CC BY
50
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
КРАБЫ, КРЕВЕТКИ, КАЛЬМАРЫ И ГРАММАТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ ОДУШЕВЛЕННОСТИ
С.В. Доронина
Ключевые слова: одушевленность, неодушевленность, грамматическая норма, узус, грамматическая категория. Keywords: animate noun, inanimate noun, grammatical norm, usage, grammatical category.
Наличие у одушевленных существительных собственной парадигмы, отличающей их от существительных неодушевленных, свидетельствует об особой грамматической значимости для русского языка оппозиции «живое / неживое». В то же время грамматический статус феномена одушевленности до конца не определен в науке. На сегодняшний день существует две концепции, объясняющие онтологическую сущность данного явления: лексико-семантическая и формально -грамматическая.
Влияние семантики на особенность грамматической парадигмы имени существительного в целом отмечают все исследователи [Давлетшина, 2015; Лазуткина, 2014]. Применение методов семасиологического анализа позволяет выделить ряд семантических групп имен существительных, характеризующихся специфическими различиями в структуре значения живое/неживое и, следовательно, различающихся грамматическим признаком «одушевленность / неодушевленность». Данное свойство русских слов широко применяется в практике преподавания РКИ, когда форма винительного падежа существительного определяется с учетом того, на какой категориальный вопрос - кто? или что?- оно отвечает. Квалификация оппозиции «одушевленность / неодушевленность» как лек-
сико-грамматического разряда представлено в «Русской граммати-ке-80».
Однако практическое определение одушевленность / неодушевленность существительного по вопросам не всегда бесспорно: вопрос «кто?» в определенных ситуациях может быть поставлен и к неодушевленным существительным, а вопрос «что?» - к одушевленным. Например: К обеду подавали жареных уток (что подавали?); Девушка приколола к шляпе позолоченного жучка (что приколола?). С другой стороны: С развитием капитализма рос и промышленный пролетариат (кто рос?); Завод выполнил свои планы (кто выполнил?). Неполное соответствие формы и содержания языковых знаков в аспекте категории одушевленности приводят к необходимости разграничивать научные и наивно-языковые представления о живом и неживом. По общему мнению Л. Ельмслева (1979), В.В. Виноградова (2001), Ю.С. Степанова (1975), В.А. Ицковича (1980), в русском языке под живым понимается предмет, способный к самостоятельному передвижению, и напротив, не передвигающиеся объекты относятся к неживым предметам. Существуют попытки выделять так называемые квазиодушевленные существительные (толпа, народ, стая) и включать в данную группу слова, семантические и грамматические признаки которых не совпадают [Гак, 1972]. Таким образом, объяснения феноменам расхождения семантики слов и их грамматического оформления ищутся в сфере национального языкового сознания в особых механизмах осмысления, оценивания предметов как живых или неживых, исходя из их биологических признаков.
Вместе с тем перечисленные случаи наталкивают на мысль об отсутствии строгой корреляции между грамматическими свойствами слов и их лексическим значением. Подобное наблюдается в номинативно сильных грамматических категориях рода и числа. (Слово «секретарь» мужского рода независимо от пола представителя профессии; слово «студенчество» единственного числа несмотря на лексическое значение «совокупность лиц» и пр.). Трактовка оппозиции «одушевленность/неодушевленность» как номинативно слабой грамматической категории представлена концепцией, согласно которой она вместе с категорией рода рассматривается в составе единой грамматической парадигмы. Применительно к русскому языку эта концепция представлена в работах Н.Н. Дурново и А.А. Зализняка. Н.Н. Дурново различал в единственном числе 4 рода: мужской одушевленный, мужской неодушевленный, женский и средний, а во множественном числе - 2 рода: одушевленный и
неодушевленный. А.А. Зализняк объединяет категорию рода и категорию одушевленности / неодушевленности в номинативно слабую грамматическую категорию согласовательного класса [Зализняк, 1967], рассматривая одушевленность / неодушевленность как формально-грамматический признак.
Таким образом, регулярность способа выражения, частичная оторванность оппозиции «одушевленность - неодушевленность» от лексического значения дают возможность считать ее грамматической категорией. Мешает безоговорочному признанию данной теории довольно обширная группа лексем, одушевленность-неодушевленность которых целиком определяется лексическим значением, что требует считать данную оппозицию лексико -грамматическим разрядом - явлением, занимающим промежуточное положение между лексикой и грамматикой. [Плунгян, 2003]. Уточнению грамматического статуса данной оппозиции может способствовать рассмотрение зоны вариативности - группы лексем, определение одушевленности / неодушевленности которых затруднительно для носителей языка. Как известно, языковая вариативность - динамическое явление: варианты со временем меняют свою стилистическую окраску, частотность употребления, либо вовсе устаревают, уступая место более продуктивным моделям. Наблюдение за динамикой языковой нормы позволят определить, какие тенденции (формальные или семантические) действуют сегодня при выборе одушевленных / неодушевленных форм. Это, в свою очередь, позволит сделать как ортологически значимые выводы, так и выводы, обладающие теоретической значимостью: имеется ли у существительных тенденция к грамматикализации (отрыву от значения) признака одушевленности / неодушевленности.
Статистическое исследование узуса - важнейший из методов анализа языковой ситуации. Колебания в речи представителей среднелитературного типа речевой культуры, тем более устойчиво воспроизводимые отклонения от кодификации, свидетельствуют о наметившихся векторах изменения нормы. Для исследования подобных вопросов в последнее время весьма успешно используются данные Национального корпуса русского языка (например, см.: [Савчук, Гришина, 2014; Степанов, 2015]). В сферу внимания при таком подходе попадает среднелитературный узус, поскольку в Корпусе представлены контексты из произведений публицистического, художественного и научного стилей письменной формы речи. Колебания в данной речевой сфере свидетельствуют о существенных подвижках в области изменения языковой нормы.
Лексические группы, испытывающие колебания в форме винительного падежа, подробно описаны в грамматических справочниках (например, см.: [Граудина, Ицкович, Катлинская, 2004]). Наблюдения показывают, что изменения в употреблении языковых вариантов наблюдаются лишь в нескольких из них. Это в первую очередь касается слов, называющих консервы из некоторых видов морской рыбы, названий морских моллюсков, ракообразных и под., которые, как отмечает В.А. Ицкович, «не встречаются в Центральной России в живом виде и стали известны сначала как экзотические блюда, и лишь позднее - как живые существа» [Граудина, Ицкович, Катлинская, 2004]: есть, любить устрицы /устриц, мидии / мидий, креветки / креветок, крабы / крабов, омары / омаров, кальмары / кальмаров, лангусты /лангустов. Согласно общеизвестному алгоритму, лексемы со значением экзотических блюд испытывают колебания в аспекте грамматического признака «одушевленность» в зависимости от контекстуально обусловленного значения лексемы. В значении «животное» они являются одушевленными, в значении «блюдо» нет. Охарактеризуем случаи употребления каждой лексемы данной семантической группы и обозначим количественное соотношение ее вариантов.
УСТРИЦЫ
Статистический анализ сплошной выборки словосочетаний с глаголами «заказать», «любить», «есть» и подобных, извлеченных из Национального корпуса русского языка, показал, что словоформа винительного падежа множественного числа, равная родительному, встретилась в 18 случаях из 23 употреблений:
Божественный Карл глотал устриц в уксусе, сосал соленые маслины и запивал все неимоверным количеством крепких вин (Святослав Логинов. Драгоценнее многих (медицинские хроники) // «Наука и жизнь», 2008).
В огромных чанах варят устриц, креветок и всяких иных братьев наших немых (Михаил Гиголашвили. Красный озноб Тин-гитаны: Записки о Марокко (2006) // «Нева», 2008).
Французы любят устриц, узбеки — плов, а аргентинцы — цельного быка, зажаренного на вертеле (Ирина Медведева, Татьяна Шишова. Башня терпимости (2004) // «Наш современник», 2004.04.15).
Он поглощает устриц, дюжину за дюжиной, полудюжину дюжин, дюжину полудюжин дюжин (Василий Аксенов. Новый сладостный стиль (2005)).
Поешьте устриц, морской гребешок, творог что ли... (Кра-
сота, здоровье, отдых: Медицина и здоровье (форум) (2005)).
Таким образом, лексема «устрицы» вне зависимости от выражаемого лексического значения употребляется как одушевленное существительное.
МИДИИ
Слово «мидии», напротив, преимущественно употребляется как неодушевленное: в 21 случае из обнаруженных 30 имеет место употребление словоформы в винительном падеже, совпадающем с именительным. Причем при выборе грамматической формы не наблюдается какой-либо зависимости от ее контекстуального значения.
Хотя... Мидии ты любишь. Даже неизвестно, что больше — собирать, готовить или есть (Татьяна Соломатина. Отойти в сторону и посмотреть (2011)]).
Хотя бы и на волнорезе, когда ты мидии обрываешь (Татьяна Соломатина. Большая собака, или «Эклектичная живописная вавилонская повесть о зарытом» (2009)).
Я сама с собой все время говорю, потому что те, с кем бы я хотела говорить, навсегда остались срывать мидии на утренних волнорезах. (Татьяна Соломатина. Большая собака, или «Эклектичная живописная вавилонская повесть о зарытом» (2009)).
Оказалось, что все пострадавшие употребляли в пищу голубые мидии (Людмила Трухачева. Найти иголку в стоге сена // «Наука и жизнь», 2009).
Так они беседовали, ели острые греческие мидии с баклажанами, запивали вином со смешным названием «Резина» (Анна Берсенева. Возраст третьей любви (2005)).
Замени обычную рыбу на мидии, и твой салат сразу станет праздничным (Ресторан на дому: устроим праздник для любимых друзей! // «Даша», 2004).
Мидии можно добавить не только в салат, но и сварить из них суп (Это полезно // «Даша», 2004).
Они охотно поглощают подносимых им раздавленных мидий («Спортсмен-подводник», 1971).
Возможно, на формирование грамматических свойств слова оказало влияние русское неодушевленное существительное «ракушка», парадигма склонения которого не испытывает грамматических колебаний.
КРАБ
Слово «краб» употребляется только как одушевленное вне зависимости от выражаемого им лексического значения. В ходе
сплошного анализа 32 контекстов, содержащих словоформу в винительном падеже, в НКРЯ обнаружено только одно высказывание, в котором лексема имела бы грамматическую форму неодушевленного существительного. Причем зависимость формы от лексического значения также не наблюдается. Ниже приведены обнаруженные контексты, в которых, в соответствии с кодификацией, следовало бы ожидать форму винительного равного именительному:
На причалах возле знаменитого ресторана «Алиотто» в огромных чанах варят крабов, креветок, и тут же развеселая толпа их поедает (Василий Аксенов. Круглые сутки нон-стоп // «Новый Мир», 1976). Ден, держи «краба»! С 1963 года болею ТОЛЬКО за «Динамо» Москва! (Футбол-4 (форум) (2005)).
Наблюдать за морем и съесть краба, запивая белым вином, -ваш долг (Серафима Шейнина. Пурим — ночь, когда ангел не отличается от дьявола // Труд-7, 2011.03.03).
Местные утверждают, что в сезон в ресторанах Антигуа подают карибских крабов всего по 20 долларов за штуку (Сергей Ми-тин. Центральная Америка за две недели // Труд-7, 2010.10.14).
Сейчас, - сказал Виктор, - я наломаю веток, папа разожжет костер, и мы наготовим крабов» (Савоничева Е. А вы ловили крабов шлепками? // Советский спорт, 2008.12.27).
ОМАР
Так же, как и предыдущая, лексема употребляется только как одушевленное существительное вне зависимости от выражаемого им лексического значения, что отражает сплошной анализ выявленных в НКРЯ 29 контекстов.
И вот несут, несут обваренных красных омаров, распластанных живых устриц (Сергей Юрский. Бумажник Хофманна (1993)).
Принесли омара, которого я заказала двухкилограммового, впрочем, других-то и не было... (Кира Сурикова. «Bye-bye, love, bye-bye, happiness!..» (2003)).
Они вместе поедали омаров и наслаждались мороженым, ходили на дискотеки и в бары (Евгения Венгерова. Свадебный пирог (2002) // «Домовой», 2002.12.04).
Пантов тут же снял трубку телефона, набрал номер портье и приказал сию же секунду принести омаров, лягушачьи лапки, запеченные в тесте, фруктовый салат и бутылку коньяка (Сергей Романов. Парламент (2000)).
ЛАНГУСТ
В НКРЯ встречается незначительное количество контекстов, содержащих данную лексему. Однако все из них (11) употребля-
ются в форме винительного падежа, равного родительному.
<... > сказал мой сосед слева, круглолицый человек с веселыми глазами, уписывая лангуста под индийским соусом (Сергей Же-майтис. Большая лагуна (1977)).
- Кстати, сваришь лангуста, - сказала Наташа (Сергей Жемайтис. Большая лагуна (1977)).
Тем более что я видел, что мое блюдо произвело большой эффект среди публики и на меня устремились глаза с моноклямии лорнетами, гадая, по всей вероятности, как один человек может съесть этого лангуста, когда его могло хватить на двадцать (Николай Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое (1930-1935)).
Знал, что кому предложить: кому нежной, как сливочное масло, лососины, кому свежего лангуста или омара, чудищем красневшего на окне, кому икру, памятуя, что один любит белужью, другой стерляжью, третий кучугур, а тот сальян (В.А. Гиляровский. Москва и москвичи (1926-1934)).
Помнит она свои именины, 8 августа, и поздний обед в Бу-лонском лесу на островке, в ресторане с разноцветными бумажными фонариками, где они ели огромного лангуста и пили шампанское (П.С. Романов. Экономическая основа (1928)).
КАЛЬМАР
Данная лексема в форме винительного падежа не проявляет последовательно однородных грамматических признаков. При анализе словоупотреблений в винительном падеже обнаружено примерно равное количество одушевленных и неодушевленных грамматических форм (соответственно 12 и 16). Вместе с тем, столь активные колебания демонстрируют явное нарушение кодифицированной нормы, требующей от лексемы со значением «блюдо» только одной грамматической формы.
В рыбных ресторанах Владивостока подают осьминогов с сыром, кальмаров в кляре, вкуснейшую камбалу и домашние роллы (Игорь Стомахин. Владивосток // «Русский репортер». № 4 (132). 4-11 февраля 2010, 2010).
А если добавить при варке укроп, гриб по вкусу станет похожим на отварного кальмара (Н. Замятина. «Цыпленок» на дереве // «Наука и жизнь», 2008).
Здесь даже устриц и кальмаров не особенно любят (Александр Пятигорский. Древний Человек в Городе // «Октябрь», 2001).
Они доели кальмаров в красном соусе и перешли к кофе
(Александр Пятигорский. Древний Человек в Городе // «Октябрь», 2001).
Затем положить кальмары, нарезанные мелкими кусочками, и жарить две минуты, помешивая на сильном огне (Экзотические блюда от «Штурвала» // «Лиза», 2005).
Принесли закуски - креветки, мидии, кальмары, щупальца осьминога, нарезанные кружочками, воду, вино (Дмитрий Каралис. Роман с героиней // «Звезда», 2001).
Креветки, лангусты, крабы, кальмары, морские черви... ели не торопясь, изредка обмениваясь короткими замечаниями и советами касательно сдабривания блюд соусами (Валериан Скворцов. Сингапурский квартет (2001)).
АНЧОУС
Пожалуй, это единственная лексема в исследуемой семантической группе, употребление которой строго соответствует кодифицированной норме. В 28 обнаруженных контекстах, в которых лексема обозначает кулинарный деликатес, не встречается ни о д-ного употребления формы винительного падежа, равного родительному. Слово склоняется по модели неодушевленного существительного.
Мелко порубить белки, лук, каперсы, анчоусы и травы (Рецепты национальных кухонь: Германия (2000-2005)).
Обжарьте тонко порезанные шампиньоны на сливочном масле, добавив к ним в середине жарки мелко нарезанные анчоусы, в конце - устрицы, вынутые из раковин (сок сохраните), и каперсы (Алексей Мокроусов. От антре до антреме, или страсть кулинар (2002) // «Домовой», 2002.06.04).
В начале 2004 года у берегов Чили появились стаи гигантских кальмаров. Они пожирали сардины, анчоусы, макрель (Александр Волков. В глубине темных вод // «Знание - сила», 2005).
Проведенное статистическое исследование среднелитератур-ного узуса демонстрирует полное разрушение кодифицированной нормы, согласно которой изменение лексического значения слова влечет за собой смену его грамматических признаков. Большинство слов семантической группы «морские животные» приобрели константные грамматические свойства: устрица, краб, омар, лангуст стали одушевленными существительными, мидии - неодушевленными. Слово «кальмар» не проявляет устойчивой закономерности в употреблении, однако при этом и общеизвестное правило выбора формы винительного падежа в зависимости от нали-
чия лексического значения «кулинарное блюдо» все же не соблюдается.
Наблюдения за изменениями на данном незначительном участке языковой нормы, на наш взгляд, дает возможность сделать и теоретически значимые выводы. Как видим, в однородной семантической группе не наблюдается единства в проявлении грамматических свойств. Признание относительной свободы грамматических признаков лексем позволит избавиться от фантомных категорий «квазиодушевленный», «бывший живым», «условно одушевленный», объяснительные силы которых представляются сомнительными. Развитие языка идет по пути отрыва грамматического значения от лексико -семантических вариантов: каждая отдельная лексема формирует универсальные, независимые от контекстуального варианта значения грамматические признаки. Эти два фактора убедительно свидетельствуют о постепенном отрыве грамматического значения от лексического, что является, наряду с регулярностью и обязательностью, важным отличительным признаком грамматической категории.
Литература
Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 2001.
Гак В.Г. Глагольная сочетаемость и ее отражение в словарях глагольного управления // Лексикология и лексикография. М., 1972.
Граудина Л.К., Ицкович В.А., Катлинская Л.П. Грамматическая правильность русской речи. Стилистический словарь вариантов. М., 2004.
Давлетшина К.Ю. «Живое» и «неживое» в винительном множественного (вариативность форм) // Русская речь. 2015. № 5.
Ельмслев Л. О категориях личности - неличности и одушевленности -неодушевленности // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1979.
Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. М., 1967.
Ицкович В.А. Существительные одушевленные и неодушевленные в современном русском языке (норма и тенденция) // Вопросы языкознания. 1980. № 4.
Лазуткина Е.М. Варианты репрезентации категории одушевленности/ неодушевленности// Вариативность в системе грамматических норм современного русского литературного языка. 2014. № 1.
Плунгян В.А. Общая морфология. Введение в проблематику. М., 2003.
Савчук С.О., Гришина Е.А. Национальный корпус русского языка как инструмент для изучения вариативности грамматических норм // Корпусная лингвистика - 2008. СПб., 2008.
Степанов С.П. «Хочешь музык новых самых?..», или о грамматических нормах современного русского языка (новейшие тенденции) // Степанов С.П. Языковая личность и культура речи. СПб., 2015.
Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М.. 1975.
Русская грамматика. М., 1981. Т. 1.
