CC BY
44
УДК 327
DOI: 10.21209/2227-9245-2016-22-7-66-73
КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ ВИДЕНИЕ ПОНЯТИЯ «ТРАНСРЕГИОНАЛЬНЫИ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ»
VISION CONCEPTS OF «TRANSREGIONAL POLITICAL INSTITUTION»
Д. Ф. Гуринович, Российская академия народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) при Президенте РФ, г. Москва, Россия gdf01011971@mail.ru
D. Gurinovich, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation Moscow, Russia
Рассматривается трансрегиональный институт, представляющий собой новый политический формат в развитии многомерности условий современной глобализации. Отмечено, что объединение БРИКС — это новые, все более широко развивающиеся, глобальные возможности для эффективного, интенсивного и равноправного международного сотрудничества не только в интересах стран-участниц, но и обеспечения максимального уровня стабильности, безопасности и прогресса мировой системы, её прогрессивного, поступательного развития. Автор обращает внимание на то, что исследование различных аспектов трансрегионального развития современного политического института, представленного объединением БРИКС, обуславливается тем обстоятельством, что механизм его развития зависит не столько от экономической заинтересованности, сколько от политических условий стабильности регионального взаимодействия входящих в него стран
Ключевые слова: политический институт; трансрегионалъное сотрудничество; объединение БРИКС; региональное развитие; позитивное взаимодействие; новый геополитический формат; экономические интересы
The transregional institute that presents a new political format in the development of the multidimensionality of contemporary globalization conditions is described in the article. The BRICS is increasingly developing global opportunities for effective, intensive and equitable international cooperation not only in the interests of the participating countries, but also to ensure a maximum level of stability, security and progress of the world system, its progressive and steady development. The study of various aspects of transregional development of modern political institution, represented by the BRICS, is caused by the fact that the mechanism of its development depends not only on economic interest but on political stability of regional cooperation of its member countries
Key words: political institute; transregional cooperation; BRICS; regional development; positive engagement; new geopolitical format; economic interests
Концептуальный анализ политических, социальных и экономических коллизий, характерных для современного мира, выстраивается из принципов, детерминирующих общую консенсусную парадигму регулирования процессов, свойственных системе международных отношений. Таким образом, дефиниции социально-политиче-
ских аспектов функционирования системы международных отношений и созданных институтов являются ничем иным, как проявлениями социально и политически значимих интеракций в конкретных специфических условиях жизни и определенных аспектах существования национально-государственных образований, обществен-
ных групп, организаций и, наконец, самой личности.
В условиях многополярности в системе международных отношений регулирующие и ограничивающие ее факторы находятся под влиянием внесистемных факторов; определяются конфигурацией политических сил внутри конкретной страны, наличием и мощностью оппозиции/апозиции между этими силами, в частности в аспектах внешней политики. С усилением тенденций многополярности, безусловно, актуализируется методологический принцип: чем сложнее процессы, сопровождающие функционирование системы, тем большую степень свободы она должна иметь и тем активнее растет количество функциональных связей и общий показатель напряженности в целом в системе.
Продолжающиеся в пространстве научного дискурса споры о возможности существования однополярного или многополярного мира, восстановлении биполярной модели с иными силовыми центрами существенно воздействуют на формирование и развитие геополитических концепций и теорий в современной политической науке, поскольку существующие теоретические положения во многом являются идеологизированными компонентами конкретного проекта мироустройства.
Возникновение, развитие и обострение глобальных проблем планетарного масштаба воздействуют на национальный суверенитет в его традиционном понимании, усиливают дифференциацию и противоречия между различными группами государств и внутри данных групп. Это контрадикции, выраженные в отчетливо проявляющихся противоположных и взаимоисключаю-щихся тенденциях, таких как углубление процессов глобализации и антиглобалистского движения; ограничение национального суверенитета, всплеск сепаратизма в различных регионах; рост благосостояния в развитых странах, и в то же время отсталость государств периферии. Современная геополитика России должна учитывать новую расстановку сил на международной политической арене, возрастающее значение
транснациональных корпораций и международных организаций в мировой политике и экономике.
Представители научно-академической среды, влиятельного транснационального бизнес-сообщества, правящие властные национальные элиты — все эти социальные группы в равной степени обладают оригинальным, сформировавшимся политическим восприятием процессов глобализации и пониманием новых, специфических, глобальных правил игры в более открытом, динамичном и непрерывно меняющемся мире. Непреходящий, все более усиливающийся интерес к изучению современных глобальных реалий — проблем, тенденций и процессов, проявляется в исследовательском пространстве зарубежной и отечественной, новой и новейшей политической науки.
В то же время необходимо учитывать тот факт, что наука не пришла к единому, обобщающему пониманию процесса формирования цельного, логически завершенного, комплексного определения и оптимальных смысловых границ проблемного и многоаспектного феномена нашей действительности, каким является современный трансрегиональный политический институт. Отсутствие единого и всеобъемлющего видения указанной проблемы следует объяснять, по нашему мнению, беспрецедентно динамичным, стохастическим и эвентуальным характером структурных трансформационных процессов, с которыми вынуждена сталкиваться мировая цивилизация. Мир, как уникальный и сложнейший организм, находится в постоянном движении, претерпевает качественные и количественные трансформации. В новой системе международных отношений определяющими становятся формирование и развитие мощных региональных и трансрегиональных коалиций, обладающих общностью хозяйственных и культурно-циви-лизационных интересов.
В число транснациональных структур входит и организация БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), получившая с 2011 г. наименование «БРИКС» (после присоединения к ней ЮАР). В настоящее
время термин БРИКС используется в качестве обозначения группы стран, за счет экономического развития которых во многом будет обеспечиваться будущий рост мировой экономики. В идеальном варианте БРИКС — это новые, все более широко развивающиеся, глобальные возможности для эффективного, интенсивного и равноправного международного сотрудничества не только в интересах стран-участниц, но и обеспечения максимального уровня стабильности, безопасности и прогресса мировой системы, её прогрессивного, поступательного развития.
Следует отметить, что БРИКС, как институт, возникший в виде реакции на глобализацию, способствует её развитию. Иными словами, БРИКС — это перспективный, адекватный, конвергентный ответ на многие (однако далеко не все) реальные вызовы и угрозы, которые следует рассматривать как имплицитные атрибуты глобальной системы международных отношений. Среди множества сложных структурно-комплексных проблем функционирования и развития трансрегионального института следует выделить следующие:
1) обусловленное отсутствие достойной альтернативы (альтернатив) разнообразным по конфигурации, перспективности и продуктивности межгосударственным объединениям, что видится актуальным не только в первой четверти XXI столетия, но и в ближайшем будущем;
2) сложность конструкции современного мира и постоянные конфликты интересов, возникающие между отдельными государствами, регионами и определёнными политическими игроками, что не способствует поиску продуктивной синергетики в решении ряда конкретных внутригосударственных и глобальных проблем;
3) сохраняющуюся и прогрессирующую во времени неравномерность в комплексном развитии отдельных национальных государств и целых регионов мира вследствие неравномерного доступа к мировым стратегическим ресурсам;
4) на современном этапе развития мировой системы очевидная, мощная и со
временем прогрессирующая диалектика конкуренции/сотрудничества между национальными государствами, регионами, международными организациями, транснациональными структурами, всевозможными политическими и экономическими объединениями воспринимается как неизбежная данность прогрессирующей глобализации;
5) глобализация мировой экономики существенно и нередко противоречиво влияет на развитие интеграционных процессов на уровне регионов мира, поэтому у государств, которые являются акторами таких процессов, возникает необходимость совершенствования механизма интеграционной стратегии для более рационального использования свойственных им преимуществ [11];
6) современная социально-политическая жизнь характеризуется «сочетанием несочетаемого» — стабильности и стоха-стичности, когда казавшиеся незыблемыми государственные образования рушатся под воздействием, на первый взгляд, незначительных причин, когда государства объединяются в самых неожиданных конфигурациях и форматах, образуя причудливые конструкции политической архитектуры.
Понимание интеграции как проявления глобализации дает основание полагать, что глубинной движущей силой региональной интеграции является стремление стран-участниц попасть в лучшую страту (или совместно сформировать лучшую страту), нежели та, к которой они объективно принадлежали бы без интеграции. Так, объединительные процессы в Европе начинаются тогда, когда ослабевают и распадаются Британская и другие колониальные империи, задававшие направление стратификации в предыдущую историческую эпоху. Послевоенное возвышение США и Советского Союза, формирование новой иерархии международных отношений означало утрату Западной Европой ее прежней роли мирового лидера, со всеми вытекающими отсюда преимуществами. Поэтому перед западноевропейской элитой стояла задача обеспечить этому региону
возможно более высокую в тех политических условиях позицию в мировой иерархии и исключить вероятность его дрейфа в сторону периферии. Интеграция в этом смысле — весьма эффективное средство, которое стимулирует внутреннее развитие региона, а также позволяет максимально использовать преимущества глобализации, одновременно ограничивая ее негативное воздействие. Таким образом, создаваемая региональной интеграцией целостность — это целостность группы акторов, действующих воедино в процессе глобализации. Отсюда правомерна следующая формулировка: региональная (трансре-гионалъная) интеграция представляет собой модель сознательного и активного участия группы стран в процессах стратификации мира, обусловленных глобализацией [2].
Соответственно, понятие «трансрегиональный институт» актуально и востребовано в процессе проведения многоуровневых комплексных научных исследований в области генезиса и эволюции системы международных отношений. Концептуализация понятия «трансрегиональный институт» осуществляется, исходя из того, что детальные знания о различных сторонах, свойствах явления или процесса не дают целостного представления о нем и его связях и отношениях с другими явлениями и процессами [7].
Участие в интеграционных процессах, особенно в сложных формах, для отдельных стран имеет стратегическое значение. Поэтому возникает необходимость разработки интеграционной стратегии, под которой следует понимать перспективный общий план, определяющий особенности включения страны в интеграционную группировку, в том числе формат и границы участия в тех или иных объединительных процессах.
Международная интеграция является не только объективным и закономерным процессом, но и несет положительный смысл. Во-первых, она позволяет совместно разрешать многие глобально-региональные кризисы через сотрудничество государств, в том числе экологические, военные, соци-
альные и пр. Во-вторых, благодаря международной интеграции на территории всей планеты становится доступным широкий круг различных товаров, возрастает конкуренция, повышается уровень государственной ответственности за качество оказываемых услуг и продаваемых товаров. Однако государства не всегда следуют по пути интеграции, зачастую не желая учитывать современные мировые тенденции. Кроме того, не смоделирована возможная система способов формирования интеграции применительно ко всем государствам мира.
Так, при углублении экономической интеграции между странами необходимо учитывать, что развивающимся странам будет выгодно уменьшение протекционизма в богатых странах и снижение собственных тарифных и нетарифных барьеров. Кроме того, развивающиеся государства требуют больше времени для приспособления к открытой свободной торговле. Результатом осуществления указанных изменений внешнеэкономической деятельности стран будет не только получение конкретных национальных выгод, но и формирование новой экономической институции международного сообщества, в которой пересечение интересов экономики и национальных политических интересов должно быть сведено к минимуму [18].
В своих теоретических построениях мы исходим из необходимости обоснования того факта, что исследуемый нами объект — организация государств БРИКС является политическим институтом (трансрегиональным). Соответственно, следует подробно рассмотреть и проанализировать имеющиеся в политологическом дискурсе дефиниции политического института.
Насущной проблемой современной российской политологии является недостаточная разработанность ее понятийного аппарата. Употребляя различные категории, исследователи затрудняются дать им четкое и недвусмысленное определение. К числу таких понятий относится и «институциона-лизация». Политологи часто пишут об ин-ституционализации политических партий, власти, местного самоуправления, лидер-
ства и даже об институционализации самой политической науки, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что в это понятие вкладывается иной смысл.
Наиболее распространенным в науке является нормативный подход к определению понятия «социальный институт». Сторонники этого подхода, отталкиваясь от этимологии слова (лат. ¡шйШШт — «установление, учреждение», т.е. введенная властью некая юридическая норма), отождествляют институты и нормы. Такова, например, позиция американского социолога Т. Парсонса, трактовавшего институты как «всеобщие модели норм, которые очерчивают категории предписанного, разрешенного и запрещенного поведения в социальных отношениях, для людей в их взаимодействии друг с другом как членов общества и его различных подсистем и групп» [17]. Кроме этого, широкое распространение в политологии получила дефиниция нобелевского лауреата в области экономики Д. Норта: «Институты — это «правила игры» в обществе, или, выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми» [8].
Соглашаясь в целом с предложенным Д. Нортом определением, добавим, что можно трактовать институт как правила, организующие и регулирующие отношения не только между людьми, но и между большими социальными группами, объединенными на экономической, политической, культурной или какой-либо иной основе. Так, М. Леви определяет политические институты как «формальные соглашения, достигнутые группами людей, поведение которых регулируется применением четко определенных правил и процессом принятия решений, подкрепленным полномочиями одного лица или группы лиц, формально обладающих властью» [16].
Французские политологи М. Прело, Ж. Бюрдо, М. Дюверже вслед за Э. Дюр-кгеймом выделяют два основных компонента, входящих в понятие «политический институт»: во-первых, идеальную модель самой системы отношений, а во-вторых,
собственно организационные структуры, воспроизводящиеся в коллективной политической практике в соответствии со стереотипами и матрицами модельной структуры. В связи с этим, М. Дюверже дает свое, практически классическое определение понятия «политические институты», выступающие в качестве «модели человеческих отношений, с которых копируются конкретные отношения, приобретая, таким образом, характер стабильных, устойчивых и сплоченных» [15].
В отличие от Т. Парсонса, Д. Норта и М. Леви, как представителей нормативного подхода к определению понятия «институт», иначе характеризуют социальные и политические институты сторонники организационного подхода. По их мнению, институт — это организация, структура, объединение людей, которое выступает как коллективное действующее лицо. Так, Э. Гидденс определяет институты как длительные во времени и пространстве структуры, наиболее стабильные черты социальной жизни [3].
В то же время Р. Даль в работе «О демократии» отмечает, что институты предполагают организации, рассчитанные на длительный период, передаваемые из поколения в поколение, «как бы по наследству» [5]. Рассматривать институт как организацию или группу людей с их социальными статусами, ролями и нормами принято в советской социологии. Трактовка института как организации, действующей в рамках договоренностей и регламентов, характерна и для работ ряда современных российских политологов, таких как В. Г. Черня-кин [14], А. И. Соловьев [10].
Существует и третий подход к анализу институтов, заключающийся в определении изучаемого феномена как коллективных, взаимных и повторяемых действий людей (практик), что дает основание назвать данный подход акционнным (интеракционным). Сторонником данного подхода принято считать американского политолога С. Хантингтона, определяющего институты как «устойчивые, значимые и воспроизводящиеся формы поведения» [13].
«Опривыченными действиями» называют институты западные социологи П. Бергер, Т. Лукман, «рутинизированными практиками» — П. ДиМаджио, В. Пауэлл, «устойчивой конфигурацией постоянно повторяющихся циклов деятельности» — Б. Ротстайн» [1].
Сторонники интеракционного подхода есть и среди российских исследователей. Так, Г. В. Пушкарева определяет институт как «устойчивый вид социального взаимодействия», регулирующий определенный сегмент отношений в обществе [9]. Солидарна с ней С. Г. Кирдина, характеризующая институты как «глубинные, исторически устойчивые формы социальной практики, обеспечивающие воспроизводство социальных связей и отношений в разных типах общества» [6].
Следует отметить, что политологи нередко относят к политическим институтам только официальные государственные учреждения или те учреждения, на которые, как писал еще Т. Гоббс в «Левиафане», распространяются полномочия государственной власти, то есть легальные, разрешенные государством организации и структуры [4]. Соответственно, институт (или институция) в политике как бы фиксирует некий сложившийся во властных отношениях и процессе политического общения реальный «статус-идем» между индивидами, социальными группами и обществом в целом. При этом сторонники теории «рационального выбора» концентрируют свое внимание на субстанциональном микроизмерении политики, анализируя механизмы индивидуального и группового поведения, в основном причины рациональных действий и выбора альтернативных решений в силовом поле властных отношений, тогда как представители «неоинституционализма» ориентированы, прежде всего, на институциональные макроструктуры, пытаясь через изучение эволюции политических институтов, их регулирующих правил и норм
вскрыть глубинные механизмы политической динамики [12].
Отметим, что политический институт существует только в интеракциях людей, репродуцирующих соответствующий конкретным социально-политическим условиям тип отношений; политические институты структурируют поле политических властных отношений, делают взаимодействия между индивидами достаточно определенными, устойчивыми, воспроизводимыми.
Таким образом, обобщив рассмотренные определения понятия «институт», можно сделать вывод, что политический институт — это исторически сформированная, нормативно зафиксированная, организационно оформленная и регулярно воспроизводимая модель отношений, связанных с завоеванием, удержанием, а также использованием политической власти, осуществлением общественного управления с учетом участия граждан в этих процессах.
В классической и современной политической науке представлено значительное количество различных институциональных подходов и трактовок содержания категории «политический институт», что, безусловно, связано с широкой распространенностью, многогранностью и неоднозначностью самого понятия. В силу сложившегося многообразия подходов к пониманию политического института как такового вряд ли возможна исчерпывающая, всеохватывающая, однозначная дефиниция данной категории.
Рассмотрение теоретико-прикладных аспектов феномена «трансрегионального политического института» в направлении практического применения результатов исследования позволяет сделать вывод о реальной потребности в разработке новых теорий указанного феномена международных отношений как основы и прообраза перспективных отечественных политологических исследований.
Список литературы_
1. Ачкасов В. А., Грызлов Б. В. Институты западной представительной демократии в сравнительной перспективе. СПб.: ИВЭСЭП, Знание, 2006. 264 с.
2. Буторина О. Понятие региональной интеграции: новые подходы // Космополис: Альманах. 2005. № 3. С. 136-145.
3. Гидденс Э. Устроение общества: очерк теории структурации. М.: Академический Проект, 2005. 528 с.
4. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М.: Мысль, 2001 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://royallib.com /book/tomas_gobbs /leviafan_ili_ materiya_ formai_ vlast_ gosudarstva_tserkovnogo_i_gragdanskogo.html (дата обращения: 01.03.2016).
5. Даль Р. О демократии. М.: Аспект Пресс, 2000. 208 с.
6. Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России. М.: ТЕИС, 2000. 213 с.
7. Национальная энциклопедическая служба России [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// voluntary.ru/dictionary/568 (дата обращения: 01.03.2016).
8. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / пер. с англ. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. 180 с.
9. Пушкарева Г. В. Политический менеджмент. М.: ДЕЛО, 2002. 400 с.
10. Соловьев А. И. Политология: политическая теория, политические технологии. М.: Аспект Пресс, 2006. 559 с.
11. Спартак А. Современный регионализм // Мировая экономика и международные отношения. 2011. № 1. С. 3-15.
12. Фармер М. Рациональный выбор: теория и практика / / Политические исследования. 1994. № 3. С. 47-58.
13. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 480 с.
14. Чернякин В. Г. Социология и политология. М.: РПА Минюста России, 2013. 66 с.
15. Duverger М. Sociologie Polltiquo. Paris, 1968. 506 р.
16. Levi M. A logic of institutional change // The limits of rationality / ed. by K.S. Cook, M. Levi. Chic ago, 1990, P. 402-419.
17. Parsons T. Structure and process in modern societies. Glencoe, III, 1960. P. 344.
18. Stiglitz J.E. Making Globalization Work. N.Y.: W.W. Norton & Company, 2006. 358 р.
List of literature_
1. Achkasov V. A., Gryzlov B. V. Instituty zapadnoy predstavitelnoy demokratii v sravnitelnoy perspektive [Western institutions of representative democracy in comparative perspective]. St. Petersburg: IVESEP, Znanie, 2006. 264 p.
2. Butorina A. Kosmopolis: Almanah (Cosmopolis: Almanac), 2005, no. 3, pp. 136-145.
3. Giddens E. Ustroenie obshhestva: Ocherk teorii strukturatsii [Dispensation of society: outline of structuration theory]. Moscow: Academic Project, 2005. 528 p.
4. Hobbes T. Leviafan, ili Materiya, forma i vlast gosudarstva tserkovnogo i grazhdanskogo [Leviathan, or matter, form and power of the state of ecclesiastical and civil]. Moscow: Mysl, 2001 Available at: http://royallib. com / book / tomas_gobbs / leviafan_ili_materiya_ formai_ vlast_ gosudarstva_tserkovnogo_i_gragdanskogo. html (accessed 01.03.2016).
5. Dahl R. O demokratii [About democracy]. Moscow: Aspekt Press, 2000. 208 p.
6. Kirdina S. G. Institutsionalnye matritsy i razvitie Rossii [The institutional matrix and development of Russia]. Moscow: TEIS, 2000. 213 p.
7. Natsionalnaya entsiklopedicheskaya sluzhba Rossii (National Collegiate Russian Service) Available at: http://voluntary.ru/dictionary/568 (accessed 01.03.2016).
8. North D. Instituty, institutsionalnye izmeneniya i funktsionirovanie ekonomiki [Institutions, institutional changes and economic functioning]. Moscow: «Elements» Fund economic book, 1997, 180 р.
9. Pushkareva G. V. Politicheskiy menedzhment [Political management]. Moscow: Delo, 2002. 400 p.
10. Solovyov A. I. Politologiya: Politicheskaya teoriya, politicheskie tehnologii [Politics: Political theory, political technologies]. Moscow: Aspekt Press, 2006. 559 p.
11. Spartak A. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya (World economy and international relations), 2011, no. 1, pp. 3-15.
12. Farmer M. Politicheskie issledovaniya (Political researches), 1994, no. 3. Р. 47-58.
13. Huntington S. Politicheskiy poryadok v menyayushhihsya obshhestvah [Political order in changing societies]. Moscow: Progress-Tradition, 2004, 480 p.
14. Chernyakin V. G. Sotsiologiya i politologiya [Sociology and Political Science]. Moscow: RPA Russian Ministry of Justice, 2013. 66 p.
15. Duverger M. SociologiePolltiquo [SociologiePolltiquo]. Paris, 1968, 506 p.
16. Levi M. A logic of institutional change [A logic of institutional change]: The limits of rationality. Chicago, 1990, p. 402-419.
17. Parsons T. Structure and process in modern societies [Structure and process in modern societies]. Glencoe, III, 1960, 344 p.
18. Stiglitz J. E. Making Globalization Work [Making Globalization Work]. N.Y.: W.W. Norton & Company, 2006. 358 p.
Коротко об авторе _ Briefly about the author
Гуринович Дмитрий Федорович, аспирант Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) при Президенте РФ, г. Москва, Россия. Область научных интересов: региональное взаимодействие, национальные интересы и безопасность России, политические институты, объединение БРИКС gdf01011971@mail.ru
Dmitry Gurinovich, postgraduate student, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation, Moscow, Russia. Sphere of scientific interests: regional cooperation, national interests and security of Russia, political institutions, BRICS Association
Образец цитирования _
Гуринович Д. Ф. Концептуальное видение понятия «трансрегиональный политический институт» // Вестн. Забайкал. гос. ун-та. 2016. Т. 22. № 7. С. 66- 73. DOI: 10.21209/2227-9245-2016-22-7-66-73
