CC BY
11Корреляция формы и значения в русских и немецких флексийных морфах
Грачёва Ольга Алексеевна,
кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка как иностранного, Институт международных образовательных программ, Московский государственный педагогический университет E-mail: oagra@hotmail.com/
Маслова Ирина Борисовна,
кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой русского языка как иностранного, кафедра русского языка как иностранного, Институт международных образовательных программ, Московский государственный педагогический университет E-mail: irinaMaslova0906@yandex.ru
Глазова Оксана Григорьевна,
кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка № 5, Институт русского языка, Российский университет дружбы народов E-mail: Ksanik23@mail.ru
В статье подчёркивается необходимость комплексного изучения сочетающихся словоформ (блока «прилагательное + существительное» в русском языке и блока «артикль + прилагательное + существительное» в немецком языке) с целью понимания механизма функционирования флексийных морфов, выражающих одни и те же пучки грамматических значений. В статье доказывается, что в случае появления нежелательной полифункциональности (пересечение или наличие общей части соответствующего плана выражения или содержания) и омонимичности (отсутствие общей части), которых трудно избежать такой сжатой системе, флексийные морфы «выручают» друг друга, прибегая к средствам фонологии - определённым вокально-консонантным структурам, согласным и гласным, которые коррелируются с теми или иными грамматическими значениями. Сравнительно-сопоставительный анализ русских и немецких флексийных морфов показал, что основная нагрузка в выражении и узнавании определённых граммем в структурах русских флексийных морфов ложится на фонологический облик прилагательных, в немецком языке - на фонологический облик артиклей (возможно в этом причина их необходимого присутствия в языке).
Ключевые слова: флексийный морф, пучок граммем, полифункциональность, омонимия, фонологический облик.
о с
CJ
см со
Русские и немецкие флексийные морфы (яркое солнц-е, Больш-ая Медведиц-а, в огромн-ом мир-е, со стар-ыми друзь-ями, den spannenden Film, die breite StraB e, das kleine Kind, mit den neuen Spielzeugen), будучи значимыми элементами, анализируемыми в синтагматическом и парадигматическом аспектах, могут явиться одновременно средоточием фонологических, морфологических и синтаксических интересов в плане соотношения значения и формы.
Данные языковые средства совместно участвуют в выражении определенного значения, иерар-хично распределяя свои обязанности.
Рассмотрим блок «прилагательное + существительное» в русском языке. Так, препозиция прилагательного в русском языке в блоке «прилагательное + существительное» продиктована, по-видимому, не только общими закономерностями порядка слов, но и неспособностью флексийного морфа существительного в отличие от флексийного морфа прилагательного содержать родовую граммему в единственном числе (с нашей точки зрения, флексийные морфы существительных могут содержать только граммемы числа и падежа, то есть их содержательный объем уже, чем флексийных морфов прилагательных), а также его невыразительностью, если принять во внимание функциональную загруженность русских флексий, развет-вленность русской предложно-падежной системы и относительно свободный порядок блоков слов в предложении.
Среди флексийных морфов существительных ед. числа, представляющих однофонемную вокальную структуру, только морфы творительного падежа имеют двуфонемную вокально-консонантную структуру, причем согласные в них немаркированны, тогда как флексийные морфы прилагательных, как правило, представлены максимально протяженной и однозначной трехфо-немной (VCV) структурой, в противном случае начинает функционировать предлог или какие-либо другие языковые средства. Таким образом, флексийные морфы прилагательных, нетождественные соответствующим морфам существительных, будучи дву- и трехфонемными (с частью маркированных согласных) и неся граммемы рода, числа и падежа, выполняют роль надежного средства выражения и узнавания грамматического содержания (пучка граммем) наряду с соотносимыми с ними флексийными морфами существительных при всём том, что «флексия прилагательного [детерминирует] соответствующую ей флексию существительного» [1,273], а последняя является центральной. При опущении прилагательного возрастает опасность появления омонимичности
и полифункциональности флексийных морфов существительных [2]. Последнее существенно снижается препозицией флексийных морфов прилагательных. Отсюда целостность, некая автономность (конечно, и лексическая) блока «прилагательное + существительное» в высказывании и необходимость его комплексного изучения в синтагматическом аспекте в составе сочетающихся словоформ.
Флексийные морфы прилагательных и существительных, к которым может быть применим термин «согласованные флексийные морфы» соотносимы друг с другом как в формальном плане (как правило, они или алломорфы одной морфемы, или разные, но формально близкие морфемы), так и в содержательном (поскольку они являются средством выражения одних и тех же морфологических значений в разных грамматических подсистемах). Они «выручают» друг друга в ситуациях омонимичности/полифункциональности, обеспечивая тем самым нормальное функционирование системы флексий.
Поскольку в структурировании флексийных морфов участвует малое количество фонем, постольку вокально-консонантные структуры и самые фонемы должны быть определенным образом нагружены, а потому и тщательно исследованы. Определим согласованные флексийные морфы, даваемые в парах, в соответствии с выражаемыми ими граммемами.
Единственное число Множествен-
неженский род ное число
мужской род средний род женский род
И. ij/oj - 0, а, о oja1 - о, а, е. aja1 - a, 0 a Уа1 - ^ а, а1 1 е
Р. ovo - a, u, i a ovo - а, i а oj - i ej ix - о!2 ej, 0 ех
Д. omu - u, i u omu - u, i u oj- e, i ej т - ат ет
В. И. / Р. И. uju - u, 0 u ajo И. / Р.
Т. im - от om im - от em em oj (oju) oj (oju) - oj (oju) ej (eju) ej (eju) ju (iju) -атЧ етЧ т1
в П. на om- e, u, i о om - e, i oj - e, i ej ix - ах ех
Непосредственному анализу подвергнуты из исчерпывающего числа русских согласованных флексийных морфов лишь те, которые представляют центральную зону, т.е. продуктивные морфы адъективного и субстантивного склонений; периферию же составляют морфы притяжательного, местоименного склонений либо морфы, выступающие в закрытых группах слов или единичных словах. Последние, впрочем, не противоречат результатам анализа.
Установлено, что чем больше фонем участвует в организации флексийных морфов, тем более однозначно манифестируют грамматические значения их фонологический облик. В зависимости от количества фонем, входящих в состав флексийных морфов прилагательных и существительных, все пары согласуемых морфов делятся на 4 группы: 1) УСУ-УСУ; 2) УСУ-У; 3) УС-УС; 4) УС-У.
1-я группа: УСУ-УСУ. Она представлена единственной парой флексийных морфов т - атЧ, манифестирующими граммемы мн.ч. Т. п. В данном случае морфы прилагательных и существительных равноправны: фонологический облик каждого в отдельности таков, что данный пучок граммем в них без труда узнается. Однако использовать данную структуру для всех флексийных морфов язык не в состоянии. И он идет по пути сокращения структуры, хотя бы в одной из ее частей.
2-я группа: УСУ-У. Данной структурой пользуются шесть пар флексийных морфов: oja1 - о (ед.ч. ср.р. И. - В. п.), aja1 - а, 0 (ед.ч.ж.р. И. п.), уа1 -к а (мн.ч. И. - В. п. неодуш.), иуи - и, 0 (ед.ч.ж.р. В. п.), оvо - а (ед.ч. неж.р. Р. - В. п. одуш.), оти - и (ед.ч. неж.р. Д. п.). Сюда же следует отнести и пару морфов у-/6у - 0 (ед.ч.м.р. И. - В. п. неодуш.), во-первых, потому, что один из флексийных морфов прилагательных у-/, находящийся с флексий-ным морфом /оу- в отношениях дополнительной дистрибуции, однозначно предполагает определенную совокупность граммем и, во-вторых, потому, что система флексий («горизонтальный ряд»), в которой функционирует эта пара морфов, помогает определить их условные «фонологические структуры»: это V в рядах - у/оу, оуа1, ауа1, уа1 и 0, о, а, к Здесь основная нагрузка в репрезентации грамматического содержания ложится на флек-сийные морфы прилагательных, которые благодаря своей фонологической организации однозначно указывают на данные пучки граммем, поскольку флексийные морфы существительных однофонемно-вокальны, а потому неоднозначны. И в данном случае для данного типа морфемы с абстрактным содержанием в финальной части словоформ подобная структура избыточна с точки зрения количества составляющих фонем.
3-я группа: УС УС. Эта структура наблюдается в пяти парах флексийных морфов: ix - ах (мн.ч. П. п.), т - ат (мн.ч. Д.п.), оу - оу (ед.ч.ж.р. Т. П.), т -от (ед.ч. неж.р. Т. п.), ix - о^, еу, 0 (мн.ч. Р. - В. п. одуш.). Тут оба члена пар, в равной степени ответственны за выражение определенных грамматических значений, однозначно с ними соотносимых, хотя в ряде случаев (ат, ах, оу флексийные морфы существительных более маркированны, чем флексийные морфы прилагательных
4-я группа: УС-У. Данную структуру обслуживают четыре пары флексийных морфов: от - е, i (ед.ч. неж.р. П.п.), оу - i (ед.ч.ж.р. Р. п.), оу - е, i (ед.ч.ж. р Д. п.), оу - е, i (ед.ч.ж.р. П.п.). Однозначность обоих членов пар в данной группе ещё в большей степени, чем в предыдущей, убыва-
ем о со -а
А —i о
сз т; о m О от
З
ы о со
ет, во-первых, из-за минимальности структур и, во-вторых, из-за немаркированности согласных.
Можно предположить, что совместно выполняемая обоими членами пар флексийных морфов функция (а именно: выражение ими определенных совокупностей граммем) повлечет за собой и наличие общего в их форме. Действительно, некоторые пары флексийных морфов являются алломорфами, т.е. манифестаторами одной морфемы: im'i - am'i; ix - ах; im - am; im - om6, а пара oj -oj состоит из тождественных морфов. Другие же, будучи не алломорфами, а разными морфемами, также обладают до некоторой степени фонематической (ija1 - i; oja1 - о; aja1 - a; uju - u; omu - u) или фонетической близостью (oj - i; oj - e, i; oj - e, i; ix - of2). Финальные фонемы данных пар флексийных морфов объединяются по тональности, различаются по компактности/диффузности.
Вокально-консонантные структуры и наполняющие их конкретные фонемы - гласные и согласные - также функционально загружены. В первую очередь для языка значима оппозиция ед. и мн.ч., что и достигается средствами фонологии: значение мн.ч. как более сложное по сравнению со значением ед.ч. выбирает для своих морфов как однозначные структуры: VCV-VCV (где однозначен каждый член пары), VCV-V (где однозначен первый член), так и наиболее умеренную с точки зрения количества фонем структуру VC-VC, однозначность которой выражается совместным участием флексийных пар морфов прилагательных и существительных (ix - of2, ej, 0; im - am; ix - ax; в некоторых случаях здесь однозначен второй член). Гласные i и a в этих структурах противопоставляют числовые и частеречные значения; i символизирует мн.ч. прилагательных, a - мн.ч. существительных. Согласные как более маркированные в силу своей фонетической природы могут указывать на определенные числовые и падежные значения: m> - мн.ч. Т. п., x - мн.ч. и скорее П. п. (в пользу этого говорит наличие данной согласной во флексийных морфах существительных), f2 - мн.ч. Р. - В. п. одуш., v- ед.ч. Р. - В. п. одуш. Этого нельзя сказать о согласном m, используемом разными грамматическими контекстами.
Следующей важной оппозицией является оппозиция неж.р. - ж.р. В этом противопоставлении главную роль играют не вокально-консонантные структуры (хотя наблюдается тенденция большей усложненности структуры, выражающей значения неж.р. по сравнению со структурой, выражающей значение ж.р.), а конкретные гласные и согласные фонемы в структуре прилагательных, причем значение неж.р. может связываться с гласным o и согласным m [ср. /oj-, ovo, omu, оm; im выпадает из этого ряда, поскольку флексийный морф этой же категории оm - е - ед.ч. неж.р. П. п. как 5 обслуживающий, по-видимому, более актуальное о по сравнению с Т. п. значение, также претендует gj на данную форму и оказывается омонимичным S флексийному морфу прилагательных im - am, ма-sb нифестирующему граммемы мн.ч. Д. п. Однако,
если присмотреться повнимательнее, это i не так уж случайно появляется здесь (ср.: ij-/oj - 0 -im - om)]. Это слабое (омонимичное) звено в функционировании флексийных морфов прилагательных корректируется со стороны флексийных морфов существительных: для значения неж.р. появляется гласный о - im - om, а для значения мн.ч. -гласный а - im - am. Значение же ж.р. связывается также с гласным o и согласным i. Следовательно, гласный о в оппозиции неж.р. - ж.р. нейтрализуется, а в оппозиции ед.ч. - мн.ч. выступает в качестве одного из признаков противопоставления. Использование многофункциональных форм прилагательных с oj- в одной подсистеме превращает их из слабого звена в системе флексий в маркированное средство этой подсистемы.
Несмотря на невыразительность гласных фонем, конституирующих однофонемную структуру флексийных морфов существительных ед.ч., им тем не менее тоже отводится определенная доля функциональной нагрузки в противопоставлении неж.р. и ж.р.: так, значение неж.р. чаще обслуживают гласные заднего ряда, значение ж.р. - гласные переднего ряда, причем, если не принимать во внимание значения Т. п. и П. п., ни один гласный не совпадает по остальным падежным значениям.
И, наконец, падежная оппозиция. Выражение каждого падежного значения в сетке ед.ч. (неж.р. и ж.р.) - мн.ч. определенной парой форм - далеко не идеальная языковая ситуация. С другой стороны, использование одной пары форм в нескольких грамматических контекстах для языка также нежелательно. И русский язык использует последнюю возможность лишь однажды, а именно для значения И. и В. падежей как самых маркированных и по структуре, и по конкретному воплощению: В. п. совпадает с И. п. в случае неодушевленности и с Р. п. - в случае одушевленности; для аналогичных значений ед.ч.ж.р. это неприемлемо, во-первых, потому, что это еще одно средство противопоставления значений неж.р.ж. роду, а во-вторых, потому, что язык находит более экономный способ выражения подсистемы ж.р., не в последнюю очередь и из-за невыразительности членов пары oj - i (ед.ч.ж.р. Р. п.). Беря теперь оппозицию по горизонтали и сравнивая структуры падежных значений, можем выстроить падежи в ряд, который начинают наиболее устойчивые структуры (И., В., Т., Р. и Д., П.), в зависимости от конкретного воплощения - следующим образом: И., В., Р., Д„ Т., П.; по отдельным формам: 1) мн.ч. Т. п.; 2) ед.ч. м р. И. - В. п. неодуш.; ед.ч. ср.р. И - В. п.; ед.ч.ж.р. И. п.; мн.ч. И. - В. неодуш.; ед.ч. неж.р. Р. - В. п. одуш.; ед.ч. неж.р. Д. п.; ед.ч.ж.р. В. п.; 3) мн.ч. П. п.; 4) мн.ч. Р. - В. п. одуш.; ед.ч.ж.р. Т. п.; 5) мн.ч. Д. п.; 6) ед.ч. неж.р. Т. п.; 7) ед.ч. неж.р. П. п.; 8) ед.ч.ж.р. Р. п.; 9) ед.ч.ж.р. Д. п.; ед.ч.ж.р. П. п. Несмотря на структурные и фонологические различия, все же можно выявить то общее, что присуще выражению того или иного падежного значения. Для И. - В. п. неодуш. это общая структура
VCV прилагательного, где средним членом является а первый гласный коррелируется с гласным флексийных морфов существительных (у морфов м.р. коррелируется нуль, стоящий на третьем месте); для Р. - В. п. одуш. это согласные V/ парные по глухости/звонкости; для Д. п. - согласный т; для Т.п. - VC-структура в ед.ч. с ее усложнением во мн.ч.; для П. п. - наличие предлога. Примечательно, что каждая падежная граммема входит в пучки, характеризующиеся как однозначными, так и неоднозначными членами пар форм (однозначными формами обслуживаются лишь значения И. и В. падежей).
Язык тем не менее находит средства, благодаря которым недостаточно однозначные и неоднозначные формы успешно выполняют свою функцию манифестирования пучков граммем (это и j в подсистеме ж.р., и У0 /в дистрибуции к ^0, и т - от в аналогии с У0 и др.), т.е. система флек-сийных морфов организовалась и шлифовалась на протяжении истории так, что форма морфов постоянно корректировалась значением и, наоборот, значение - формой. В случае нежелательной омонимии и полифункциональности форм, которых трудно избежать такой сжатой системе (не случайно такие формы - алломорфы одной морфемы), язык обоснованно выбирал ту или иную форму.
По-видимому, существует некоторая связь между функциональной нагруженностью (что отражается и на употребительности) форм и их фонологическими структурами. Так, однозначными формами обслуживаются значения И., Р. и В. падежей как оформляющие необходимые компоненты высказывания (И. как ядро темы, Р. - актуализация ядра темы, В. - как объект, пациенс действия) [3]. Форма активного фациенса, выражающая значение Д. п. как компонента с необходимой валентностью в высказывании, также стремится к однозначности. Значение Т. п. как компонента, наименее, по всей вероятности, актуального в высказывании, хотя и многозначного, пассивного фациенса, манифестируется в ед.ч. невыразительной формой, что компенсируется во мн.ч. самой устойчивой структурой. Значение П. п. для называния надтемы, относясь к высшему ярусу и не обладая выразительной структурой, прибегает к циркум-флексному средству выражения, а именно: наряду с флексийными морфами используется предлог.
Таким образом, изучение системы русских флексий как единой системы прилагательных и существительных и по горизонтали, и по вертикали, где каждая граммема (совокупность граммем) должна связываться с определенным материальным (фонологическим) воплощением, подтверждает известный в лингвистике тезис о мотивированной связи формы и значения.
Ситуации омонимичности/полифункциональности возникают вследствие столкновения законов организации системы флексийных морфов.
Рассмотрим блок «артикль+прилагательное+-существительное» в немецком языке. Здесь флек-
сийные морфы также выполняют одну функцию, служат выражению одних грамматических значений и также соотносятся между собой в формальном и содержательном планах. Они используют вокально-консонантные структуры ^С, реже VV, V, С), реализуемые во флексийных морфах артиклей, прилагательных, отчасти существительных. Однако набор фонем в этих структурах немногочислен, фонематически (фонетически) однообразен.
Рассмотрим флексийные морфы определённых артиклей, прилагательных сильного склонения, существительных (исконно немецких) сильного склонения.
Единственное число Множествен-
неженский род ное число
мужской род арт./прил./сущ. средний род арт./прил./ сущ. женский род арт./прил./ сущ.
N. -ег -ег - ^ ^ - че -е - че -е -еп
G. ^ -еп ^ ^ -еп ^ -ег-ег - -ег-ег-еп
D. -ет -ет - -ет -ет - -ег-ег - -еп -еп -еп
Акк. -еп -еп - ^ ^ - че -е - че -е -еп
Из согласных, наполняющих данные структуры, наиболее частотны сонорные г, п, т как наиболее слышимые, что очень важно для флексии, занимающей финальную позицию в слове, а также глухой согласный s, что связано, по-видимому, с фонетической сочетаемостью с другими звуками в составе флексийных морфов.
Наиболее активна в данных структурах гласная е, которая используется флексийными морфами артикля, прилагательного (причём она встречается как в препозиции, так и в постпозиции), существительного, менее активны гласные ^ а.
Поскольку немецкий язык так же, как и русский, флективный, хотя и в меньшей степени (существительные в ед.ч. не имеют материально выраженных флексийных морфов, у них нулевая флексия оформляет все 4 падежа: N G, D, Акк.), а ему необходимо выражать граммемы рода, числа, падежа, постольку возникает потребность в наличии неких структур, которые могли бы взять на себя подобную функцию, будучи более выразительными. Такими структурами явились артикль, в какой-то мере - прилагательное.
Анализ немецких флексийных морфов в блоке «артикль+прилагательное+существительное» показал, что самой сильной позицией в смысле различения родовых, числовых и падежных значений является оппозиция по числу: ед.ч. противопоставляется мн.ч., так как во мн.ч. существительные оформляются флексиями, хотя падежная граммема в них нейтрализуется, поскольку немецкий язык использует один формант - еп для выражения всех падежных значений. Родовая граммема
сэ о со "О
1=1 А
—I
о
сз т; о т О от
З
и о со
в падежной парадигме при противопоставлении форм ярко проявляет себя во флексийных морфах cp.p.(-as -es -), однако совпадение по форме происходит во флексийных формах N. и Akk.
Немецкий язык ограничен в выборе флексийных структур и наполняющих их фонем. Благодаря наличию флексии существительного, являющейся своеобразным маркером различения форм в потоке речи возможно использование языком одного и того же набора флексий: ж.р.ед.ч.^, Akk. (-ie -e -) и мн.ч. N., Akk. (-ie -e -en), м.р.ед.ч. N.(-er -er -) ж.р.ед.ч^., D (-er -er -) и мн.ч^. (-er -er -en), м^ед^^к (-en -en -) и мн.ч^.^п - en -en).
Немецким флексийным морфам так же, как и русским, присущи такие явления, как полифункциональность (пересечение или наличие общей части соответствующего плана выражения или содержания) и омонимия (отсутствие общей части). Полифункциональными можно считать согласованные морфы, манифестирующие граммемы м.р. и ср.р., у которых совпадает падежная граммема G:(-es -en -s), граммема D: (-em -em -), что является самым сильным звеном в падежной парадигме, так как данный блок однозначно манифестирует граммему D, согласованные морфы жен.р., у которых совпадают граммемы жен.рода и ед.ч., но разнятся граммемы падежа G и D:(-er -er -), согласованные морфы жен.р., у которых совпадают граммемы жен.рода и ед.ч., но разнятся граммемы падежа N и Akk: (-ie -e -), согласованные морфы ср.р., у которых совпадают граммемы ср.рода и ед.ч., но разнятся граммемы падежа N и Akk: (-as -es -), согласованные морфы м.р. и жен.р., у которых совпадают граммемы ед.ч., но разнятся граммемы рода и падежа: N в морфах с граммемой м.р., G., D с граммемой жен.р.: (-er -er -), флексийные морфы артикля и прилагательного (-ie -e) с граммемами жен.р.ед.ч.N/Akk поли-семантичны морфам (-ie -e) с граммемами мн.ч. N/Akk, ибо в них общая часть - падежная.
Если рассматривать флексийные морфы в блоке, то их омонимия присутствует в ряду -en -en -en (при слабом склонении существительных), выражающем граммемы м.р.ед.ч. Akk. и в ряду -en -en -en (при сильном склонении существительных), выражающем граммемы мн.ч^. При исследовании отдельно взятых флексийных морфов, можно констатировать, что флексийные морфы артикля и прилагательного -er, несущие пучок граммем м.р.ед.ч^ омонимичны флексийным морфам артикля и прилагательного -er, выражающим пучок граммем мн.ч. G, морфы -en с граммемами м.р.ед.ч. Akk - морфам -en с граммемами мн.ч. D.
Сравнительно-сопоставительный анализ русских и немецких флексийных морфов как выразителей абстрактной информации показал, что в обоих языках действует закон экономии со-5 ставляющих их фонем и закон рационального ис-о пользования готовых фонетически близких форм gj для выражения определённого содержания. Если S в русском языке основная нагрузка в выражении ¡в и узнавании определённых граммем в структу-
рах флексийных морфов ложится на фонологический облик прилагательных, то в немецком языке - на фонологический облик артиклей (возможно в этом причина их необходимого присутствия в языке). По сравнению с русским языком флек-сийные морфы в немецком языке находятся в более трудной ситуации: они менее выразительны и вынуждены прибегать к повтору комбинаций сочетаемости фонем. По теории информации, «количество информации, несомое часто встречающимся в сообщении знаком, меньше количества информации, несомого редко встречающимся в сообщении знаком» [4,7]. Что касается полифункциональности и омонимии флексийных морфов, то первая для них более характерна в силу большой функциональной нагруженности, поэтому язык старается находить путь наибольшего избежания омонимов.
Таким образом, изучение флексийных морфов в синтагматическом плане в блоках помогает понять специфику функционирования данного вида морфемы в разных языках, а также может явиться хорошим маркером в типологическом описании флективных языков, обладающих асимметрией плана выражения и плана содержания флексийных морфов.
Литература
1. Общее языкознание. Внутренняя структура языка. М., 1972. с. 565.
2. Грачева О.А. Система флексий современного русского литературного языка (морфофоноло-гический и функциональный анализ). АКД. М., 1983.
3. Дремов А.Ф. Роль падежей русского языка в обеспечении связности и компрессии текста. АКД М., М., 1984. с. 11-18.
4. Котова Н.В., Янакиев М. О многообразии морфем в славянских языках. -/Славянская филология. Статьи и монографии. Вып.Х. - М., Изд-во МГУ, 1978, с. 3-27.
5. Пережогина Т.А. Фонологическая характеристика флексий существительных.- /Вестник ВолГу. Серия 2. Языкознание. Вып.3. 2004, с. 32-39.
6. Москальская О.И. Артикль в немецком языке. / Иностранные языки в школе. 2011, 4, с. 23-37.
CORRELATION OF FORM AND MEANING IN RUSSIAN AND GERMAN INFLECTIONAL MORPHS
Gracheva O.A., Maslova I.B., Glazova O.G.
Moscow State Pedagogical University, Peoples' Friendship University of Russia
The article emphasizes the need for a comprehensive study of combined word forms (the "adjective + noun" block in Russian and the "article + adjective + noun" block in German) in order to understand the mechanism of functioning of inflectional morphs expressing the same bundles of grammatical meanings. The article proves that in the case of undesirable polyfunctionality (intersection or presence of a common part of the corresponding plan of expression or content) and homonymy (absence of a common part), which are difficult to avoid in such a compressed system, inflected morphs "help out" each other by resorting to phonological means - certain vocal-
consonant structures, consonants and vowels, which correlate with certain grammatical meanings. Russian and German inflectional morphs comparative analysis has shown that the main burden in the expression and recognition of certain grammemes in the structures of Russian inflectional morphs falls on the phonological appearance of adjectives, in German - on the phonological appearance of articles (perhaps this is the reason for their necessary presence in the language).
Keywords: inflected morph, bundle of grammemes, polyfunctional-ity, homonymy, phonological appearance.
References
1. General linguistics. The internal structure of the language. M., 1972. p. 565.
2. Gracheva O.A. The system of inflections of the modern Russian literary language (morphophonological and functional analysis). AKD. M., 1983.
3. Dremov A.F. The role of cases of the Russian language in ensuring the coherence and compression of the text. AKD M., M., 1984. p. 11-18.
4. Kotova N.V., Yanakiev M. On the variety of morphemes in Slavic languages. -/Slavic Philology. Articles and monographs. Issue X. - M., Publishing House of Moscow State University, 1978, pp. 3-27.
5. Perezhogina T.A. Phonological characteristics of noun inflections. / Bulletin of the Volgu. Series 2. Linguistics. Issue 3. 2004, pp. 32-39.
6. Moskalskaya O.I. Article in German.- /Foreign languages at school. 2011, 4, pp. 23-37.
