозможно реализовать в условиях тотальной государственной собственности. Умелая критика ученого, знающего существо доводов своих оппонентов, позволила Чичерину указать на важное
противоречие социалистической теории. Социализм декларирует принцип свободы, но лишает человека частной собственности, признававшейся мыслителем основным способом объективации изначальной свободы человека. Лишенный частной собственности человек одновременно лишается и свободы выбора занятий. Следовательно, «социализм оказывается здесь тем, что он есть в своем существе, полным отрицанием свободы во имя равенства. Такое устройство не только противоречит природе и достоинству человека, но оно является противоречием в самом себе» [4].
Острой критике была подвергнута экономическая часть социалистического учения. Все основные положения экономического учения социалистов - теория стоимости, отрицание роли конкуренции, абсолютизация государственной собственности, идея централизации управления экономикой - признавались Чичериным абсолютно несостоятельными как с точки зрения экономической эффективности, так и с точки зрения социального прогресса в целом. В 80-е гг. XIX столетия философ дал поразительно точный прогноз того, к чему может привести общество организация производства по социалистическому типу. «Единственным результатом социалистического устройства будет замена главного двигателя промышленного производства, личного интереса, бюрократическою рутиною и формализмом. Известно, что таковы, в большей или меньшей степени, свойства всякой бюрократии, а тем более бюрократии, обладающей монополею. Этому злу не помогут никакие системы экзаменов, которыми предлагают заменить существующее в промышленном мире состязание. Промышленная способность доказывается не экзаменом, а практическим делом. Не помогут также награды и премии, которыми социалисты хотят заменить действие личного интереса. Известно, что в бюрократическом порядке самые награды обращаются в рутину или же, что еще хуже, становятся предметом частных происков и протекции» [3, с. 373]. К сожалению, в XX в. научные выводы Чичерина обернулись зловещей реальностью в странах, решившихся на воплощение в жизнь теории, развенчанной в основных своих положениях еще в XIX в.
С присущей ему тщательностью Чичерин провел объективное исследование внутренних оснований, способствовавших возникновению революционных сил в российском обществе. Во многом ответственность за этот процесс возлагалась им на правительственный лагерь. Глубинные корни радикального нигилизма накапливались в стране еще в эпоху Николая I. С горечью Чичерин отмечал, что «еще до преобразований в 1861 году нигилизм был в полном разгаре. Гнет Николаевского царствования накопил горючие материалы; брожение, вызванное Крымскою войною, давало им новую силу. Внезапное облегчение тяжести, последовавшее в новое царствование, обнаружило только то, что таилось внутри» [5]. Однако особенно активно деструктивно-радикальные настроения и действия проявились с началом реформ Александра II. Именно с этого времени они стали постоянной составляющей жизни российского общества вплоть до октябрьских событий 1917 г. Внутренний радикализм в значительной мере был результатом вопиющего несоответствия уровня развития гражданского общества, которое находилось в эмбриональном состоянии, и гражданских задач, решавшихся в реформаторскую эпоху. Трагический исторический парадокс состоял в том, что на либеральные шаги реформаторов от власти общество (прежде всего, разночинная российская интеллигенция, сформировавшаяся к 60-м гг. XIX в.) ответило террором.
Уже после первого покушения на Александра II в 1866 г. правительство было вынуждено, проводя реформы, постепенно ужесточать политический режим в стране. В результате сложилась крайне нежелательная ситуация, при которой усиление полицейских мер, часто сопровождавшихся откровенным беззаконием, порождало новый виток террора, а он, в свою очередь, вновь вел к ответным жестким мерам правительства. Понимая, в каком направлении разворачиваются события в стране, и пытаясь хоть как-то воспрепятствовать негативным тенденциям, Чичерин в 1878 г. во время суда по делу Веры Засулич написал небольшую статью, которую прочел А.А. Абазе, занимавшему в то время высокий пост председателя департамента экономии в министерстве финансов. Позднее, в «Воспоминаниях», он привел не-
которые отрывки из этой статьи. Они показывают насколько верно оценивалась и ситуация в стране, и тенденция ее развития. Ученый отмечал: «Полицейская система, водворившаяся в 1866 году, была вызвана революционным своеволием, распространившемся в русском обществе. Желание противодействовать этим стремлениям было вполне законно, но способ исполнения, вместо того, чтобы уменьшить зло, еще более его усилил. Если своеволие вызывает произвол. то произвол, в свою очередь, вызывает своеволие. Это - две крайности, которые всегда следуют друг за другом. Победить их может только законное начало высшего порядка. Эта мысль и была положена в основание преобразований нынешнего царствования. Но русское общество не успело еще свыкнуться с новым жизненным строем, как оно было совершенно сбито с толку возрождением полицейской деятельности в прежней его форме. Преобразования остались, но рядом с ними установилась система, не имеющая с ними ничего общего, система полицейских преследований, произвольных арестов, административных ссылок» [5, с. 84-85].
К этому следует добавить, что в круговороте взаимного провоцирования очередного витка противоборства власти и революционно-нигилистических сил в обществе при Александре III сила власти перевесила, а при Николае II вновь повторилась ситуация, когда действия каждой из противостоящих сил усугубляли положение в стране, только отдаляя ее от социального мира.
Чичерин подчеркивал, что судебный процесс по делу Засулич отчетливо продемонстрировал противоречие между реформаторскими начинаниями власти и распространением в стране настроений непонимания и противодействия реформам. Оправдательный приговор, вынесенный присяжными Засулич, и одобрительная реакция на него в обществе шокировали ученого. По его мнению, этот процесс не только извращал весь замысел судебной реформы, но и «раскрыл существенное зло, заключающееся в нашем общественном строе, именно то коренное, несовместимое противоречие, которое лежит между преобразованиями нынешнего царствования и системою произвола, внесенною в полицейскую деятельность после прискорбного события 4 апреля 1866 года» [5, с. 84].
Трагическую диалектику воинствующего нигилизма и государственного произвола философ продолжал подробно анализировать в «Воспоминаниях». Приводя исторические факты: убийство шефа жандармов Мезенцева, взрывы на пути царского поезда и в Зимнем дворце, Чичерин, с одной стороны, открыто осуждал эти акты политического террора, а с другой стороны, вполне правомерно отмечал слабость власти и духовнонравственную неподготовленность общества к восприятию реформ. В этом смысле гибель Александра II выглядела как страшная закономерность. Со скорбью и негодованием одновременно ученый реагировал на страшное событие, подчеркивая, что «он погиб жертвою стремлений, не им вызванных, не им разнузданных, а составляющих глубочайшую язву современного человечества и сталкивающихся в малообразованном обществе в особенно безобразных формах. Нет в мире ужаснее явления, как взбунтовавшиеся холопы, а таковы именно нигилисты» [5, с. 106].
Через несколько дней после убийства Александра II, 10 марта 1881 г., Чичерин написал знаменитую статью «Задачи нового царствования». Впоследствии она стала поводом для многочисленных упреков в адрес ученого, которого обвиняли в отступлении от идеалов либерализма, в апологетике жестких мер власти по наведению порядка в обществе, даже в сотрудничестве с властями. На наш взгляд, такая прямолинейная критика просто неуместна. В действительности в статье лишь продолжено выражение гражданской и политической позиции Чичерина. Крайне обеспокоенный общественной ситуацией он призывал к «приостановке гарантий» и «чрезвычайным мерам». Ученый писал, что «пока существует социалистическая партия, стремящаяся к ниспровержению всего общественного строя, до тех пор чрезвычайные меры будут необходимы» [6]. Естественно, что ни о каком призыве к стратегическому террору со стороны власти речь не шла. Государственная власть всегда рассматривалась философом как важнейшая системообразующая характеристика общества. Именно поэтому она должна особенно решительно и энергично действовать в тот момент, когда необходимо отстаивать сохранение спокойствия и целостности общества. Одним из та-
ких моментов для России был, бесспорно, 1881 г.
Чичерин тщательно исследовал социальную базу революционно-нигилистических сил. Он справедливо полагал, что социалистические и иные радикальные идеи быстрее всего распространяются среди городского «умственного пролетариата». К нему ученый относил часть не очень образованной интеллигенции, в основном разночинного происхождения, часть студенческой молодежи. Кроме того, радикальные движения быстро пополнялись за счет городской бедноты и фабрично-заводских рабочих («физического пролетариата»). Чичерина также особенно удручало то, что некоторая часть интеллигенции посвятила себя проповедям анархистских или социалистических идеалов и подрывала устойчивость в обществе, которая и без того объективно снижается в эпоху реформ. Государственный ум ученого не мог принять и тем более одобрить такую позицию.
Предметом особых переживаний было для мыслителя и то, что значительная часть студенческой молодежи также разделяла радикальные идеи, вдохновлялась социалистической теорией. Он всегда считал, что главной задачей учащейся молодежи должна быть упорная учеба, а не революционные дискуссии, споры и действия. Именно поэтому в 1880 г. Чичерин отказался от предложенной ему министром народного просвещения А.А. Сабуровым должности попечителя московского учебного округа. Отказ был вызван тем, что программа реформирования университетской жизни, предложенная властями, предусматривала различные формы организационного объединения студентов (столовые, читальни, кассы, собрания). Чичерин полагал, что узаконенная формальная корпоративность студентов будет только способствовать распространению бунтарско-нигилистических настроений среди молодежи, отвлекать ее от учебы как главного дела во имя отечества, завораживая при этом либеральными речами и перспективой получения новых прав. В середине 90-х гг. XIX в. с горьким сожалением ученый отмечал, что эти «недоученные юноши, руководимые фантазирующими журналистами, у которых смелость заменяла звание и талант, вообразили себя цветом человечества, призванным разрушить весь существующий строй и дать
русскому народу невиданные доселе формы жизни. И во имя этих диких мечтаний совершились чудовищные злодеяния, глубоко потрясшие все русское общество и свернувшие Россию с правильного пути гражданского развития» [2, с. 249].
Критика Чичериным идей минимальной коллективистской организации студенческой жизни сегодня выглядит несколько резонерской и даже архаичной. Однако следует отчетливо представлять себе ситуацию в России в 80-90-е гг. XIX в., которая в значительной степени объясняет точку зрения философа. В то время различные объединения студентов действительно способствовали распространению радикальных идей. Кроме того, принципиальность Чичерина в данном вопросе основывалась на его жизненных ценностях и идеалах. Ученый, упорно и целеустремленно занимавшийся своим образованием не только в молодые годы, но и всю жизнь, считал, что задача образования состоит в серьезной умственной работе, а не в легкомысленном времяпрепровождении внутри студенческого братства.
Помимо интеллигенции и студенчества радикализм быстро распространялся среди различных групп городской бедноты. Бедняками в их революционно-нигилистических настроениях и выступлениях двигали, с одной стороны, зависть к материальному благополучию других людей, с другой стороны, злоба и стремление через уравнивание самим обрести хоть какую-то собственность. Ученый отмечал, что это стремление подчас обретало страшные формы, что «нет ничего ужаснее взбунтовавшихся холопов» [2, с. 248]. На наш взгляд, использование Чичериным резкого слова «холоп» не есть демонстрация дворянского пренебрежения и надменности. В данном контексте это лексическая максима, примененная ученым для обозначения всей потенциальной и реальной опасности русского бессмысленного и беспощадного бунта. Однако, справедливости ради, следует отметить, что протесты «низов» во все времена отличались грубостью форм во многом именно потому, что социальные «верхи» лишили их возможности получения хорошего образования и джентльменского воспитания, необходимого, кроме всего прочего, и для разрешения противоречий.
Во второй половине XIX в. самой многочисленной группой городской бедноты были фабрично-заводские рабочие - «физический пролетариат». Чичерин считал крайне негативным социально-политическим явлением быстрое распространение среди них социа-листически-утопических идей. «Пролетариям твердят, что они, в сущности, производители всего человеческого богатства, и что если они им не пользуются, то это происходит оттого, что их обирают жадные капиталисты; их уверяют, что различие состояний есть плод насилия и обмана; что им стоит сплотиться, чтоб опрокинуть весь этот основанный на неправде общественный строй; что к этому ведет сама история, выдвигающая на первый план сперва верхние классы, затем средние и наконец пролетариат, который призван окончательно восторжествовать над всеми и таким образом является венцом всего человеческого развития» [2, с. 249-250]. Зараженные этими идеями пролетарии становятся легко воспламеняющимся социальным слоем, что используется профессиональными революционерами-нигилистами в своих целях. «Когда руководителями рабочего класса являются проповедники, вдохновляющиеся Лассалем и Карлом Марксом, о нравственных началах не может быть речи. На устах будет любовь, а в сердцах будут кипеть зависть и ненависть, и общественные массы, вместо того чтобы соединяться в дружной деятельности на общую пользу, будут расходиться более и более» [3, с. 549]. Трагический опыт противостояния полярных общественных классов в революциях XIX-XX столетия полностью подтвердил дальновидность Чичерина и правоту его теоретических выводов.
Еще одним опасным источником социального радикализма философ считал ксенофобские настроения и действия. В России они чаще всего принимали антисемитский характер. В стране также остро стоял польский вопрос. Чичерин подчеркивал, что «для государства не может быть ничего вреднее, как, например, распространенная в значительной части русского общества неприязнь к немцам и полякам, а также более к евреям, вражда к которым обыкновенно возбуждается самыми низменными стремлениями человеческой души» [7]. Не отступая от своих принципов гражданской свободы и равно-
правия, Чичерин тщательно анализировал эти социально-политические проблемы, порождаемые, с одной стороны, определенными действиями властей, например, введением черты оседлости для еврейского населения или откровенным попустительством антисемитским погромам, с другой стороны, идущей из глубины веков невежественной традицией враждебного отношения к иноземцам и иноверцам. О своем видении этой больной для России проблемы он писал в знаменитом письме к В.С. Соловьеву в 1891 г., в статье «Польский и еврейский вопросы» в 1901 г., в «Воспоминаниях» и других работах. Ученый утверждал, что любые попытки сталкивать в многонациональном и многоконфессиональном государстве народы и религии оборачиваются на практике затяжным и мучительным противостоянием, только отдаляющим общество от социального мира. В связи с этим он считал, что задачей правительства должно быть юридическое и политическое решение проблемы ксенофобии различного происхождения. Если правительственные меры будут приняты, то они постепенно изменят и отношения в обществе. Чичерин был уверен, что «этого требует не только справедливость, воспрещающая притеснять людей, не совершивших ничего преступного, но и самая польза страны. Только признанием гражданской равноправности всех вероисповеданий Россия может стать в ряды образованных государств» [5, с. 280].
Бескомпромиссность Чичерина по отношению к социализму и другим проявлениям радикализма сохранялась до конца его жизни. Несмотря на довольно острую критику власти в царствование Александра III и Николая II, он по-прежнему оставался непримиримым противником подобных идеологий и политических движений.
В 1900 г. в фундаментальной работе «Философия права» ученый подчеркивал, что «нет ничего, чтобы до такой степени подрывало водворение или утверждение политической свободы, как распространение в обществе социалистических теорий, ведущих к разрушению всего существующего общественного строя. Благодаря им свободные учреждения падают даже в странах, где они, казалось, утвердились уже прочным образом, там же, где они представляются только задачею будущего, водворение их отдаляется на
неопределенное время» [8]. Это суждение было не просто выражением противостояния носителя иных по отношению к социалистической идеологии мировоззренческих установок. Источниками такой позиции Чичерина являлись гражданская ответственность и патриотическое чувство. К большому сожалению, в связи со значительной оторванностью мыслителя от общественно-политической жизни его идеи находили выражение, главным образом, в теоретических сочинениях и мемуарах, но не могли существенно повлиять на социально-политическое развитие России с тем, чтобы уберечь ее от многих бед.
1. Чичерин Б.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1991. С. 58.
2. Чичерин Б.Н. Социология. Тамбов, 2004. С. 255.
3. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. СПб., 2005. С. 719.
4. Чичерин Б.Н. Общее государственное право. М., 2006. С. 225.
5. Чичерин Б.Н. Воспоминания. Земство и Московская дума. Тамбов, 2007. С. 81.
6. Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования // Философия права. СПб., 1998. С. 528.
7. Чичерин Б.Н. Политика. М., 1898. С. 351.
8. Чичерин Б.Н. Философия права // Философия права. СПб., 1998. С. 249.
Поступила в редакцию 1.03.2010 г.
UDC 1(091).9
CRITICISM OF SOCIAL RADICALISM BY B.N. CHICHERIN
Vera Mikhailovna Lobeeva, Bryansk State Technical University, Bryansk, Russia, Candidate of Philosophy, Associate Professor of Philosophy, History and Sociology Department, e-mail: doktor70@bk.ru
The article analyzes the main signs of social radicalism in Russia in second half of XIX - the beginning of XX centuries which were singled out by B.N. Chicherin. The attention is emphasized on the basic directions of his criticism of this social and political phenomenon. The antagonism between the ideal of social stability and social radicalism is specially stressed.
Key words: social radicalism; socialist ideology; revolution; reform; social stability.
УДК 13
К ВОПРОСУ О СОЦИАЛЬНОМ ОСНОВАНИИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ МАНИПУЛЯЦИИ ОБЩЕСТВЕННЫМ СОЗНАНИЕМ
© Ирина Васильевна Князева
Воронежский государственный архитектурно-строительный университет, г. Воронеж, Россия, аспирант кафедры философии, истории и социологии, e-mail: Marrygirl@yandex.ru
Рассматривается манипуляция общественным сознанием в социально-философском дискурсе. Исследуются социальные основания появления манипуляции и ее непосредственная связь с социокультурным феноменом власти. Определяются временные рамки появления манипуляции, ставится вопрос первичности межличностной манипуляции и социальной.
Ключевые слова: манипуляция; общественное сознание; власть.
Проблема манипуляции общественным сознанием приобрела научную значимость сравнительно недавно. Серьезно ею начали интересоваться в первой половине XX в. в связи с появлением массовой культуры и активной мифологизацией общественного сознания (тоталитарные идеологии в фашистской Германии и СССР). За последнее время появилось большое количество работ информационно-публицистического содержа-
ния и научных изысканий, ориентированных на глубокое теоретическое исследование данной проблемы.
Несмотря на то, что проблеме манипуляции общественным сознанием как социальной манипуляции посвящен достаточно большой объем литературы, работ, исследующих тему социальных оснований данного явления, крайне мало [1-3].
