CC BY
608
7. Великая Отечественная война 1941-1945 гг.: История Великой Победы. М., 2005. С. 599.
8. Гальфер Ф. Военный дневник: в 3 т. / пер. с нем. М., 1971. Т. 3. Кн. 1. С. 71.
9. Военно-исторический журнал. 1989. № 2. С. 81-84.
Поступила в редакцию 29.06.2010 г.
UDC 947
ROLE OF MASS MEDIA IN THE ELIMINATION OF THE CONSEQUENCES OF FASCIST PROMOTION OVER THE LIBERATED AREAS OF RSFSR DURING THE GREAT PATRIOTIC WAR
Laura Rafikovna Karimova, Russian Academy of Economics named after G.V. Plekhanov, Moscow, Russia, Competitor of History Department, e-mail: laura-karimova@lenta.ru
The main tendencies of both ideological and educational work of the state and social organizations over the liberated area of the RSFSR concerning the overcoming of the moral and political consequences of the fascist occupation are observed in the article. The Hitler's Germany used a wide-spread system of fascist promotion during the ideological fight against the Soviet people. By the means of nationalism promotion the fascist ideologists planned to strike a blow over the friendship of the USSR nations, wanted to weaken the opposition to the invaders. Despite their expectations and efforts the population of the occupied territories went on resisting to the ideological influence actively.
Key words: war; rebuilt the process; fascist occupation; propaganda; international politics; media; radio; print.
УДК 930.9
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ СОЗДАНИЯ ЛИГИ НАЦИЙ: АМЕРИКАНСКИЙ И ФРАНЦУЗСКИЙ ПОДХОДЫ В ПЕРИОД ПОДГОТОВКИ ПАРИЖСКОЙ МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
© Сергей Борисович Дронов
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, аспирант кафедры всеобщей истории, e-mail: dronovsb@yandex.ru
В данной статье проводится сравнительный анализ американского и французского подходов к концептуальным основам создания Лиги Наций после Первой мировой войны и видения Вашингтоном и Парижем тех задач, которые должна была бы решать эта международная организация.
Ключевые слова: Лига Наций; Парижская мирная конференция; миропорядок после Первой мировой войны.
Подготовленные в течение 1917-1918 гг. почти во всех странах Антанты модели международной организации отразили процессы складывающихся международных отношений в соответствии с внешнеполитическими планами послевоенного мироустройства, которые имелись у каждого государства. Следует особенно подчеркнуть, что эти планы были также и производными внешнеполитической философии каждой нации, поэтому справедливо говорить не только о сугубо практических вопросах, решавшихся в ходе Парижской мирной конференции. Перед государственными деятелями, собравшимися в Париже в январе 1919 г., стояла также задача приведения к некоторому общему знаменателю порой весьма различных взглядов на
послевоенную организацию всей системы международных отношений.
Не вызывает сомнения, что предложение Вильсона об учреждении Лиги Наций было наиболее важным его вкладом в разработку теории и практики нового мирового порядка. По точной оценке Р. Осгуда, данная идея фактически предвосхитила появление нового по своей сути «сообщества государств», основанного на принципах «морального вовлечения» и «универсальных обязанностей» [1]. Конечно, необходимость создания авторитетной международной организации достаточно долго обсуждалась государственными и общественными деятелями всего мира. Тем не менее именно Вильсону удалось синтезировать многочисленные предложения такого рода и выступить в роли их активного пропа-
гандиста. Более того, по всеобщему признанию, президент США стал первым лидером великой державы, положившим идею Лиги Наций в основу внешнеполитического курса своей страны [2].
Как отмечает В.В. Романов, «вильсоновская концепция международной организации стала своеобразным американским «ответом» на обострившиеся противоречия международных отношений начала ХХ века» [3]. В самом начале своего президентства Вильсон заявил о стремлении к поиску собственных рецептов для всеобъемлющего их разрешения. Провозглашая подходы к этой проблеме, глава администрации уже в первом послании «О положении в стране» призвал к отказу от концепции равновесия сил во имя всеобщности права, что впоследствии стало исходным положением теории и практики вильсонизма. Важнейшую роль в воплощении этого принципа в жизнь, по мнению президента, должна была сыграть международная организация, которая выполняла бы регулирующие функции в новой системе международных отношений [4].
Значительное внимание Вильсон изначально уделял роли Соединенных Штатов в предполагаемой системе миропорядка. С первых же дней войны он фактически отказался от изоляционистского наследия, признав целесообразным активное подключение США к делу европейского, а затем и международного урегулирования. Как отмечалось ранее, Вильсон уже в январе 1915 г. не исключал возможности американского председательствования на послевоенной мирной конференции [5]. В августе-сентябре 1915 г. президент с подачи английского министра иностранных дел Э. Грея начинает задумываться о необходимости создания некоей «Лиги наций», что станет для него впоследствии важнейшим символом нового миропорядка. Все это, по словам американского историка Э.Г. Бюерига, положило начало «настоящей дипломатической революции» [6].
Дальнейшие размышления Вильсона о Лиге Наций как составной части всеобщего мирного урегулирования расширили его представления о сути концепции коллективной безопасности. В частности, можно отметить влияние на президента идей Лиги по принуждению к миру, возникшей в США в 1915 г. В ее платформе провозглашалась це-
лесообразность учреждения всемирной организации, обладавшей не только арбитражным механизмом, но и существенными политическими, экономическими и военными санкциями, способными предотвратить попытку любой страны развязать агрессивную войну [3, с. 139-141]. Кроме того, американский президент стал достаточно настойчиво вести разговор о том, что Соединенным Штатам неизбежно придется отказаться от традиционной национальной обособленности. Оценивая перспективы американской политики в этих условиях, президент США отвергал идею превращения своей страны в великую военную державу по образцу европейских государств. Единственный выход, по его мнению, заключался в создании «универсальной ассоциации наций», которая отстаивала бы безопасность морских путей, поддерживала бы мир на Земле и гарантировала бы всем народам право на «территориальную целостность и политическую независимость» [4, V. 37, р. 114-116]. Понимая все же, что такой шаг будет означать разрыв с традициями американской дипломатии и, в частности, с предостережением Дж. Вашингтона от участия в «запутывающих» союзах с иностранными государствами, Вильсон убеждал сограждан в том, что послевоенное соглашение о Лиге Наций будет носить совсем другой характер. «Я думаю, что народ Соединенных Штатов готов стать партнером любого союза наций, который гарантировал бы всеобщую защиту от эгоистической агрессии и... способствовал бы сохранению мира, основанного на общем праве и справедливости», - подчеркнул Вильсон в одном из своих публичных выступлений в мае 1916 г. [4, V. 37, р. 126]. Примечательно, что в качестве важнейшего обоснования своих универсалистских планов он, как всегда, использовал морализм. Как справедливо заметил Р. Осгуд, стратегические обстоятельства, связанные с созданием каких-то новых условий для защиты национальных интересов страны, играли для президента подчиненную роль [1, р. 189-190].
Но для Вильсона, несмотря ни на что, реализация идеи о создании Лиги Наций все больше и больше становилась одной из важнейших задач американской внешней политики. 2 апреля 1917 г., призывая законодателей к принятию решения об объявлении вой-
ны Германии, Вильсон вновь указал, что участие Америки в войне будет содействовать установлению нового мирового порядка, основанного на концепции свободных наций. «Наша цель, - подчеркнул президент, - восстановить принцип мира и справедливости в международной жизни. установить среди действительно свободных и самоуправляющихся народов мира такое согласие целей и действий, которое и впредь обеспечит соблюдение этих принципов». Другими словами, логика внешнеполитической мысли Вильсона неуклонно развивалась в сторону однозначного вывода об ответственности США за справедливый мир. При этом принятие решения о создании Лиги Наций квалифицировалось им как неразрывная часть мирного договора, поскольку международное сообщество без «механизма, охраняющего мир, покоилось бы только на покорности объявленных вне закона государств» [4, V. 41, р. 519-527].
Однако призыв к учреждению международной организации долгое время носил у Вильсона чисто декларативный характер. Для него, пишет, например, американский историк Т. Нок, вопрос о Лиге Наций «был скорее компасом, чем каким-то уже окончательным решением». Примечателен и тот факт, что положение о Лиге Наций у Вильсона чаще завершало его размышления о принципах нового миропорядка. Так, например, «14 пунктов» заканчивались следующим тезисом: «На основе особых соглашений должна быть образована всеобщая ассоциация наций в целях создания взаимных гарантий политической независимости и территориальной целостности как великих, так и малых государств». К числу конкретных предложений Вильсона относительно принципов функционирования новой организации, пожалуй, можно отнести лишь «свободу морей, как в мирное, так и в военное время». Тем самым Вильсон подчеркивал универсальный характер создаваемой организации, что по определению отвергало бы традиционную блоковую дипломатию. В речи перед Конгрессом 11 февраля 1918 г. президент называл Лигу «объединенной силой всех народов, которые любят справедливость и желают ее отстаивать любой ценой». В этой связи особые трудности вызывал у Вильсона вопрос о членстве в новом сообществе Германии.
Формирование действительно всеобщей международной организации, с точки зрения президента США, было самым серьезным образом сопряжено с повсеместным утверждением демократических порядков. Как верно отметил Н.Г. Левин, в таком построении Лиги нашло наиболее полное отражение представление Вильсона об «американизированном послевоенном мировом порядке, в котором противоречия мировой политики были бы разрешены через утверждение новой либеральной гармонии» [7].
Показательно, что в своих размышлениях о Лиге Вильсон никогда не использовал часто обсуждаемые и в США, и в Европе военные аспекты предполагаемой международной организации. Дело в том, что к этим аспектам обращались, как правило, те, кого президент рассматривал «консервативными» деятелями. В Соединенных Штатах особо активно о военных функциях Лиги говорил Т. Рузвельт и его сторонники. Они ставили вопрос о целесообразности не только укрепления обороноспособности страны, но и создания каких-либо международных полицейских сил. Позднее примерно такие же соображения будут представлены во французских проектах Лиги [4, V. 55, р. 76-80]. Но все это не нашло никакой поддержки у Вильсона, поскольку его концепция Лиги Наций базировалась не на принципах силовой политики, а скорее на моралистических основаниях. Его представления на этот счет, как пишет американский историк У. Джонстон, были «намного богаче» по сравнению с простой военно-политической концепцией коллективной безопасности [8].
Важно отметить и еще один момент, показывающий содержание вильсоновской концепции Лиги Наций. Провозглашая целью Америки «создание мировой организации, которая обеспечит контроль объединенных сил свободных наций для пресечения посягательств на международное право», президент подчеркивал, что действия США в этом направлении осуществляются в интересах и от «лица всего человечества» [4, V. 48, р. 54].
По оценке современников, идея создания Лиги Наций ко времени окончания войны уже не была «просто мечтой», она уже была принята значительной частью мыслящих людей, и многими политиками, и поэтому счи-
талась вполне осуществимой. Но Вильсон, оказавшись в Старом Свете, активно продолжил борьбу за формирование общественного мнения в пользу своих предложений. Развивая концептуальные основы своей программы, американский президент говорил о необходимости отказа от старых, традиционных принципов международных отношений, в частности о пересмотре доктрины «баланса сил». Выступая в Манчестере 30 декабря 1918 г., Вильсон завершил свои размышления на этот счет такими словами: «До сих пор мир управлялся посредством согласования интересов, но попытки такого рода потерпели поражение. Интересы не связывают людей вместе. Интересы разъединяют их, и это неизбежно приводит к соперничеству. Единственное, что может объединить народы - приверженность праву, важной частью которого является обязанность». Обобщая свои рассуждения, американский президент сказал, что США «не присоединятся ни к какой комбинации держав, если она не будет всеобщей» [4, V. 53, р. 550].
Таким образом, осмысливая принципы послевоенного мироустройства, Вильсон предпринял знаменательный для американской внешнеполитической традиции поворот, который к тому же означал и полнейший пересмотр исторического опыта и образа действий, свойственного великим державам. Он отказался от доктрины баланса сил и согласованных интересов, противопоставив ей качественно иное сотрудничество народов в форме Лиги Наций, целью которого является взаимная защита от агрессии и формирование универсального сообщества, построенного на общей для всех народов концепции справедливого миропорядка. По-новому
Вильсон представлял и роль Соединенных Штатов на мировой арене. Он предложил своей стране принять активное участие в системе коллективной безопасности, в основе которой находилась бы международная организация. Однако следует признать, что не все аспекты послевоенного миропорядка были разработаны тогда в полной мере и поэтому нуждались в существенной конкретизации.
Французский проект Лиги Наций сильно отличался от американской схемы. Причины расхождения между «эластичностью» последнего и «определенностью» французского
английский историк Г. Темперлей, например, усматривал в национально-юридической
традиции континентальных и морских держав [9]. В действительности направленность французской концепции к расширению исполнительной власти организации обусловливалась международным положением Франции к концу первой мировой войны.
Будучи сильнейшей военной державой на континенте, Франция рассматривала Лигу Наций прежде всего как военный механизм и систему, основанную на договорах с союзниками. Опираясь на эти два фактора, она могла бы использовать международную организацию в целях своего господства на континенте и решительного ослабления Германии. Поэтому Франция добивалась определенной и жесткой системы гарантий своей безопасности, считая их недостаточными в американской и английской схемах. Французские дипломаты требовали придания Лиге наций характера военного союза [10].
Французская схема Международной организации представляла собой часть общей концепции доминирования Франции в мировой политике и закрепления военного преобладания Франции над Германией. Планы военной, экономической и дипломатической защиты Франции были скоординированы и направлены на то, чтобы «Антанта, - как писал Р. Бекер, - организовалась в виде военного союза, который бы смог осуществить интервенцию всех государств, призванных защитить интересы цивилизации... Клемансо был стратегическим вождем этой компании» [11]. Идея военной организации основывалась на французской концепции «особого риска», в соответствии с которой ряд стран по географическому положению мог бы скорее, чем другие, подвергнуться нападению, что требовало определить им большую норму вооружения и предоставить более серьезные гарантии, чем другим народам.
План дипломатической защиты Франции посредством Международной организации от 8 июня 1918 г. был разработан Леоном Буржуа, опытным государственным деятелем, бывшим министром-президентом. Главное отличие проекта Л. Буржуа от англоамериканских сводилось к роли санкций. В этой части план Буржуа был детально разработан и широк по охвату проблем. В проекте указывалось, что по решению Международ-
ного суда Лига могла бы принудить государства-члены принимать определенные решения. Большая роль отводилась исполнительному органу Лиги - Международному совету, действующему не по принципу единогласия, как это было предусмотрено в англоамериканских планах, а по принципу большинства. Хотя в процедуре работы Совета предусматривалось использование мирных средств, акцент делался на его право применять «дипломатические и военные меры». В противоположность англо-американским проектам французы заняли отрицательную позицию в отношении членства Германии [12].
В проекте были детально разработаны дипломатические, юридические и экономические санкции. Под дипломатическими санкциями подразумевалось временное прекращение или разрыв дипломатических отношений, лишение консулов экзекватуры, лишение преимуществ участия в международных соглашениях; юридические санкции имели в виду прекращение действий соглашений в отношении прав граждан государства-нарушителя, различных конвенций о частном международном праве, конфискацию и секвестр имущества; экономические санкции предусматривали блокаду, эмбарго, лишение сырья, запрещение выпуска займов и т. д.
Краеугольным камнем французской схемы являлись скрупулезно разработанные положения о военных санкциях, превращавших Лигу Наций в военизированный блок. Комплекс вопросов, связанных с военными санкциями, предусматривал создание международных войск, постоянного штаба и назначение главнокомандующего. Были подробно изложены способы установления численности международной армии и флота, рекрутируемых в государствах-членах, предполагалась всеобщая воинская повинность, вводимая по указанию штаба. В задачи штаба входил постоянный контроль над боевым потенциалом и военным производством Германии, а также разработка планов боевых стратегических и тактических операций в целом [13; 14].
Реализация и дальнейшее развитие концепции Лиги Наций осуществлялись в условиях сложной политической ситуации, сложившейся на Парижской мирной конференции. К особенностям этой ситуации следует отнести, прежде всего, стремление главных антантовских держав добиться для себя как
можно больших реальных материальных преимуществ по итогам войны. Конечно, никто из государственных деятелей Великобритании, Франции или Италии публично не отрицал вильсоновских принципов, в т. ч. и его планов создания международной миротворческой организации. Например, английский премьер-министр Д. Ллойд Джордж, по его собственным словам, соглашался с предложением Вильсона «без всяких колебаний и со всей искренностью». Опираясь на мнение Верховного совета Антанты, он сделал вывод о том, что вопрос об учреждении Лиги Наций союзниками «рассматривался как решенный». Однако глава британского правительства еще до открытия мирной конференции высказал существенную оговорку на этот счет. В своих воспоминаниях он писал о том, что многие европейские политики, в частности премьер-министр Франции Ж. Клемансо или министр иностранных дел Италии Дж. Соннино, «не проявляли особого интереса к этой идее», поскольку «относились с известным цинизмом ко всем идеалистическим проектам» [13, с. 64, 131]. Подтверждением такой оценки можно считать откровенное выступление Клемансо в Палате депутатов 29 декабря 1918 г. Он заметил тогда, что все еще полностью доверяет «старой системе» безопасности Франции, основанной на определенном вооруженном потенциале страны, балансе сил и союзнических отношениях с другими государствами. Премьер подтвердил, что готов принять любые дополнительные гарантии для защиты Франции, в т. ч. и взаимные обязательства в рамках Лиги Наций, но назвал «шуткой» любые разговоры о гарантиях, предусматривающих «принесение в жертву военные приготовления». Приверженность президента США к подобным проектам Клемансо объяснил тем, что Америка, в отличие от Франции, находится «слишком далеко» от своих потенциальных противников. В целом позиция Вильсона была им прямо названа «благонамеренной простотой» или «благородной наивностью» [15]. Не без иронии перспективы Лиги Наций оценивал и такой известный английский политики, как У. Черчилль: эта идея казалась ему «слишком хорошей, чтобы ее можно было осуществить».
Тем не менее приехавший в Европу Вильсон не без оснований надеялся все же,
что союзники подпишут мир именно на основе американских принципов [16-18]. Такая надежда базировалась главным образом на реальной зависимости Европы от Соединенных Штатов в финансово-экономических вопросах. Не следует забывать еще и о том, что Вильсон, конечно же, чувствовал поддержку своей программы со стороны общественного мнения либеральной Европы. По мнению секретаря английской делегации Г. Николь-сона, многие участники предстоящей конференции всерьез рассчитывали изменить характер послевоенного миропорядка. В своих воспоминаниях он подчеркивал: «Мы готовили не просто мир, а вечный мир, нас окружал ореол божественной миссии». А источником таких убеждений, по его словам, были доктрины Вильсона. Все указанные обстоятельства потребовали от Вильсона во время переговоров в Париже активно задействовать не только идеалистические, но и практические аспекты своих дипломатических способностей.
1. Osgood R.E. Ideals and Self-Interest in America’s Foreign Relation. Chicago, 1954. P. 188189.
2. Kuehl W.F. Seeking World Order. The United States and International Organization to 1920. Nashville, 1969.
3. Романов В.В. В поисках нового миропорядка:
внешнеполитическая мысль США, 1913-
1921. Москва; Тамбов, 2005. С. 144.
4. The Papers of Woodrow Wilson: in 69 v. / еd. by A.S. Link. Princeton, 1966-1994. V. 29. P. 4.
5. Архив полковника Хауза: в 4 т. М., 1937. Т. 1. С. 136.
6. The Impact of World War I / ed. by A.S. Link. N. Y., 1969.P. 133.
7. Levin N.G. Woodrow Wilson and World Politics. N. Y., 1968. P. 181.
8. Woodrow Wilson and a Revolutionary World, 1913-1921 / ed. by A.S. Link. Chapel Hill, 1982. P. 194.
9. Temperlay H.W.V. A History of the Peace Conference of Paris. L., 1924. V. 6. P. 460.
10. Duroselle J..В. Histoire diplomatique de 1919 a nos jours. P., 1971. P. 75.
11. Бекер Р.С. Вудро Вильсон. Мировая война. Версальский мир. М.; Пг., 1923. С. 177.
12. Илюхина Р.М. Лига Наций, 1919-1934. М., 1982. С. 40.
13. Ллойд Дж.Д. Правда о мирных договорах: в 2 т. М., 1957.
14. Miller D.Н. The Drafting of the Covenant: in 2 v. N. Y., 1928. V. 2. P. 403-411.
15. Прицкер Д.П. Жорж Клемансо. М., 1983.
16. Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997.
17. Ferrell R.A. Woodrow Wilson and World War I, 1917-1921. N. Y., 1985.
18. The Philosophy and Policies of Woodrow Wilson / ed. by E. Lattam. Chicago, 1958.
Поступила в редакцию 23.06.2010 г.
UDC 930.9
CONCEPTUAL FRAMEWORK OF LEAGUE OF NATIONS’ ESTABLISHMENT: AMERICAN AND FRENCH APPROACHES DURING THE ORGANIZING PERIOD OF THE PARIS PEACE CONFERENCE
Sergey Borisovich Dronov, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Post-graduate Student of General History Department, e-mail: dronovsb@yandex.ru
The article contains the comparative analysis of the American and French approaches to the conceptual framework of League of Nations’ establishment after the World War I and of visions by Washington and Paris of the problems which this organization should resolve.
Key words: the League of Nations; the Paris Peace Conference; world order after the World War I.
