CC BY
177
УДК 343.7
ПРОБЛЕМЫ «КОРЫСТНОЙ ЦЕЛИ» ПРИ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ СОБСТВЕННОСТИ
М.В. Ковалев
Рассматриваются вопросы корыстной цели как необходимого криминообразующего признака хищения. Приводится аргументация обоснованности законодательного закрепления корыстной цели как с теоретической точки зрения, так и с учетом требований правоприменительной практики, в качестве обязательного признака хищения. Подвергается критическому анализу мнение о бескорыстности хищения. Формулируется вывод о невозможности существования хищения без корыстной цели.
Ключевые слова: хищение, корыстная цель, преступление, ущерб, чужое имущество.
В структуру состава преступления входят четыре группы признаков, которые получили название элементов состава преступления, к которым относятся объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона преступления. Все признаки состава преступления делятся на обязательные и факультативные. Факультативными же признаками субъективной стороны состава преступления являются мотив и цель, за исключением, когда они приобретают силу обязательных в случае прямого указания на них в законе. Для хищения корыстная цель представлена в качестве обязательного признака, что нашло свое отражение в примечании 1 к ст. 158 УК РФ. При этом законодатель не раскрывает содержание корыстной цели, что и вызывает определенные сложности применения.
С.И. Ожегов определил корысть как выгоду, материальную пользу [1, с. 262]. В. Даль под корыстью понимал страсть к приобретению, к наживе, жадность к деньгам, богатству, любостяжание [2, с. 437].
Относительно корыстной цели хищения, как признака преступления в уголовно-правовой науке, существуют небезосновательные разногласия, которые являются краеугольным камнем в полемике юристов-теоретиков, но и, к сожалению, существенной проблемой квалификации, рассматриваемой группы преступлений правоприменителями. В рамках различных подходов к признаку корыстной цели преступлений против собственности можно говорить, с одной стороны, о необходимости исключения корысти в качестве обязательного признака преступлений, и это обосновывается возможностью совершения преступления и без корыстной цели, с другой стороны, о невозможности существования хищения без озвученного признака, основу доводов которых составляет надлежаще выверенная законодательная конструкция определения хищения. Так ли это на самом деле?
Содержательная сторона понятия корыстной цели раскрывается в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» в котором говорится, что корыстной целью является стремление изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом
85
как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц, круг которых не ограничен [3, с. 12]. В этом случае, исходя из разъяснений высшей судебной инстанции, лицу, совершающему хищение чужого имущества достаточно изъять и (или) обратить имущество в свою пользу, а равно передать его другим лицам. В первом случает виновное лицо получает прямую выгоду, у него появляется возможность распоряжаться и пользоваться имуществом, имущественный фонд лица увеличивается, при этом необходимо согласиться с мнением специалистов в области права, что юридическое право владения у виновного лица на похищенную вещь никогда не возникнет. Во втором случае виновное лицо, передавая похищенное другим лицам, получает косвенную выгоду, можно допустить даже выгоду не имущественного характера, а в большей степени морального плана, а возможно и морального удовлетворения. В таком случае на противоправное поведение будут влиять иные мотивы совершения преступления, такие как месть, зависть, альтруизм.
Заострять внимание на ситуации, когда лицо обращает похищенное имущество в свою пользу, нет смысла, так как корыстная цель в этом случае не вызовет сомнения. Иным образом обстоит дело, когда виновное лицо передает похищенное другим лицам, при обязательном условии, что последние не знали о происхождении имущества. Может создаться впечатление, о совершении хищения без корыстной цели. В такой ситуации необходимо сделать акцент, на том, что хотя формально преступник не получает материальной выгоды от похищенного им имущества, однако он психически положительно относится к совершенному им деянию, а именно внутренне одобряет противоправное изъятие имущества, которое ему не принадлежит и причинение материального ущерба собственнику. К тому же его сознанием охватывается противоправное обогащение того лица, которому он передал похищенное. В этом и заключается корыстная цель лица, совершающего хищение.
Тогда как действовать правоприменителю в ситуации, когда имущество изъято из владения собственника, которому соответственно причинен ущерб, но виновное лицо не обратило имущество в свою пользу, и не передало похищенное другим лица, а, допустим, выбросило за ненадобностью. В этом случае отсутствие корыстной цели можно аргументировать исключительно отсутствием корыстной мотивации на совершение преступления. При таких обстоятельствах важен факт окончания преступления, хищение окончено, допустим, для кражи и грабежа с момента, когда имущество изъято, и у лица имеется реальная возможность им распорядится. При этом, каким образом лицо распорядилось похищенным имуществом должно остаться за гранью преступления. Изъяв имущество и получив возможность им распорядится, что это если не корыстная цель? Постпреступное поведение, выражаемое как в обращении имущества в свою пользу, пользу третьих лиц, так и попросту если имущество выброшено, не должно иметь решающего значения при квалификации хищения. В противном случае освобождение от уголовной ответственности лица совершившего хищение не для себя и других лиц, не исключая даже насильственного способа, фактически не установив корыстной цели, могло бы создать прецедент с непредсказуемыми последствиями,
86
поставив в опасность конституционное положение о неприкосновенности собственности. Это бы потребовало внесение в Уголовный кодекс РФ дополнительных норм, предусматривающих ответственность за бескорыстное изъятие имущества у собственника и причинение ему материального вреда на подобии уголовно-наказуемого угона. К счастью, в практике квалификации хищений не являются главенствующими обстоятельства, связанные с распоряжением похищенным, хотя, как и прочие обстоятельства совершения преступления, они подлежат установлению. На первый план выходит именно момент, когда у лица имеется реальная возможность им распорядится. С этого момента корыстная цель хищения считается достигнутой.
Так, в ходе предварительного следствия и последующего судебного разбирательства уголовного дела о совершении преступления предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, обвиняемая П. в ходе допроса поясняла, что кражу совершила для того, чтобы отомстить потерпевшему за ранее причиненную ей обиду. Похищенное имущество после совершения преступления выбросила за ненадобностью. Между тем обвиняемая была осуждена за хищение [4]. В данном случае проводя аналогию действий осужденной с законодательным определением хищения можно констатировать, что она противоправно безвозмездно изъяла и обратила чужое имущество в свою пользу, причинив ущерб собственнику, а в последующем похищенным распорядилась по своему усмотрению. Судебная практика в этом случае, поддерживая законодательное определение хищения, моментом достижения корыстной цели считает именно возможность распорядится похищенным, вне зависимости от того, чей имущественный фонд был пополнен похищенным, либо предмет хищения не достался никому.
В определенной степени подтверждением положения о том, что корыстная цель считается достигнутой в момент реальной возможности распорядится предметом хищения, будет являться предлагаемое С.Ф. Милюковым новое изложение примечания к ст. 158 УК РФ следующего содержания: « Под хищением в статьях настоящего Кодекса понимается общественно опасное противоправное изъятие чужого имущества с целью распорядится им как собственным, либо обращение такого имущества в пользу виновного или других лиц» [5, с. 232]. С.Ф. Милюков, относясь к сторонникам теории об исключении корыстной цели из законодательного определения хищения, основной целью совершения хищения видит в возможности распорядиться похищенным как собственным. В обоих случаях все сводится к моменту окончания преступления, за одной лишь разницей в отсутствии словосочетания корыстная цель, более того, действия виновного аналогичны: противоправное изъятие чужого имущества и возможность им распорядиться, независимо каким образом, как в свою, так и в пользу других лиц. Этого достаточно для установления корыстной цели. К тому же существенными недостатками предлагаемого С.Ф. Милюковым определения является отсутствие признака безвозмездности хищения и причинения ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества. Отсутствие признака безвозмездности хищения приведет к необоснованному привлечению лиц,
87
изъявших чужое имущество и оставивших на месте эквивалент изымаемого, к уголовной ответственности. В таком случае не сложно себе представить ситуацию, когда виновное лицо противоправно изымает чужое имущество, оставляет эквивалент в денежном выражении за изъятое, и может даже значительно большую сумму, но, тем не менее, подлежит привлечению к уголовной ответственности за хищение. Да и признание лица, материально «выигравшего» (в случае большей суммы денежной компенсации, чем изъятое имущество) от хищения потерпевшим будет как минимум странным. А отсутствие ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества при хищении вообще является основанием освобождения от уголовной ответственности в связи с отсутствием состава преступления. Материальный ущерб обязателен в преступлениях против собственности, что на сегодняшний день является гранью между преступным и не преступным.
Цель - это всегда осознанное устремление субъекта, конечный итог, желаемый мысленный результативный образ, на достижение которого направлена его деятельность. Поэтому на этапе предварительной преступной деятельности корыстная цель представлена в виде намерения получить выгоду (фактическое право собственности) из чужого имущества. Даже первоначальная мысленная направленность виновного на предоставление имущественных благ другим лицам на уровне сознательного выражает корыстную цель, внутренне близкую к взглядам обогатившихся лиц. Происходит перенос корыстных целей виновного лица на других лиц, которые получили предмет хищения. Обогащение других лиц в этой связи будет свидетельствовать о выражении корыстной цели и у лица, совершившего изъятие имущества. Таким образом, говорить об отсутствии корыстной цели у виновного лица в случае передачи имущества другим лицам или выбытии похищенного из владения субъекта по другим причинам необоснованно. В этом по сути и заключается корыстная цель хищения. В законодательном определении хищения предусматривается возможность получения похищенного имущества другими лицами и о вознаграждении преступника за передаваемое имущество не указывается.
Даже если усомниться в необходимости обязательного законодательного закрепления корыстной цели в хищении и согласиться с возможным бескорыстным совершением хищения, как же в таком случае надлежит оценивать неоконченную преступную деятельность, в частности покушение на хищение? В рамках покушения виновное лицо стремится противоправно и безвозмездно изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу или пользу других лиц. Между тем желаемый преступный результат не достигнут, имущество не изъято, и, соответственно, ни виновное лицо, ни другие лица его не получили. Казалась бы, можно с уверенность говорить об отсутствии корысти и общественной опасности содеянного. Корыстная цель не тождественна реальному получению имущественных благ путем изъятия чужого имущества, в этой ситуации, когда преступный результат не достигнут, не возможно пользоваться и распоряжаться имуществом как своим либо иным образом получить материальную пользу, юридическая оценка действий
88
виновного как хищения не изменится. В данном случае именно корыстность намерений, собственническая направленность действий вне зависимости от содержания, имеет определяющее значение. Содержанием этих действий может быть пользование, владение им как своим, потребление, распоряжение. К тому же, корыстная цель хищения может быть завуалирована. Сторонники бескорыстности хищения говорят о возможности совершения преступления с целью финансового или имущественного обеспечения политического соперничества, карьеризма. Не сложно проследить цель политического соперничества - достижения и сохранения власти. Власть же, в свою очередь, определяется как возможность и способность насаждать свою волю, оказывать влияние на деятельность и поведение других людей, даже вопреки их желанию. Посредством достижения политической власти, и как следствие, возможность влиять на поведение других людей, происходит материальное обогащение лиц, победивших в политической борьбе. Говорить о бескорыстности совершения хищения в целях политического противоборства безосновательно. В содержание карьеризма входит преследование цели должностного продвижения по службе, успех в профессиональной деятельности и в итоге достижение личного и семейного благополучия через обогащение. Все попытки противников обязательного признака корыстной цели хищения обосновать совершение преступления бескорыстно с иной целью неубедительны. Рассмотрение предлагаемых иных целей хищения сводится к первоначально скрытой корыстной цели.
Таким образом, совершение хищения невозможно без корыстной цели, вне зависимости от того увенчались ли успехом преступные намерения. Корыстная цель достигнута с момента реальной возможности виновного лица распоряжаться похищенным и не зависит от того, обогатился ли сам виновный или другие лица, так и в случае, когда имущество не досталось никому. Доводы о возможности существования хищения без корыстной цели не убедительны, опровергаются имеющейся в этой области судебной практикой, а существующие ныне мнения о бескорыстности хищения все же сводятся к ее корыстной составляющей. Исключение корыстной цели как обязательного признака хищения породит правовой вакуум и сумятицу, конечным результатом которых будет уязвимость охраняемых законом имущественных отношений. К тому же потребуется законодательная охрана бескорыстных хищений.
Список литературы
1. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1953.
2. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. слов, 1955. 779 с.
3. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: Постановление Пленума Верховного суда от 30.11.2017 № 48// Бюллетень Верховного Суда РФ 2018. № 2. С.12
4. Приговор Унечского районного суда г. Унеча, (Брянская область) по п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ №1-54/12 // Архив Унечского районного суда Брянской области за 2012 г.
5. Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство. Опыт критического анализа. СПб.: Знание, 2000. 279 с.
Ковалев Максим Викторович, ст. преподаватель кафедры, koff.maxim2015@yandex.ru, Россия, Брянск, Брянский филиал Всероссийского института повышения квалификации МВД РФ
THE PROBLEM OF «SELFISH GOALS»IN THE QUALIFICATION OF CRIMES AGAINST
PROPERTY
M.V. Kovalev
In the article the questions of selfish goals as necessary kriminaalvastutusele sign of theft. The substantiation of the validity of the legislative consolidation of the selfish purpose, both from a theoretical point of view, and taking into account the requirements of law enforcement practice, as an obligatory feature of theft, is given and the opinion about the unselfishness of theft is subjected to critical analysis. The conclusion about the impossibility of the existence of theft without a selfish purpose is formulated.
Key words: theft, selfish purpose, crimes, damage, other people's property.
Kovalev Maxim Viktorovich, art. lecturer of the department, koff.maxim2015@yandex.ru, Russia, Bryansk, Bryansk branch of the All-Russian Institute for Advanced Studies of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation
