CC BY
141
УДК -
КРЕСТЬЯНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ КАЛУЖСКОЙ, ОРЛОВСКОЙ И СМОЛЕНСКОЙ ГУБЕРНИЙ)
В.П.Барынкин
В статье рассматривается развитие и специфика функционирования крестьянского хозяйства как важнейшего участника аграрного производства в 1914-1918гг. в центральных российских губерниях. Анализируются аграрная политика правительства, основные социально-экономические стороны функционирования крестьянского хозяйства в годы войны, что повлияло на ход общественного развития в 1917 году. Ключевые слова: аграрная модернизация, мобилизации, реквизиции, аграрный рынок, землеустройство, натурализация хозяйства, политика цен.
К 1914 году в сельском хозяйстве страны аграрная модернизация не была успешно реализована. В итоге, как окажется позже, дальнейшая направленность аграрного развития во многом будет предопределена войной и революцией 1917 года. В конце 1916-начале 1917гг. кризис народного хозяйства приобретает черты всеобщей разрухи, надвигающейся финансово-экономической катастрофы [1,с.21]. Это не могло не сказаться на крестьянском хозяйстве и условиях существования самого крестьянства.
Обеспеченность крестьянского хозяйства рабочими руками являлось важнейшим социально-экономическим показателем. Мобилизация мужчин на войну затрудняла его ведение. Уже в феврале 1915 года, на губернском совещание в Орле, посвященном вопросам обработки полей крестьянских хозяйств, затронутых мобилизацией, отмечалась проблема нехватки рабочих рук [2]. К 1917 году по данным МВД и сельскохозяйственной переписи 1917года число призванных в армию из сельской местности Калужской, Орловской и Смоленской губерний составило 46,4%, причем, на одно хозяйство приходилось в среднем 1.5 трудоспособных мужчин.
Труд женщин и детей во многих отношениях уступал мужскому труду. Качественный состав военнопленных, беженцев не всегда соответствовал нуждам деревни. Калужский губернский комиссар отмечал в 1916 году: "Этот отлив рабочих рук не мог не отразиться на сохранении посевных площадей. Недостаток местных рабочих рук не мог быть возмещен эвакуированными в губернию беженцами, давшим всего 5069 рабочих из общей массы 59000 человек. Большинство беженцев составляли старики, дети, женщины."[3].
Ни МВД, ни департамент главного управления земельных имуществ не в состоянии были удовлетворить заявки на военнопленных, большая часть которых направлялась в глубь страны, в более развитые земледельческие регионы, в которых не наблюдалось резкого сокращения сельскохозяйственного производства.
Не принесло ощутимых результатов привлечение к сельхозработам турок и китайцев. В Смоленской губернии они оказались не приспособленными к местным условиям, существовал языковой барьер. Нередко места их пребывания являлись очагами тифа. Имели место и столкновения с местным населением на бытовой почве [4].
Влияли на обеспеченность хозяйств рабочими руками и отходы, которые в годы войны принимали не только форму заработка, но и возможность выживания в условиях войны. Заработная плата рабочего на 200% превышала заработную плату сельскохозяйственного рабочего. Трудоспособное население покидало деревню: " Сильно повышенная плата плотникам и чернорабочим в значительной степени способствовала отливу рабочих из уезда и в настоящее время дома остались или неспособные к труду старики или неразвитые подростки" [5].
В итоге, из общего количества рабочей силы в крестьянском хозяйстве Калужской губернии осталось 55,8% лиц, способных вести сельскохозяйственное производство. В Орловской и Смоленской губерниях соответственно 66,3% и 63%. Причем из этого числа доля женщин в крестьянском хозяйстве составляла более 50,1%.
Наличие аграрного перенаселения не позволило резко нарушить сельскохозяйственное производство в связи с мобилизацией на войну. Но систематическая убыль рабочих рук не могла возместиться распределением военнопленных и беженцев. Качественный состав рабочей силы снижался. Внутри самого крестьянского хозяйства была налицо неравномерность распределения рабочей силы. Если одна семья лишалась одного, а то и нескольких кормильцев, то другая наоборот продолжала обходиться силами своей семьи.
Обеспечение крестьянских хозяйств на должном уровне сельскохозяйственными машинами было невозможным и бесперспективным, т.к. предвоенная аграрная политика не создавала
в достаточном количестве оптимальной модели крестьянского хозяйства в Центральной России, которое, обладая достаточным количеством земли и высоким доходом, имело бы возможность обеспечения современными, по тем временам, сельскохозяйственными машинами и орудиями. К 1917 году деревня оставалась зоной сохи, ручного сева и серпа. Кризис сельскохозяйственного машиностроения с начала войны необратимо нарастал. Эта отрасль производства не получила статуса "работающей на оборону". К началу весенних полевых работ 1917года сельскохозяйственных машин и орудий в стране было изготовлено 2% от довоенного уровня, со складов частных фирм они продавались по спекулятивным ценам. В итоге, к 1 августа 1917года на рынок поступило 15% сельхозмашин от довоенного производства [6,с.188]. Особенно обострилось положение с уборочными машинами. Орловское губернское земство отмечало: "Далеко не представлялось, возможным в полной мере снабдить, особенно крестьянское население, молотилками и уборочными машинами" [7]. Сбои в поступлении, диспропорции цен, спекуляции посредников приводили деревню к еще более слабой технической оснащенности хозяйств. Дефицит сырья(особенно метала), мобилизация ремесленников приводили к спаду кустарного производства, которое давало в год машин и орудий стоимостью до 8 млн. рублей [8,с.28]. Крестьянство могло рассчитывать только на свои собственные возможности, теперь оно было заинтересовано не только в перераспределении земли, но и сельхозинвентаря.
В годы войны сельское население рассматриваемых губерний, находясь в прифронтовом районе, объективно было больше втянуто в обслуживание армии и военной экономики. Бичом в лесных уездах была мобилизация подвод и саней. Она сильно ударила и по тем хозяйствам, которые существовали за счет промыслов, когда хозяин подрабатывал извозом, наймом или иным способом. Это особенно характерно для Брянского, Жиздринского, Трубчевского, Юхновского уездов. Возрастал перечень повинностей. Брянское уездное земство сообщало: "... Нужно иметь в виду, что значительное число крестьян уезда отправлено на окопные работы и если они не будут возвращены к весне, затруднения в сельскохозяйственных работах еще более обострятся. Невыполнение этого условия и может значительно сократить посевную площадь"[9]. Трубчевская Оценочная комиссия отмечала в 1916 году недовольство крестьян Суземской волости, которые были привлечены военным командованием на строительство мостов. Их не устраивали расценки властей за работы по лесозаготовкам: 2 рубля в день на лошадь. Тогда как у частных лесопромышленников их заработки доходили до 10-12 рублей. "[10].
Животноводство губерний Центральной России находилось на начальных этапах интенсификации. Отсутствие качественных изменений в земледелии, так же сдерживало его развитие. Для всех трех губерний к 1914 году в области животноводства в целом не решены следующие проблемы: 1) создание кормовой базы; 2) содержание и разведение высокоинтенсивных пород скота.
В ходе военных действий Россией были потеряны губернии с высоко- интенсивным животноводством. Потребности армии, тыла удовлетворялись за счет внутренних губерний. Калужская, Орловская, Смоленская губернии непосредственно соприкасались с театром военных действий и были наиболее привлекательны для мобилизаций и реквизиций. Более 90% крупного рогатого скота, свиней и овец принадлежало крестьянству. По реквизиционным правилам крестьянский скот не освобождался от реквизиций, он не был занесен в племенные книги и в своей массе был отнесен к беспородному скоту. Основные положения реквизиций лошадей, скота, кормовых средств были сформулированы Главнокомандующим Западным фронтом 28 октября 1916 года. И здесь, мы можем судить о том, что и военные, и гражданские власти были заинтересованы в натурализации крестьянского хозяйства, что позволяло бы обеспечивать, по их расчетам, фронт и тыл мясом, молоком по необходимым расценкам и нормам. Мероприятия по укреплению крестьянских хозяйств носили эпизодический характер и существенной помощи не приносили. К 1916 году крестьянство по своему отреагировало на реквизиции. Это продажа скота скупщикам, на ярмарках, убой скота, торговля продуктами животноводства в городе. В Орловской губернии было распространена заготовка солонины, как более удобная форма сохранения рыночной стоимости своего скота"[11]. Крестьянство региона в ходе мобилизаций и реквизиций лишалось лошадей рабочего возраста, в хозяйстве же больше оставалось молодняка, старых лошадей и жеребых маток, не подлежащих мобилизации. Качество стад было ухудшенным, на лошадей увеличивалась нагрузка по выполнению работ в хозяйстве и повинностей, что не могло не повлиять на технологии земледелия.
Несмотря на благоприятную конъюнктуру, из-за недостатка кормов и реквизиций развивать молочное хозяйство было сложно. С одной стороны, наблюдался неограниченный спроса со стороны армии, городов на молочную продукцию, с другой реквизиции, эпизоотии и рост потребления молока в самой деревне из-за недостаточности продовольствия ограничивали развитие молочного хозяйства в годы войны.
По сравнению с довоенным периодом, общее поголовье скота в регионе не подвергалось
резкому изменению, в Смоленской губернии даже наблюдается его увеличение. Но с увеличением общего поголовья скота, наблюдается его уменьшение в расчете на одно хозяйство. Где также наблюдалось сокращение крупного рогатого скота. Наблюдаемый рост поголовья овец и отчасти поголовья свиней не говорит о развитии животноводства, вследствие того, что овцы и свиньи имеют гораздо меньшее хозяйственное значение, нежели лошади и коровы. Это так же может служить показателем натурализации крестьянского хозяйства, типичными чертами которого было обзаведение одной молочной коровой для обеспечения семьи молоком, а несколько голов свиней и овец обеспечивали семью мясом, солониной и выполнением разнарядок реквизиций.
Недостаточно развитая кормовая база, отсутствие возможности совершенствования ее, натурализация крестьянского хозяйства, вызванного войной, способствовали тому, что скотоводство не испытывало коренных изменений в крестьянском хозяйстве Западного региона. Мы можем говорить об общем падении уровня этой отрасли к 1917 году, о неравномерном его распределении, отставании от потребностей государства и населения.
Крестьянское землевладение Центральной России характеризовалось в основном трехпольной системой земледелия. Социально-экономические изменения, направленные на принципиальное технологическое переустройство системы земледелия в мирное время, были прерваны войной и являлись не эффективными. Основой техники земледелия была тягловая сила и ручной труд, поэтому в годы войны реквизиции скота и мобилизация мужчин ослабляли обработку земли.
Конечно, нельзя не отметить рост посевов льна и конопли в рассматриваемых губерниях. Но, увлечение льном и зависимость от поставок хлеба поставило сельское хозяйство Смоленщины, в годы войны, в затруднительное положение. С первым годом войны смоленское льноводство ощутило на себе кризис сбыта. К проблеме сбыта, неурожая льна добавлялась и семенная нужда. Так же, в годы войны, крестьяне стали выводить коноплю и заменять ее картофелем и на усадебных землях.
Но именно крестьянское хозяйство с далеко недостаточным уровнем материально-технического обеспечения, с недостаточным обеспечением землей и рабочей силой играло ведущую роль в сельскохозяйственном производстве, от состояния которого определялась судьба дальнейшего развития страны. Хозяйство крестьян Центра России к 1917 году находилось на невысоком агротехническом уровне. Крестьянское малоземелье, примитивные орудия труда, трехполье не позволяли развиваться качественным сторонам аграрного производства. В основном перед нами предстает хозяйство потребительского типа с элементами простого товарного производства. Мировая война закрепляла это положение нарушением рынков сбыта, диспропорцией цен, мобилизациями, а самое главное - ориентировала крестьян не на развитие хозяйства, а на поддержание потребительского уровня, который не допускал нищенского существования. Даже при достаточной обеспеченности оставалась зависимость от неурожаев, поставок семян.
В годы войны, накануне 1917 года, крестьянство центральных губерний не было включено в рынок, т.к. политика цен не способствовала поступлению в рыночное обращение сельскохозяйственной продукции. Денежные суммы, скопившиеся у крестьян не смогли возместить материальных и моральных затрат на производство хлебов. "Почти 9 месяцев прошло со времени прошлого урожая, но, несмотря на небывалые цены, около половины хлеба осталась преимущественно в среднем крестьянском хозяйстве"[12]. Как одну из форм саботажа хлебозаготовок крестьянство выбрало самогоноварение. Было распространено производство самогона из картофеля, расцвела спекуляция спиртным, попутно это изменяло и деревенский быт" [13].
Продажа продовольствия скупщикам носила случайный характер, и не могла быть стимулом к производству. Получаемый доход шел не на развитие хозяйства, а на собственное потребление или в неэффективное хранение денежных знаков. Выход в создавшейся ситуации был лишь в налаживании эквивалентного обмена с городом, что требовало учета не только крестьянского хлеба, но и изделий и ресурсов фабричной промышленности и товарных запасов у коммерсантов. Власти же в свою очередь даже на местах не располагали реальными данными о наличии товаров первой необходимости и возможностями снабжения деревни.
Поле деятельности для спекуляции промышленными товарами по-прежнему оставалось довольно широким. Фабрикантам удалось сорвать введение государственной монополии на мануфактурные товары. В частных руках оставалось 60% тканей, что поощряло спекулятивные сделки особенно на селе [14,с. 112].
Сложившаяся политика цен продолжила традиционное выколачивание капиталов из деревни. Натурализация же крестьянского двора закрепляла парцеллярную модель хозяйства, а не развивала его.
К 1917 году теряет свое значение хлебозапасная система в России. В Центральной России она формировалась не в форме натуральных запасов, а в виде продовольственного капитала, величина
которого зависела от оклада казенных и земских сборов. Например, в Карачевском уезде главным средством уплаты всех сборов служила конопля, доход от которой из-за срыва экспорта снизился в годы войны, поэтому часть крестьян была уже не в состоянии выплатить эти деньги. Хлебозапасная система становится дополнительным источником обложения хозяйств. К 1917 году они пытаются расходовать продовольственные капиталы на нужды войны или заем свободы, тем самым снять с себя мирскую повинность, часть крестьян была уже не в состоянии выплатить эти деньги.
Крестьяне видели угрозу своему существованию, и выход для многих домохозяев был не только в справедливых ценах, но и в наделении землей. Связь с землей усиливается в годы войны даже в уездах с наибольшим количеством отходников.
Эффективность крестьянского хозяйства оценивалась не суммой капиталовложений, а наличием возможности функционировать в условиях военного времени. По-прежнему существенное место занимает наличие собственных рабочих рук и земля. Это характерно не для отдельной семьи, а для целых деревень. Крестьянство Западного региона, оказавшись в новых условиях, начало консолидироваться в решении аграрного вопроса.
The article deals with the development and specific features of peasant farm as the most important participant of the agrarian production during the period from 1914 to 1918 in the central Russian provinces. The author gives a detailed analysis of the agrarian policy of the government, the main social and economic aspects of the peasant farm functioning during the World War I.
The key words: agrarian modernization, mobilization, requisition, agrarian market, land-utilization, naturalizing of peasant farms, pricing policy
Список литературы
1.Волобуев П.В.Экономическая политика Временного Правительства М.,1962. С.21.
2. ГАБО, ф.82,оп.1, д.313, л.2об.
3. РГИА, ф.396, оп.7, д.568, л.80.
4. ГАСО, ф.7, оп. З, св.1, д.16, л.13, л.51.
5. ГАСО, ф.7, оп.7, св.4, д.55, л.15
6. Волобуев П.В.Экономическая политика Временного Правительства М.,1962.С.188.
7. Доклады Орловской губернской управы 1916 года 51 очередному земскому собранию. Книга 1.Орел, 1917. С.179.
8.Лященко П.И. Экономические предпосылки 1917 года//Аграрная революция. M.,1928.T.II.C.28.
9. ГАБО, ф.585, оп.2, л.18.
10.ГАБО, ф.523, оп. 1, е.х.908, картон 107, л.89 об.
11.ГАОО, Ф.525, оп. 1, е.х.301, л.2 об.
12.ГАОО, ф.81, оп. 1, е.х.2, л.408.
13. ГАРФ, оп.6, д.137, л.213.
14. Лейберов И.П., Рудаченко С. Д. Революция и хлеб. М.1990.
Об авторе
Барынкин В.П. - кандидат исторических наук, доцент Брянской государственной сельскохозяйственной академии, barinvova@yandex.ru.
PEASANT FARM OF THE CENTRAL RUSSIA DURING THE WORLD WAR I (ACCORDING TO THE MATERIALS OF KALUZHSKAYA, ORLOVSKAYA AND SMOLENSKAYA PROVINCES)
V.P.Barynkin
