CC BY
634
А. Г Минченков
КРИТЕРИИ ОЦЕНКИ КАЧЕСТВА ПЕРЕВОДА И ТИПЫ ПЕРЕВОДЧЕСКИХ ОШИБОК
Цель данной статьи состоит в том, чтобы, подвергнув критическому анализу существующие в теории перевода представления о критериях оценки качества перевода, предложить собственные, разработанные экспериментальным путем критерии успешного перевода и описать на их основе возможные типы переводческих ошибок.
Очевидно, что подход того или иного исследователя к проблеме оценки качества перевода в основе своей зависит от взглядов этого исследователя на то, что представляет собой процесс перевода в целом и что является объектом сопоставления при переводе. Подавляющее большинство теоретиков перевода в качестве основного критерия оценки предлагают ту или иную разновидность эквивалентности. Это может быть эквивалентность текстового материала, эквивалентность содержания или сообщения, реакции получателя, функции текста или коммуникативного эффекта, производимого двумя текстами. На современном этапе, в связи с развитием коммуникативно-функционального подхода к переводу, наиболее распространенной и влиятельной является, вероятно, точка зрения, согласно которой общая эквивалентность должна представлять собой некий синтез эквивалентности на уровне цели коммуникации и эквивалентности различных единиц и структур двух текстов, при приоритетном положении первой. Не случайно одной из самых популярных концепций эквивалентности в отечественном переводоведении до сих пор является теория пяти уровней В. Н. Комиссарова, в соответствии с которой первый (базовый) уровень предполагает эквивалентность цели коммуникации, а последний пятый — полную семантическую и структурную близость двух текстов1.
Ряд исследователей пытаются объединить эквивалентность функции текста и производимого им коммуникативного эффекта с эквивалентностью отдельных его единиц путем введения понятия адекватности перевода. Л. К. Латышев, например, использует адекватность как комплексное понятие, включающее в себя эквивалентность коммуникативного эффекта (регулятивного воздействия) двух текстов и определенную степень семантикоструктурного подобия перевода исходному тексту2. В концепции Ю. В. Ванникова адекватность предполагает воспроизведение в максимально возможной степени доминантной функции текста, которая формируется на основе коммуникативной интенции отправителя и нацелена на обеспечение определенного коммуникативного эффекта3. Другие исследователи, противопоставляя адекватный и неадекватный переводы, неадекватным считают, с одной стороны, буквалистский перевод, искажающий содержание ИТ и/или нарушающий нормы ПЯ, и, с другой стороны, вольный перевод, который не нарушает нормы ПЯ, но искажает содержание ИТ, в том числе за счет неоправданных сокращений и добавлений4.
В. В. Сдобников и О. В. Петрова, принимая за основу уже упомянутую теорию пяти уровней В. Н. Комиссарова, предлагают для оценки качества перевода объединить понятия адекватности и эквивалентности. Они отмечают, что, в зависимости от вида перевода,
© А. Г. Минченков, 2008
возможны разные соотношения адекватности и эквивалентности. Понимая адекватность так же, как и Ю. В. Ванников, авторы считают ее базовым критерием оценки качества перевода: «о степени адекватности говорить не приходится: перевод либо адекватен, либо неадекватен»5. Эквивалентность же может быть представлена в разной степени, т. е. близость двух текстов может быть разной в зависимости от ситуации. Соответственно, выделяются четыре основных случая: 1) перевод является адекватным в целом и эквивалентным на уровне всех отдельных сегментов текста; 2) перевод является адекватным, но не эквивалентным на уровне отдельных сегментов текста; 3) перевод эквивалентный, но не адекватный (из-за стремления переводчика точно передать отдельные сегменты не понята коммуникативная интенция автора); 4) перевод не эквивалентный и не адекватный.
По мнению авторов, первые два случая следует рассматривать как примеры качественных переводов, два последние — как некачественных. Наиболее качественным признается первый вид6.
Мы неслучайно остановились более подробно на критериях оценки качества перевода именно этих авторов. Их работа — одна из последних в этой области, и в ней анализируются и подытоживаются взгляды целого ряда исследователей. Изложенная точка зрения представляет собой своего рода вершину лингвистической теории перевода, стоящей на позициях лингвоцентризма, которую она достигла с развитием лингвистической прагматики и теории коммуникации. Вполне очевидно, что возникновение прагматики как отдельной области лингвистики, отличной от семантики, было продиктовано тем, что традиционная семантика объясняла только ту часть значения, которая представлялась как неотъемлемое, имманентное свойство языкового знака, независимое от того, кто им пользуется. На определенном этапе развития теории перевода было признано, что содержание, передаваемое языковыми знаками, — это не все, что подлежит переводу, что перевод это не просто перенос содержания исходного текста. Говоря образно, прагматика позволила включить в поле зрения то, что «невидимо», а именно — информацию о том, для чего употреблены те или иные единицы, а также информацию о языковом пользователе, в том числе в его отношении к другим участникам коммуникации, т. е. все то, что мы определяем как социальные или интерактивные концепты. Теория, согласно которой адекватность и эквивалентность рассматриваются как критерии качественного перевода, так же как и теории различных видов и уровней эквивалентности представляет собой, по сути, синтез семантики, содержания единиц текста, с одной стороны, и, с другой — прагматической функции текста и того коммуникативного эффекта, который он должен производить в соответствии со своей функцией, отражающей интенцию автора. При этом фактически исключается когнитивная роль переводчика как языкового пользователя. В ситуации, когда функция — это свойство текста, определяемое интенцией его автора, а содержание — свойство единиц текста, субъективные знания переводчика представляются мало релевантными.
Между тем, с позиций языкового пользователя, который воспринимает некий текст как набор графических или акустических знаков и в голове которого под воздействием этого стимула актуализируются концепты, вряд ли есть сущностная разница между социальными и всеми другими концептами. Для него они все концепты, вместе составляющие некую совокупную концептуальную структуру, актуализированную текстом. Фраза Would you mind closing the door?, например, актуализирует в сознании слушателя интерактивный концепт просьбы, который, будучи обобщенным представлением, в данном случае — об определенной интенции говорящего, сущностно не отличается от концептов ДВЕРЬ и ЗАКРЫТЬ.
Исходя из нашего представления о переводе как об эвристической речемыслительной деятельности, которая совершается в сознании переводчика и основной единицей которой является концепт-смысл7, мы считаем, что судить о качестве или, другими словами, успешности перевода следует не с точки зрения эквивалентности текста перевода исходному тексту, а с точки зрения того, насколько успешно переводчик объективировал всю совокупность потенциально актуализируемых исходным текстом концептов-смыслов, учитывая при этом реально существующие возможности объективации того или иного концепта средствами ПЯ в конкретном контексте. Последняя оговорка представляется нам принципиальной, принимая во внимание эвристический характер всего процесса. Вынося суждения о том, насколько успешно был объективирован тот или иной концепт в тексте перевода, почему он не был объективирован вообще, или почему переводчик выбрал то, а не иное средство объективации, мы должны учитывать реальные возможности, которые предоставляет нам ПЯ для данного текста и контекста, а также фактор субъективных предпочтений переводчика при наличии вариативности языковых средств объективации одного и того же концепта или структуры концептов.
Когда мы говорим об успешной или неуспешной объективации в тексте перевода совокупности концептов, актуализируемых исходным текстом, первый и наиболее сложный вопрос, который возникает перед нами, состоит в том, можем ли мы считать, что эта совокупность концептов представляет собой некий объективный факт, на который мы можем опираться при оценке качества перевода. Поясним свою мысль. Когда качество перевода оценивается с точки зрения эквивалентности текстов или отдельных единиц этих текстов друг другу, и в качестве единицы перевода берется некая формальная единица ИТ, вопрос об объективности не возникает, поскольку сравниваемые тексты и составляющие их единицы объективно существуют на бумаге. Говоря же о том, что объектом перевода является некая совокупность концептов-смыслов, мы входим в область идеального, ментальных конструктов, которые невозможно непосредственно наблюдать и которые существуют только в индивидуальных сознаниях. Здесь вполне можно навлечь на себя обвинения в умозрительности. Дополнительная сложность заключается в том, что формирование концептуальной структуры на базе исходного текста в значительной степени зависит от индивидуальных знаний и способностей переводчика. Другими словами, структуры концептов, актуализируемые одним и тем же текстом, могут иногда различаться у разных переводчиков.
Вопрос, таким образом, заключается в том, можем ли мы говорить, что подавляющее большинство переводчиков, по крайней мере, переводчиков профессиональных, при осмыслении конкретного текста потенциально достигнут согласия о том, какие концепты этот текст актуализирует в сознании, и есть ли у каждого конкретного текста потенциальная способность актуализировать вполне определенную совокупность концептов при наличии у переводчика знаний, необходимых для успешного осмысления данного текста. Ответить на эти вопросы позволяют данные, полученные нами в результате экспериментального изучения процесса перевода по методике мышления вслух. Эксперимент проводился при кафедре Русской и Славянской филологии университета г. Шеффилда, Великобритания. В нем приняли участие четыре студента, занимающиеся переводом, и два преподавателя кафедры, ведущие занятия по переводу и рассматривавшиеся нами как профессиональные переводчики. По правилам, существующим в академической среде Великобритании, подобные эксперименты должны проводиться анонимно, в связи с чем имена всех участников были зашифрованы — студентов как A, B, C, D, а преподавателей как X и Y.
Участникам в разное время было предложено перевести с русского (иностранного) на английский (родной для них) язык текст исторического содержания о русском императоре Петре I, взятый из монографии Е. В. Анисимова «Время петровских реформ»8. Мы попросили испытуемых максимально полно вербализовывать в процессе перевода свои мысли и описывать свои действия. «Мысли вслух» записывались на аудио кассету. Сам перевод параллельно записывался от руки или набирался на компьютере, по выбору участника. Все участники имели в своем распоряжении два словаря — стандартный русско-английский словарь и толковый словарь русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой. После окончания эксперимента нами был проведен анализ как записей на пленку, так и самих переводов.
К вариантам перевода, предложенным шестью разными переводчиками, мы добавили английский вариант текста, взятый из перевода всей монографии Е. В. Анисимова, выполненного Дж. Т. Александером (далее — «официальный переводчик») и официально опубликованного в США9. Поскольку четверо участвовавших в эксперименте студентов перевели только три абзаца из пяти предложенных, мы имели возможность проанализировать семь разных переводов трех абзацев указанного текста и три перевода всех пяти абзацев, один из которых был выполнен для официальной публикации и, следовательно, был специально отредактирован.
Проведенный анализ выполненных переводов показывает, что варианты, предложенные тремя профессиональными переводчиками, в том числе официальным, в подавляющем большинстве случаев совпадали в плане объективируемых ими концептов, несмотря на достаточно часто встречающееся несовпадение языковых средств, использованных для объективации того или иного концепта. Варианты перевода предложений первых трех абзацев совпадали реже, что происходило в основном из-за того, что студенты гораздо чаще, чем профессиональные переводчики, не могли успешно осмыслить то или иное предложение. Однако в тех случаях когда студентам явно удавалось адекватно осмыслить предложение, использованные ими варианты также совпадали с вариантами профессиональных переводчиков в плане объективируемых ими концептов, а иногда совпадали также и в плане использованных средств ПЯ. Например, шесть переводчиков из семи перевели русское сочетание Петр сознательно избегал как Peter consciously avoided, а один как Peter shunned. При различиях в предлагаемых средствах объективации того или иного концепта эти различия находились обычно в пределах синонимических рядов, т. е. предлагаемые единицы ПЯ объективировали один и тот же концепт. Так происходило, например, при переводе русского слова почитание. В совокупности было предложено пять разных вариантов: worship, homage, respect, reverence, honouring — однако все пять объективируют, прежде всего, концепт RESPECT.
Важно отметить также, что, несмотря на то что ряд предложений был неуспешно переведен несколькими, в том числе и профессиональными переводчиками, всегда находился как минимум один английский вариант, объективирующий в совокупности ту же структуру концептов, что и соответствующее предложение исходного текста. В частности, на фоне шести неудачных переводов предложения
• Столь поражающая наблюдателей манера поведения Петра одним казалась капризом, причудой, другим — особенно в народной среде — верным признаком его подменен-ности, ложности
переводчик X предложил успешный английский вариант:
• Peter s behaviour, which so amazed observers, seemed to some to be capricious, a whim, whereas to others, especially among the mass of the people, it seemed a true indicator of his inauthenticity, of his status as a pretender.
На наш взгляд, полученные результаты позволяют говорить о том, что исходный текст, в силу того что прототипические значения входящих в него единиц устанавливают определенные пределы интерпретации, обладает потенциалом актуализации в сознании определенной структуры концептов, и что, при наличии необходимых знаний и способности их активировать в нужной ситуации, эта структура концептов действительно актуализируется в сознании переводчика. Поскольку в большинстве случаев определенная схожая структура концептов явно была актуализирована в сознании большинства или всех семи переводчиков, о чем свидетельствуют предложенные ими варианты перевода, мы можем говорить об этой структуре как об инварианте перевода. Относительно этого инварианта можно говорить о том, насколько успешен тот или иной вариант перевода, и выявлять те или иные ошибки.
Итак, основной критерий при оценке успешности перевода как отдельных предложений, так и всего текста состоит в том, удалось ли переводчику объективировать всю совокупность концептов, потенциально актуализируемую исходным текстом, учитывая объективную возможность это сделать в данном контексте. Поскольку, как было отмечено выше, среди предложенных разными переводчиками вариантов всегда находился как минимум один, в котором все необходимые концепты были успешно объективированы, мы исходили из того, что возможность успешной объективации существовала во всех случаях. Успешные варианты перевода рассматривались нами как своего рода эталон, ориентируясь на который можно было говорить о тех или иных ошибках других переводчиков.
При этом говорить о том, что тот или иной вариант является эталоном, можно только в том смысле что в нем успешно объективированы все концепты, потенциально актуализируемые исходным текстом, а не в смысле что тот или иной вариант является идеальным или единственно возможным вариантом. В этом отношении необходимо сделать два принципиальных замечания. Во-первых, проведенный эксперимент убедительно доказывает несостоятельность самого понятия единственно правильного варианта и тем самым подтверждает выдвинутую нами перед началом эксперимента гипотезу о том, что перевод представляет собой эвристический процесс с неизвестным заранее и формируемым каждый раз заново вариативным результатом. Полученные нами результаты свидетельствуют о том, что успешные варианты, предлагаемые переводчиками, могут различаться как в отношении лексических единиц, избираемых для объективации того или иного концепта, так и в структурном плане. Например, как мы уже писали выше, для объективации концепта ПОЧИТАНИЕ семь переводчиков предложили пять различных единиц английского языка. А концепт, актуализируемый русским союзом при этом, был объективирован в английском тексте четырьмя различными способами: at the same time, in spite of this, despite this, though. Для иллюстрации вариативности в отношении избранной грамматической структуры можно привести несколько примеров перевода русского смыслового блока (почитания) которым окружались с незапамятных времен его предшественники на троне:
• (homage) with which from time immemorial his predecessors on the throne had been surrounded (переводчик X);
• (worship) that had surrounded his predecessors from time immemorial (переводчик Y);
• (respect) with which his predecessors on the throne had surrounded themselves from time immemorial (официальный переводчик).
Во-вторых, следует сказать несколько слов о критериях успешности объективации концептов. В общем, относительно объективных возможностей, существовавших
у переводчика, можно говорить о различной степени успешности. Когда некий концепт актуализируется словом исходного текста, оптимальным средством его объективации в ПТ является, вероятно, также слово. При этом переводчик далеко не всегда может подобрать слово ПЯ, способное объективировать весь актуализированный концепт как свое прототипическое значение. В этой связи, говоря об успешности объективации концепта, необходимо учитывать, что концепты, актуализируемые достаточно многими словами ИТ, могут быть объективированы в ПТ лишь частично, путем расщепления или слияния с другими концептами, посредством объективации лишь одного из основных признаков этого концепта. Другими словами, мы должны принимать во внимание различные возможности альтернативной объективации концептов. Многим переводчикам известно, например, что при переводе на русский язык английского слова meal обычно, в зависимости от контекста, используется конкретное название приема пищи — завтрак, обед или ужин, т. е. почти всегда, происходит то, что мы определяем как слияние концептов. При актуализации концепта ЗАВТРАК концепт ПРИЕМ ПИЩИ актуализируется как его признак. В подобных случаях у переводчика объективно нет лучшего варианта.
Однако, когда ПЯ предоставляет возможность объективировать актуализированный концепт одним номинирующим его словом, а переводчик, например, расщепляет этот концепт и объективирует составляющие его субконцепты отдельными словами, мы должны признать, что такой способ перевода является менее успешным, хотя и не ошибочным. Ошибки начинаются тогда, когда предлагаемые переводчиком единицы ПЯ вообще не объективируют нужные концепты, объективируют совсем другие концепты, или же актуализируемая этими единицами в совокупности структура концептов оказывается некогерентной. Более четкое представление о том, где заканчивается успешность переводческого варианта, и начинается ошибка, дает предлагаемый нами анализ встречавшихся типов ошибок.
Наиболее распространенная из выявленных нами ошибок заключалась в том, что предложенная переводчиком единица языка перевода объективировала не тот концепт. Под этим мы имеем в виду, что концепт, актуализируемый некоей единицей ПТ в определенном контексте, не связан никакими прямыми ассоциативными связями с тем концептом, который представляет собой объект перевода. При восприятии соответствующего предложения ПТ читатель, несмотря ни на какие когнитивные усилия, не сможет сформировать в сознании тот же смысл, какой он сформировал бы, если бы воспринимал ИТ. Например, в качестве английского варианта русского смыслового блока Действительно известно два переводчика предложили It is indeed well-known, а один It is actually well-known. Английские слова indeed и actually, с нашей точки зрения, в данном контексте вполне успешно объективируют концепт, актуализируемый русским словом действительно. На этом фоне предложенный переводчиком А вариант It is fairly well-known нельзя признать успешным, поскольку английское слово fairly, в отличие от двух вышеупомянутых, актуализирует совсем другой концепт — ДОСТАТОЧНО.
Следующий тип переводческой ошибки — присутствующий в концептуальной структуре концепт вообще не объективирован переводчиком без видимых объективных причин (этот концепт объективирован другими переводчиками). Например, два переводчика из семи никак не объективировали в ПТ концепт ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, актуализируемый уже упоминавшимся сочетанием Действительно известно. Они оба предложили вариант It is well-known. Переводчица С, переводя блок при этом было бы неправильно думать, никак не объективировала в ПТ концепт, актуализируемый русским союзом при этом, хотя такая возможность существовала и была реализована другими переводчиками.
В частности, был предложен английский союз at the same time: At the same time it would be wrong to think (переводчик А).
Третий тип переводческих ошибок — это буквальная (пословная) передача идиоматических сочетаний. Как мы уже писали, идиоматические сочетания актуализируют в сознании, по крайней мере, тех, для кого исходный язык является родным, единый концепт, поэтому задача переводчика состоит в том, чтобы объективировать этот концепт целиком, подобрав подходящую естественно звучащую единицу ПЯ. При объективации концептов, актуализируемых каждым из входящих в сочетание словом, по отдельности в ПТ образуется сочетание, актуализирующее в сознании некогерентную структуру концептов. Такого рода сочетания звучат неестественно или непонятно для носителей языка перевода или же активируют в их сознании вовсе не те концепты, которые нужно. К ошибкам этого типа можно отнести, например, варианты перевода русского сочетания создается впечатление как the impression is created и русского поставить под сомнение английским place under doubt. Интересно рассмотреть также варианты перевода русского сочетания активный в своих проявлениях царь. Все четверо студентов, переводивших предложение с этим сочетанием, не смогли осмыслить последнее как идиоматичное, предложив в качестве вариантов перевода непонятные и некогерентные английские сочетания active in his manifestations, или active in his displays. На этом фоне три профессиональных переводчика поняли, что русское слово проявления в данном предложении, в сущности, актуализирует концепт ПОВЕДЕНИЕ, и справедливо заключили, что все выражение целиком актуализирует единый сложный концепт АКТИВНЫЙ (В СВОЕМ ПОВЕДЕНИИ). Результатом такого осмысления указанного сочетания стали естественно звучащие английские варианты Tsar active in everything (X), dynamic Tsar (Y), active tsar (официальный переводчик).
Иногда тот или иной переводчик, особенно переводчик Y, делал пересказ вместо перевода. Данный тип ошибки следует отметить особо, поскольку нам представляется важным разделять собственно перевод и пересказ. В качестве примера возьмем русское предложение
• В его отношении к величию и значению власти самодержца прослеживается иной, основанный на принципах рационализма, подход...
Данное предложение оказалось одним из самых сложных для перевода: трое переводчиков (студенты) из семи вообще не смогли его адекватно осмыслить. При этом одна студентка С вполне успешно справилась с переводом, предложив английский вариант
• In his attitude towards greatness and the significance of an autocrat’s power a different approach based on principles of rationalism can be detected.
Еще более успешный вариант дал переводчик X:
• In his attitude to the majesty and significance of autocratic power a different approach can be seen, one that is based on principles of rationalism.
На этом фоне довольно странно звучит вариант переводчика Y:
• As for his attitude to the great importance of the autocracy, there is a different approach.
Как видно по первым двум вариантам, английский язык вполне позволяет в данном
контексте объективировать концепты, актуализируемые русскими словами величие, основанный на принципах рационализма, так же как и концепт ПРОСЛЕЖИВАЕТСЯ, несмотря на сложности, с которыми столкнулись переводчики из-за длинной группы определения перед словом подход. В этой связи вряд ли можно признать обоснованным отказ переводчика Y от объективации указанных концептов. Такие случаи, когда актуализируемые концепты объективно могли быть объективированы, но по субъективным причинам этого
сделано не было, мы считаем не переводом, а пересказом. При этом приведенный выше вариант переводчика X, который свидетельствует о существенной перестройке конфигурации концептов при переводе, вызванной наличием в русском тексте указанной группы определения в нехарактерной для английского языка позиции, пересказом не является. Во-первых, потому что изменение концептуальной структуры полностью мотивировано стремлением переводчика к естественности. Во-вторых, потому что синтаксическая структура русского предложения не несет в себе дополнительных смыслов, т. е. тот факт, что группа определения расположена именно перед определяемым словом, никак не отражается в концептуальной структуре в виде дополнительных концептов. Такое расположение определения — специфическая черта грамматической системы русского языка, нерелевантная в плане актуализации концептов.
Когда переводчик не проводит необходимую коррекцию структуры предложения ПТ, его окончательный вариант на языке перевода имеет неестественное звучание, что мы также относим к переводческим ошибкам. Такие ошибки встречались обычно у студентов. В частности, можно было обнаружить неестественные с точки зрения порядка слов сочетания типа convenient, natural for him way of life (A), хотя английский язык позволяет перевести соответствующее русское сочетание удобный, естественный для него образ жизни в виде, например, варианта way of life that was convenient and natural for him (X).
Наиболее серьезной переводческой ошибкой является, несомненно, полное искажение смысла исходного предложения при переводе. В таких случаях можно говорить о том, что переводчик вообще не смог сформировать в сознании когерентную структуру концептов, и, соответственно, предложенный им вариант представляет собой простой набор часто не связанных друг с другом слов. Такими были варианты, данные тремя студентами в результате перевода указанного выше предложения
• В его отношении к величию и значению власти самодержца прослеживается иной, основанный на принципах рационализма, подход.
Вот как выглядит, например, вариант переводчика В:
• In his relationship with the greatness and meaning of autocratic power he traces things back differently, basing it on the principle of rationalism.
Из-за трудностей с осмыслением русского наречия столь, большинство студентов не смогли успешно перевести смысловой блок Столь поражающая наблюдателей манера поведения Петра. Студент В дал не имеющий смысла вариант Of that which struck observers of Peter’s behaviour, а студент D еще более бессмысленный The throne (!) to the observers of the manner and attitude of Peter.
Кроме того, к переводческим ошибкам мы относим такие сочетания слов в ПТ, которые актуализируют концепты, не образующие когерентные связи друг с другом, когнитивной областью или фоновыми знаниями об описываемой предложением или текстом ситуации. Например, студенты А и С в качестве английского варианта русского сочетания почитание личности русского царя, предложили, соответственно, honouring of the personality of the Russian tsar и divine reverence of the personality of a Russian tsar, употребив, в отличие от некоторых других переводчиков, английское слово personality вместо person. При этом английское слово honouring, актуализирующее концептуальную схему TREATING SOMEONE WITH SPECIAL RESPECT, едва ли образует когерентные связи в сознании с концептом ЛИЧНЫЕ СВОЙСТВА, актуализируемым словом personality, поскольку действие, обозначаемое глаголом honour в данном контексте, может быть направлено только на сам одушевленный субъект, а не на абстрактные свойства этого субъекта.
Другой пример ошибки указанного типа — перевод смыслового блока (почитания) которым окружались с незапамятных времен его предшественники на троне. Переводчик D предложил вариант (honour) which had been bestowed upon his predecessors to the throne since time began, в котором вызывает сомнение употребление английского глагола bestow (upon). Проблема заключается в том, что среди концептов, актуализируемых указанным английским глаголом в рамках его фрейма, есть концепт HONOUR. При актуализации этого концепта в данном контексте получается, что почитание народом царей было для последних особой честью. Однако это не соответствует нашим фоновым знаниям о том, что цари в те времена воспринимали такое почитание скорее как должное. Тем самым нарушается когерентность концептуальной структуры.
Таким образом, основным критерием оценки качества перевода следует признать успешность объективации всей совокупности концептов, потенциально актуализируемых исходным текстом, с учетом объективно существующей возможности сделать это в данном контексте. Степень успешности объективации как отдельных концептов, так и всей концептуальной структуры может различаться, при этом большинство концептов могут быть вполне успешно объективированы различными способами. К переводческим ошибкам относятся случаи, когда 1) предложенная переводчиком единица ПЯ объективирует не тот концепт; 2) присутствующий в концептуальной структуре концепт вообще не объективирован переводчиком без видимых объективных причин; 3) переводчик выполняет пересказ вместо перевода; 4) вариант на языке перевода имеет неестественное звучание, нарушает нормы ПЯ; 5) предложенный переводчиком вариант не имеет смысла; 6) сочетания слов в ПТ актуализируют концепты, не образующие когерентные связи друг с другом, когнитивной областью или фоновыми знаниями об описываемой предложением или текстом ситуации.
1 Комиссаров В. Н. Теория перевода М., 1990. С. 51-93.
2 Латышев Л. К. Технология перевода: Учеб. пособ. по подготовке переводчиков (с немецким языком). М., 2000. С. 25-27.
3 Ванников Ю. В. Проблемы адекватности перевода. Типы адекватности, виды перевода и переводческой деятельности. М., 1988.
4 Семко С. А., Калмыков В. А., Дубинко С. А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн, 1988. С. 72.
5 Сдобников В. В., Петрова О. В. Теория перевода. М., 2006. С. 212.
6 Там же. С. 213-215.
7 Минченков А. Г. Когнитивно-эвристическая модель перевода: к постановке вопроса // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. 2007. Вып. 2. Ч. II. С. 208-217.
8 Анисимов Е. В. Время петровских реформ. Л., 1989. С. 30-31.
9 Anisimov E. V The Reforms of Peter the Great. New York, 1993. Р. 19-20.
