Коррупция: сущность, детерминанты и типология Текст научной статьи по специальности «Право»

Социологические науки

УДК 316.6

Дробышевский Владимир Станиславович Vladimir Drobyshevsky

Романова Нелли Петровна Nelli Romanova

КОРРУПЦИЯ: СУЩНОСТЬ, ДЕТЕРМИНАНТЫ И ТИПОЛОГИЯ

CORRUPTION: NATURE, DETERMINANTS AND TYPOLOGY

Vi

Представлена история конструирования понятия «коррупция» учеными различных наук, а также разночтения в определении термина, связанные со спецификой отрасли науки. Рассмотрено определение названного понятия в международных документах в разные периоды новейшей истории. Выделены аспекты в трактовках коррупции. Исследовано взяточничество с точки зрения его мотивации и стимуляции антикоррупционного поведения отдельных индивидов. Описаны побудительные причины поведения взяточника. Выделены формы и виды коррупции. Представлена типология (азиатская модель, африканская модель, латиноамериканская модель)

Ключевые слова: коррупция, типология, модель, антикоррупционное поведение, взяточничество, анализ термина, нормативная база, правопорядок, выгоды, служебное положение

The article represents the history of design concept of «corruption» by scientists of various branches, as well as differences in the definition of the term, associated with the specificity of a particular branch. The aspects of the mentioned concepts in international documents of different periods of modern history is considered. The aspects in the interpretation of corruption are pointed out. Investigated bribery from the point of view of its motivation and stimulation of the anticorruption behavior of individual persons is described. The motives for the conduct of the bribetaker are discussed by the authors. The forms and types of corruption are marked out. The authors also present a typology (Asian model, African model, Latin American model)

Key words: corruption, typology, model, anticorruption behaviour, bribery, analysis of the term, regulatory framework, rule of law, benefits, job position

Одной из задач, вставших перед обществоведами, была задача определения понятия «коррупция». Она достаточно успешно решалась на уровне отдельных гуманитарных, общественных наук. Однако при этом наметилось разночтение в определении понятия «коррупция», связанное со спецификой отрасли науки.

Филологи предложили свой анализ термина «коррупция». Считается, что он произошёл от сочетания латинских слов

«соггеЬ — корреальность, солидарность — и «гишреге» — ломать, повреждать, нарушать, отменять. Этот термин «соггишреге» применялся уже в Римском праве для определения деятельности нескольких лиц, целью которых являлась «порча» нормального хода судебного процесса или процесса управления делами общества.

Другие производят его ещё от греческого слова, означавшего «грязь» и имевшего такие значения, как портить воду в закры-

той таре, расстраивать дела, расточать состояние, губить свободу, развращать молодежь, фальсифицировать результаты и др.

Большие надежды и определённые успехи в уточнении феномена коррупции были связаны с деятельностью правоведов. Эти надежды основаны на присущем юридическому мышлению стремлении к технически законченному и общезначимому определению всех категорий, используемых в праве, общественных институтов, подлежащих правовому регулированию. Юристы предлагали большое количество различных определений, позволяющих разносторонне анализировать это явление, но чаще всего под коррупцией понимается действие или бездействие ответственного лица, принимающего решение в своих корыстных интересах или в корыстных интересах другого лица, связанное с использованием публичных ресурсов.

Несмотря на приверженность правоведов к точному и однозначному определению важнейших понятий, при определении коррупции у юристов также возникли и сохраняются определённые трудности. Во-первых, они связаны с наличием достаточно различающихся между собой правовых семей, а в рамках семей — национальных правовых систем. Во-вторых, развитие нормативной базы, обеспечивающей борьбу с коррупцией в ряде стран, в том числе и в России, затянулось. Рассмотрим этот процесс подробнее.

В международных документах в разные периоды новейшей истории это понятие определялось по-разному. Так, в результате проведения Генеральной Ассамблеи ООН 1979 г., межрегионального семинара по проблемам коррупции (Гавана, 1990 г.) в кодексе поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка коррупция определена как злоупотребление служебным положением для достижения личной или групповой выгоды, а также незаконное получение государственными служащими выгоды в связи с занимаемым служебным положением.

На первой сессии Группы Совета Европы по проблемам коррупции (Страсбург,

22-24 февраля 1995 г.) коррупция была определена как «подкуп (взятка), а равно любое иное поведение в отношении лиц, наделённых полномочиями в государственном или частном секторе, которое нарушает обязанности, вытекающие из этого статуса должностного лица, лица, работающего в частном секторе, независимого агента, либо других отношений такого рода, и имеющего целью получение каких бы то ни было ненадлежащих преимуществ для себя или иных лиц».

Положительным здесь является то, что в сферу коррупции попадает и лицо, склоняющее к совершению таких действий.

В ноябре 1996 г. Комитет Министров Совета Европы принял Программу действий по борьбе с коррупцией. В рамках данной Программы были подготовлены две конвенции — Уголовно-правовая Конвенция о коррупции и Гражданско-правовая Конвенция о коррупции. В официальных текстах на английском языке — «Criminal Law Convention on Corruption» (ETS №173), «Civil Law Convention on Corruption» (ETS № 174).

Гражданско-правовая Конвенция о коррупции — первая попытка установить в рамках Совета Европы общие международные правила гражданско-правового, гражданско-процессуального характера в контексте борьбы с коррупцией. Конвенция состоит из преамбулы и трех глав: «Меры, принятие которых необходимо на национальном уровне», «Международное сотрудничество и контроль за исполнением», «Заключительные положения».

Конвенция формулирует развернутое определение коррупции: «Для целей настоящей Конвенции «коррупция» означает требование, предложение, предоставление или принятие, прямо или опосредованно, взятки или любого другого недолжного преимущества или возможность этого, которое приводит к нарушению надлежащего исполнения обязанностей или поведения, требуемых от лица, получившего взятку, недолжное преимущество или возможность этого» (статья 2). Последние международные документы дополняют эту картину.

В то же время юридическое определение понятия «коррупция» всегда осуществляется по следующим двум основным направлениям: установление круга субъектов коррупции и уточнение понятия личной заинтересованности. В первом случае зачастую отмечается неоправданное расширение круга субъектов коррупции и, соответственно, ограничение их противоправного поведения одним лишь взяточничеством. Несомненно, что субъектом в первую очередь являются государственные служащие, а объектом — государственный интерес. При этом в центре внимания борцов с коррупцией должна стоять проблема возникновения и разрешения конфликта интересов (личного и государственного).

Конфликт интересов в случае проявления коррупции выражается в нарушении служебного долга. Эти нарушения имеют место, когда должностное лицо незначительно отклоняется от существующих правил, действуя в интересах своей группы (семьи, друзей) и не получая за это вознаграждения; отдает предпочтение членам своей группы (семьи, друзей, клана) при принятии решений, связанных с назначением на должность, заключением контрактов и т.д., при этом не получая материального вознаграждения; должностное лицо получает подношения (деньги, подарки) в качестве условия надлежащего исполнения своих обязанностей (например, оформления документов в установленные сроки, без излишней волокиты и мелочных придирок); получает вознаграждение в обмен на нарушение действующей процедуры рассмотрения вопроса или принятия решения, на базе нарушения законных оснований принятия самого решения; в качестве условия надлежащего рассмотрения дела; за принятие незаконного решения в интересах взяткодателя; за ненадлежащее выполнение своих прямых обязанностей (например, за попустительство, терпимое отношение к каким-либо нарушениям); создаёт такие условия, обеспечивающие результаты голосования, благоприятные для проведения выгодного для себя решения; умышленно использует своё служебное положение воп-

реки интересам государственной службы в целях получения личной выгоды.

Считаем, что попытки разработать универсальные административно-правовые и уголовно-правовые средства предупреждения и пресечения коррупции необходимы, но в известной степени обречены на незавершённость, поскольку сама динамика этого явления и его сложная связь с другими общественными явлениями делают невозможным решить вопрос о сущности коррупции в рамках юриспруденции, хотя именно в рамках правового подхода проблема осознаётся как актуальная и правовым определением на каждом отдельном этапе развития общества подводится определённый итог работе всех обществоведов.

Понятно, что в любом случае в центре внимания юристов стоят проблемы разрешения правовыми средствами конфликта интересов (личного, группового и государственного, общенародного). При этом законодательство стремится четко различать отдельные конкретные ситуации. Например, когда конфликт интересов возникает? В ходе исполнения должностным лицом своих служебных обязанностей или же в результате действий лица, уже прекратившего свою службу в органах государственной власти? От этого зависит многое и, прежде всего, санкция за нарушение закона, наказание конкретного лица.

Длительный путь становления антикоррупционного законодательства в РФ привёл к созданию правового определения коррупции, отвечающего потребностям сегодняшнего этапа развития России. Федеральный закон Российской Федерации от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3 «О противодействии коррупции» дал нам следующее определение коррупции. В ст. 1. «Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе», коррупция определяется как:

«а) злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки закон-

ным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами;

б) совершение деяний, указанных в подпункте «а» настоящего пункта, от имени или в интересах юридического лица» [1].

Однако подход к коррупции остаётся прежним, т.е. криминологическим, поскольку он предполагает четкое обозначение ее контуров как преступного феномена и выявление её структуры как преступного акта. Соответственно, вне поля зрения данного подхода остаются многообразные аспекты коррупции как социального, в широком смысле слова, явления.

Есть претензии дать предельно широкое толкование коррупции, точнее — «философское», сущностное. В качестве примера приведём одну из таких попыток недавнего прошлого [2].

Рассматривая процесс формирования системы борьбы с коррупцией, С. Кургинян резко негативно оценивает перспективы достижения успеха на путях чисто правового решения вопроса. Основной категорией анализа исследователя становится понятие «цивилизационное ядро». Если в результате политико-экономических преобразований 90-х гг. изменилось «цивилиза-ционное ядро» России, то «что такое в этих условиях любой закон? Ужесточили в законе кару — увеличили цену коррупционных услуг. ГАИ ужесточила кару, к примеру, за нарушения. Что произошло? Повышение среднестатистической взятки среднестатистическому работнику данного ведомства».

Таким образом, — заключает С. Кургинян, — вопрос не в правовой деятельности как таковой, а в том, есть ли у этой деятельности социальные и культурные основания. Они, по мнению исследователя, уничтожены. Следовательно, вопрос не в количестве, а в качестве. В криминальности самого ци-вилизационного ядра современной России. Отсюда следует, что для борьбы с корруп-

цией необходима стратегия смены ядра. Героизация порока (а коррупция — это частный случай порока, не так ли?) продол -жает выступать в качестве неявной государственной идеологии и информационной политики. Той самой, которая и создала цивилизацию с криминальным ядром.

Весьма распространены попытки выявления в коррупции — в качестве определяющей — политической составляющей. Так, ещё в советский период нашей истории, в закрытом письме ЦК КПСС «Об усилении борьбы со взяточничеством и разворовыванием народного добра» от 29 марта 1962 г. говорилось, что взяточничество — это «социальное явление, порожденное условиями эксплуататорского общества». Напротив, В.В. Жириновский в своём выступлении в Государственной думе при обсуждении проекта закона «О противодействии коррупции» подчёркивал связь коррупции в СССР с фактом прихода к власти бедных слоёв населения.

Более продуктивным нам представляется разработка проблемы политической составляющей предпосылок коррупции, представленная в работах доктора политических наук А.В. Возженикова, который выдвигает на передний план проблему мобилизации политической воли на борьбу с коррупцией.

Представители других гуманитарных наук выделяют свои аспекты в трактовке коррупции. Так, психологи настаивают на первоочередной значимости определённых психологических характеристик. Появился даже термин «взяткомания». Действительно, по наблюдениям известного криминолога, специалиста в области психологии преступности Ю. Антоняна, часть взяточников находится в состоянии своего рода мании, страсти. Такое состояние и называют взяткоманией, и определяют как психопатоподобное расстройство сознания, при котором человек стремится без выраженной корысти получить или дать мзду, взятку.

Представляется, что психологическое рассмотрение взяточничества с точки зрения его мотивации и стимуляции антикор-

рупционного поведения отдельных индивидов, т.е. выявление побудительных причин поведения взяточника является в определённых пределах весьма обещающим. Ф. Ходеев и Т. Шутенко, анализируя проблему стимулов и мотивов применительно к проблеме формирования антикоррупционного поведения с использованием «градации мотивов Эпикура», теории мотивации А. Маслоу и теории Ф. Герцберга, приходят к выводу о бесперспективности, одной из весьма популярных стратегий борьбы с коррупцией чиновников. Часто основной подход к решению проблемы взяточничества видят в повышении оклада чиновников. Но привыкая к стабильной оплате, даже самые эффективные и талантливые работники достаточно быстро «сваливаются» на формальное поддержание функционирования. Только периодическая замена должностных лиц, делают вывод исследователи, при демократическом режиме способствует устранению указанной опасности. Какой бы ни была система стимулирования, она имеет свои пределы воздействия на работающего человека. Главный же двигатель — мотивация. А это совершенно другой уровень регуляции поведения индивида.

Отсюда следует ещё более важный вывод исследователей. Распространенность элементов коррумпированной деятельности среди широких слоев населения можно объяснить функционированием механизма эффективного социального взаимодействия, направленного на сохранение интересов и привилегий личности во взаимоотношениях с бюрократическим аппаратом государства. Масштабы включенности населения в процесс коррумпированной деятельности, на наш взгляд, будут увеличиваться по мере возрастания общей социальной активности и вовлечения граждан в отношения рыночной экономики.

Экономисты акцентируют внимание на конфликте экономических интересов, антропологи — на индивидуалистической сущности человека. Экономист Паоло Мау-ро проанализировал влияние коррупции на экономику в 94 странах мира и пришел к

выводу, что уменьшение уровня коррупции в стране на 25 % обычно приводит к росту инвестиций на 4 % от величины валового внутреннего продукта (ВВП). Это, в свою очередь, приводит к тому, что доля ВВП на душу населения увеличивается на 0,5 % .

Для экономически ориентированных исследователей коррупции характерны различные подходы к определению её сущности. Наиболее популярно использование в качестве основной системообразующей категории «конфликта интересов», что позволяет в известной мере объединить правовой, политический, экономический и социологический аспекты для решения отдельных задач. Соответственно, конфликтом интересов, экономистами признаётся такое противоречие между интересами, которое может привести к появлению крупных убытков и сокрытию неправомерных действий. Следовательно, верно и обратное утверждение: противоположность интересов не приводящая к крупным убыткам и сокрытию неправомерных действий, не может рассматриваться в качестве конфликта интересов. Таким образом, качественным критерием размежевания по признаку последствия можно считать убыток (а не моральные переживания или какие-либо иные последствия), а также наличие неправомерного действия и факта его сокрытия, количественным — крупность убытка. Как мы видим, в конечном счёте экономическая трактовка, в конечном счёте, уходит от «объединительной», интегративной тенденции в трактовке коррупции.

Положительным в данном анализе конфликта интересов является наличие (или возможность наличия) трех объективных компонентов: противоречие интересов, крупный убыток или неправомерное деяние (его сокрытие) и причинная связь между ними.

Имеются и ещё более узкие трактовки, привязанные к базовой терминологии политической экономии. Так, предлагается, например, следующее определение: «С экономической точки зрения коррупция относится к разновидности обменных отношений, возникающих по поводу перерасп-

ределения незаконной ренты, связанной с реализацией властных полномочий различных субъектов хозяйствования» [3].

Интересные попытки дать комплексное описание феномена коррупции имеются у социологов [4]. Но в целом, к сожалению, системный подход к столь сложному явлению фактически был заменён эклектическим.

Ещё более усложнилось положение с выделением различных форм и видов коррупции.

Коррупцию можно классифицировать по разным основаниям, например, следующим образом, по сфере проявления:

1. Бытовая коррупция

— в сфере жилищно-коммунального хозяйства;

— в области социального обеспечения;

— в сфере использования и купли-продажи земли.

2. Коррупция в органах власти.

3. Коррупция в судебных, правоохранительных и контролирующих органах.

4. Политическая коррупция.

Для нашего анализа мы используем самое простое различение форм коррупции — низовая (мелкая, повседневная) и вершинная (крупная, элитарная).

При этом большая часть исследователей исходит из того, что наиболее распространена и наиболее опасна коррупция во властных структурах, коррупция, связанная с использованием административного ресурса (политическая коррупция, которая может выступать и в форме низовой коррупции — взятка за регистрацию предприятия, и в форме вершинной -использование административного ресурса для получения «нужного» результата выборов). В этом случае, а именно на нем мы и сосредоточим основное внимание, можно сказать: коррупция — это использование должностным лицом своего служебного положения в корыстных целях (своих либо кого-то еще).

Вполне вероятно, что такое однозначное, верное для всех стран и для всех времен определение, не может быть создано в принципе, поскольку в своем базовом

смысле коррупция означает «разложение государственного аппарата», а это понятие имеет не только юридический, правовой, но и прежде всего политический, социально-культурный смыслы. Отсюда нередка редукция общего явления «коррупция» к одной из его правовых ипостасей, одному из составов, например, к взятке. Кроме того, на разных этапах становления и развития государственности коррупция приобретает разные формы, тем более, что национальные и исторические условия становления и развития государства весьма различаются. Поэтому не случайно, что в международных документах в разные периоды новейшей истории это понятие определялось по-разному.

Интересен опыт ряда зарубежных государств, в которых разработан комплекс административных и других норм, направленных на предупреждение и пресечение коррупции в сфере государственного управления и в сфере государственной службы. Данные нормы основываются на признании и защите прав и свобод личности и четком исполнении государственными служащими своих должностных обязанностей.

По нашему мнению, сущностное определение коррупции в её современных формах должно включать в качестве основных элементов понятия коррупционных отношений как категории и явления, исторически и генетически связанного с управленческими отношениями и меняющегося в соответствии с изменениями в организационно-политической, социальной и экономической структурах.

Историко-генетический анализ коррупции подтверждает её социальную обусловленность: коррупция является актуальной практикой любого государства во все времена и эпохи, влияющей на изменения социальных форм, практик, масштабов. Поэтому исследовательские усилия следует сосредоточить на проблеме ее социального генезиса как масштабного социального явления, а не на криминальных практиках отдельных индивидуумов.

Итак, история демонстрирует очевидную связь коррупции с системой государс-

твенного управления, при этом коррупция в государстве присутствует всегда, но ее масштабы колеблются, увеличиваясь в периоды общественных трансформаций, на почве неустойчивости ситуации, ослабления социального контроля и состояния аномии общества.

Подчеркнём, результативны лишь комплексные меры, направленные одновременно и на предупреждение, и на пресечение коррупции в государственном аппарате и теснейшим образом связанные с развитием соответствующих элементов гражданского общества, в своей функциональной целостности представляющие антикоррупционную систему.

Тесная связь коррупциогенных и коррупционных отношений, определяющих специфику коррупции как социального феномена, в свою очередь детерминируется культурно-антропологическими и циви-лизационными особенностями и позволяет выделить следующие основные типы коррупции.

Азиатская модель: коррупция — привычное и общественно-приемлемое культурное и экономическое явление, связанное с функционированием государства. Несмотря на масштабность коррупции в России, эта модель ей не грозит по ряду причин, среди которых не последней оказывается та, что гражданские свободы стали в России значимым фактором общественной и политической жизни.

Африканская модель: власть продается «на корню» группе основных экономических кланов, договорившихся между собой, и политическими средствами обеспечивает

Литература

надежность их существования. Переход к этой модели возможен при следующих условиях:

— политическая власть в стране остается неконсолидированной;

— финансово-бюрократические группы под давлением инстинкта самосохранения прекращают противостояние и договариваются;

— формируется олигархический консенсус между консолидированными финансово-бюрократическими группами и частью политической элиты.

Для страны это означало бы сворачивание демократии и использование демократических процедур в качестве камуфляжа; экономика окончательно примитивизиру-ется, удовлетворяя только самые основные потребности населения во избежание социальных потрясений и обеспечивая интересы узкой олигархической группы.

Латиноамериканская модель: попустительство коррупции дает возможность теневым и криминализированным секторам экономики достигнуть могущества, соизмеримого с государственным. Спохватившаяся власть оказывается на десятилетия втянутой в жесткое прямое противостояние с мафией, образующей государство в государстве. Экономическое благополучие становится задачей не только недостижимой, но даже второстепенной на фоне других проблем. Постоянная политическая нестабильность увеличивает шансы установления диктатуры на волне борьбы с коррупцией, а вслед за этим возрастает вероятность переход к африканской модели.

1. Федеральный закон Российской Федерации от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3 «О противодействии коррупции» // Российская Газета. Опубл. 30 декабря 2008 г.

2. Кургинян С. Война с коррупцией? // Литературная газета. 30.11.2002.

3. Азовский С. Ю. Формирование организационно-экономического механизма противодействия коррупции как фактора обеспечения экономической безопасности: Автореф. дис. канд. эконом. наук. М., 2009. С. 5.

4. Алексеев С.В. Коррупция в переходном обществе: социологический анализ: Автореф. дис д-ра социол. наук. Новочеркасск, 2008.

Коротко об авторах_

Дробышевский В. С., д-р филос. наук, профессор, Забайкальский государственный университет

Научные интересы: социальная философия, философия права

Романова Н.П., д-р социол. наук, профессор, Забайкальский государственный университет [email protected]

Научные интересы: философия права

_Briefly about the authors

V. Drobyshevsky, Doctor of Philosophical Sciences, professor, Zabaikalsky State University

Scientific interests: social philosophy, philosophy of law

N. Romanova, Doctor of Sociological Sciences, professor, Zabaikalsky State University [email protected]

Scientific interests: philosophy of law