CC BY
13
Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2023.
№ 75. С. 124-137.
Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 2023. 75. pp. 124-137.
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ И ФИЛОСОФСКАЯ
АНТРОПОЛОГИЯ
Научная статья УДК 327.83
doi: 10.17223/1998863Х/75/11
КОРЕЙСКИЕ ДИАСПОРЫ В СИСТЕМЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ
КОММУНИКАЦИИ
Дмитрий Николаевич Барышников
Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия,
barydmit2008@yandex. ги
Аннотация. Основная цель статьи - оценка роли и возможностей корейских диаспор в современной системе дипломатической коммуникации, трактуемой как: 1) политика привлечения правительством страны исхода соотечественников за рубежом в качестве агентов публичной дипломатии или внешнеполитического ресурса; 2) международная активность собственно этнических корейских диаспор, главным образом из стран СНГ. Отдельное внимание уделяется анализу текущей академической дискуссии об определении места диаспор в системе международных отношений и новых формах дипломатии.
Ключевые слова: диаспора, дипломатия, дипломатическая коммуникация, внешняя политика, Республика Корея, корейские диаспоры СНГ
Для цитирования: Барышников Д.Н. Корейские диаспоры в системе дипломатической коммуникации // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2023. № 75. С. 124-137. doi: 10.17223/1998863Х/75/11
SOCIAL PHILOSOPHY AND PHILOSOPHY OF HUMANITY
Original article
KOREAN DIASPORAS IN THE SYSTEM OF DIPLOMATIC COMMUNICATION
Dmitry N. Baryshnikov
St Petersburg University, Saint Petersburg, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The article aims to assess the role of Korean diasporas in the modern system of diplomatic communication. The relevance of the topic is founded on the importance of interaction with compatriots abroad for the government of South Korea and at the same time on the growing activity of Korean diasporas themselves in international cooperation. Important theoretical problems in any study on diasporas are linked to the discussion on parameters of their evolution, classification criteria and institutional status. Some other
© Д.Н. Барышников, 2023
debatable points are the question of diasporas as actors of international relations and the definition of the diaspora diplomacy. Having considered a number of previous approaches, the author has dared to propose his own definition of the diaspora diplomacy as follows: (1) the policy of attracting foreign diasporas by the government of the country of origin; (2) international activity of ethnic diasporas themselves aimed at strengthening their own positions in relations with the states of origin and residence. Based on that interpretation of the diaspora diplomacy and considering the Track II diplomacy as an appropriate mechanism, the author has tried to consider problems of involving some governmental institutions of the Republic of Korea in dealing with foreign compatriots. According to his findings, since 2022 one can talk about a new, more centralized approach to building relations with Koreans abroad by the government of South Korea. The second dimension of the diaspora diplomacy is connected with the activities of the very communities of compatriots abroad. Korean diasporas in the CIS countries and, above all, the largest of them in Russia, Uzbekistan and Kazakhstan, are distinguished by a long and complicated history, thus, by a complex cultural and linguistic identity. After the collapse of the USSR, once united by a common past in a large country, they tried to build some special relations with their historical homeland, while simultaneously integrating into the new socio-political and cultural context of independent post-Soviet states. Today national Korean associations have become the main unifying institutions for CIS Koreans, their members stay quite active in important international projects and dispose of considerable experience in diplomatic communication. The study is concluded with some reflections on positive and problematic aspects of diplomatic communication with the participation of Korean diasporas. Despite prevailing positive conclusions on stability and institutional development of Korean diasporas, the presence of an adequate political agenda, a large number of highly formed professionals in CIS Korean diasporas, certain risks and obstacles are still found for the full-fledged involvement of post-Soviet Korean communities in solving important international problems using Track II diplomacy.
Keywords: diaspora, diplomacy, diplomatic communication, foreign policy, Republic of Korea, Korean diasporas of CIS
For citation: Baryshnikov, D.N. (2023) Korean diasporas in the system of diplomatic communication. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 75. pp. 124-137. (In Russian). doi: 10.17223/1998863Х/75/11
Введение
В глобальной международной среде количество и разнообразие нетрадиционных акторов постоянно увеличиваются, в том числе за счет растущей активности национальных и этнических диаспор. При том что в академическом и экспертном сообществах продолжаются дискуссии об институциональном статусе зарубежных этнических диаспор и критериях их классификации [1; 2. P. 109-118], правительства многих стран продолжают активно привлекать соотечественников за рубежом в качестве участников дипломатической коммуникации. При этом по-прежнему довольно непросто оценить эффективность такого сочетания официальной правительственной и неофициальной, диаспоральной дипломатии, поскольку взаимодействие сторон весьма различается от страны к стране в зависимости от истории возникновения, численности и влиятельности искомой этнической диаспоры, характеризуется тем, что, формально имея общие цели и проявляя солидарность с правительством государства исхода, диаспоры могут по-своему трактовать общие интересы в стране поселения и на международной арене.
Тем не менее правительства ряда в том числе влиятельных государств относят развитие взаимоотношений с соотечественниками за рубежом к приоритетным направлениям собственной внешней политики и рассматривают
опору на собственные диаспоры в качестве эффективного дипломатического инструмента. Одну из моделей по привлечению собственных диаспор в качестве внешнеполитического ресурса, в том числе на неофициальном дипломатическом треке, на протяжении нескольких десятилетий развивает Республика Корея, чей опыт в этом отношении имеет очевидную ценность для государств, создающих собственные инструменты диаспоральной дипломатии.
Не менее важно оценить возможности и перспективы собственно корейских диаспор в качестве самостоятельных субъектов неформальной дипломатической коммуникации. В этом отношении ценность и безусловный интерес с практической точки зрения, на наш взгляд, представляет опыт крупнейших сообществ корейцев в государствах-участниках Содружества Независимых Государств.
Этнические диаспоры в глобальном мире
Современная этнополитическая карта диаспор глобальна и отражает множество культурных, религиозных, страновых и региональных нюансов. Как следствие, исчерпывающее определение понятий, связанных с диаспорами, их классификация и характеристика с точки зрения вовлеченности в транснациональные политические процессы и дипломатическую коммуникацию по-прежнему весьма затруднены [2. Р. 111-120].
При том что научная дискуссия о ключевых критериях для определения понятия «диаспора» продолжается, ряд авторов еще в начале 2000-х гг. предложили самую общую, базовую интерпретацию: диаспора - сообщество «людей общего происхождения, которые проживают на относительно постоянной основе за пределами своей этнической и религиозной родины» [3. Р. 452]. Кроме того, диаспоры или группы диаспор с учетом их специфических характеристик, вероятно, отвечают основным общим признакам, выдвинутым У. Сафраном:
- рассеяние из определенного первоначального «центра» в два или более инокультурных региона;
- сохранение коллективной памяти и мифологии исконной родины о ее местоположении, истории, достижениях и, довольно часто, страданиях;
- трудные отношения с доминирующим элементом общества в принимающей стране; они (члены диаспоры. - Д.Б.) считают, что остаются чужими и не могут быть полностью приняты коренным населением, и поэтому чувствуют себя частично отчужденными и изолированными от него;
- восприятие родины предков как своего истинного, идеального дома и места, куда они или их потомки могли бы (или должны были бы) вернуться при соответствующих условиях;
- этнообщинное сознание и солидарность, выходящие за рамки политических границ, коллективная приверженность к сохранению или восстановлению своей исконной родины и ее независимости, безопасности и процветанию;
- стремление выжить как отдельная община (в большинстве случаев как меньшинство), сохраняя и передавая культурное и / или религиозное наследие, унаследованное от предков, а также символы, основанные на нем;
- формирование культурных, религиозных, экономических и / или политических институтов, поддерживающих или развивающих отношения с родиной [4. Р. 37].
В исторической эволюции диаспор, как правило, выделяют три основных этапа.
Так называемый классический период относится к временам основания колоний древними греками и рассеяния евреев под властью Рима. Формирование диаспор Нового времени относят к периоду европейской колонизации, когда происходило включение коренных народов колоний в систему политических и экономических отношений с европейцами. Наконец, нынешний, новейший период истории формирования диаспор берет свое начало в середине XX в., когда скорость и масштабы международных миграционных процессов начали стремительно нарастать и к нашим дням приобрели поистине глобальные масштабы [5. Р. 46-49].
С конца прошлого столетия фундаментальные геополитические сдвиги, связанные с распадом биполярной системы, образованием десятков новых независимых государств (прежде всего в Евразии) и глобализацией международной среды, привели к развитию новых характеристик этнических диаспор как этносоциального феномена.
Прежде всего, это беспрецедентный рост международной миграции с конца 1980-х - начала 1990-х гг. Так, по некоторым данным, за последние 50 лет численность мигрантов в мире увеличилась почти в три раза [1]. Согласно статистике ООН, в 2022 г. в мире насчитывался 281 млн международных мигрантов, или 3,6% населения Земли [6]. В 2019 г. мигрантов в мире было на 128 млн больше, чем в 1990 г., и в три раза больше, чем в 1970 г. [6].
Кроме того, вследствие небывалой интенсивности международной миграции, все большей глобальной взаимозависимости увеличивается число диаспор, усиливается транснациональный характер их структуры и взаимодействия с государством исхода, между собой и другими субъектами. Это означает, что идентичность национальных или этнических групп сегодня не определяется базовыми, эталонными характеристиками какой-то одной из них (например, населением исторической родины или крупнейшей зарубежной диаспорой) [2. Р. 118]. Кроме того, в условиях глобализации диаспоры могут «перетекать» из страны в страну, из региона в регион, вынужденно или следуя собственному выбору, что также способствует процессу транснационализации.
Наконец, с начала XXI в. наблюдается рост конфликтогенности в этнической диаспоральной среде. Это вызвано прежде всего отсутствием в диаспорах общепризнанных институтов и механизмов реализации их этнических интересов, что в сочетании с требованием проявления лояльности к стране поселения приводит ситуации так называемой «двойной идентичности» и «нередко делает их «чужими» в глазах как государства исхода, так и государства поселения» [7. С. 285].
Указанные характеристики существенно затрудняют использование диаспор в качестве агентов дипломатической коммуникации. Тем не менее продолжается концептуальная разработка их привлечения к решению внешнеполитических задач, а ведомства внешних сношений и другие институты в странах исхода создают соответствующие программы и политико-административные механизмы. Сами же диаспоры активны в данном взаимодействии, если видят перспективы для достижения собственных интересов.
Участие диаспор в дипломатической коммуникации
Научная дискуссия, связанная с участием диаспор в дипломатической коммуникации, включает как общетеоретические аспекты, так и попытки разработать специфическую классификацию этнических диаспор с использованием критерия их вовлеченности в международную политику [3, P. 453454].
При этом нерешенным остается вопрос о том, что понимать под дипломатией, когда речь идет об участии диаспор в дипломатической коммуникации (переговоры, гражданское миротворчество, многостороннее сотрудничество и др.). С учетом различий в интерпретациях базового понятия, разнообразия внутренней структуры диаспор, многообразия форм их вовлеченности в международные процессы авторы идут по пути максимального обобщения и принятия как тождественных таких понятий, как «дипломатия диаспор», «диаспоральная дипломатия», «деятельность диаспор как внешних акторов» и т.д. [8. P. 402; 9. P. 6; 10. P. 8]. Как признают авторы доклада «Участие диаспор в миротворчестве и развитии» из Института исследований мира в Осло, «очевидно, что за концепциями, таким образом, скрывается значительный уровень неоднородности в характеристиках, ролях, уровнях вовлеченности и интересах различных участвующих субъектов... Когда мы говорим о «диаспоре» и «внешних субъектах» в общих чертах, мы не имеем намерения отрицать эти факты» [10. P. 8].
Свой вклад в разработку понятийного аппарата внес А.А. Торреальба, предлагающий рассматривать ключевой термин «диаспоральная дипломатия» в трех аспектах: 1) как раздел политической социологии международных отношений; 2) как обозначение совокупности внешних политик; 3) как дипломатическую стратегию [11. P. 156-166]. При этом автор особое внимание уделяет третьему аспекту, рассматривая в качестве элементов диаспоральной дипломатии публичную дипломатию, консульскую деятельность и отдельную разновидность дипломатической стратегии, предполагающую способность «одних государств управлять диаспорой с целью воздействия на планы других государств» [11. P. 161].
Для решения поставленных задач в рамках настоящей статьи представляется целесообразным предложить авторское понимание дипломатии диаспор. С учетом обращения к опыту Республики Корея и корейских диаспор на пространстве СНГ наше определение имеет два взаимосвязанных значения: 1) политика привлечения правительством страны исхода организаций и представителей своей диаспоры в зарубежных государствах в качестве внешнеполитического ресурса или агента публичной дипломатии путем создания соответствующих институтов, механизмов и форм взаимодействия; 2) международная активность этнических диаспор, направленная на укрепление собственных позиций во взаимоотношениях с правительствами государств исхода и поселения, формирование солидарности между соотечественниками в разных странах при поддержке и координации этих усилий со стороны правительств.
Отдельное внимание при разработке концепций дипломатии диаспор необходимо обратить на выделение средств и форм участия зарубежных соотечественников в дипломатической коммуникации. Исходя из предложенного определения, основными механизмами взаимодействия с соотечественни-
ками за рубежом со стороны правительств, как будет ясно далее на примере Южной Кореи, являются государственные программы, специализированные институты (агентства, фонды и др.), нацеленные на развитие партнерства с диаспорами и усиление влияния на них. Собственно диаспоры, имея весьма различные мотивы и возможности для активного участия в дипломатической коммуникации, используют многие из доступных им форм и инструментов международного неформального сотрудничества (форумы, ассоциации, академический и образовательный обмены, визиты и др.), являются, на наш взгляд, полноценными участниками дипломатического процесса или диалога только в том случае, если их деятельность поддерживается и координируется правительствами государств исхода и поселения или хотя бы одним из них.
В этой связи особенно актуальным представляется оценить систему механизмов и инструментов международного взаимодействия, доступных диаспорам в условиях глобального, но все еще государственно-ориентированного международного порядка. Поскольку возможности и инструменты дипломатии второго трека (ДВТ) являются наиболее доступными для активной в международных делах диаспоры, представляется необходимым рассмотреть их более подробно.
Чаще всего дипломатия второго трека определяется как «ориентированный на решение проблем неофициальный политический диалог, участники которого в той или иной форме имеют доступ к официальным политическим кругам» [12. Р. 7]. Наряду с другими понятиями, производными от «дипломатии», такими как «парадипломатия», «парламентская дипломатия», «публичная дипломатия» и т.д., которые нередко используются в одном ряду, особенно в журналистском и обыденном дискурсе, ДВТ задумана и практикуется для более эффективного участия неправительственных субъектов и механизмов в решении внешнеполитических задач.
Традиционная межправительственная дипломатия, опирающаяся в переговорном процессе на официальные нормы, институты и механизмы, иногда оказывается малоэффективной из-за ряда препятствий, среди которых отсутствие политической воли лидеров, бюрократическая или протокольная несовместимость, неблагоприятная международная обстановка, или просто вследствие того, что сам конфликт не созрел для разрешения [13]. Именно такую роль берут на себя участники ДВТ в ситуации, когда представители официальной дипломатии не обладают достаточными возможностями или политической волей для решения проблемы по существу. Среди обычных участников дипломатии второго трека - бывшие главы государств и правительств, правительственные чиновники, религиозные лидеры и представители НПО, ученые, журналисты.
Разумеется, ДВТ не следует считать дипломатической панацеей или, наоборот, политически незначимым средством. Ее умелое и своевременное использование наряду с усилиями или как минимум координацией со стороны официальной дипломатии должно способствовать расширению возможностей для урегулирования конфликтов и укреплению международного сотрудничества.
Существует несколько интересных примеров ДВТ, когда проблемы, связанные с диаспорами, оказывались в центре переговорного процесса, и их представители были прямо или косвенно вовлечены в соответствующие ме-
роприятия. В ряде случаев это было связано с корейскими диаспорами в разных регионах мира, включая постсоветские государства.
Представляется, что, несмотря на проблемы, связанные с глобальными вызовами последнего времени, в частности с завершившейся пандемией COVID-19, в ближайшей перспективе следует ожидать повышенной активности диаспор в дипломатической коммуникации. При этом степень их вовлеченности и эффективности участия в этих процессах, как и ранее, будет зависеть от особенностей формирования различных диаспор, их общей численности и распространенности в мире и, разумеется, от стратегических планов и эффективности государственных институтов стран исхода по привлечению соотечественников за рубежом к решению внешнеполитических задач.
Генезис и формирование корейских диаспор
Появление и распространение корейских диаспор, безусловно, имеют свои особенности, но они, по-видимому, вписываются в существующую типологию формирования сообществ зарубежных соотечественников, отражающую некоторые общие закономерности этих процессов. Как правило, в качестве основных выделяют четыре типа (причины) формирования диаспор (таблица).
Типы диаспор
№ п/п Тип диаспор Пример
1 Жертвы режимов и беженцы Евреи, африканцы, армяне, палестинцы, ирландцы
2 Имперские и колониальные диаспоры Древние греки, британцы, испанцы, португальцы, голландцы, французы
3 Диаспоры трудовой миграции Индийцы, китайцы, японцы
4 Диаспоры торговой и коммерческой миграции Вьетнамцы, китайцы, ливанцы
Примечание. Источники: [14. Р.18; 15. Р. 13].
Эта, безусловно, неполная классификация в целом отражает базовую типологию происхождения диаспор. Вместе с тем очевидно, что на разных этапах своей истории диаспора может принадлежать к разным типам или даже сочетать в себе черты некоторых из них. Корейская диаспора как глобальное явление в разные периоды своей истории может быть отнесена к типам 1, 3 и 4, а сегодня, по-видимому, переживает период новой трансформации.
Как и в случае многих других диаспор, 1990-е гг. в силу нескольких причин обозначили новейшую веху в истории корейцев за рубежом.
Во-первых, ускорившийся процесс глобализации и стремительное развитие мирового рынка с конца XX в. привели к резкому росту миграционной активности и, следовательно, к количественному увеличению многих этнических диаспор, включая корейцев. По данным Министерства иностранных дел Республики Корея, число корейцев, находящихся за рубежом, с начала 1990-х гг. увеличилось более чем на 2 млн [16. Р. 1].
Кроме того, после окончания холодной войны Южная Корея смогла утвердить свою роль как динамичного регионального игрока в Восточной Азии, особенно в экономических и торговых делах. Как следствие, роль корейских диаспор в качестве инструмента международного влияния и сотрудничества объективно становилась все более значимой.
Наконец, под давлением ряда внутренних проблем (падение рождаемости и быстрое старение населения, продолжающаяся эмиграция среднего класса и замедление экономического роста [16. Р. 2]) южнокорейское правительство заблаговременно приняло долгосрочную стратегию по привлечению соотечественников за рубежом к обсуждению важных вопросов национального развития и международных проблем.
Сегодня крупнейшие корейские диаспоры проживают в Китае (более 2,7 млн), США (более 2 млн), ряде постсоветских государств (Россия - более 200 тыс., Узбекистан - более 170 тыс., Казахстан - более 100 тыс. и др.) [17. Р. 5]. Общее число корейцев в мире, согласно данным Центра сотрудничества с корейцами за рубежом Республики Корея, составляет более 7 млн человек [18]. Корейцы, проживающие в Китае и России, были признаны частью диаспоры только с 1990-х гг., когда отношения Южной Кореи с этими государствами стали улучшаться [17. Р. 9].
Политика Сеула в отношении соотечественников в бывших советских республиках и вовлечение крупнейших корейских общин в этих странах в международные дела оказывают непосредственное влияние на политическое и экономическое взаимодействие Южной Кореи со государствами СНГ.
География расселения, правовой статус и условия жизни корейцев среди титульных национальностей и других этнических меньшинств на постсоветском пространстве были предопределены сложной историей государств и народов на этих обширных территориях [19. С. 149-202; 20. С. 107-194].
Распад Советского Союза в 1991 г. привел к необходимости очередной трансформации корейских диаспор в бывших республиках СССР и одновременно открыл новые возможности для развития отношений постсоветских корейцев как с исторической родиной, так и с другими зарубежными сообществами соотечественников. Новый всплеск интереса корейских диаспор к земле предков, родному языку и культуре привел к повышению их роли в общественно-политической жизни, созданию десятков корейских региональных ассоциаций и НПО, привлечению лидеров и активистов диаспор к обсуждению международных проблем, затрагивающих интересы Южной Кореи, будущее корейских государств и всего глобального сообщества корейцев.
Ключевыми международными проблемами как для корейских государств, так и для большинства диаспор являются: 1) объединение корейской нации; 2) денуклеаризация Корейского полуострова; 3) вопросы безопасности в Восточной Азии; 4) экономическое и торговое сотрудничество между государствами региона; 5) развитие связей корейских диаспор со страной (странами) исхода и между собой.
Работа с диаспорой как приоритет внешней политики Республики Корея
С 1990-х гг. вместе с ростом экономического потенциала Республики Корея укреплялся и ее статус в качестве одного из ключевых политических игроков в Восточной Азии, определялись внешнеполитические приоритеты страны и среди них - сотрудничество с диаспорами. Можно говорить о формировании официальной политики Сеула в отношении диаспор, в том числе на пространстве СНГ, которая включает «усилия правительства по развитию
связей с эмигрантами и их потомками за рубежом... а также избирательные действия по предоставлению привилегий отдельным диаспорам, стимулированию возвращения их на родину и помощи в обустройстве» [17. Р. 4].
Институты и механизмы государственной политики взаимодействия с диаспорой в Южной Корее весьма разнообразны и гибки. Они предполагают участие соотечественников как в проектах и мероприятиях, связанных с проблемами самих диаспор, так и в сотрудничестве по общим международным проблемам, используя, в частности, средства двусторонней дипломатии. Поскольку реализация дипломатии второго трека так или иначе должна вписываться в официальную дипломатическую повестку, ее концепции и координационные механизмы также разрабатываются, прежде всего, правительственными учреждениями или при поддержке и координации с их стороны.
Так, Комитет по делам корейцев за рубежом, созданный при канцелярии премьер-министра в 1996 г., до недавнего времени являлся ключевым правительственным подразделением, «где представители министерств, научных кругов и сообщества корейцев за рубежом встречались для обсуждения ряда вопросов, включая пути оказания дальнейшей помощи и улучшения условий жизни для этнических корейцев, возвратившихся в Корею...» [21. Р. 406].
Другим важным инструментом сотрудничества между правительством Южной Кореи и диаспорами долгое время оставался Фонд корейцев за рубежом (ФКР), связанный с правительством и ориентированный на улучшение положения соотечественников в принимающих странах и укрепление их отношений с исторической родиной. Основная цель программ ФКР - финансовая поддержка лидеров и активистов в области образования (преподавателей корейского языка, истории и культуры), участников молодежных и бизнес-проектов и т.д. [22, 23].
В период пандемии COVID-19, как и во всем мире, в Южной Корее наблюдался спад дипломатической активности в отношении диаспор, так как в плане работы с соотечественниками правительство в первую очередь сосредоточилось на борьбе с глобальным вирусом, содействии возвращению граждан на родину, оказанию государственных услуг в удаленном режиме и т.д. [21. Р. 409-410; 22].
Однако уже в ходе президентской избирательной кампании 2022 г. кандидат от партии «Сила народа» Юн Сок Ёль выступил с идей создания единого правительственного агентства по делам корейцев за рубежом со штаб-квартирой в Инчхоне. Заняв пост главы государства, он воплотил эту инициативу в жизнь в 2023 г., тем самым значительно усилив «диаспоральное» направление корейской внешней политики и дипломатии. По замыслу президентской команды, в условиях продолжающегося роста численности корейской диаспоры в мире появилась необходимость объединить функции и полномочия МИДа и ФКР в отношении диаспор в единой политической и управленческой структуре, которой и стало упомянутое агентство в Инчхоне [24].
Ранее, в законе о создании агентства, принятом Национальным Собранием 24 апреля 2023 г., были официально установлены Всемирный день Кореи (5 октября) и Всемирная корейская неделя (первые девять дней октября), имеющие целью «укрепление связей между корейцами, проживающими за рубежом, и их родиной» [25].
Корейские диаспоры - дипломатия второго трека
На пространстве СНГ самые многочисленные диаспоры корейцев в России, Узбекистане и Казахстане довольно активно, хотя и по-разному, проявляют себя во взаимодействии с официальными кругами и неправительственными партнерами из Южной Кореи.
После распада СССР корейские общины в бывших советских республиках оказались в уникальной ситуации с точки зрения национальной и этнической идентичности, а также выбора внешнего вектора для дальнейшего безопасного и успешного развития. Постсоветские корейцы (по крайней мере старшее и среднее поколения) сохраняют общность исторической памяти о некогда единой, большой стране и остаются в подавляющем большинстве русскоязычными. Они являются не просто лояльными, но активными созидательными гражданами государств, в которых проживают, проявляют солидарность и активную взаимопомощь в отношении соотечественников в других странах СНГ, находятся в поиске собственных исторических корней и в этой связи возлагают осторожные надежды на развивающиеся связи с официальными структурами и негосударственными партнерами в Южной Корее. При этом представители корейских диаспор нередко выступают в роли участников межгосударственных проектов и инициатив, тем самым влияя на дипломатическую повестку отношений Южной Кореи со странами поселения, т.е. государствами СНГ [26].
В качестве примеров реализации дипломатического механизма второго трека, непосредственно вовлекающих НПО и гражданские группы постсоветских корейцев, в первую очередь следует упомянуть Общероссийское объединение корейцев (ООК), Ассоциацию корейских культурных центров Узбекистана (АККЦ), Ассоциацию корейцев Казахстана (АКК), представляющие собой объединения коллективных и индивидуальных участников - неправительственных организаций, культурных и образовательных центров, ориентированные на поддержку и развитие всех аспектов деятельности корейских диаспор в этих странах, включая их отношения с исторической родиной [27-29].
В программных документах и в ходе регулярных форумов этих ассоциаций затрагиваются все направления текущей деятельности и перспектив развития крупнейших корейских диаспор на постсоветском пространстве. При этом традиционно значительное внимание уделяется взаимодействию с органами власти и местного самоуправления в странах поселения, координации деятельности между диаспорами, упрочению связей с партнерами в Республике Корея, содействию развитию партнерских отношений между государствами поселения и исторической родиной корейцев России, Узбекистана и Казахстана [27-29].
Заключение
Общая оценка активного и разнообразного участия в международном сотрудничестве и дипломатической коммуникации корейских диаспор на примере России, Узбекистана и Казахстана позволяет выделить и обобщить ряд позитивных аспектов этого явления.
1. Корейские диаспоры и их ассоциации, как правило, являются устойчивыми и в значительной степени институционализированными субъекта-
ми. Сохраняя лояльность государствам поселения, они остаются специфическими, но надежными партнерами для правительств, международных организаций и других официальных участников международных отношений.
2. В рамках дипломатии второго трека корейские диаспоры, имеющие общественный авторитет и накопившие опыт двустороннего и многостороннего сотрудничества с правительствами, международными организациями и другими заинтересованными акторами, могли бы внести свой вклад в разрешение сложных международных проблем (межкорейское урегулирование, примирение наций - участников вооруженных конфликтов в Корее, возможно, ядерный статус Корейского полуострова), где необходимы длительный «лечебный эффект» и доверительное неформальное общение для достижения взаимопонимания на уровне широкой общественности.
3. С учетом того, что многие корейцы за рубежом, в частности в постсоветских странах, традиционно успешно инвестируют в собственное образование и стремятся овладеть престижными профессиями в политике, бизнесе, науке, СМИ и др. [30], многие члены диаспор, безусловно, соответствуют требованиям, предъявляемым к представителям неправительственной элиты для того, чтобы стать участниками переговорного процесса в рамках дипломатии второго трека.
4. Дипломатическая коммуникация в рамках второго трека реализуется в гибких, разнообразных форматах (конференции, форумы, обмен делегациями, культурные мероприятия и т.д.), в рамках которых участники, включая диаспоры, оказываются более эффективными в преодолении психологических барьеров и недопонимания, чем представители официальной дипломатии.
Вместе с тем риски во взаимоотношениях между Республикой Корея и правительствами государств с активной корейской диаспорой могут стать помехой на пути развития диаспоральной дипломатии, как это, например, в последнее время происходит в российско-южно-корейских отношениях. При таких обстоятельствах «дипломатический потенциал» диаспор заметно снижается, так как их представителям некомфортно проявлять себя в международных контактах в условиях неполного доверия между исторической и истинной родиной.
Кроме того, значительное число корейских диаспор по всему миру и существенные различия между ними между ними (ср.: корейцы СНГ и корейцы США, Японии) затрудняют вовлечение корейских диаспор в процесс международного сотрудничества по глобальным вопросам в качестве единого, согласованного субъекта.
Таким образом, мотивы и методы привлечения корейских диаспор, их ассоциаций и активистов к деятельности в рамках дипломатии второго трека официальными участниками дипломатической коммуникации должны быть целенаправленными, заранее согласованными и достаточно деликатными. В том, что касается привлечения к неформальной дипломатической коммуникации постсоветских корейских диаспор, правительственным и другим официальным акторам следует учитывать их особенности, связанные с трудной историей и сложной идентичностью - постсоветской, русскоязычной и одновременно национальной (российской, узбекистанской, казахстанской и др.).
Список источников
1. Кондратьева Т.С. Диаспоры в современном мире: эволюция явления и понятия // Перспективы. Фонд исторической перспективы. URL: https://www.perspektivy.info/print.php?ID= 48886 (дата обращения: 06.06.2023).
2. Boysariev M. Diasporas in the Modern World: the Evolution of Phenomena and Concepts // Жамият ва инновациялар - Общество и инновации - Society and innovations. Special issue. 2020. Vol. 1, № 1. P. 106-122.
3. Shian Y., Barth A. Diasporas and International Relations Theory // International Organization. 2003. Vol. 57. P. 49-479.
4. Safran W. The Jewish Diaspora in a Comparative and Theoretical Perspective // Israel Studies. 2005. Vol. 10, № 1. P. 36-60.
5. Reis M. Theorizing Diaspora: Perspectives of "Classical" and "Contemporary" Diaspora // International Migration. 2004. Vol. 42 (2). P. 41-60.
6. В мире насчитывается примерно 281 млн международных мигрантов // Новости ООН -Организация Объединенных Наций. URL: https://news.un.org/ru/story/2022/02/1418252 (дата обращения: 01.07.2023).
7. Ким А. С. Этнополитическая конфликтология современных диаспор: актуальность, состояние, научно-исследовательская перспектива // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. 2009. Вып. 3. С. 283-290.
8. Ismoilov B. The State and Prospects of the Institutionalization of Diaspora Politics and Diplomacy in Relation to Compatriots in Foreign Countries and Uzbekistan // Жамият ва инновациялар -Общество и инновации - Society and innovations. 2020. Vol. 1, № 02. P. 397-414.
9. Jovenir Ch. Diaspora Diplomacy: Functions, Duties, and Challenges of an Ambassador // Understanding Diaspora Diplomacy. 2013. June. 12 p. URL: https://www.academia.edu/13397113/Dias-pora_Diplomacy (accessed: 02.07.2023).
10. Horst C., Ezzati R., Guglielmo M., Mezzetti P., Pirkkalainen P., Saggiomo V., Sinatti G., Warnecke A. Participation of Diasporas in Peacebuilding and Development. A Handbook for Practitioners and Policymakers: PRIO Report. 2. Oslo, 2010. 61 p.
11. Торреальба А. А. Три основных подхода диаспоральной дипломатии во внешней политике // Актуальные проблемы экономики и права. 2017. Т. 11, № 2. С. 154-169.
12. Kaye D.D. Rethinking Track-Two Diplomacy: The Middle East and South Asia // Clingen-dael: Netherlands Institute of International Relations, 2005. 31 p. (Clingendael Diplomacy Papers; № 3).
13. Chigas D. Track-Two (Citizen) Diplomacy // Beyond Intractability. 2003. August. URL: https://beyondintractability.org/node/954 (accessed: 02.07.2023).
14. Cohan R. Global Diasporas: an Introduction. 2nd ed. Routledge, 2008. 219 p.
15. Choi I. Korean Diaspora in the Making: Its Current Status and Impact on the Korean Economy // Peterson Institute of International Economics. URL: https://piie.com/publications/chapters_pre-view/365/2iie3586.pdf (accessed: 03.07.2023).
16. Song Ch. Engaging the Diaspora in an Era of Transnationalism // IZA. World of Labor. 2014. Vol. 64. P. 1-10. URL: https://wol.iza.org/uploads/articles/64/pdfs/engaging-the-diaspora-in-an-era-of-transnationalism (accessed: 03.07.2023).
17. Mylonas H. The Politics of Diaspora Management in the Republic of Korea // The Asian Institute of Policy Studies. 2011. Is. Brief. № 81. P. 1-12.
18. Статистические данные о зарубежных корейцах // Центр сотрудничества с корейцами за рубежом. URL: https://rus.korean.net/portal_ru/information/knt_area.do (дата обращения: 03.07.2023).
19. Ким Г.Н. История иммиграции корейцев. Алматы : Дайк-Пресс, 1999. Кн. 1: Вторая половина XIX века - 1945 г. 424 с.
20. Ким Г.Н. История иммиграции корейцев. Алматы : Дайк-Пресс, 2006. Ч. 1. Кн. 2: 19452000. 428 с.
21. Diplomatic White Paper 2016. Seoul. Ministry of Foreign Affairs, 2016. 451 p.
22. Overseas Korean Foundation // Ministry of Foreign Affairs. URL: https://www.mofa.go.kr/ eng/wpge/m_5722/contents.do (accessed: 03.07.2023).
23. Diplomatic White Paper 2021. Seoul. Ministry of Foreign Affairs, 2021. 396 p.
24. Агентство по Делам Зарубежных Корейцев (Overseas Koreans Agency) // Кореяпедия. 2023.04.06. URL: https://koreapedia.info/агентство-по-делам-зарубежных-корейц/ (дата обращения: 03.07.2023).
25. Incheon to House New Agency for Overseas Koreans // The Korea Times. 2023.09.05.
26. Тен М.Д. Корейцы СНГ: от общей истории к единому общекультурному сообществу корейцев СНГ // Идеи и Идеалы. 2017. Т. 2, № 1 (31). С. 35-50.
27. VI съезд общероссийского объединения корейцев // Российские корейцы. 2023.24.04. URL: https://gazeta-rk.ru/vi-cezd-obshherossijskogo-obedineniya-korejczev/ (дата обращения: 04.07.2023).
28. IX отчетно-выборная конференция Ассоциации корейских культурных центров Узбекистана // Корё Сарам - записки о корейцах. 2022.12.02. URL: https://koryo-saram.site/ix-otchyotno-vybornaya-konferencziya-assocziaczii-korejskih-kulturnyh-czentrov-uzbekistana/ (дата обращения: 04.07.2023).
29. Ассоциация корейцев Казахстана. URL: https://koreans.kz/17-associaciya-koreycev-kazahstana/?lang=ru (дата обращения: 04.07.2023).
30. Ланьков А.Н. Корейцы СНГ: страницы истории // Корё Сарам - записки о корейцах. 2009.07.07. URL: https://koryo-saram.site/korejtsy-sng-stranitsy-istorii/ (дата обращения: 04.07.2023).
References
1. Kondratieva, T.S. (2010) Diaspory v sovremennom mire: evolyutsiya yavleniya i ponyatiya [Diasporas in the modern world: The evolution of phenomena and concepts]. [Online] Available from: https://www.perspektivy.info/print.php?ID=48886 (Accessed: 6th June 2023).
2. Boysariev, M. (2020) Diasporas in the Modern World: The Evolution of Phenomena and Concepts. Zhamiyat va innovatsiyalar. 1(1). pp. 106-122.
3. Shian, Y. & Barth, A. (2003) Diasporas and International Relations Theory. International Organization. 57. pp. 449-479.
4. Safran, W. (2005) The Jewish Diaspora in a Comparative and Theoretical Perspective. Israel Studies. 10(1). pp. 36-60. DOI: 10.1353/is.2005.0110
5. Reis, M. (2004) Theorizing Diaspora: Perspectives of "Classical" and "Contemporary" Diaspora. International Migration. 42(2). pp. 41-60. DOI: 10.1111/j .0020-7985.2004.00280.x
6. UNO. (2022) There are about 281 million of migrants worldwide. [Online] Available from: https://news.un.org/ru/story/2022/02/1418252 (Accessed: 1st July 2023).
7. Kim, A.S. (2009) Etnopoliticheskaya konfliktologiya sovremennykh diaspor: aktual'nost', so-stoyanie, nauchno-issledovatel'skaya perspektiva [Ethnopolitical Conflict Studies: Relevance, Current State and Research Prospects]. VestnikSankt-Peterburgskogo universiteta. 6(3). pp. 283-290.
8. Ismoilov, B. (2020) The State and Prospects of the Institutionalization of Diaspora Politics and Diplomacy in Relation to Compatriots in Foreign Countries and Uzbekistan. Zhamiyat va innovatsiyalar. 1(02). pp 397-414.
9. Jovenir, Ch. (2013) Diaspora Diplomacy: Functions, Duties, and Challenges of an Ambassador. Understanding Diaspora Diplomacy. 12th June. [Online] Available from: https://www.acade-mia.edu/13397113/Diaspora_Diplomacy (Accessed: 2nd July 2023).
10. Horst, C. Ezzati, R. Guglielmo, M. Mezzetti, P. Pirkkalainen, P. Saggiomo, V. Sinatti, G. & Warnecke, A. (2010) Participation of Diasporas in Peacebuilding and Development. A Handbook for Practitioners and Policymakers. PRIO Report 2. Oslo: Prio.
11. Torrealba, A.A. (2017) Tri osnovnykh podkhoda diasporalnoy diplomatii [Three Major Approaches to the Diaspora Diplomacy]. Aktualnye voprosy ekonomiki iprava. 11(2). pp. 154-169.
12. Kaye, D.D. (2005) Rethinking Track-Two Diplomacy: From Middle East to South Asia. Clingendael Paper № 3. The Hague: Netherlands Institute of International Relations.
13. Chigas, D. (2003) Track-Two (Citizen) Diplomacy. Beyond Intractability. August. [Online] Available from: https://beyondintractability.org/node/954 (Accessed: 2nd July 2023).
14. Cohan, R. (2008) Global Diasporas: an Introduction. 2nd ed. Routledge.
15. Choi, I. (n.d.) Korean Diaspora in the Making: Its Current Status and Impact on the Korean Economy. [Online] Available from: https://piie.com/publications/chapters_preview/365/2iie3586.pdf (Accessed: 3rd July 2023).
16. Song, Ch. (2014) Engaging the Diaspora in an Era of Transnationalism. IZA. World of Labor. 64. pp. 1-10. [Online] Available from: https://wol.iza.org/uploads/articles/64/pdfs/engaging-the-diaspora-in-an-era-of-transnationalism (Accessed: 3rd July 2023).
17. Mylonas, H. (2011) The Politics of Diaspora Management in the Republic of Korea. The Asian Institute of Policy Studies. Nov. Issue Brief. 81. pp. 1-12.
18. The Center for Cooperation with Koreans Abroad. (n.d.) Statisticheskie dannye o zarubezhnykh koreytsakh [Statistical data on Koreans overseas]. [Online] Available from: https://rus.korean.net/portal_ru/information/knt_area.do (Accessed: 3rd July 2023).
19. Kim, G.N. (1999) Istorya immigratsii koreytsev. Kniga pervaya. Vtoraya polovina XIX veka -1945 [The History of Korean Immigration. Book One. Second Half of the 19th century - 1945]. Almata: Deyk-Press.
20. Kim, G.N. (2006) Istorya immigratsii koreytsev. Kniga vtoraya. 1945-2000 [The History of Korean Immigration. Book Two.1945-2000]. Almata: Deyk-Press.
21. Ministry of Foreign Affairs of South Korea. (2016) Diplomatic White Paper.
22. Ministry of Foreign Affairs of South Korea. (n.d.) Overseas Korean Foundation. [Online] Available from: https://www.mofa.go.kr/eng/wpge/m_5722/contents.do (Accessed: 3rd July 2023).
23. Ministry of Foreign Affairs of South Korea. (2021) Diplomatic White Paper.
24. Koreapedia. (2023) Agentstvopo delam zarubezhnykh koretsev [Overseas Koreans Agency]. 4th June. [Online] Available from: https://koreapedia.info/агентство-по-делам-зарубежных-корейц/ (Accessed: 3rd July 2023).
25. The Korea Times. (2023) Incheon to House New Agency for Overseas Koreans. 9th May.
26. Ten, M.D. (2017) Koreytsy SNG: ot obschey isorii k rdinomy obschekulturnomy soobschestvy koreytsev SNG [CIS Koreans from Common History to a Joint Cultural Society of CIS Koreans]. Idei iIdealy. 1-2(31). pp. 35-50.
27. Rossiyskie koreytsy. (2023) VI s"ezd obshcherossiyskogo ob"edineniya koreytsev [The 6th Congress of All-Russian Association of Koreans]. 24th April. [Online] Available from: https://gazeta-rk.ru/vi-cezd-obshherossijskogo-obedineniya-korejczev/ (Accessed: 4th July 2023).
28. Kore Saram - zapiski o koreytsakh. (2022) IX otchetno-vybornaya konferentsiya Assotsiatsii koreyskikh kul'turnykh tsentrov Uzbekistana [The 9th Electoral Conference of the Association of the Korean Cultural Centers in Uzbekistan]. 12th February. [Online] Available from: https://koryo-saram.site/ix-otchyotno-vybornaya-konferencziya-assocziaczii-korejskih-kulturnyh-czentrov-uzbekistana/ (Accessed: 4th July 2023).
29. Association of the Koreans in Kazakhstan. [Online] Available from: https://koreans.kz/17-associaciya-koreycev-kazahstana/?lang=ru (Accessed: 4th July 2023).
30. Lankov, A.N. (2009) Koreytsy SNG: stranitsy istorii [CIS Koreans: Historical Overview]. Kore-Saram. Zapiski o koreytsakh. 7th July. [Online] Available from: https://koryo-saram.site/korejtsy-sng-stranitsy-istorii/ (Accessed: 4th July 2023).
Сведения об авторе:
Барышников Д.Н. - кандидат политических наук, доцент кафедры мировой политики Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: [email protected]
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
Baryshnikov D.N. - Cand. Sci. (Political Science), associate professor of the Department of World Politics, St Petersburg University (Saint Petersburg, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 15.07.2023; одобрена после рецензирования 15.09.2023; принята к публикации 07.10.2023
The article was submitted 15.07.2023; approved after reviewing 15.09.2023; acceptedfor publication 07.10.2023
