CC BY
20DOI Ш.37523/5Ш.2020.41.5Ш0 УДК 343.9
Расторопов Сергей Владимирович
доктор юридических наук, профессор,
профессор кафедры прокурорского надзора
за соблюдением законов в ОРД и участия прокурора
в уголовном судопроизводстве
Университет прокуратуры Российской Федерации,
107078, Россия, г. Москва, ул. Новая Басманная, 10, стр. 1,
профессор кафедры профессиональных дисциплин, Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, е-mail: science@samlawin.ru
Брежнева Ксения Валерьевна
адъюнкт,
Академия ФСИН России,
390036, Россия, г. Рязань, ул. Сенная, 1,
е-mail: science@samlawin.ru
Sergey V. Rastoropov
Doctor of Law, Professor,
Professor of the Department of prosecutor's supervision for observance of laws and participation of the prosecutor in criminal proceedings.
University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation, Novaya Basmannaya str., 10, p. 1, Moscow, Russia, 107078,
Professor of the Department of professional disciplines, Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, Rylskaya str., 24v, Samara, Russia, 443022, е-mail: science@samlawin.ru
Kseniya V. Brezhneva
Adjunct,
Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia, Sennaya str., 1, Ryazan, Russia, 390000, е-mail: science@samlawin.ru
КРИМИНАЛЬНАЯ ИНКУЛЬТУРАЦИЯ В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ: ВОПРОСЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ВЫБОРА
Аннотация. В тексте данной статьи анализируются особенности и влияние тюремной субкультуры, неформальных норм и традиций, распространяемых идеологами преступного мира в местах лишения свободы.
Авторы убеждены в том, что осужденные к лишению свободы как никакие другие лица впитывают в себя специфику неформальных норм «тюремного закона», являются носителями сопутствующей пенитенциарной атрибутики. При этом, как известно, правом регуляции и контроля за сохранением сложившихся неформальных «понятий», их обязательным соблюдением и распространением в уголовные массы обладают лица, имеющие наивысший авторитет в криминальных кругах (так называемые «воры в законе», «бродяги», «паханы», «блатные» и т. п.), которые для недопущения «загнивания» и «забвения» сложившихся столетиями преступных традиций и утраты своего влияния прибегают к всевозможным ухищрениям, коварству и разработке форм и методов личностного угнетения основной массы осужденных.
Каждый осужденный к лишению свободы, к сожалению, поставлен с самого начала отбывания назначенного судом наказания в ситуацию лавирования, а затем и определенного выбора между администрацией учреждения и тюремным спецконтингентом со всеми вытекающими из этого последствиями. В связи с этим в работе затрагивается вопрос о проблеме сложного идеологического выбора осужденных к лишению свободы: приверженности этим обычаям и законам или же их непринятии.
К большому сожалению, в современных условиях нередко для того, чтобы осужденному морально и физически приспособиться, суметь просуществовать и продержаться в тюремных условиях с минимальными рисками для своего «Я» и собственной безопасности, ему, так или иначе, приходится соблюдать заведенные тюремные принципы и традиции. При этом, представляется, что в целом задатки человечности и наличие достойных внутренних качеств, несмотря ни на что, остаются в осужденном, не позволяя затягивать его окончательно в «трясину преступной жизни».
На поиск и правильное развитие порой тщательно скрытого, но столь необходимого для процесса исправления осужденного противоречия между его внешним поведением и внутренним содержанием, должны делать большую ставку и упор в своей деятельности работники социально-психологических и воспитательных служб исправительных учреждений.
Ключевые слова: тюремные нормы и традиции, криминальная субкультура, идеологи преступного мира, криминальные авторитеты, «воры в законе», тюремный закон, воровской закон.
© 2020 Расторопов С. В., Брежнева К. В.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
CRIMINAL INCULTURATION IN PRISONS: ISSUES OF IDEOLOGICAL CHOICE
Summary. The text of this article analyzes the features and influence of the prison subculture, informal norms and traditions spread by the ideologists of the underworld in places of imprisonment.
The authors are convinced that those who sentenced to imprisonment more than other persons absorb the specifics of the informal norms of the «prison law», are the bearers of the accompanying penitentiary attributes. At the same time, as you know, the right to regulate and control the preservation of the prevailing informal «concepts», their mandatory observance and dissemination to the criminal masses belongs to persons who have the highest authority in criminal circles (the so-called «thieves in law», «vagabonds», «kingpin», «trusties», etc.), who, in order to prevent the «decay» and «oblivion» of centuries-old criminal traditions and the loss of their influence, resort to all sorts of tricks, deceit and the development offorms and methods ofpersonal oppression of the majority ofprisoners.
Every person sentenced to imprisonment, unfortunately, is put from the very beginning of serving the sentence imposed by the court in a situation of maneuvering, and then a certain choice between the administration of the institution and the special prison population with all the ensuing consequences. In this regard, the work touches on the problem of the complex ideological choice of those sentenced to imprisonment: adherence to these customs and laws or their rejection.
Unfortunately, in modern conditions, for a prisoner in order to adapt mentally and physically, be able to exist and hold out in prison conditions with minimal risks to his «I» and his own safety, he, one way or another, has to observe the established prison principles and traditions. At the same time, it seems that, on the whole, the inclinations of humanity and the presence of worthy inner qualities, no matter what, remain in the prisoner, not allowing him to be drawn completely into the «quagmire of a criminal life».
The search and correct development of the sometimes carefully hidden, but so necessary for the process of correcting the prisoner, the contradiction between his external behavior and internal content, should place a great deal of fixation and emphasis in their activities on the part of workers of the socio-psychological and educational services of correctional institutions.
Keywords: prison norms and traditions, criminal subculture, ideologists of the criminal world, criminal authorities, «thieves in law», prison law, thieves' law.
В системе общественных взаимоотношений происходит постоянная «циркуляция» людей, в том числе касающаяся лиц, преступивших уголовный закон, из мест лишения свободы на волю или же обратно. Оступившиеся и побывавшие в местах, «не столь отдаленных», рано или поздно возвращаются в общество, которое их на время дистанцировало от себя, живут среди нас. Их не выбрасывают на отдельный «необитаемый остров» навечно, а дают возможность исправиться и, получив такой отрицательный жизненный опыт, доказать свое право жить в этом обществе, соблюдая его устои. В данном случае речь не идет о наиболее гуманных пенитенциарных системах с несвойственным в нашей стране специфическим отношением к наказанию особо опасных преступников, но существующим в некоторых иностранных государствах. Яркий пример этому - остров Бастой для осужденных в Норвегии; исключение также составляют исторические прецеденты, например, ужасающая «Назинская трагедия» 1933 г. [1, 2]
Однако длительное пребывание в условиях принудительной изоляции (в простонародии -в тюрьме) накладывает определенный трудноизгладимый «отпечаток» на любого человека. Действующие в местах лишения свободы собственные преступные правила, традиции, обычаи, четкое иерархическое построение взаимоотношений членов тюремной общины, кардинально отличающиеся от позитивных норм права, не оставляют равнодушным никого из реально отбывавших срок наказания. Осужденный, продолжительное время пребывающий в изоляции, впитывает в себя специфику криминальной субкультуры, неформальных норм и правил со всей сопутствующей атрибутикой, и, освободившись ставится перед важнейшим выбором: продолжать соблюдать и придерживаться указанных преступных традиций, «жить по понятиям» на свободе, как наиболее «справедливым и правильным» по мнению большинства арестантов, тем самым еще больше приобщаясь к «уголовному миру», и познавать вплотную «преступные профессии», либо оставить их в прошлом, как и свои воспоминания о пребывании в тюрьме, попытавшись «найти свое место» в правозаконном обществе.
Не следует недооценивать пагубное влияние на человека неформальных преступных норм, традиций, неписанного «тюремного закона» и умело сформированную у арестантов, в том числе и бывших, зависимость от них как в условиях тюремных стен, так и за ее пределами, противостоять которым нужны особые силы, воля, характер и способности.
Правом регуляции тюремных отношений, контроля за сохранением исторически сложившихся неформальных «понятий», их обязательным соблюдением и распространением в уголовные массы и среди гражданского населения обладают лица, имеющие наивысший авторитет в криминальных кругах, занимающие высшее положение в иерархии преступного мира, а также их приближенные, назначенные на определенные объекты и места для реализации воли руководителя. Это умелые манипуляторы, хитроумные профессиональные преступники наивысшей «масти», именуемые «ворами в законе», «бродягами», «паханами», «блатными».
Для недопущения «загнивания» и «забвения» сложившихся столетиями преступных традиций, и тем самым ослабления своего влияния на преступный контингент, криминальные лидеры и их соратники прибегают к всевозможным ухищрениям, коварству и разработке новых форм и методов их сохранения и «одурманивания» ими новоиспеченных преступников.
Вне мест лишения свободы идеологи преступного мира не только сохраняют выработанные нормы, обычаи и традиции, но и активно внедряют их в криминальную и околокриминальную среду. В местах лишения свободы существуют «семьи», на свободе «воры в законе» формируют «общины», которые существуют в любом населенном пункте, каждая община делится на группы, имеющие собственную иерархическую систему [3, с. 16].
У тех лиц, которые были осуждены, но никогда не отбывали реальный срок в колонии и тюрьме, еще есть шанс не попасть под вредное воздействие окружающей тюремной субкультуры, атмосферы общежития по «понятиям», авторитарного и хитроумного давления со стороны «верхушки» криминальной среды и их сподвижников, а также особой тюремной субординации при построении взаимоотношений между членами этого микрообщества по принципу «выживешь - не выживешь».
Условно осужденный за то или иное преступление или тот, кому назначено иное, более мягкое наказание, не связанное с лишением свободы, и ни разу не побывавший «за колючей проволокой» сильно отличается от тех, кто многие годы проводит в местах лишения свободы.
Осужденным к альтернативным наказаниям, не связанным с лишением свободы, остающимся на воле, как правило, не нужно доказывать свои права на самостоятельность и независимость (если только он не проигравшийся в карты бывший осужденный, отомстить которому могут и на свободе).
В исправительных учреждениях осужденные не просто изолированы от общества и телесно ограничены в передвижениях. Они несвободны морально, социально, интеллектуально, духовно, психологически, наконец, биологически. Не принято поднимать данный вопрос на страницах юридической литературы, однако отдельные категории осужденных, имеющие пониженный социальный статус, сталкиваются с мощным внутренним конфликтом в интимной сфере, требующим своего разрешения.
Действия, поступки, высказывания, реакции, желания, потребности осужденных - все непрерывно поддается тщательной проверке, «сканированию», наблюдению, оценке и использованию как со стороны администрации исправительного учреждения, так и, что еще значимее в неформальной тюремной среде, со стороны других осужденных, в особенности «авторитетов», «блатных», «смотрящих», «положенцев», присваивается особый социально-криминальный статус, действующий как в пределах тюремных стен, так для кого-то и за ее пределами. Осужденным присваивается «масть» и место, которое они могут занимать в камере, отряде, в преступном мире. Одним словом, вырабатывается то или иное отношение и правила поведения со стороны остальной массы осужденных.
Формирование норм криминальной среды аналогично формированию норм любой закрытой организации или учреждения. Общими для них являются устойчивая и продолжительная деятельность, разграничение функций (в том числе и по горизонтали), построение иерархической структуры, поддержание дисциплины, обеспечение мер безопасности организации [3, с. 14].
Впервые осужденному к лишению свободы приходится находиться в постоянном напряжении: он вынужден лавировать между администрацией учреждения УИС и спецконтингентом, и по большому счету он должен для себя определиться с самого начала, с кем он и за кого.
В первом случае он решает жить по «тюремным понятиям», согласно которым не принято помогать администрации, зарабатывать для себя какие-то бонусы и привилегии, в том числе и условно-досрочное освобождение (как поступают осужденные в неформальном статусе «красных» или «козлов»). Он готов поддерживать негласную власть «воров» и их «выдвиженцев», примкнув к «блатным» и злостным нарушителям и уклонистам от режима и ПВР в конкретном ИУ, стойко
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
претерпевая все возможные периодические угнетения со стороны законной власти (например, наложение дисциплинарных взысканий, водворение в ШИЗО, перевод в ОСУОН, ПКТ, ЕПКТ).
В втором случае он отрицает неформальные тюремные порядки, власть и влияние «воров» и «смотрящих», старается продолжать жить по своим правилам, либо попытаться занять некий нейтралитет, заниматься обязательным для осужденных законным трудом (к примеру, занять некое «среднее звено» в тюремной иерархии, став «мужиком»), либо становится «красным», старается загладить причиненный преступлением вред, исправиться, получить досрочное освобождение, но тогда он будет «получать по полной» от «авторитетов», а также любых других осужденных, которые чтят свой «единый арестантский уклад» (больше известный как «АУЕ»), преступные традиции.
Таким образом, при выборе последнего варианта поведения осужденный заведомо ставит себя в положение потенциального участия в конфликтных ситуациях на почве принятия или непринятия на себя «тюремных правил жизни». Занять положение абсолютного нейтралитета в колонии в любом случае невозможно, авторитеты «мира сего» с первых минут стараются поставить всех неопределившихся «субъектов» в позицию судьбоносного выбора: с тюремной общиной и признанием всех ее «прелестей» или против нее, но тогда уж «не обессудь».
Ролевой статус осужденных в исправительных колониях определяется их физической силой, агрессивностью, материальным благосостоянием, поддержкой извне и со стороны администрации учреждения или криминальных «авторитетов», индивидуальными особенностями, умением избегать конфликты, урегулировать межличностные отношения. Однако любой осужденный может быть периодически подвергнут давлению со стороны более агрессивных, авторитетных осужденных на предмет соответствия своему месту в среде осужденных, ее иерархии [4, с. 15].
Как правило, у большинства осужденных постоянный страх за собственную безопасность и естественный инстинкт самосохранения в условиях исправительного учреждения «берут верх» над какими-либо внутренними принципами и убеждениями, отрицающими неформальные «понятия».
Но одного внешнего признания тюремных порядков мало. Их неукоснительное соблюдение и неотвратимость последствий за их нарушение - вот важнейшая особенность арестантской среды.
В процессе ознакомления с установившимися нормами осужденный, как правило, прочно усваивает их в местах лишения свободы, происходит деградация личности, стигматизация преступника, ослабляется чувство собственного достоинства, что затягивает его еще глубже в «преступную карьеру» [4, с. 15].
В юридических кругах различными учеными и практическими работниками основательно и подробно проводятся исследования, касающиеся вопросов тюремной субкультуры, существующих преступных норм и традиций. Так, любопытно мнение Ю. К. Александрова о том, что существуют 2 вида преступного закона: «воровской» и «тюремный», которые не следует путать между собой. Обязательные негласные заповеди для всех «мастей» без исключения (в том числе высшей преступной масти) негласно отражены в «тюремном законе», а те принципы, которые касаются исключительно преступной элиты - «воров в законе» - в «воровском» [5]. Однако даже представители верхней ступени криминальной лестницы не освобождаются от ответственности за попрание «воровского закона», вплоть до убийства.
Даже бывалые «сидельцы» нет-нет, да и нарушают какой-либо пункт «тюремно-воровского кодекса этики». Одно «неловкое движение», осознанное или нет, может настолько перевернуть и запятнать существование осужденного в местах изоляции, понизить его криминальный статус, что уже выбраться «из грязи в князи» будет просто невозможно, «зоновское» клеймо не имеет срока давности. Заняв однажды «непотребное» место на ступени преступной иерархии, оступившийся подняться уже не сможет. Днями, месяцами и годами он будет претерпевать на себе всю унизительность и гнет своего «падшего» положения. Такая «игра на выживание» вынуждают любого осужденного при необходимости оказывать сопротивление и отпор, чтобы не быть изнасилованным и униженным, не скатиться в самый низ по иерархической лестнице преступного мира, тем самым навсегда опустившись в неформальном статусе. Тех, кто не может должным образом «постоять за себя», «ущемленных» однажды осужденных и называют в разных колониях унизительными терминами - «опущенные», «обиженные», «чуханы».
Таким образом, соблюдение тюремных традиций, по идеологии криминальной субкультуры, является одним из важнейших условий сохранения мира и спокойствия осужденных, поддержание их душевного и физического благополучия.
Насколько это вообще возможно в подобных реалиях, каждый осужденный к лишению свободы отвечает себе сам. Причем многие полагают, что раз уж человек попал в эти условия, приходится как-то выживать, да и «со своим уставом в чужой монастырь» не ходят...
Даже при непринятии подобной тюремной идеологии приходится констатировать, что правила данной «жизни» были придуманы давно и накрепко вплелись в тюремный быт и закрепились с понятием «зона».
Из вышесказанного очевидно следующее. Для того чтобы осужденному морально и физически приспособиться, привыкнуть, суметь просуществовать и продержаться в тюремных условиях срок своего наказания, с минимальными рисками для своего «Я» и собственной безопасности, ему, к глубочайшему сожалению с точки зрения государства, но так или иначе, приходится соблюдать заведенные тюремные принципы и традиции.
Однако сознательное приобщение к ним, их одобрение, пропагандистское продвижение в массы, идеологическая приверженность и внутриличностное душевное расположение - сугубо персональное дело любого осужденного. Этот выбор внутри себя каждый человек делает сам.
Всем известное утверждение «чужая душа - потемки» должно стать для работников уголовно-исполнительной системы своего рода незримой надеждой и опорой на то, что за «маской» внешнего соблюдения тюремных норм и обычаев кроется притворство, лукавство и лицемерие по отношению к преступным традициям и их идейным носителям, лишь с одной целью -«выжить». В то время как задатки человечности и наличие достойных внутренних качеств все еще остаются в осужденном, не затягивая его окончательно в «трясину преступной жизни».
На поиск и правильное развитие порой тщательно скрытого, но столь необходимого для процесса исправления осужденного противоречия между его внешним поведением и внутренним содержанием, должны делать большую ставку и упор в своей деятельности работники социально-психологических и воспитательных служб исправительных учреждений.
Библиографический список
1. Остров Бастой для осужденных в Норвегии [Электронный ресурс]. URL: http://bigpicture.ru/?p=624429 (дата обращения: 18.05.2020)
2. «Назинская трагедия» [Электронный ресурс]. URL: http://ruposters.ru/news/13-07-2017/nazinskaya-tragediya (дата обращения: 18.05.2020)
3. Дубягина О. П. Криминологическая характеристика норм, обычаев и средств коммуникации криминальной среды: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. 26 с.
4. Криминальная субкультура осужденных: теоретический, криминологический, психологический аспекты, функциональный механизм: монография. Рязань: Академия ФСИН России, 2009. 316 с.
5. Александров Ю. К. Очерки криминальной субкультуры. М.: Права человека, 2001. 152 с.
References
1. Ostrov Bastoi dlya osuzhdennykh v Norvegii [Bastoy Island for convicts in Norway]. URL: http://bigpicture.ru/?p=624429 (Accessed: 18.05.2020) [in Russian].
2. «Nazinskaya tragediya» [«Nazinskaya tragedy»]. URL: http://ruposters.ru/news/13-07-2017/nazinskaya-tragediya (Accessed: 18.05.2020) [in Russian].
3. Dubyagina O. P. Kriminologicheskaya kharakteristika norm, obychaev i sredstv kommunikatsii kriminal'noi sredy. Avtoref. diss. kand. yurid nauk [Criminological characteristics of norms, customs and means of communication of the criminal environment. Extended of candidate's of Law thesis]. Moscow, 2008, 26 p. [in Russian].
4. Kriminal'naya subkul'tura osuzhdennykh: teoreticheskii, kriminologicheskii, psikhologicheskii aspekty, funktsional'nyi mekhanizm: monografiya [Criminal subculture of convicts: theoretical, criminological, psychological aspects, functional mechanism]. Ryazan, 2009, 316 p. [in Russian].
5. Aleksandrov Yu. K. Ocherki kriminal'noi subkul'tury [Essays on criminal subculture]. Moscow, 2001, 152 p. [in Russian].
