CC BY
132
Раздел I. Социальная революция: современные теоретические реконструкции
УДК 94
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ЛЕВОГО РАДИКАЛИЗМА В ГЕРМАНИИ
Б.А. Ночвина, Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова (Нижний Новгород, Россия), e-mail: bella.nochtvina@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена характеристике влияния левого радикализма на общественно-политическую жизнь ФРГ. Радикальное движение в Европе 1968 г. стало не только выражением социальной революции постиндустриального общества, но и поворотным моментом в судьбе леворадикального движения в целом. Воплотив на практике новый постиндустриальный идеал «революционного террора-жертвоприношения», в конце ХХ в. левый радикализм утрачивает свое идеологическое влияние на него, уступая свои позиции праворадикальному экстремизму и религиозному фундаментализму.
Ключевые слова: постиндустриальное общество, неомарксизм, социальная революция, левый радикализм,террор.
THEORY AND PRACTICE OF LEFT RADICALISM IN GERMANY
Abstract. The article is devoted to the characterization of the impact of left radicalism on social and political life of Germany. Radical movement in Europe 1968 was not only an expression of the social revolution of post-industrial society, but also a turning point in the fate of the radical left movement in general. By putting into practice a new post-industrial ideal of «revolutionary terror-sacrifice», at the end of the twentieth century left radicalism loses its ideological influence, yielding position of radical right extremism and religious fundamentalism.
Keywords: post-industrial society, neo-Marxism, social revolution, left radicalism, terror.
Левый радикализм многими социологами и политологами трактуется как практическое выражение теории неомарксизма. Заметим, однако, что само направление неомарксизма разнообразно и неоднозначно трактует многие концепты как классического марксизма, так и дефиниции нового постиндустриального общества. Одним из ключевых понятий в неомарксизме является социальная революция. Представители Франкфуртской школы (М. Хоркхаймер, Т.В. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм) определяют революцию как коренное преобразование социальной и политической действительности, где акцент делается на осмысление субъективной стороны революционного процесса. Революционное преобразование общества понимается как коренное качественное преобразование социума, прежде всего, в структуре сознания в условиях тотальной деполитизации. По сути своей, социально-политическая революция в неомарксизме - это культурная революция, именно такую революцию можно «назвать подлинной социальной революцией (а не бунтом)» [2, с. 250]. Окончательная цель новой социальной практики - в использовании обобществления средств производства для развития действительной свободы индивида.
Основное влияние на движение «новых левых» в Германии оказало учение Г. Маркузе об «одномерном человеке». Анализируя становление нового постиндустриального общества, усиление в нем роли средств массовой информации, Маркузе приходит к выводу, что современное западное общество - унифицированная система подавления и манипулирования индивида. В этом информационном обществе техника стала основной формой
социального господства, а производственный процесс заменил собой идеологию, породив «одномерное сознание». В связи с чем, подлинную социальную революцию, революцию сознания способны осуществить индивиды «свободные от потребностей и интересов господства и порабощения» [4, с. 116]. Новой революционной силой должна стать протестующая молодежь и массы аутсайдеров, которая явится «бунтом против лживых отцов, учителей и героев и солидарностью с обездоленными всего мира» [4, с. 120]. Предпосылкой социальной революции должна стать «революция человека» (Великий отказ), отказ от репрессивной цивилизации, от любой формы сотрудничества с существующей общественной системой. Индивидуальный бунт является необходимым условием для появления нового «исторического субъекта личности, которое должно иметь качественное иное сознание» [4, с. 118]. Неомарксистская теория революции понимает революцию как этап контролируемого бунта с использованием насильственного потенциала масс, «оставшихся за бортом демократического процесса» [4, с. 120]. Сам Г. Маркузе заявлял, что не знает результатов революционной борьбы, приведет ли она к подлинной свободе или к новой форме тоталитаризма, т.е. новой форме репрессивного производства. Однако он не исключал неизбежности революционного насилия, которое станет ответом на «насилие институтов цивилизации», тем самым Маркузе заранее фактически оправдывает любую форму революционного террора [3, с. 105].
Стоит также отметить, что современное постиндустриальное общество, характеризующееся новыми видами информационной войны, переводит «реальное» насилие в «символический» террор, генерируя определенный «идеальный тип» его носителя. Модификация происходит через описание террора как травматического симптома и позволяет выявить весь спектр современного социума. Основной формой террора становится негосударственный террор, который понимается как волеизъявление маргинальных социальных групп, которые в условиях диктата «демократии большинства» не могут легитимно реализовать свою политическую волю.
Идеи Франкфуртской школы в послевоенной Германии становятся популярными среди немецкой молодежи также и в связи с последствиями изменения программной стратегии СДПГ. Многие студенты восприняли Годесбергскую программу СДПГ 1959 г. как предательство идей социализма и поражение немецкой социал-демократии перед доктриной либерализма. Радикальные настроения молодежи не смогли быть оформлены и каким-то образом институционализированы в рамках существующих легитимных систем ФРГ, поэтому происходит формирование нелегальных организаций, из которых самой значительной по своему идеологическому влиянию станет RAF. Этому способствует и влияние на движение левых радикалов в Германии тезиса Г. Маркузе о неэффективности традиционных методов политической борьбы, необходимости поиска новых форм сопротивления. В своей знаменитой речи на торжественном заседании в честь юбилея издания «The Guardian» в декабре 1968 г. Маркузе заявил, что «новые левые» - единственные из всех левых движений, которые отвечают этим задачам, и поэтому надежды на построение социализма в ближайшем будущем могут быть связаны только с их деятельностью. «Левые должны найти верные средства для того, чтобы сломать конформистский и коррумпированный мир политического языка и политических отношений. Они должны разбудить сознание и совесть остальных» [6, с. 2]. Главной задачей левого движения в условиях тотальной социальной интег-рированности становится дезинтеграция всей общественной системы.
Хотя в более поздних работах Г. Маркузе во многом пересматривает свои взгляды на революционное насилие, говоря о его контрпродуктивности, поскольку террор лишь укрепляет систему и лишает левый радикализм поддержки со стороны общества, дискредитируя левое движение в целом [5, с. 62]. Отметим, что на действия левых радикалов в ФРГ повлияли суждения неомарксистов о «репрессивной терпимости» и «репрессивной толерантности». Любая современная западная политическая система в целях поддержания своей устойчивости будет поддерживать умеренную оппозицию власти и, напротив, жестко подавлять, невзирая на демократические ценности, потенциально радикальную оппозицию. В связи с чем «новые левые» полагали, что тактика революционного насилия может раскрыть истинный характер современного постиндустриального общества и показать эффективность методов политической борьбы. Лидер RAF А. Баадер в своих выступлениях утверждал: «Революцию не планируют. Ее делают. Если соглашаться, что мы дети своих отцов, то мы способны вершить насилие в той же степени, что и они... В борьбе против системы возможно все, даже предательство своих. Нам не нужны ваши взгляды. Главное -факты, безоговорочная готовность к практическому нарушению всех и всяческих законов. Всякий буржуа - враг» [1, с. 35]. Другой лидер немецкого левого радикализма Х. Малер говорил: «Атаки небольших вооруженных групп должны заставить аппарат обратиться к сверхжестоким мерам и таким образом обнажить свой фашистский оскал» [1, с. 40]. У идеологов и практиков левого радикализма возникла иллюзия, будто достаточно небольшого «бунта», в форме «Великого отказа», как все общество придет в движение, и настанет долгожданная «социальная революция». Формой «бунта» должен стать метод индивидуального и группового террора, заимствованный из практики латиноамериканской гери-льи.
Движение левого радикализма в Германии представлено многочисленными организациями, среди которых в 1960 гг. самым крупным объединением стал Социалистический союз немецких студентов (СДС). Интересно, что первоначально СДС существовал как молодежная организация при СДПГ, но затем, за крайне левые взгляды его лидера Р. Дучке, союз был исключен из партии. Во время студенческих выступлений Дучке получил всегер-манскую известность как блестящий оратор и организатор. Среди других объединений левых радикалов стоит упомянуть западноберлинскую Коммуну № 1, из которой вышел один из ярких лидеров RAF Андреас Баадер, а также Социалистический коллектив пациентов, созданный в 1970 г. супругами психологами Вольфгангом и Урсулой Хубер. Но наибольшее влияние приобрела созданная в 1970 г. группа Фракция Красной Армии, лидерами которой стали У. Майнхоф, А. Бааддер, Г. Энслин, Х. Малер.
Особенность немецкого левого радикализма второй половины ХХ в. связана с историей Германии. Незавершенный и во многом частичный характер денацификации в западной Германии привел к тому, что многие нацистские преступники получили незначительное наказание и заняли высокие государственные посты в общественно-политической структуре ФРГ. Очень многие леворадикальные объединения ФРГ, в том числе и RAF, начинали свою деятельность как антифашистские организации, публиковали списки нацистских преступников, документальные доказательства их вины. Однако отсутствие должной реакции со стороны официальных властей на акции антифашистов, а также принятие в 1968 г. чрезвычайных законов, позволяющих федеральному правительству отменять часть демократических свобод, гарантированных конституцией, позволили «новым левым» воспринимать ФРГ как неофашистское государство. Члены RAF, после жестких ответных мер
полиции на студенческие демонстрации, утверждали: «Ответное насилие должно превратиться в такое насилие, которое соразмерно полицейскому насилию, в такое насилие, в котором продуманный расчет заменит бессильную ярость, такое насилие, которое на использование полиции в качестве вооруженной, военной силы тоже ответит вооруженными, военными средствами» [7, с. 2].
В конце 1970 гг. движение левых радикалов превратилось в откровенный экстремизм, и если вначале немецкое общество сочувствовало действиям «новых левых», то после трагических событий 1977 г. отвернулось от них. Слабостью левого радикализма стало и отсутствие четкой идеологии, пренебрежение к ней, эклектичность идейных установок и лозунгов. Эта спонтанность движения левых радикалов также продиктована учением неомарксистов Франкфуртской школы. Призывая «новых левых» к действиям, Г. Маркузе заявлял: «Традиционные организационные формы - такие, как парламентская партия, - устарели. Мы не хотим никакой революционной политической партии, а также никакого революционного централизма и подполья... То, что можно, кажется, противопоставить этим формам, - это совершенно открытая организация, рассыпанная на малые, в высшей степени гибкие и автономные группы, действующие повсюду на местах. Никакого поспешного объединения левых! Левые расколоты! Левые всегда были расколоты! Сплочены только правые, неспособные бороться за какие-либо идеи!» [6, с. 3].
Итогом действий левых радикалов во второй половине ХХ в. стал идеологических кризис и спад популярности движения среди немецкой молодежи. Сейчас «новые левые» в ФРГ представлены, в основном, группами «автономов», чей главный лозунг - «антиглобализм». На примере группы RAF можно проследить, как левый радикализм попытался на практике воплотить новый постиндустриальный идеал «революционного террора-жертвоприношения». Методом революционного насилия совершить социальную революцию - революцию человека. Однако в конце ХХ в. левый радикализм утрачивает свое идеологическое влияние, уступая свои позиции праворадикальному экстремизму и религиозному фундаментализму.
Литература:
1. Бычко А.Н. Критический анализ философских концепций молодежного бунтарства. - Киев: «Вища школа», 1985. - 149 с.
2. Бузгалин А.В. Ренессанс социализма: Курс лекций, прочитанный в Молодежном университете современного социализма. - М.: Едиториал УРСС, 2007. - 512 с.
3. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. - М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2003. - 312 с.
4. Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии развитого Индустриального общества. - М.: REFL-book, 1994. - 314 с.
5. Маркузе Г. Критическая теория общества. - М.: ООО «Издательство АСТ», «Аст-рель», 2011. - 384 с.
6. Маркузе Г. К ситуации новых левых (Речь 4.12.1968 г. по случаю празднования 20-летия нью-йоркского еженедельного журнала «The Guardian». URL: http://scepsis.net /library/id_2750.html (дата обращения: 10.03.2016).
7. Майнхоф У.М. От протеста к сопротивлению. URL: http://scepsis.net /library/id_659.html (дата обращения 11.03.2016).
References:
1. Bychko A.N. Kriticheskij analiz filosofskih koncepcij molodezhnogo buntarstva. - Kiev: «Vishha shkola», 1985. - 149 s.
2. Buzgalin A.V. Renessans socializma: Kurs lekcij, prochitannyj v Molodezhnom universitete sovremennogo socializma. - M.: Editorial URSS, 2007. - 512 s.
3. Markuze G. Jeros i civilizacija. - M.: OOO «Izdatel'stvo AST»: ZAO NPP «Ermak», 2003. - 312 s.
4. Markuze G. Odnomernyj chelovek. Issledovanie ideologii razvitogo Industrial'nogo obshhestva. - M.: REFL-book, 1994. - 314 s.
5. Markuze G. Kriticheskaja teorija obshhestva. - M.: OOO «Izdatel'stvo AST», «Astrel'», 2011. - 384 s.
6. Markuze G. K situacii novyh levyh (Rech' 4.12.1968 g. po sluchaju prazdnovanija 20-letija n'ju-jorkskogo ezhenedel'nogo zhurnala «The Guardian». URL: http://scepsis.net /library/id_2750.html (data obrashhenija: 10.03.2016).
7. Majnhof U.M. Ot protesta k soprotivleniju. URL: http://scepsis.net /library/id_659.html (data obrashhenija 11.03.2016).
— • —
Сведения об авторе:
Белла Анатольевна Ночвина, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, регионоведения и журналистики, Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова (Нижний Новгород, Россия).
