CC BY
615
11.4. КОРЫСТНАЯ ЦЕЛЬ КАК ПРИЗНАК ХИЩЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ РОССИИ: СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
Гудков Антон Павлович, следователь по особо важным делам Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Магаданской области
Место работы: Следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по Магаданской области
an_gudkov@rambler.ru
Аннотация: понятие корыстной цели как обязательного признака хищения в законодательстве не содержится и в руководящих разъяснениях высшей судебной инстанции надлежащим образом не раскрывается, что приводит к проблемам в правоприменении. В науке уголовного права существуют противоречивые позиции относительно рассматриваемого признака и предложения об исключении его из законодательного определения хищения. Настоящее исследование посвящено выработке правильного понимания корыстной цели и предложения по поводу необходимости указания данного признака в законодательном определении хищения.
Признак цели, как субъективный признак состава хищения, рассматривается в историческом развитии согласно отечественному уголовному законодательству дореволюционного, советского и современного периодов. Анализируются разъяснения высшей судебной инстанции по поводу содержания корысти применительно к различным видам и формам хищений и иных преступлений. Рассматриваются научные труды теоретиков уголовного права различных исторических периодов, которые понимают корыстную цель в широком и узком смысле. Анализируются решения судов различных инстанций и причины отмен приговоров вышестоящими судами по уголовным делам о хищениях. В отечественном уголовном законодательстве различных исторических периодов хищения характеризовались обязательным признаком субъективной стороны - целью, в настоящее время определяемой как корыстная. Неправильное понимание корыстной цели хищения приводит к ошибкам в правоприменительной практике. Признак корыстной цели позволяет отграничить хищения от других преступлений, поэтому он является необходимым для характеристики хищения. В уголовном праве России корыстная цель в хищении понимается в широком смысле и может быть определена как стремление виновного к владению, пользованию или распоряжению похищенной вещью по своему усмотрению. Ключевые слова: хищение, корыстная цель, полномочия собственника имущества, обогащение, имущественная выгода.
SELFISH GOAL AS A SIGN OF THEFT IN THE CRIMINAL LAW OF RUSSIA: DISPUTABLE QUESTIONS OF THEORY AND PRACTICE
Gudkov Anton P., investigator for the particularly important cases of the Investigative department for the Magadan region of the Investigation Committee of Russian Federation
Work place: Investigative department for the Magadan region of the Investigation Committee of Russian Federation
an_gudkov@rambler.ru
Annotation: the concept of selfish goal as an obligatory sign of theft in the legislation is not contained and in the guiding explanations of the highest court is not properly disclosed, which leads to problems in law enforcement. In the science of criminal law there are conflicting positions regarding the feature in question and the proposal to exclude it from the legislative definition of theft. This study is devoted to the development of a proper understanding of the selfish goal and a proposal on the need to indicate this feature in the legislative definition of theft.
The sign of the goal, as a subjective sign of the composition of theft, is considered in historical development according to the domestic criminal legislation of the pre-revolutionary, Soviet and modern periods. The explanations of the highest court regarding the content of self-interest in relation to various types and forms of theft and other crimes are analyzed. The scientific works of theoreticians of criminal law of various historical periods are considered, which understand the selfish goal in a broad and narrow sense. The decisions of courts of various instances and the reasons for the cancellation of sentences by higher courts in criminal cases on theft are analyzed.
In domestic criminal legislation of various historical periods, theft was characterized by an obligatory sign of the subjective side -the goal, now defined as selfish. Misunderstanding of the selfish goal of theft leads to mistakes in law enforcement practice. A sign of a selfish goal allows you to delimit theft from other crimes, so it is necessary to characterize theft. In Russia's criminal law, the selfish goal in theft is understood in a broad sense and can be defined as the desire of the guilty party to own, use or dispose of the stolen thing at his discretion.
Keywords: theft, selfish goal, powers of the owner of property, enrichment, property benefit.
Уголовный закон России в качестве обязательного признака субъективной стороны состава хищения называет корыстную цель. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своих постановлениях приводит понятие корыст-
ной цели применительно к отдельным формам хищения, однако оно не снимает проблем правоприменения. Характеристике корыстной цели также посвящено немало теоретических работ в различные исторические периоды разви-
Проблемы экономики и юридической практики
тия уголовно-правовой науки. Ученые в большинстве склоняются к корыстной природе хищений любой формы и признают корыстную цель обязательным признаком для квалификации указанных преступлений. Вместе с тем, отдельные теоретики данную позицию критикуют и высказывают предложения об исключении рассматриваемого признака из законодательного определения хищения либо о создании иной, более удачной, формулировке цели хищения.
Упоминание о специальной цели воровства и мошенничества содержалось еще в Уголовном уложении 1903 года, так и не вступившего в законную силу в полном объеме, но она не обозначалась как корыстная [6, с. 117, 120]. Так, в диспозициях статей 581 и 591 цель кражи и мошенничества состояла в присвоении чужого движимого имущества. Как корыстная цель упоминалась лишь в статье 576 применительно к растрате имущества пострадавшим в результате бедствия, но ее содержание в указанном нормативно-правовом акте не раскрывалось. В Уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 годов признак корыстной цели был использован при конструировании ряда составов имущественных преступлений (присвоение, мошенничество, подделка документов и др.).
Впервые определение понятия «хищение» законодательно было введено в виде примечания 1 к статье 144 УК РСФСР 1960 года: «В статьях 144-1472 под хищением понимается совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества» [1].
Данное определение понятия хищения почти дословно воспроизведено в ныне действующей легальной дефиниции хищения, которое размещено в п. 1 Примечания к ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Согласно п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 51 от 27 декабря 2007 года «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» под корыстной целью понимается стремление виновного изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе, путем передачи его в обладание других лиц [2].
Вместе с тем, разъясняемое Пленумом определение корыстной цели представляется не вполне удачным. Термины «изъятие и (или) обращение», «чужое имущество», «в свою пользу», «в обладание других лиц» характеризуют само хищение, поэтому определение одного из признаков хищения через другие его признаки не дает представления о корыстной цели в полной мере, как о специально выделенном законодателем признаке хищения.
Характеристика корыстной цели, данная высшей судебной инстанцией Российской Федерации применительно к хищению в форме кражи, грабежа и разбоя, также не дает целостного понимания о рассматриваемом признаке, поскольку раскрывает его лишь через негативные признаки: «Не образуют состава кражи или грабежа противоправные действия, направленные на завладение чужим имуществом не с корыстной целью, а, например, с целью его временного использования с последующим возвращением собственнику либо в связи с предполагаемым правом на это имущество» [3].
В определенной степени представление о корысти как о признаке хищения дается в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 16 от 16 октября 2009 года
«О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий», в пункте 16 которого корыстная заинтересованность определена как «...стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц» [4]. Согласно пункту 17 указанного Постановления «В отличие от хищения чужого имущества с использованием служебного положения злоупотребление должностными полномочиями из корыстной заинтересованности образуют такие деяния должностного лица, которые либо не связаны с изъятием чужого имущества (например, получение имущественной выгоды от использования имущества не по назначению), либо связаны с временным и (или) возмездным изъятием имущества» [4].
Путем анализа данных разъяснений можно сделать вывод о том, что как хищение должны квалифицироваться случаи использования должностным лицом своего служебного положения в целях получения для себя или других лиц выгоды имущественного характера, если это связано с незаконным безвозмездным изъятием и (или) обращением чужого имущества в свою пользу или пользу других лиц.
Еще в начале ХХ века И.Я. Фойницкий отмечал, что наиболее удачным определением специальной цели хищения является цель присвоения чужого имущества, при которой «виновный руководится желанием поставить чужую вещь в исключительную от себя зависимость, обратить ее в сферу своих имущественных ценностей, т.е. желанием воспользоваться ею как своим имуществом, получить прибыль» [Фойницкий, 1901, с. 177]. В этот же период А.А. Жижиленко характеризовал цель присвоения в краже как цель удержания похищенной вещи в своей имущественной сфере, предоставления ее безвозмездно или возмездно третьим лицам, употребления вещи сообразно ее назначению [Жижиленко, 1928, с. 64-65].
Позднее ученые советского периода обязательным признаком хищения называли корыстную цель и определяли ее как цель обращения имущества в свою собственность [Владимиров, Ляпунов, 1986, с. 52], сознание обогащения себя или других лиц как результата совершаемых действий [Тенчов, 1980, с. 79-80].
Похожим образом корыстную цель характеризуют теоретики постсоветского и современного периодов, определяя ее как стремление к обогащению не только себя, но и третьих лиц [Богданчиков, 2008, с. 53], к числу которых относят:
- близких, в улучшении материального положения которых заинтересован виновный;
- юридических лиц, с функционированием которых напрямую связано материальное благополучие виновного;
- любых других лиц, действующих в соучастии с виновным [Бойцов, 2002, с. 294];
- лиц, с которыми виновного связывают просто личные отношения [Лопашенко, 2007, с. 54];
- других лиц, даже не состоящих с виновным в каких-либо отношениях, то есть посторонних [Братанов, 2007, с. 85].
Изложенная позиция нашла свое отражение и в судебной практике. Так, приговором Заводского районного суда г. Новокузнецка Г. признана виновной в хищении путем обмана, с использованием служебного положения, денежных средств ОАО, выделенных на финансирование льготных путевок для пенсионеров указанного Общества. Реализуя свой преступный умысел, Г. передавала указанные путевки не пенсионерам
ОАО, а своим родственникам, друзьям и знакомым для того, чтобы они проводили отдых в санаториях Алтайского края. По мнению суда, корыстные побуждения Г. при этом были направлены на получение материальной выгоды для других лиц и избавление их от материальных затрат при получении санаторно-курортных путевок (необходимости оплаты полной стоимости путевок). Постановляя приговор, суд указал: «По смыслу закона под корыстной целью при совершении мошенничества понимается стремление изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путём передачи его в обладание других лиц, круг которых не ограничен соучастниками виновного и близкими ему лицами, а равно незаконно извлечь иные выгоды имущественного характера для себя или других лиц» [7].
Таким образом, в современной теории и практике уголовного права сформировалось устойчивое мнение о том, что хищение (похищение) всегда характеризуется специальной целью, содержание которой сводится к удержанию похищенной вещи в своей имущественной сфере (владению), употреблению вещи согласно ее назначению (пользованию) и предоставлению вещи третьим лицам (распоряжению), то есть осуществлению правомочий собственника. При этом, по нашему мнению, корыстная цель может проявляться как во всех трех указанных разновидностях правомочия собственника, так и отдельно в любом из них.
Вместе с тем, в настоящее время в науке уголовного права существует позиция, согласно которой в законодательном определении хищения нет необходимости указывать на корыстную цель как обязательный признак субъективной стороны состава преступления.
Сторонники данной позиции отмечают более широкое толкование термина «корысть» в российской уголовно-правовой теории и практике по сравнению с его этимологическим значением. Под корыстью в русском языке понимается страсть к приобретению, к поживе; жадность к деньгам, богатству, любостяжание, падкость на барыше [18, с. 174].
В связи с этим, Р.У. Ахмедов подчеркивал, что такое расширительное толкование корыстной цели связано с применением уголовного закона по аналогии, и предлагал изъять указание на корысть при характеристике цели хищения из примечания 1 к статье 158 УК РФ [Ахмедов, 2013, с. 8]. По этой же причине С.В. Скляров предлагал использовать при характеристике хищений не корыстную цель, а цель «распоряжения имуществом по своему усмотрению», поскольку при таком определении не имеет значения, обратил ли виновный это имущество в свою пользу, пользу других лиц или распорядился по-иному [Скляров, 1997, с. 67]. Однако такое толкование является слишком узким, поскольку не охватывает других правомочий собственника (владение, пользование), к получению которых может стремиться виновный. По нашему мнению, широкое толкование корыстной цели в уголовном праве не может служить причиной отказа в употреблении данного термина в законодательном определении хищения, поскольку «общественно опасные корыстные устремления проявляются и получают распространение в обществе независимо от того, получена ли имущественная выгода лично преступником или третьими лицами, находящимися с последним в каких-либо отношениях» [Безверхов, 2002, с. 165].
А.З. Докшоков полагает, что слова «безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или
других лиц» в примечании 1 к статье 158 УК РФ как раз и отражают основу корысти, и поэтому предшествующие слова «с корыстной целью» уже не несут той смысловой нагрузки, в которой имеется в виду корысть [Докшоков, 2007, с. 87]. С данной точкой зрения можно отчасти согласиться, так как слово «польза» действительно соответствует значению слова «корысть» в русском языке, поэтому использование в одном предложении словосочетаний «с корыстной целью» и «в пользу» в определенной степени тавтологично. Вместе с тем, нельзя согласиться с предложением об исключении корыстной цели из законодательного определения хищения. Так, отменяя приговор Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики в части осуждения А. по п. «б» ч. 4 ст. 158 УК РФ, Верховный Суд Российской Федерации указал: «суд установил по делу и отразил в приговоре, что А. вместе с Б. уничтожили автомашину «ВАЗ-2112», однако ошибочно указал в приговоре о том, что уничтожение виновным похищенного имущества с целью скрыть следы преступления, охватывается диспозицией ст. 158 УК РФ ... Учитывая, что действия осужденных по уничтожению автомобиля «ВАЗ-2112» были направлены на сокрытие следов преступления, а также то, что судом не была установлена корыстная цель виновных при незаконном изъятии автомобиля до его уничтожения, содеянное А. и Б. в части изъятия и уничтожения автомобиля «ВАЗ-2112» не образуют преступление, предусмотренное ст. 158 УК РФ» [8]. Таким образом, правильное установление цели при изъятии и последующем уничтожении автомобиля не позволили суду признать действия подсудимых хищением при наличии других его признаков.
По мнению А.К. Гейна, законодатель неправильно определил цель хищения не только в содержательном аспекте, но и с методологических позиций понимания цели и ее выражения в уголовном праве в качестве криминообразующего признака. Ученый считает, что в словосочетании «корыстная цель» отсутствует указание на то, какой предполагаемый результат должен наступить после деяния. Такая цель является бессодержательной, а потому нет смысла вводить ее в состав преступления. Криминообразующим признаком хищения ученый предлагает считать цель присвоения чужого имущества [Гейн, 2010, с. 48]. Однако, такая формулировка цели, по нашему мнению, представляется не слишком удачной, поскольку термин «присвоение» используется в описании способа одной из форм хищения, предусмотренной в ст. 160 УК РФ.
Ряд ученых признают возможность бескорыстных хищений. Свою позицию теоретики обосновывают тем, что действующий закон распространил определение хищения на все составы, в объективную сторону которых входит хищение чужого имущества в качестве способа совершения преступления.
Так, по мнению С.Ф. Милюкова, в случаях хищения, в частности, ядерных материалов или радиоактивных веществ (ст. 221 УК РФ), наркотических средств и психотропных веществ (ст. 229 УК РФ), документов, штампов или печатей (ст. 325 УК РФ), а также похищения человека (ст. 126 УК РФ), преступники во многих случаях преследуют иные, нежели корыстные, цели [Милюков, 2000, с. 230]. А.К. Гейн обращает внимание на случаи хищения оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, совершаемых не с корыстной целью, а с целью последующего совершения тяжких и особо тяжких преступлений: бандитизма, убийств, террористических актов и т.п. В связи с этим, по мнению ученого, «отсутствие в содеянном предусмотренного уголовным законом признака корыстной цели не позволяет признавать такие случаи хищением»
Проблемы экономики и юридической практики
[Гейн, 2010, с. 50]. Подтверждением позиции указанных теоретиков является приговор, которым Я-ко признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 226 УК РФ. Как указал суд: «субъективная сторона при этом характеризуется виной в виде прямого умысла, цель может быть любой - стремление присвоить, передать другому лицу, распорядиться по своему усмотрению иным образом. Корыстная цель не является обязательным признаком субъективной стороны» [9].
Вместе с тем, анализ судебной практики и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации позволяет не согласиться с приведенными доводами. Так, под оконченным хищением оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств Пленум понимает противоправное завладение ими любым способом с намерением лица присвоить похищенное либо передать его другому лицу, а равно распорядиться им по своему усмотрению иным образом [5]. Как видно из этого разъяснения, цель хищения указанных предметов Пленум раскрывает в значительной степени схожим образом, как корыстную цель применительно к составам мошенничества, присвоения и растраты [2]. В поддержку изложенной позиции можно привести и пример из судебной практики. Так, Пермский краевой суд, рассматривая апелляционную жалобу осужденного Т., не признал его доводов об отсутствии у него корыстной цели при хищении ружья и патронов, которые, с его слов, он забрал только в целях самообороны, а затем выбросил их. По мнению суда, указанные обстоятельства не свидетельствуют об отсутствии в действиях Т. состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 226 УК РФ, а именно признака корыстной цели, поскольку изъятие данного имущества осужденным, было обусловлено стремлением распорядиться им как своим собственным. Суд апелляционной инстанции посчитал, что использование оружия и боеприпасов в целях возможной самообороны, дальнейшее его выбрасывание в целях сокрытия причастности к преступлению, и являются способом распоряжения похищенным имуществом [10].
Следовательно, и при хищении специальных предметов, ограниченных в обороте или запрещенных к обороту, целью совершения преступления является осуществление полномочий собственника в отношении похищенного.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что корыстная цель является обязательным признаком субъективной стороны состава хищения чужого имущества в любой форме, который можно определить как стремление виновного к владению, пользованию или распоряжению похищенной вещью по своему усмотрению.
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 90,28%.
Список литературы:
1. О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР: Федеральный закон от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ / Российская Федерация // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Раздел «Законодательство». Информационный банк «Версия Проф».
2. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 / Пленум Верховного Суда Российской Федерации // Справочная правовая система «Кон-
сультант Плюс». Раздел «Судебная практика». Информационный банк «Версия Проф».
3. О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 / Пленум Верховного Суда Российской Федерации // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Раздел «Судебная практика». Информационный банк «Версия Проф».
4. О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 16 / Пленум Верховного Суда Российской Федерации // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Раздел «Судебная практика». Информационный банк «Версия Проф».
5. О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 марта 2002 г. № 5 / Пленум Верховного Суда Российской Федерации // Справочная правовая система «Консультант Плюс». Раздел «Судебная практика». Информационный банк «Версия Проф».
6. Уголовное уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. СПб.: Издание сенатской типографии, 1903. - 144 с.
7. Дело № 1-22/2016 // Архив Заводского районного суда г. Новокузнецка.
8. Дело № 30-007-18 // Архив Верховного Суда Российской Федерации.
9. Дело № 1-441/2015 // Архив Камышинского городского суда Волгоградской области.
10. Дело № 22-5683 // Архив Пермского краевого суда.
11. Ахмедов, Р.У. Оценочные признаки хищения и его форм в уголовном праве: автореферат дис. ... канд. юрид. наук / Р.У. Ахмедов. -Краснодар, 2013. - 27 с.
12. Безверхов, А.Г. Имущественные преступления / А.Г. Безверхов. -Самара: Самарский университет, 2002. - 359 с.
13. Богданчиков, С.В. Противодействие преступным посягательствам на абсолютные права собственности (хищения) / С.В. Богданчиков. -М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. - 160 с.
14. Бойцов, А.И. Преступления против собственности / А.И. Бойцов. -Спб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2002. - 775 с.
15. Братанов, В.В. Понятие хищения // Бизнес в законе. - 2007. - № 2.
- С. 82-88.
16. Владимиров, В.А., Ляпунов, Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность / В.А. Владимиров, Ю.И. Ляпунов. - М.: Юридическая литература, 1986. - 224 с.
17. Гейн, А.К. Корыстная цель как криминообразующий признак преступлений в Уголовном кодексе Российской Федерации // Юридическая наука и правоохранительная практика. - 2010. - № 1/11.- С. 46-54.
18. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / В.И. Даль: в 4т. - т. 2: И - О. - М.: РИПОЛ классик, 2006. - 784 с.
19. Докшоков, А.З. Корысть в содержании цели и мотива преступного посягательства против собственности в виде присвоения и растраты // Теория и практика общественного развития. - 2007.
- № 1. - С. 86-88.
20. Жижиленко, А.А. Преступления против имущества и исключительных прав / А.А. Жижиленко. - Ленинград: Издательство «Рабочий суд», 1928. - 207 с.
21. Лопашенко, Н.А. Преступления в сфере экономики. Авторский комментарий к уголовному закону / Н.А. Лопашенко. - М.: Волтерс Клувер, 2007. - 538 с.
22. Милюков, С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа / С.Ф. Милюков. - Спб: ИВЭСЭП, Знание, 2000. -279 с.
23. Скляров, С.В. Понятие хищения в уголовном законодательстве России: теоретический анализ // Государство и право. - 1997. - № 9.
- С.64-68.
24. Тенчов, В.С. Уголовно-правовая охрана социалистической собственности / В.С. Тенчов. - Иваново: Ивановский государственный университет, 1980. - 86 с.
25. Фойницкий, И.Я. Курс уголовного права. Часть особенная. Посягательства личные и имущественные / И.Я. Фойницкий. - 4-е изд. -СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1901. - 433с.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью аспиранта кафедры уголовного права и криминологии Юридической школы Дальневосточного федерального университета А.П. Гудкова на тему: «Корыстная цель как признак хищения в уголовном праве России: спорные вопросы теории и практики» Из законодательно закрепленного в уголовном законе России понятия хищения вытекает, что при квалификации хищения в любой форме надлежит установить корыстную цель. Вместе с тем при уголовно-правовой оценке данного признака субъективной стороны указанных преступлений возникают спорные вопросы не только у теоретиков, но и у правоприменителей. Учитывая распространенность корыстных преступлений против собственности актуальность заявленной в рецензируемой публикации темы не вызывает сомнений.
Учитывая, что корысть как признак хищения исследовался теоретиками различные исторические периоды развития уголовно-правовой науки, автор обращается к работам известных российских ученый начала ХХ-го века. Не оставлены без внимания и труды современных специалистов. Автор не ограничился лишь научным анализом существующих в доктрине уголовного права мнений по вопросу уголовно-правовой оценки корыстной цели как признака хищения. В статье приведен анализ позиции Пленума Верховного Суда РФ в части разъяснения
понятия хищения, приведенная в различных постановлениях, исследованы материалы судебной практики, которые подкрепляют доводы автора статьи.
Интересны в научном отношении и рассуждения автора в вопросе, в каких разновидностях правомочия собственника (владение, пользование, распоряжение) может проявляться корыстная цель.
Исследован в настоящей работе и вопрос о целесообразности закрепления корыстной цели в качестве обязательного признака субъективной стороны состава хищения, который породил в теории уголовного права споры. А.П. Гудков принял участие в дискуссии и в вопросе: «Возможно ли бескорыстное хищение?» обосновал свою точку зрения, которую проиллюстрировал материалами судебной практики.
Сделанные автором в рецензируемой статье выводы не только в достаточной мере научно обоснованы, но и достоверны, ибо основаны на изучении материалов современной судебной практики. Оформление и содержание статьи отвечает нормативным требованиям, предъявляемым к такого рода работам.
Научная статья Гудкова Антона Павловича на тему: «Корыстная цель как признак хищения в уголовном праве России: спорные вопросы теории и практики» рекомендуется к опубликованию в открытой печати.
Научный руководитель: д-р юрид. наук, профессор кафедры уголовного права и криминологии Юридической школы ДВФУ
Т.Б. Басова
