CC BY
173
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 25 (240). Филология. Искусствоведение. Вып. 58 . С. 87-90.
Л. П. Ковальчук
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ СМЕШАННОГО ПРОСТРАНСТВА «ЖЕНЩИНА - ЛЯГУШКА» В РУССКОМ СКАЗОЧНОМ ДИСКУРСЕ
Настоящая статья раскрывает особенности построения модели смешанного пространства «женщина - лягушка» в русском сказочном дискурсе на основе теории концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера. В результате рассмотрения энциклопедического материала и фольклорных источников выводятся исходные ментальные пространства бленда «женщина - лягушка» и обосновывается его модель концептуальной интеграции.
Ключевые слова: метафора, концептуальная интеграция, исходное пространство, ментальное пространство, бленд.
Исследование метафоры с учётом её прагматики и особенностей построения ориентировано на описание скрытого в ней кода или того, что лингвисты обычно называют содержанием знака. Теория концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера позволяет наиболее адекватно декодировать метафору (бленд), понять её смысловое наполнение и определить образную аналогию, лежащую в основе метафорической номинации. Важным элементом такого анализа является обращение к фольклору, в частности к народным сказкам, отражающим особую ментальность. Исходное пространство «женщина», служащее неисчерпаемым источником новых смешанных пространств, является одним из ключевых понятий любой культуры.
Прагматическое исследование женских образов сказочного дискурса с позиции концептуальной интеграции может привести не только к определению истоков языковой номинации привычных всем с детства героев, но и к пониманию особенностей менталитета двух
народов, так как ключевым фактором любой культуры является отношение к женщине и её положение в обществе.
Под концептуальной интеграцией Ж. Фо-конье и М. Тернер понимают базовую когнитивную операцию, которая осуществляется по определённой схеме на различных уровнях абстракции и имеет чёткую структуру, которая включает в себя исходные пространства, общее пространство и смешанное пространство (бленд). Все перечисленные компоненты представляют собой ментальные пространства.
Таким образом, схема процесса концептуальной интеграции выглядит следующим образом (рис.1).
В каждом бленде существуют, по меньшей мере, два исходных ментальных пространства. Данное умозаключение тесно перекликается с теорией концептуальной метафоры Дж. Ла-коффа и М. Джонсона, которые трактуют метафору как когнитивное структурированное отображение из сферы-источника в сферу-це-ли [2. С. 393]. Соответственно, два исходных
Исходное пространства 1
Исходное пространство 2
Рис. 1. Схема модели смешанных пространств Ж. Фоконье и М. Тернера
ментальных пространства у Ж. Фоконье и М. Тернера соотносятся со сферой-источником и сферой-целью в теории концептуальной метафоры. Однако Ж. Фоконье и М. Тернер выходят за рамки метафорической проекции из сферы-цели в сферу мишень и конструируют новое ментальное пространство - бленд. Бленды не выводятся напрямую из всех составляющих исходных пространств, а заимствуют из них лишь часть структуры.
В теории концептуальной интеграции между исходными пространствами существует так называемое межпространственное отображение, которое соединяет сходные элементы, и общее пространство, которое содержит в себе элементы, единые для обоих исходных пространств в определённый момент развития концептуальной интеграции и составляют часть бленда [3. С. 308].
Таким образом, исходные пространства
- это независимые друг от друга ментальные пространства, соединение которых приводит к частичному формированию нового ментального образования - смешанного пространства или бленда. Общее пространство - это ментальное пространство, отображающее сходные сущности исходных пространств, которые затем проецируются в смешанное пространство. Бленды
- ментальные пространства, которые образуются за счёт проекции общего пространства, проекции элементов исходных пространств, не вошедших в общее пространство, и непосредственно элементов, характерных только для нового бленда, выраженных фоновыми знаниями, когнитивными и культурными моделями.
Возвращаясь к сказочному дискурсу, проиллюстрируем процесс концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера на примере образа самого распространённого сказочного персонажа, лучше всего отражающего культуру, уклад жизни и менталитет русского народа,
- царевны-лягушки.
Прежде чем описать модель построения концептуальной интеграции бленда «женщина - лягушка», выведем основные сущности двух входящих в него исходных пространств. Для начала следует отметить, что за основу характеристик исходных пространств взяты энциклопедические данные различных источников, а также культурные и духовные ценности, представления и стереотипы.
Так, в результате этимологических изысканий, изучения исторических фактов и культурных представлений мы вывели основные сущ-
ности исходного пространства «женщина», приведённые на рис. 2:
Женщина
Женская особь
Противоположна мужчине по полу
Человеческая внешность
Речевые способности
Стихия - земля
Источник жизни
Материнские качества
Красота
Благородство
Мудрость
Забота о семье и близких
Гостеприимство
Хозяйственность
Хитрость
Колдовство/магия
Рис. 2. Схема исходного пространства «женщина»
Ментальная связь между образом женщины и лягушки получила своё отражение в нескольких интерпретациях известной русской сказки о царевне-лягушке [1. С. 239-245], в образе которой воплощается женское божество природы, оживляющее воды и леса, повелевающее птицами и ветрами и покровительствующее домашним делам (тканье полотна и выпечка хлеба).
По представлениям славян, хтонический характер образа лягушки и её принадлежность к подземному миру обуславливается особенностями биологических повадок. Из-за тонкой кожицы, быстро высыхающей на солнце, лягушки днём прячутся, а по ночам и в дождь вылезают из своих убежищ. Традиционно, лягушки воспринимаются как существа мудрые и хитрые.
К лягушкам у древних было особое отношение как к соединению двух важных стихий: воды и земли. Амбивалентность натуры царевны-лягушки в сказочном дискурсе проявляется в разных ипостасях. Во-первых, в перевоплощении внешнего обличия (то лягушачье, то человеческое): «Как уснул Иван-царевич, она вышла на улицу, сбросила кожу, сделалась красной девицой» [1. С. 239]. Во-вторых, в господстве над несколькими стихиями: «Уж она плясала-плясала, вертелась-вертелась - всем на диво! махнула правой рукой - стали леса и
Концептуальная интеграция смешанного пространства.
89
воды, махнула левой - стали летать разны птицы» [1. С. 239]. В-третьих, в психологическом и нравственном аспекте характера.
Последнее заслуживает особого внимания. С одной стороны, царевна-лягушка воплощает в себе положительное начало. Она поражает окружающих кулинарными талантами, умением искусно ткать, красотой, грацией движений и волшебной силой. С другой стороны, наглядно проявляется хитрость героини, она обманывает снох царя, пытающихся украсть у неё рецепт пирога: «Лягушка смекнула это, взяла
- замесила квашню, скатала, печь сверху выдолбила, да прямо туда квашню и опрокинула» [1. С. 239].
Негативное восприятие образа царевны-лягушки подкрепляется её связью с нелицеприятными существами в лице Бабы-Яги и желанием извести или отомстить Ивану-царевичу за проявленное своеволие: «Что, Иван-царевич, дело пытаишь или ат дела лытаишь?» Иван-царевич гварит: «ищу лягушку, жену сваю» Старушка гварит: «ой, Иван-царевич! Анна тибя хочит извести» [1. С. 245].
Большой интерес вызывает принадлежность этого персонажа к загробному миру. В одной из версий сказки про царевну-лягушку ей приписываются манеры поведения и атрибуты Бабы-Яги, традиционно отождествляемой с проводницей в царство мёртвых: «При-
Женщииа
Женская особь / /
Противоположна мужчине'по полу / •
\ Человеческая внещ'ИостЛ / ч'Речевые способно'сти ' /
\&;гихия - земля / / /
Ц&ГОЧНИК ЖИЗН11 / /
Материнские -качества /
\ Крах^та / / ;
Цлагб^рдстео ; /
Мудрость \ / !
> Забота 6чС^м1<е и близких 'Г остепр и [\ч£тво / ч ^фяйсЧвенн«}стК ' чХитроствч \\\ / \ КОлддвств'о/ч&г^я \
\ "Земноводное животное '< Лягушачья внешность ■ \Уродство / /
Обитание ё двух стихиях (земля, вода) /
, М^дрос/ь > /
\ Х,ЙТрО(ГТ Ь / /
1 £вязус нечистой силой, „4 КолЛовство/м^гия / )'
/ / • • / \ / / ' / / /
Смешанное прустранс/пво • ,
фОСТЬ " / / /' /' / ■'
рость ' // / /
, довство/магий/ / / .
Г\ Человеческое и лягушачье обли^и^
\'' '' ' Речевые способности ]
V \ Красота / / >
'ч\ Забота о сем^е и близких • /
\ Хозяйственность / /
Уродство ' 1 /
Обитание в двух стихиях (зёмля, вода) Связь с нечистой силой '
Символ духовного и физического возрождения
Символ полового взросления Символ социального изменения Основной сказочный персонаж
Рис. 3. Схема модели смешанного пространства «женщина - лягушка» в русском сказочном дискурсе
летела лягушка, железным пихтелём стучит и говорит: «Фу! Русским духом пахнет!»» [1. С. 246]. В поисках пропавшей жены Иван-Царе-вич преодолевает различные препятствия, отправляется в тридесятое царство или к Кощею, как в сказке о Василисе Премудрой, и тем самым является объектом описания шаманского путешествия в нижний мир, за душой человека, похищенной злым духом.
Другая парадигма этой сказки имеет глубокий социальный, психологический и даже сексуальный контекст. В первую очередь необходимо отметить, что сказки слагались простым народом. Лягушка противопоставляется невестам братьев Ивана-Царевича, принадлежащим высшим слоям общества (боярыням, княгиням, купеческим или генеральским дочкам), т. е. она относится к низшим сословиям. Периодическое сбрасывание шкурки символизирует социальное взросление, раскрытие женской красоты у девушек-подростков. Момент сожжения обозначает потерю девственности после брака, а исчезновение царевны символизирует трудности и испытания семейной жизни. Скитания героя - это психологические мучения. Превращение лягушки в прекрасную царевну означает переход девочек-подростков во взрослую жизнь и их преображение в красивую женщину после наступления половой зрелости.
Осуществив, на основе вышесказанного, ментальную проекцию образа женщины и образа лягушки, вычленяя общие черты в их манерах поведения и в народных поверьях, учитывая специфичные свойства обоих образов, а также уникальные особенности сказочного персонажа в лице царевны-лягушки, получаем следующую схему концептуальной интеграции смешанного пространства «женщина - лягушка» (рис. 3):
Следовательно, смешанное пространство «женщина - лягушка» по большей части является результатом проекции элементов из исходного пространства «женщина» (речевые способности, забота о семье и близких, хозяйственность), иногда посредством объединения расхожих сущностей из исходного пространства «лягушка» (например, человеческое и лягушачье обличие, красота и уродство), и непо-
средственно отдельных элементов исходного пространства «лягушка» (обитание в двух стихиях, связь с нечистой силой).
Перенесённое в бленд общее пространство с небольшим количеством сходных элементов (мудрость, хитрость и колдовство/магия) наряду с проекцией смешанных пространств и контекстуальными атрибутами (символ духовного и физического возрождения, символ полового взросления, символ социального изменения, основной сказочный персонаж) формирует очень противоречивое смешанное пространство, символизирующее духовное и физическое возрождение, половое взросление и изменение социального статуса женщины.
Таким образом, теория концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера способствует раскрытию глубокого метафорического подтекста русского сказочного дискурса. Метафорическая проекция внутри смешанного пространства «женщина - лягушка» в русских народных сказках наиболее ярко отражает особенности менталитета и уклада жизни древних славян. Данный бленд представляет собой сложное, исторически сложившееся ментальное образование с неоднозначной трактовкой, сложившееся в результате переноса некоторых сущностей из двух, на первый взгляд несовместимых, исходных пространств - «женщина» и «лягушка». В целом, отождествление женского образа с зооморфным в сказочном дискурсе -весьма символичное и достаточно распространённое явление, заслуживающее особого внимания.
Список литературы
1. Афанасьев, А. Н. Народные русские сказки. URL : http://rutracker.org/forum/viewtopic. php?t=3246997.
2. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Теория метафоры / сост. Н. Д. Арутюнова. М. : Прогресс, 1990. С. 387-416.
3. Fauconnier, G. Mental Spaces. Conceptual Integration Networks / G. Fauconnier, M. Turner // Cognitive Linguistics: Basic Readings / edited by Dirk Geeraerts. Walter de Gruyter GmbH & Co. KG, 2006. P. 303-371.
