CC BY
57
ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 82-1/9
ББК 83.3 (2Рос=Калм)
Д.Ю. Топалова (Зумаева), Е.Е. Балданмаксарова
КОСМИЧНОСТЬ БЫТИЯ В ЛИРИКЕ Д.Н. КУГУЛЬТИНОВА (НА ПРИМЕРЕ ПОЭТИЧЕСКОГО ЦИКЛА «ЖИЗНЬ И РАЗМЫШЛЕНИЯ»)
Аннотация. Статья посвящена анализу поэзии Д.Н. Кугультинова, в частности, теме «человека и природы». В творчестве поэта - это продолжение разговора об истории народа, философские размышления о бытие, о родине, корнями связанной с восточной цивилизацией.
Ключевые слова: поэзия, философия, бытие, мгновение, вечность, степь, природа, человек, этнопоэтика.
D.Y. Topalova (Zumaeva), E.E. Baldanmaksarova
COSMIC GENESIS ON THE LYRICS OF D. N. KUGULTINOV (FOR EXAMPLE OF THE POETICAL SERIES “THE LIFE AND REFLECTIONS”)
The article is devoted to the poetry of D.N. Kugultinova's, in particular, the theme «human and nature». In the author’s work is a continuation of the conversation about the history of the people, philosophical re flections on genesis, the native roots of Eastern civilization.
Keywords: poetry, philosophy, Genesis, a moment, an eternity, step, nature, people, etnopoetika.
Творчество Д. Н. Кугультинова - факт сам по себе исторический. Задача его «как мастера стиха, как мыслителя» (Ч. Т Айтматов) заключалась в раскрытии богатства духовного мира человека. Поэтому оставаясь верным особенностям национального мировосприятия, уходящим своими корнями в глубь истории, в фольклор, поэт в то же время поднимается к глобальному мышлению человека ХХ в. Философская насыщенность произведений Кугультинова особо усиливается «субъективностью», то есть его собственным всеобъемлемущим «Я»: «Кто я такой?» или «для чего рожден?». Именно этому поэт посвятил свой талант.
В формировании нравственно-философского мировоззрения художника и его морально-этической позиции Давиду Кугультинову, как известно, учителем послужила сама жизнь. Пройдя через многочисленные жизненные испытания и трудности (война, депортация, репрессии), через мучительные переживания и освоение глубин народной морали, поэт, сумев выстоять, постиг сокровенную истину жизни. Неслучайно Ч. Т Айтматов заметил, что «жизнь поэта заключает в себе многие жизни» [1]. Работа Кугультинова представляет как бы зондирование самых потаенных глубин жизни, о чем свидетельствует смысловая емкость произведений, художественно преобразованная в них философская рефлексия.
Самым ярким примером может послужить поэтический цикл «Жизнь и размышления» («Ж^иркл болн ухаллкн») (1963-1975) - один из наиболее значительных в творчестве поэта. Отдельные произведения из поэтического цикла «Жизнь и размыш-
46
2014 г. №2(22)
ления» привлекали внимание многих исследователей творчества поэта - Б.А. Леонова («Поэзия судьбы народной»), В.Д. Пюрвеева («Гармония души и дарования»),
Р.М. Ханинову («Диалог Давид Кугультинов и Михаил Хонинов»).
Цикл «Жизнь и размышления» содержит пласт произведений глубоких и разнообразных по тематике, тональности, насыщенности, поэтических и философских обобщений, выражающих саму внутреннюю сложность бытия человека и мира. Яркие и самобытные произведения цикла представляют собой результат размышлений и внутренних переживаний автора о жизни и смерти, о природе, о явлениях бытия, о роли человека в этом сложном и противоречивом мире и т.д. В общем, круг тем широк и разнообразен. Раздумья поэта о жизни облеклись в нем в новую форму двенадцатистрочника Сам Кугультинов в «Страницах автобиографии» писал, что в нем он достиг то, к чему стремился, при этом избранный двенадцатистрочный стих требует предельной сжатости мысли и, стало быть, наличия ее. Неслучайно, для всех произведений характерны глубина мыслей, меткость и точность выражения. В этом их художественно-эстетическая сущность. Б. А. Леонов, описывая общую характеристику черт поэзии калмыцкого поэта 1960-1970-х гг., он говорил о том, что в стихах этого времени Кугультинов «дает поэтический образ какой-то очень важной мысли, раскрывает сам процесс рождения ее, развития и концентрации» [3]. Тема, основная мысль углубляются от стихотворения к стихотворению, образуются новые эмоциональные и смысловые акценты. При этом следует отметить, что практически для всех произведений цикла свойствен ярко выраженный дидактический аспект. Но это лишь с одной стороны.
С другой стороны, все стихотворения примечательны тем, что в них проявляет новое качество, несколько противоположное первому, - это психологическая достоверность состояния лирического героя и изобразительная точность. Об этом качестве лирики Д. Н. Кугультинова упоминает А. Г. Салдусова. По мнению исследователя, в цикле представлены не просто психологически мотивированные лирические ситуации, раскрывающие размышления лирического героя, но нечто такое, что позволяет судить о творчестве Д. Кугультинова не как о созданной логикой, дидактикой поэзии мысли. Познающее сознание калмыцкого художника слова рассматривается как бы через психологическое сознание лирического героя, передающее тонкость внутренних переживаний человека, колеблющихся от состояния разбуженности памяти до сомнений, надежды, ожидания, волнения. Задача данной работы заключается в том, чтобы увидеть, каким образом мировидение автора, являющееся результатом «промежуточной цивилизации между Западом и Востоком» [1], выражается в произведении, как через чувства и оттенки лирического героя раскрывается идейный потенциал стихотворений, связь человека и природы.
В качестве примера можно выделить несколько произведений цикла: «Когда средь степи одинок...», «Когда, о степь, и впрямь морской стихией...», «Родина» и др. Так, в стихотворении «Когда средь степи одинок.» просматривается генетическая связь с художественным мышлением народа, та реальность, которая, как выразился
Ч. Айтматов, исходит из «колыбели древнего мировосприятия. Обратимся непосредственно к тексту произведения:
Когда средь степи одинок Стою над гладкою равниной И чистотой дышу полынной,
Мне чудится, что я - высок.
Я осязаю бесконечность,
Душа моя вмещает вечность.
47
ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Где все преграды бытия?!
Неразличимы быль и небыль,
На свете - только степь и небо.
На свете - птицы, степь и я!..
О, счастье духа, счастье тела!
Простор, не знающий предела [2].
Изображение традиционного пространства, существующее в народной поэзии, поэт подчиняет авторской воле. Изображение мыслительного сюжета образует описываемая динамика эмоционального, психологического состояния лирического героя. Оно выстроено в определенной последовательности восприятия этой картины им. Об этом говорит и композиционное деление двенадцатистрочника как бы на две части: первая часть предполагает постановку проблемы, а вторая - ее решение. Строка, открывающая произведение, представляет пространство степи - «гладкая равнина» и «полынная чистота», осязаемая автором. В самом начале произведения (в первых шести строчках) глубокую смысловую нагрузку дает то состояние одиночества, в которое погружен лирический герой. Автором проводится параллель между огромным миром (микро- и макрокосмом) и хрупким человеческим существованием. Однако в тексте стиха она перебивается новыми интонациями, возникающими по мере того, как расширяется диапазон впечатлений героя, пребывающего в степи. Они выражаются в эпитетах, подчеркивающих индивидуальную, субъективную окраску. Здесь Кугульти-новым четко обозначаются связи по горизонтальной линии и вертикальной. Сначала по горизонтали - «гладкая равнина», «полынная» чистота и затем подъем внимания по вертикали - к небу и парящим там птицам. Таким образом, возникают два пространства: земля и небо. Лирический герой Кугультинова находится в центре Вселенной. Истоки своей духовности он черпает в связи с Небом, дарующим гармонию. Он, словно на незримых крыльях воспаряет над ним, и видит мир во всей полноте и завершенности, протягивает нить между небом и землей. Так, возникает один из важных мотивных узлов, мотив равновесия, восходящий к архетипической триаде «небо-земля-человек». Поэт как бы входит в иной мир и обращается к своей прапамяти, соединяющей в единую целостность прошлое и настоящее («На свете - только степь и небо», «На свете - птицы, степь и я!..»). Архетипическая символика, традиционное соотношение верха и низа здесь абсолютно прозрачна.
Чувство одиночества, присутствующее в душе лирического героя вначале стихотворения («Когда средь степи одинок...»), это не состояние разлада внутри, отсутствие жизнелюбия, а, наоборот, приближение к гармонии с внешним миром. Об этом убедительно говорит появившееся в нем ощущение внутреннего равновесия, спокойствия и тишины, которая дает возможность вслушаться в себя и в мир, приблизиться к тайнам степи, которые никогда не были открыты для всех. В основе кугультиновской философской концепции в данном случае, без сомнения, лежат заповеди народной духовной мудрости.
Можно отметить, что упомянутый образ тишины также несет непреходящее значение. Радость наслаждения тишиной является непосредственным выражением желания жить, возможностью «просветления» и толчком к озарению. Состояние одиночества лирического героя постепенно отступает. Он ощущает себя частью этой планеты, принимает в себя спокойную уравновешенность природы и словно приходит в равновесие со всеми вселенскими и природными силами. В нем рождается непрерывное чувство бытия. Этот принцип, по сути, остается основой мышления для всех современных калмыцких поэтов, в том числе и для Давида Кугультинова.
48
2014 г. №2(22)
Смысл приведенных данных в поэзии Д. Кугультинова достаточно прозрачен. Как отмечает А. Г. Салдусова, поэт в данном случае показывает вхождение нового знания в сознание героя через чувственный опыт. «Созерцание степи или сосредоточенное внимание на объекте постепенно раскрывает ему иную степь, он начинает доверять ей. В тексте это выражено появлением новой интонации - строка «дышать чистотой полынной» [4] переходит в другую - «мне чудится», которая затем перетекает в более чувственное восприятие - «я осязаю. Таким образом, умственное сознание героя преображается в прямое видение. Открывается бескрайность мира, в центре которого оказывается он сам - «О, счастье духа, счастье тела - /Простор, не знающий предела!». Теперь это не два разных мира, существующих отдельно - мир внешний, отчужденный и мир внутренний. Поэт передает трансформацию сознания лирического героя. Мгновение словно преобразуется в вечность, стираются грани между «былью» и «небылью», они становятся «неразличимы» («О, счастье духа, счастье тела!»). Одиночество исчезает.
Д. Кугультинов использует психологический параллелизм, где понимание вечности соотносится с высокими помыслами, высотой духовного прозрения. Если ранее все объекты мира воспринимались как внешние (герой просто одиноко стоял в степи), то последние три строки передают процесс внутренних изменений вследствие, возможно, медитативного погружения в себя. Связь с микрокосмом дает ему духовное спасение, рождается новое ощущение бесконечного пространства степи, которое есть «птицы, степь и я» как единое целое, не теряющее своей, присущей ей оригинальности. Можно сказать, что здесь исконное пантеистическое мироощущение, природное пра-единство сливается с буддийским целостным мышлением. Это пространство является источником жизни. Подобное понимание присутствует и в других произведениях Д. Кугультинова как «Бегут на берег из глубокой мглы...», «Как ты прекрасна, степь моя, в апреле.» и т. д., в которых степь для героя является тем пространственным состоянием человека, с которым он родился в лоне своей культуры. Ведь присущие калмыку чувства пространства и свободы являются главными компонентами в психологии номада.
Подводя итог по данной статье, можно прийти к выводу, что пейзаж степи является здесь не просто объектом созерцания, он лишен объектного значения. Стихотворение «Когда средь степи одинок.», построенное на воспроизведении ассоциативного мышления, позволяет заключить, что сущностью поэзии Д. Кугультинова является его генетическая и подсознательная приверженность родным корням. Поэтому его лирический герой не наблюдает природу, а переживает внутри чувство гармонии и единства. В творчестве поэта суть человека, его предназначение, связь с природой рассматриваются в традиционном ключе и осмыслении. По главной сути его волнуют отношения: человек - вселенная, человек - природа, человек - вечность.
Список литературы
1. Айтматов Ч. Т «В соавторстве с землею и водою.» // Кугультинов Д. Н. Собрание сочинений. В 3-х т. Т 1. Стихотворения и поэмы / Пер. с калм. - М.: Худож. лит., 1988.
С. 3-12.
2. Кугультинов Д. Н. Собрание сочинений. В 3-х т. Т. 1. Стихотворения и поэмы / Пер. с калм. - М.: Худож. лит., 1988. - 447 с.
3. Леонов Б. А. Поэзия судьбы народной. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1970. - 94 с.
4. Салдусова А. Г. Мгновение и вечность в художественном мире Д. Кугультинова // Ойраты и калмыки в истории России, Монголии и Китая. Материалы Международной научной конференции. Часть II. - Элиста: КИГИ РАН, 2008. С. 109-116.
49
