CC BY
111
УДК 297.18 ББК 86.38
Ханжан Курбанов КОРАН, ДЖИХАД И «ИСЛАМСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ»
Аннотация: Автор пытается по-новому взглянуть на проблему религиозного (исламского) экстремизма в свете существования двух реалий: коранического мира и мира, в котором переплетены историко-культурные особенности ислама, политическая культура мусульманской уммы и традиционный консерватизм радикальных сообществ.
Ключевые слова: Коран, джихад, ислам, экстремизм
В связи с инцидентом и скандалом вокруг французского сатирического журнала «Шарли Эбдо» и карикатур на пророков, актуализируются вопросы вероисповедания, свободы самовыражения, демократии и ценностных столкновений. Вновь возникают и будируются фобии вокруг ислама. Так ли страшен ислам как его малюют? Чем может быть вызван экстремизм и терроризм, какую роль играет в этом про-вокативная сущность западной либеральной демократии с его вседозволенностью и полным стиранием нравственно-этических норм?
ДЛЯ ТОГО, чтобы понять, есть ли экстремизм в исламе или нет, необходимо понять, что есть ислам, каковы его границы, чем он очерчен, как он проявляется и кто есть мусульмане? Если ислам - это историко-культурное явление, система ритуально-канонических форм веры, духовная этика и культура, государственная политика и политическая доктрина, сложившаяся в определенных исторических и геополитических условиях, теория и практика народов его исповедующих, акции и деятельность авторитетных международных исламских лидеров,
то безусловно, в исламе есть экстремизм. И доля экстремизма в исламе серьезно конкурирует с иудаизмом (Талмуд), христианством (католицизм, Ватикан), в которых экстремизм и терроризм, ксенофобия и мизантропия прописаны на уровне общепризнанных теоретических разработок и катехизисов.
Думаю, что высказывание главы РД АбдулатиповаР.Г. о том, что «в исламе нет экстремизма» было продиктовано исключительно политическими соображениями и сделано в угоду религиозной общественности, духовенству, с которой чуть ранее глава РД заключил «пакт о ненападении», о дружбе и сотрудничестве.
На самом деле экстремизм существует и в исламе, равно как и в иудаизме, христианстве и даже буддизме. Однако существует он в лоне специфических групп, идеологий, сект, которые решают определенные политические и криминальные задачи.
Любой идеолог, так или иначе признанный мусульманским; исламский деятель, легитимизированный поддержкой и одобрением больших масс религиозного демоса
и высказывающий радикальные взгляды, экстремистские идеи, таким образом порождает и закрепляет такое расхожее масс-медийное понятие как исламский экстремизм.
Если принять за экстремизм признание исключительности какой-либо идеи, идеологии, системы, то любую религию можно принять за экстремистскую. Следовательно, и коранический аят в русском переводе «Поистине религия перед Аллахом - Ислам» («иннаддийна инда-аллахи ислям»); (сура «Али Имран», аят 19; 3:19), теоретически являет нам пример экстремизма. Следовательно, выходит, что Коран - книга экстремистская, а всякий проповедующий Коран - есть экстремист и его нужно всячески законодательно и административно подавлять, удерживать, осуждать?!
Однако, необходимо определить юридические, правовые границы экстремизма вообще и религиозного экстремизма как специфического явления, в частности. В Законе РФ «О противодействии экстремистской деятельности» от 25 июля 2002 г. ФЗ №114 (статья 1) экстремистской деятельностью считается: «возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию», а также «пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности».
Если определить религиозный экстремизм как форму пропо-
ведования, навязывания и осуждения человека, которая приводит (или может привести) к нанесению ему увечий, угрозе и вреду его жизни и здоровью, в том числе нравственному, по принципу исповедания или не исповедания веры, отправления культа, следования шариату, то на наш взгляд, будет упрощена возможность отсортировки и маркировки самого явления исламского экстремизма. Постольку в исламе, равно как и в других религиозных системах, существуют вышеупомянутые образцы, которые можно отнести к экстремизму. Главным маркером, определителем экстремизма в таком случае является проповедование, агитация идей, навязывание их и публичный призыв к ним.
А исламский радикализм -это явление сведения добра и позитивных сторон человеческой натуры, организации сфер жизнедеятельности исключительно к исламу. Такие формулировки как «только мусульмане могут быть хорошими», «только они попадут в рай», «только с мусульманами можно иметь дела» и подобные, могут считаться проявлением исламского радикализма.
В данном случае, пытаясь разрешить эту дилемму (отсутствия или присутствия экстремизма в исламе) уместно было бы применить следующий примирительный и политический лозунг: «В исламе нет места экстремизму, радикализму!» при том, что мы бесстрастно признаем, что экстремизм и радикализм, конечно же, присутствуют в исламе, как историко-культурном явлении,
как сложившейся и разработанной теории и практике, однако ему не должно быть места в цивилизацион-ном явлении, практическом воплощении в светском государстве, в котором действует Конституция, дистанцированная от религии.
Если мы предположим, что примером ислама являются идеальные действия пророка и его сподвижников - сахабов и ансаров, а все остальное не ислам, то и в таком случае нам придется признать, что ислам далек от толерантности и гуманизма. Но мы (мусульмане, этнические мусульмане, дагестанцы) не признаем их за экстремистов и радикалов, постольку уважаем и любим их, либо проявляем социальную и политическую корректность, не желая оскорблять чувства глубоко верующих мусульман.
Вооруженные сподвижники пророка Мухаммеда, прибывшие в 642 году в Дербент требовали подчиниться им и принять новую веру, выдвигали ультимативные требования, а в противном случае грозили массовыми чистками, то есть грозили организовать, говоря современным языком гуманитарную катастрофу, что привело бы к геноциду. То, что насилие было одной из главных форм взаимодействия мусульман-арабов и дагестанских народов на начальном этапе, подтверждает и видный российский востоковед, знаток ислама в Дагестане, д.и.н., профессор Амри Шихсаидов. Следовательно, они были экстремистами?
То есть в исламе есть экстремизм, как и в любой политической системе, которая на своем этапе пас-
сионарности проявляет свою империалистскую (имперскую), завоевательную сущность. А ислам практически сразу же был политизирован. Как и любой воин - мусульманский воин может являться экстремистом. Но такое определение не является корректным. Обычно воинов экстремистами не называют. Бывает справедливая или несправедливая война.
Но их экстремизм был политическим, а если быть более точным - религиозно-политическим. Либо следует признать, что сподвижники пророка и первые воины ислама -муджахиды воевали не по Корану, не по исламу и их дела к исламу имеют лишь опосредованное отношение. Теоретически сподвижники пророка у стен Дербента в VII веке выполняли очень серьезную миссию: они намеревались возвысить слово Аллаха, то есть, проще говоря, хотели добра дагестанцам, вывести их (нас) на новый уровень идеологического, этического развития, привить нам новые навыки, подвигнуть нас к совершению добра; планировали научить нас быть справедливыми, щедрыми, милосердными, сострадательными и пр. Но главным все же было желание заставить (убедить, привлечь, завлечь и т.д.) дагестанцев уверовать, принять новую веру в Единого Бога - Аллаха. Но в случае отказа принять новую религию они намерены были бороться (сражаться), вплоть до того, что готовы были лишить жизни и устроить резню, продать в рабство и произвести в отношении нас насилие, что, в принципе, и происходило. В этом они были подобны американским и
европейским «ястребам», которые экспортируют демократию на крыльях самолетов, как случилось это в Ливии в 2011 году (арабская весна). Но потом, на смену арабским «ястребам» пришли миссионеры, проповедники, ученые. И распространение ислама затянулось на 8 столетий.
Как и в случае с арабами, возможно, американцы «желали добра» афганцам, южным славянам, сирийцам, ливийцам, египтянам, когда бомбили их, развязывали конфликты, вовлекали народы этих стран в противостояние и гражданские войны...
Но в это мало кто верит. Как писал известный социальный философ, диссидент и правозащитник Ва-зиф Мейланов (ум.2015 г.) «с идеями должно бороться идеями, а не милицией», то есть силой. Добавлю, что идеи также нужно распространять не на штыках и самолетах, а убеждением. В крайнем случае - миссионерством, экономическими методами и политикой.
В случае если первоосновой ислама считать Коран и попытаться понять его не в историческом контексте, а в философском, теософском, то процедура вычленения из ислама экстремизма упрощается. Дело в том, что ненасилие и аят Корана о том, что «нет принуждения в вере»(Сура «аль-Бакара», аят 256) являются главными постулатами мусульман - представителей традиционного ислама, суфиев.
А аят о том «что религия перед Аллахом только ислам», о котором шла речь выше, может переводиться в следующей смысловой ва-
риации: «Система взаимоотношений с Богом зиждется на покорности и смирении». Если к этому прибавить аят, о том, что «Эта книга для размышляющих» (сура «Бака-ра»), то получится что ислам - высоко-интеллектуальная теория, которую неучи унизили до дикой практики и набора ритуальных движений.
Тогда как Коран - Книга, как источник действий (араб. амал) - не просто для людей с нормативной способностью думать, а для интеллектуальной элиты, для людей философского ума, которые умеют анализировать, сопоставлять, использовать логику и разум в полной мере. Всем иным категориям людей Коран закрыт, либо должен быть применен исключительно как певческое чтиво. В этом смысле проводимые конкурсы чтецов Корана (в том числе и в Дагестане) - лишнее тому подтверждение. Скажем, что в исламских вузах преподается около 7-8 методов чтения Корана нараспев (таджвийд). А потом Коран массам нужно давать дозировано, как лекарство при соответствующем недуге. И ни в коем случае не страдать буквализмом и фарисейством. Коран - это столбовой путь, а не тропинка для радикальных элементов.
Как юридический, этический, нравственный документ он должен быть исследован (и применен) только интеллектуально-духовной элитой, людьми с природными и наработанными интеллектуальными навыками, далекими от агрессивных, силовых, экстремистских теорий, практик и идей. Ими же должен быть расшифрован, переработан и
«разжеван» обществу. Коран должен преподаваться не в современных медресе (синоним средней школы), а скрупулезно изучаться в Научно-исследовательских институтах
(НИИ).
Тогда мы выведем Коран из лобовой атаки тех, кто обвиняет ислам и его Св. Писание в экстремизме и потворству радикализму и терроризму. Перевод отдельно взятого ая-та Корана, который легко попадает под квалификацию радикального и даже экстремистского («Религия перед Аллахом только ислам») в нашей версии звучит так: «Система Бога - есть покорность и смирение». То есть перед Всевышним Разумом, Создателем как надматери-альной высшей и сознательной субстанцией, главным системным форматом которой взаимодействия является покорность, смирение, подчинение. Думаю, никто не узрит в подчинении и смирении явление экстремизма. Добавим, что кроме того, это смирение выдавливает из человеческой психологии (души) гордыню и спесь, мешающую любому осмысленному исследованию, пониманию, поиску, в том числе научному. Такая расшифровка Корана никого не оскорбляет и не является проявлением радикализма или исключительности ислама. Другие же аяты Корана, которые изобилуют призывами отрубать, отсекать и еще что-то в этом роде; аяты о джихаде и пр., являются буквально понятыми или переведенными в милитаристском, силовом, негуманном ключе, в русле политической культуры и понятийного аппарата человека раннего Средневековья.
Джихад - это путь рвения, усилия на пути Бога. Путь Бога -это путь добра, ненасилия, всеобщей справедливости. Тезисы, которые никого не оскорбляют, являются по своей сути толерантными и мульти-культурными, приемлемыми как для либеральной Европы, так и для России со своим особым путем развития и суверенной демократией.
Рвение - исключительно мирное, не кровопролитное, смиренное, рвение без насилия и принуждения, что подтверждается в Коране аятами: «В религии нет принуждения» (Сура «аль-Бакара», аят 256); «Вам ваша вера, нам - наша вера» (109:6). Эти аяты расчерчивают некую демаркационную линию между миром разных идеологий, конфессий, направлений.
Везде, где интерпретаторы предлагают нам усвоить джихад как сражение в его исключительно военно-политическом, диверсионном и террористическом аспекте, унижают Коран и оскорбляют веру. В которой нет и не может быть насилия и принуждения. Это квинтэссенция любого вероучения, искаженная поздними поколениями ангажированного жречества, политиков, использующих религию в своих экспансионистских и империалистских целях.
Для определения войны и сражения в арабском языке есть слово къатль - убийство, резня; а джихад - это усилие, работа над своим сознанием, интеллектуальное самосовершенствование и затем уже и просветительство.
Таким образом, аяты, в которых интерпретаторы и большинство мусульман увидело насилие, убий-
ство, пленение, отрубание голов и прочее, либо относятся к периоду ниспослания Корана и являются тактическими аятами для мусульман периода становления ислама; неким планом действий, тех, кто возжелал путь Бога, как путь добра, истины, бесстрастности, чистоты, просвещения. В подтверждение приведем следующий аят Корана: «А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то бейте их мечом по шее; а когда произведете великое избиение их, то захватывайте в плен. Потом либо милость, либо выкуп, пока война не сложит своих нош» (47:4).
Известно, из истории ислама, что насилие применялось в мединский период пророчества Мухаммеда, а спусковым крючком для него явилось то, что мекканцы объявили блокаду, эмбарго первым мусульманам, захватывали их имущество. В следующем аяте Корана раскрывается следующий аспект войны: «И сражайтесь все с многобожниками, как они все сражаются с вами. И знайте, что Аллах - с богобоязненными!» (9:36). То есть сражаться (совершать джихад, воевать, в данном случае) нужно так, как и они (многобожники) воюют (сражаются, усердствуют). Вернее будет сказать: после того как они начали сражаться и вы сражайтесь. В этом случае сражение является обороной, защитой своих морально-нравственных ценностей, имущества, семей, Родины.
Как видим, главным здесь является оборонительный характер войны, как защиты, собственно, самого джихада - усилия и рвения, как пути достижения полной гармонии души и тела, интеллекта и
интуиции; для наступления состояния мира во всем мире, братства, равенства, социальной ответственности, всеобщего комфорта. То есть война ради защиты джихада - усилия в случае возникновения препятствий на пути распространения истины. На современном этапе, учитывая, что понятие войны трансформировалось, имеется ввиду война информационная, экономическая, культурная.
В подтверждении тому, что джихад - это не исключительно война, а усердие, действие, приводим здесь аят из Корана (сура 9:41):
Здесь говорится о «джихаде своим имуществом и своими душами»
(ваджахиду би-
амваликумваанфасикум), то есть если война - имеет вполне ясное значение в форме определенного вооруженного противостояния (харб -араб. «война»), то о джихаде нельзя сказать как об исключительно военном явлении, здесь нет прямого и исключительно военного контекста.
СЛЕДОВАТЕЛЬНО, в кора-ническом исламе, или, если угодно, академическом исламе не может (не должно) быть экстремизма. Кажущийся исламский экстремизм, который явлен в Коране - есть либо ответ на военно-политические действия оппонентов мусульман, язычников Мекки VII в., которые боролись со своими политическими противниками, в том числе силовыми и репрессивными методами; либо является политико-идеологическим
концептом Халифата как новообразованного государства с имперскими амбициями (притязаниями) и монархическим типом государственного управления. То есть «милитаристские» аяты Корана - это исключительный призыв к конкретному мек-канскому, аравийскому средневековому обществу первых мусульман, для которых Коран был пошаговой инструкцией и он-лайн курсом, ответом на любой житейский вопрос, возникавший в умме. В целом реформаторский, нравственно-этический дух Корана обращен также ко всему человечеству!
С другой стороны - «исламский экстремизм» в Коране - это слова самого бога - Аллаха, который угрожает силовым давлением, карой, унижением (моральное давление) всем, кто переступает божественные границы, сеет несправедливость (зульм). И адресуются эти аяты тиранам и несправедливым людям и пр. То есть этот вид «экстремизма» можно вывести за скобки и определить как прерогативу самого Аллаха и его угрозы исполнить сей акт как вероятно-ожидаемую, прогнозируемую данность трансцендентного, постсудного мира.
Джихад в сознании дагестанцев
Для рассмотрения темы исламского экстремизма важно понять концепцию джихада и то, как ассоциируется джихад в общественном сознании дагестанцев на современном этапе. Нами проведен соответствующий социологический опрос, который выявил следующие данные:
Подавляющее большинство дагестанских респондентов (77,4%) считает, что джихад - это борьба за веру. Этот вариант ответа не имеет четко выраженного милитаристского оттенка, является в этом смысле нейтральным определением. Постольку борьбу можно вести не обязательно силовыми, милитаристскими методами. Борьба может выражаться в деятельности по распространению истины, нравственно-этических норм, декламации, пропаганде, работе в социальных сетях, в стойкой идейной позиции.
Лишь 4,4% опрошенных считает, что «джихад - это война за установление шариата». 3.0% считают джихад - «распространением ислама военным путем». 4,6% опрошенных полагает, что «джихад -это война с неверными», а 3,9 % выбрали ответ, что это «борьба за нравственное обновление общества». 4,2 % - имеют свое отличное от предложенных вариантов мнение, а 1,6% респондентов затруднились ответить. 2,8% из общего числа ответивших джихад воспринимают как экстремизм и терроризм. Это лица от 50 лет и выше, то есть зрелое, старшее поколение, которых, возможно, так или иначе коснулась деятельность НВФ, представляющих себя в качестве муджахидов - организаторов и проводников джихада.
Суммируя удельный вес увидевших в джихаде так или иначе силовое, милитаристское составляющее, можно сказать, что таковых около 12% опрошенных. Здесь необходимо оговориться и отметить, что в этих 12% респондентов сложно вычленить тех, кто отвечал, будучи
убежденным в том, что джихад - это силовая акция, либо выражал оценочное суждение, при этом не поддерживая джихад, как политическую или военно-политическую (силовую) акцию, явление. Точно также, в ответах 77,4% опрошенных также могут быть те, кто, выбирая вариант ответа «джихад - это борьба за веру», исходил не из убеждений в то, что джихад можно и нужно когда-либо применять в светском обществе, а отвечал подобным образом сообразуясь со своими познаниями, востоковедческими знаниями этого арабо-мусульманского термина.
В любом случае, исходя из полученных данных можно более или менее убедительно отметить то, что дагестанское общество умеренно и в нем ультра-экстремистские идеи и положения не могут превалировать или получить широкое распространение. Если сделать обзор полученных данных (2014) по возрастным категориям, то в этом смысле популярный ответ «джихад - это борьба за веру» выбирают лица от 30 до 40 лет (89,0%). Этот вариант ответа, популярного по всем возрастным категориям, выбирают (79,0%) также лица от 40 до 50 лет. Что касается категории лиц от 50 и выше, то здесь на наш взгляд, наблюдается разброс мнений, разночтения, которые отражаются в определенных числовых значениях ответов (5,3% - война за установление шариата; 10,5% - распространение ислама военным путем; 15,8% - терроризм и экстремизм; 10,5% - война с неверными; 21,1% - борьба за нравственное обновление; 15,8% - другое). Однако
возраст и наступающая с годами мудрость, степенность позволила респондентам этой категории выбрать ответ, где популярными были варианты: «джихад - борьба за ве-ру»и «джихад - борьба за нравственное обновление». Отсюда следует, что джихад отражается в определенной устойчивой части дагестанского общества не как военно-силовая, диверсионно-
террористическая акция. Хотя справедливости ради, надо сказать, что тех, кто считает, что «джихад -экстремизм и терроризм» в возрастной категории от 50 лет и старше составляет 15,8%, что тоже немало на фоне ответов и низких числовых значений подобного варианта ответа в других (более молодых) возрастных категориях. Так, в других возрастных категориях эти значения (тех, кто считает, что «джихад - это терроризм и экстремизм») не превышают 3% и приближаются к 5%. Объясняется это тем, что лица, которым сейчас 50 лет и выше, в 90-х гг. были (могли быть, наблюдали) на острие общественно-политических событий, в которых термин «джихад» серьезно отпечатался в сознании, как синоним войны, хаоса, правового беспредела, нападения бандитов, которые прикрывались исламским вероучением. Можно предположить, что социологический анализ этих данных говорит о следствии определенного социального раскола, когда люди одного поколения (в данном случае лица от 50 лет и выше) одно и то же явление, термин, факт, событие, понятие определяют совершенно взаимоисключающими вариантами отве-
тов. То есть «джихад - экстремизм и терроризм» - в одном случае и «джихад - борьба за нравственное обновление общества» - в другом. Но этот раскол не глубокий, и он, безусловно, сбалансирован ответами в других возрастных категориях, которые являются ответами срединными, нейтральными, общеупотребительными в публицистической и научной литературе. То есть «джихад как борьба за веру».
Вывод
Как в дагестанском обществе, так и в современной публицистике нет пока единодушия и стройного ответа в вопросе может ли быть джихад - явлением экстремистским, а отсюда является ли ислам - религией экстремистской изначально. Мы взяли за основу понятие джихада, потому что это центральное и в некоторых случаях даже возводимое в шестой стол ислама, понятие. Уместно ли в связи с этим применять в широких масс-медийных ресурсах понятие исламский экстремизм, если не доказано, что ислам, джихад и Коран одобряют радикализм и экстремизм. Здесь возникает вопрос, не является ли раскрученный в глобальном социальном, медийном, политическом пространстве термин исламский экстремизм, исламский терроризм терминами-страшилками, призванными внедрить фобии в цивилизованный мир с тем, чтобы не мешать архитекторам нового мирового порядка строить свой мир?!
В ИТОГЕ, мы пришли к выводу, что в политических и миротворческих целях, а также в СМИ следу-
ет воздержаться от использования термина «исламский экстремизм».
Термин не историчен, потому что с такой же легкостью в экстремизме и терроризме можно обвинить иудейский, христианский мир и даже буддистов. Так как и в теории, и в практике этих мировых религий также присутствуют факты и материалы, которые можно признать как экстремистские.
Исключительно для научных целей, предлагаем использовать термин мусульманский экстремизм, мусульманский радикализм, мусульманский терроризм с тем, чтобы обозначить, маркировать причины и факторы совершения тех или иных преступлений; обозначать самих акторов таких деяний, их местожительство и этническую привязку; понять и отсортировать мотивировку действий жителей территорий по их религиозным и прочим факторам. А также показать, что через политизацию религии (в данном случае - ислама), в основе которой лежит человеческий фактор, происходит неверное истолкование и интерпретация коранических и пр. священных текстов. Либо применять понятие «экстремизм (терроризм) под прикрыти-
97
ем ислама» .
Экстремизм не может быть исламским, христианским, буддийским, а он продиктован определенными социально-политическими событиями, ситуацией, явлениями, определенным пониманием и интерпретацией Священных текстов, ко-
97См.: Курбанов Х. Т. Религиозно-политический экстремизм на Северо-Восточном Кавказе: идеология и практика (на материалах Республики Дагестан) / Под ред. И.П. Добаева. - Ростов н/Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. - 160 с.
торые толкают на крайности определенных этнических представителей условно христианского, мусульманского, буддийского, иудейского мира; либо экстремизм (терроризм) является целенаправленной политикой
религиозно-политических групп, транснациональных корпораций, синдикатов, мафиозных и государственных структур. А религия (в том числе ислам) в этом случае играют лишь инструментальную роль.
Источники и литература Источники:
1. Коран. - М. : Наука, 1990 . - 726 с.
Литература:
1. Курбанов Х.Т. Религиозно-политический экстремизм на Северо-Восточном Кавказе: идеология и практика (на материалах Рес-
публики Дагестан) / Под ред. И.П. Добае-ва. - Ростов н/Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. - 160 с.
Khanjan Kurbanov QURAN, JIHAD AND "ISLAMIC EXTREMISM"
Summary: The author tries to take a fresh look at the problem of religious (Islamic) extremism in the light of the existence of two realities: the Qur'anic world and the world in which are interwoven historical and cultural features of Islam, the political culture of the Muslim Ummah and the traditional conservatism of radical communities. Keywords: Quran, jihad, Islam, Extremism
Sources and Literature
Sources:
1. Quran. - Moscow: Nauka, 1990. - 726 p.
Literature:
1. Kurbanov Kh.T. Religious and political extremism in the North-Eastern Caucasus: ideology and practice (On Republic Dagestan
materials) / Ed. Dobaev I.P. - Rostov-on-Don, 2006. - 160 pp.
