CC BY
10
Усенко Сергей Павлович
Критерии обособления субинститута уголовного права
В статье анализируются и типологизируются теоретические подходы к пониманию критериев обособления субинститута в структуре института уголовного права. Доказывается, что на роль такового может претендовать видовое своеобразие юридического факта, порождающего уголовно-правовое отношение, либо видовое своеобразие используемых приемов и средств его регулирования. Определена необходимость учета в теоретическом познании субинститута уголовного права его логического соотношения с уголовно-правовым институтом, которое может быть описано посредством категорий «вид» и «род», «часть» и «целое», «особенное» и «общее».
Ключевые слова: субинститут уголовного права, институт уголовного права, структура уголовного права, система уголовного права, отраслевое строение права.
Criteria for separating the sub-institution of criminal law
The article analyzes and typifies theoretical approaches to understanding the criteria for separating a sub-institution in the structure of the institution of criminal law. It is proved that the specific originality of the legal fact that gives rise to the criminal law relation, or the specific originality of the methods and means of its regulation used, can claim the role of such. The necessity of taking into account in the theoretical knowledge of the sub-institution of criminal law its logical relationship with the criminal law institution, which can be described by means of the categories "species" and "genus", "part" and "whole", "special" and "general" is determined.
Keywords: sub-institution of criminal law, institute of criminal law, structure of criminal law, system of criminal law, branch structure of law.
Субинститут уголовного права выступает возможным элементом структуры уголовно-правового института, возникает и развивается внутри него как некоторая специфическая ассоциация правовых предписаний. Этот общий тезис нуждается в дополнительной конкретизации с целью выявления конститутивных признаков субинститута, позволяющих его идентифицировать и отличить от любой иной правовой ассоциации.
В отечественной литературе вопрос о критериях выделения той или иной совокупности предписаний в качестве субинститута права однозначно не решен, и в этом отношении он является отражением и продолжением общей проблемы институционального строения уголовного права и критериев выделения уголовно-правовых институтов.
В самом общем приближении необходимо отметить, что, поскольку субинститут есть часть правового института, критерии его обособления не могут качественно отличаться по своей правовой природе от критериев выделения отраслевых институтов, они расположены в единой плоскости, но и совпадать в содержательном отношении они не могут. Иначе вопрос об отграничении института от субинститута будет лишен смысла.
Это обстоятельство прекрасно осознается представителями правовой доктрины. Обзор научных источников по теме показывает, что на роль критериев выделения субинститутов предлагаются в целом те же маркеры, что и для обособления правовых институтов в структуре отрасли. Вместе с тем разнообразие высказанных суждений по рассматриваемому вопросу столь велико, что дает возможность провести их типологизацию. Данный прием научного познания позволяет глубже проникнуть в суть проблемы и представить ее во всем многообразии предлагаемых решений.
Первый из выделенных нами подходов, который условно можно назвать пропорциональным, отражен в позиции Л.А. Морозовой. Ученый указывает на то, что подинституты отличаются от правового института «объемом регулирования и кругом норм права» [1, с. 201-202].
Такое решение на первый взгляд вполне логично. Однако оно акцентирует внимание исключительно на количественных, внешних, показателях субинститута, не дает возможности понять его качественные отличия от института права и, помимо этого, создает повод для дополнительной критики. Во-первых, показатель «круга норм» является крайне неопределенным в числовом измерении и не позволяет
44
отличить субинститут от простого института, с одной стороны, и институт права от ассоциации правовых институтов - с другой. Во-вторых, критерий «объема регулирования» также не вполне удачен. Даже если не принимать во внимание известную научную позицию о том, что по объему правовое регулирование подразделяется на нормативное и индивидуальное [2, с. 537-538] (очевидно, что она неприемлема для понимания авторского контекста фразы «объем регулирования»), приходится признать, что объем (в смысле «масштаб», «пределы») регулирования субинститута и института права в определенных случаях может совпадать.
Таким образом, предложенные Л.А. Морозовой критерии субинститута не вполне удовлетворительны. Гораздо более широкое распространение и признание в науке получила иная парадигма, в рамках которой критерии выделения субинститутов связываются не с количественными показателями масштаба правового регулирования, а с его содержательными особенностями. Однако и здесь нет единства мнений специалистов.
Самостоятельный (второй в рамках нашей типологии) подход связан с аналитическими исследованиями А.В. Денисовой, которая считает, что «институты права регулируют определенные подвиды общественных отношений, относящихся к предмету отраслевого регулирования, а субинституты выполняют «альтернативные» регулятивные функции (курсив наш. - С.У.), они отражают ту или иную специфику внутри соответствующего подвида уголовно-правовых отношений, следовательно, они существуют в рамках тех или иных институтов права, входят в их содержание» [3, с. 184-185].
В соответствии с этими суждениями можно установить, что критерий выделения субинститута видится их автору в особенностях функций соответствующей группы нормативных предписаний: если перед нами альтернативный, побочный, алгоритм регулирования, то мы имеем дело с субинститутом, если же в законе представлена единственная система воздействия на общественные отношения, без побочных ветвей, то это институт либо иная совокупность юридических норм. В данном случае «маркером» субинститута выступает теоретическая, гипотетическая возможность его беспробельного исключения из института. Следовательно, общественные отношения продолжают регулироваться основными нормами института без альтернативной ветви.
Приведенная весьма интересная и привлекающая внимание позиция вполне логична, но, на наш взгляд, также не безупречна. Если
сводить роль субинститутов только к созданию альтернативы правового регулирования, т.е., по сути, приписывать им лишь единственную функцию дифференциации правового воздействия, то, во-первых, значительно обедняется сама теория субинститутов, которым отказывается в праве на существование субинститутов предметного содержания, во-вторых, возникает риск сведения к субинститутам всех самостоятельных функциональных институтов права. Очевидно, например, что самостоятельный институт освобождения от уголовной ответственности создает альтернативу правового регулирования общественных отношений, возникающих в связи с фактом совершения преступлений определенной категориальной принадлежности, а также что соответствующие предписания волей законодателя вполне могут быть исключены из уголовного закона. Изложенное относится и к предписаниям об ответственности несовершеннолетних, и к положениям закона об амнистии или помиловании. В каждом случае перед нами определенный альтернативный вариант уголовно-правового регулирования. Однако едва ли можно утверждать, что это субинститут уголовного права, учитывая масштабы, характер регулирования, а равно способ отражения соответствующей группы правовых предписаний в структуре уголовного закона.
В рамки рассматриваемого подхода можно поместить еще одну позицию, высказанную И.В. Ореховым. Он утверждает, что «институт права, содержащий субинституты, должен регулировать некоторые общие (для одного или нескольких в зависимости от состава института) положения, в то время как субинституту отведена роль регулятора некой особой специфики в рамках института» [4, с. 52]. Здесь функциональное различение института и субинститута проводится по иному критерию, отличному от предложенного А.В. Денисовой: субинститут содержит специфические положения, а институт - общие. Несмотря на то, что субинститут действительно специфичен и подчинен общим положениям правового института, едва ли предложенный критерий градации верен. Правовой институт не содержит только «общие положения», он вполне насыщен и положениями «конкретными». Иначе он будет лишен своего предназначения - регулировать общественные отношения. Сведение содержания правового института лишь к общим установлениям по факту приводит к необходимости признания любого института сложным, состоящим из подинститутов, но главное - не позволяет отличить общие положения, образующие, по мысли И.В. Орехова, институт права, от принципов правового института.
45
Таким образом, и этот подход (функциональный) не может быть признан в полной мере удовлетворительным (в любой из его вариаций). Однако он все же ближе к подлинным критериям формирования субинститута, так как связывает их с содержательной спецификой правового регулирования.
Именно в этом русле развивается третий в рамках нашей типологии подход к пониманию критериев обособления субинститутов (условно назовем его «предметно-методический»). Он усматривает природное тождество критериев субинститутов с критериями отраслевого деления права. При этом здесь традиционно представлено две подгруппы мнений, генетически восходящих к общей дискуссии о критериях выделения отраслей внутри системы права и усматривающих их в предмете и методе правового регулирования.
Согласно одной из них, при разграничении институтов и субинститутов нужно пользоваться «не предметом, важным для обоснования подотрасли, но не обеспечивающим нужного эффекта в данном случае, ибо предмет у института и субинститута единый, а методом регулирования» [5, с. 101]. Эта позиция коррелирует с мнением известных отраслевых специалистов о том, что «выделение каждой конкретной отрасли связано, как правило, не с существованием определенного вида общественных отношений, а лишь с какой-то одной или несколькими сторонами, проявлениями системы общественных отношений или ее отдельных элементов... Поэтому отрасли права отличаются именно по правовым признакам, методу регулирования, принципам и функциям права, механизму правового регулирования, т.е. отраслевым юридическим режимом» [6, с. 33].
Согласно другой, наиболее распространенной, позиции, под правовым субинститутом понимают совокупность правовых норм, регулирующих определенные особенности, специфику видовых общественных отношений [7, с. 13]. Акцент здесь делается, как видим, не на методе, а на предмете регулирования. «Субинститут, - отмечают теоретики права, - можно определить как упорядоченную совокупность юридических норм, регулирующих конкретную разновидность общественных отношений, находящихся в рамках определенного института права» [8, с. 199]. Институт права регулирует определенный вид общественных отношений, а субинститут - определенную специфику видовых отношений [4, с. 51].
Дискуссия о критериях отраслевого деления права, которая лежит в основе рассматриваемого подхода к выделению критериев институтов и субинститутов внутри отрасли,
находится за пределами предмета нашего непосредственного анализа. Однако представляется, что ее развитие в конечном итоге привело к формированию общепризнанной и компромиссной позиции, согласно которой отрасли права выделяются в системе права на основе специфики и предмета, и метода правового регулирования. При этом сложилось общее представление о том, что предмет - некоторая группа общественных отношений, а метод - определенная конфигурация приемов и средств их регулирования. С точки зрения того, что и предмет, и метод включают в себя некоторое множество (отношений и приемов), градация этого множества на компоненты, в принципе, может соответствовать определенному набору нормативных предписаний, регулирующих единицу этого множества.
В то же время не все так однозначно. Если признать, что метод уголовно-правового регулирования есть специфическая конфигурация известных приемов и средств правового регулирования [9, с. 231, 241-242], возникнет закономерный вопрос о том, возможно ли признать субинститутом или институтом нормативные предписания, воплощающие лишь один из приемов регулирования, и не утратится ли при таком «расчленении» специфика самого уголовно-правового метода. Если исходить из распространенной позиции, что в предмет уголовного права включаются три группы отношений - охранительные, предупредительные и регулятивные, вопрос будет состоять в том, делятся ли институты и субинституты в зависимости от этих типов отношений или нет. Причем вопрос этот не будет «снят» и в ситуации, если предметом уголовного права признавать только одну группу отношений - охранительных. Это убедительно продемонстрировал в своих рассуждениях Н.В. Сильченко. Он пишет: «Максимальное количество таксономических единиц, на которые возможно разделить общественные отношения, имеющие «правовую природу» и образующие их самостоятельный тип... - пять: род, вид, подвид, отношение, социальная связь, а максимальное количество структурных единиц, из которых складывается в принципе совпадающая по своему объему с типом регулируемых общественных отношений вся отраслевая структура права - шесть: отрасль, подотрасль, институт, подинститут, норма права, правовое веление. Если даже посчитать ненужными (необоснованными с позиций системно-структурного анализа) и выбросить из этих сопоставляемых рядов конкретную, с одной стороны, социальную связь - проявление общественного отношения, а с другой - правовое веление, то несоответствие все равно
46
сохранится. Строгая зависимость наблюдается только на макро- и микроуровне: конкретной социальной связи соответствует правовое веление, содержащееся в норме права, а отрасли права в целом - род общественных отношений» [10, с. 57-59].
Таким образом, строго на основе предмета или метода в их изолированном восприятии провести внутриотраслевое деление уголовного права представляется весьма затруднительным, тем более невозможно выделить в структуре института субинститут. Любые попытки такого обособления будут выглядеть крайне умозрительными, неоправданно обобщенными и теоретизированными.
Изложенное позволяет утверждать, что, не отказываясь от парадигмы «предмет и метод», необходимо ввести некоторые дополнительные факторы, уточняющие наши представления о критериях обособления субинститутов. Теоретическими предпосылками к этому могут служить два разработанных в науке положения.
Первое состоит в том, что отрасли права, в том числе отрасль уголовного права, выделяются не просто на основе предмета и метода правового регулирования, но с учетом целого ряда иных правовых факторов: целей, задач, принципов, общих положений и понятий, юридических средств регулирования, используемых правовых конструкций, заинтересованности государства в развернутом регулировании некоторой группы отношений особым образом [11, с. 5-10].
Второе заключается в том, что значимым критерием обособления институтов в структуре отрасли уголовного права выступают не просто регулируемые отношения, а их специфика, порождаемая особенностями юридического факта правоотношения. «Специфика юридического факта в уголовном праве, - отмечает М.С. Жук, - определяется социально-криминологическими особенностями поведения людей (видом совершаемого преступления, степенью завершенности преступления, количеством совершенных криминальных поступков и т.д.) и типовыми особенностями личности, совершившей преступление (возрастом, полом, состоянием здоровья и т.д.). Эта специфика накладывает отпечаток на содержание уголовно-правовых отношений, которые требуют соответственно особой правовой регламентации на уровне института уголовного права» [12, с. 95].
Отталкиваясь от этих суждений, можно предложить уточненное понимание критериев формирования субинститутов уголовного права. Если отрасль уголовного права формирует специфический правовой режим регулирования отношений, вызванных фактом соверше-
ния преступления, а институт уголовного права формируется исходя из особенностей уголовно-правовых отношений, которые восходят к специфике породившего их юридического факта, то субинститут предполагает поиск либо видового своеобразия этого юридического факта, либо видового своеобразия используемых приемов и средств регулирования уголовного правоотношения.
С этой точки зрения, например, на статус субинститута уголовно-правового института ответственности за хищения может претендовать нормативное предписание, устанавливающее ответственность за повторное мелкое хищение, определяющее наказание за особую разновидность хищений; а в институте уголовной ответственности несовершеннолетних на статус субинститута могут претендовать предписания, определяющие основания и особенности применения такой меры, как принудительные меры воспитательного воздействия.
Характеристику базового критерия обособления в структуре института уголовного права отдельного субинститута следует дополнить некоторыми теоретическими комментариями. Для формирования понятия субинститута и обозначения его признаков с формально-логической точки зрения представляется важным уяснить, является ли соотношение субинститута и института отражением целого и части, вида и рода, общего и особенного. Линейно и однозначно ответить на этот вопрос затруднительно.
Дело в том, что если рассматривать соотношение анализируемых феноменов с точки зрения структуры реального правового института, то субинститут есть всего лишь часть института как целого. При этом целое («институт»), как известно, может существовать без какой-либо части («субинститута») или может быть дополнено новой частью, приобретающей характеристики целого, но часть без целого или не существует вовсе, или не сохраняет свои функциональные характеристики. Перечисление и описание нескольких или всех частей целого («субинститутов») позволяет сформировать достаточное, но не полное представление о целом («институте»), поскольку целое обладает некоторыми эмерджентными свойствами, которых нет у частей целого.
Если смотреть на институт и субинститут с логической точки зрения и соотношения их не как явлений, а как понятий, то, в соответствии с логикой отраслевого строения права и наличием корреляции между элементами структуры отрасли и предметом правового регулирования, соотношение между искомыми понятиями укладывается в тип родо-видовых отношений,
47
при котором видовые отношения, регулируемые субинститутом, выступают вариацией родовых отношений, упорядоченных институтом права. В таком случае субинститут есть подчиненное понятие по отношению к понятию института. Объем понятий совпадает частично таким образом, что имеются элементы, входящие в объем только подчиняющего понятия («предписания, образующие институт»), а также элементы, входящие в объем первого и второго понятия («предписания, образующие субинститут», например, принципы или общие положения института), но нет таких элементов, которые входили бы только в объем второго понятия, не образуя при этом объема первого понятия («предписания, образующие субинститут и не принадлежащие институту»).
Наконец, с позиций функциональной характеристики субинститут и институт укладываются в логику соотношения особенного и общего. В диалектическом восприятии ни общее («институт»), ни особенное («субинститут») не обладают самостоятельным существованием, не существуют «как таковые», они существуют лишь в отдельном («конкретном регулировании конкретного правоотношения»), в виде сторон, моментов этого отдельного. Всякое отдельное («конкретное урегулированное отношение») представляет собой единство противоположностей, оно в одно и то же время и единичное, и общее. Через свои неповторимые черты, свойства оно выступает как единичное, но через стороны, повторяющиеся в других материальных образованиях, оно выступает как общее.
Это реальное многообразие отношений между субинститутом и институтом права необходимо в обязательном порядке учитывать при формировании понятия субинститута. Игнорирование того или иного аспекта их соотношения может привести к неверным логическим умозаключениям.
Подводя итог, резюмируем, что базовый критерий, на основе которого допустимо обо-
1. Морозова Л. А. Теория государства и права: учеб. М., 2010.
2. Скакун О.Ф. Теория государства и права: учеб. Харьков, 2000.
3. Денисова А. В. Системность российского уголовного права: теория, закон, практика: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2018.
4. Орехов И. В. Понятие и признаки субинститута права: настоящее и будущее // Вестник Омского университета. 2016. № 3(48). С. 51-55.
собление субинститутов в структуре института уголовного права, не может иметь качественные, фундаментальные отличия от критериев формирования отрасли уголовного права и уголовно-правовых институтов; он должен сохранять общие признаки и иметь при этом некоторую содержательную специфику. Поскольку отрасль уголовного права формирует специфический правовой режим регулирования отношений, вызванных фактом совершения преступления, а институт уголовного права формируется, исходя из особенностей уголовно-правовых отношений, которые восходят к специфике породившего их юридического факта, то субинститут предполагает в качестве критерия своего обособления либо видовое своеобразие этого юридического факта, либо видовое своеобразие используемых приемов и средств регулирования уголовного правоотношения.
При характеристике конститутивных признаков уголовно-правового субинститута необходимо учитывать его соотношение с институтом уголовного права, которое в контексте логических конструкций может быть описано посредством категорий «вид» и «род», «часть» и «целое», «особенное» и «общее». С точки зрения родо-видовых отношений субинститут представляет собой исключительно правовое образование, определенный класс нормативных уголовно-правовых по своему содержанию предписаний, входящих в «материнский» правовой институт и подчиненных его принципам. В контексте взаимосвязи части и целого субинститут есть всегда часть уголовно-правового института, представляющая собой одно или несколько уголовно-правовых предписаний, выраженных в части текста уголовного закона. С точки зрения соотношения особенного и общего, субинститут образуют однопорядковые правовые предписания, которые регулируют единую с институтом группу правоотношений, но отличаются интегрирующим или дифференцирующим предназначением.
1. Morozova L.A. Theory of State and Law: textbook. Moscow, 2010.
2. Skakun O.F. Theory of State and Law: textbook. Kharkov, 2000.
3. Denisova A.V. Consistency of Russian criminal law: theory, law, practice: diss. ... Dr of Sciences in Jurisprudence. Moscow, 2018.
4. Orekhov I.V. The concept and signs of a sub-institution of law: the present and the future // Bulletin of the Omsk University. 2016. № 3(48). P. 51-55.
48
5. Иоффе О. С. Структурные подразделения системы права (на материалах гражданского права) // Иоффе О. С. Избранные труды. Т. 4. СПб., 2009. С. 95-104.
6. Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбага-ев А.Н. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность. Красноярск, 1989.
7. Киримова Е.А. Правовой институт: теоретико-правовое исследование: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1998.
8. Шабуров А. С., Жайкбаев Ж. С. Теория государства и права: учеб. пособие. Курган, 2019.
9. Генрих Н.В. Предмет и метод уголовно-правового регулирования: дис. . д-ра юрид. наук. Рязань, 2011.
10. Сильченко Н.В. О критериях отраслей права // Право и демократия: сб. науч. тр. Вып. 13. Минск, 2002. С. 54-66.
11. Азми Д.М. Об основаниях выделения отраслей права //Адвокат. 2010. № 7. С. 5-10.
12. Жук М.С. Институты российского уголовного права: понятие, система и перспективы развития: дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2013.
5. loffe O.S. Structural subdivisions of the legal system (based on civil law materials) //loffe O.S. Selected works. Vol. 4. St. Petersburg, 2009. P. 95-104.
6. Prokhorov V.S., Kropachev N.M., Tarbagaev A.N. Mechanism of criminal law regulation: norm, legal relationship, responsibility. Krasnoyarsk, 1989.
7. Kirimova E.A. Legal Institute: Theoretical and Legal Research: auth. abstr. ... Candidate of Sciences in Jurisprudence. Saratov, 1998.
8. Shaburov A.S., Zhaikbaev Zh.S. Theory of state and law: textbook. Kurgan, 2019.
9. Heinrich N.V. The subject and method of criminal law regulation: diss. ... Dr of Sciences in Jurisprudence. Ryazan, 2011.
10. Silchenko N.V. On the criteria for branches of law // Law and Democracy: coll. of sci. papers. Iss 13. Minsk, 2002. P. 54-66.
11. Azmi D.M. On the grounds for the allocation of branches of law // Lawyer. 2010. № 7. P. 5-10.
12. Zhuk M.S. Institutes of Russian criminal law: concept, system and prospects of development: diss. ... Dr of Sciences in Jurisprudence. Krasnodar, 2013.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Усенко Сергей Павлович, соискатель кафедры уголовного права Кубанского государственного аграрного университета имени И.Т. Трубилина; e-mail: [email protected]
INFORMATION ABOUT AUTHOR
S.P. Usenko, Seeker of the Department of Criminal Law, Kuban State Agrarian University named after I.T. Trubilin; e-mail: [email protected]
49
