CC BY
19
Теоретическая лингвистика
Научная статья
УДК 811.14:811.161.1'373.44
DOI 10.25205/1818-7935-2022-20-3-5-18
Концептуализация горизонтального положения в пространстве в русских и греческих глаголах состояния
Татьяна Станиславовна Борисова1 Людмила Владимировна Табаченко2
'Афинский национальный университет им. И. Каподистрии Афины, Греция
2Южный федеральный университет Ростов-на-Дону, Россия
[email protected], https://orcid.org/0000-0002-7729-0013 [email protected], https://orcid.org/0000-0001-7691-056X
Аннотация
Данная статья посвящена русским и греческим глаголам, обозначающим горизонтальное положение лица или предмета в пространстве. Сопоставительный анализ русского и церковнославянского позиционного глагола состояния лежать/лежати с его греческими аналогами был проведен в диахронном аспекте с использованием лингвотекстологического метода. Материалом для исследования послужили шесть церковнославянских и русских переводов (редакций) и четыре новогреческих переложения Евангелия, в которых было выделено 44 соответствующих контекста, а также дополнительный материал из других библейских книг. Историко-сопо-ставительное исследование выявило отсутствие в греческом языке лексического средства выражения горизонтального положения в пространстве относительно поверхности. В древнегреческом языке в данной функции использовался глагол состояния К81^а1, а при необходимости пространственной конкретизации позиции - его приставочные дериваты. В новогреческом же языке данный глагол выходит из активного употребления, в большинстве случаев заменяясь грамматическими формами соответствующих каузативов и автокаузативов либо абстрактными экзистенциальными глаголами. Напротив, в церковнославянском и русском языке на протяжении всего рассматриваемого периода позиция лица или объекта играет важную роль при концептуализации пространства, находя свое лексическое выражение в позиционных глаголах состояния, активно употребляемых даже в тех случаях, когда конкретизация позиции в сочетании с определенным актантом избыточна. С другой стороны, сохранение семантики состояния приводит к низкому деривативному потенциалу глагола лежать в сочетании с пространственными приставками из-за развившейся у последних семантики предельности (результативности) и вследствие этого к необходимости передачи семантики греческих префиксов дополнительными (лексическими и синтаксическими) средствами. В целом результаты работы выявили существенные и глубинные различия в концептуализации позиционного состояния в греческом и русском языках, что необходимо учитывать при разработке национально ориентированных методик преподавания второго (иностранного) языка.
Ключевые слова
позиционные глаголы, глагол лежать, глаголы состояния, лингвотекстологический метод, историко-сопостави-тельная лексикология, Евангелие, греческий язык, русский язык
Для цитирования
Борисова Т. С., Табаченко Л. В. Концептуализация горизонтального положения в пространстве в русских и греческих глаголах состояния // Вестник НГУ Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2022. Т. 20. № 3. С. 5-18. БО! 10.25205/1818-7935-2022-20-3-5-18
© Борисова Т. С., Табаченко Л. В., 2022
Conceptualization of the Horizontal Position in Space in Russian
and Greek Stative Verbs
Tatiana S. Borisova1, Lyudmila V. Tabachenko2
'National and Kapodistrian University of Athens Athens, Greece
2Southern Federal University Rostov-on-Don, Russia
'[email protected], https://orcid.org/0000-0002-7729-0013 [email protected], https://orcid.org/0000-0001-7691-056X
Abstract
The paper deals with the Russian and Greek verbs denoting the horizontal position of a person or an object in space. A comparative analysis of the Russian and Church Slavonic positional stative verb лежать/лежати with its Greek counterparts has been carried out in the diachronic perspective by means of the linguistic-textual method. The research is based on the material of six Church Slavonic and Russian translations as well as on four Modern Greek translations (editions) of the Gospel, in which 44 relevant contexts have been identified; besides additional material from some other Bible books has been used. Historical and comparative research has shown that the Greek language doesn't possess lexical means of expressing a horizontal position in space. In Ancient Greek, the stative verb Ksi^ai was used in this function, in case spatial concretization of position was relevant, it used its prefixed derivatives. In Modern Greek this verb becomes obsolete and in most cases is replaced by the grammatical forms of the corresponding causatives and autocausatives or by abstract existential verbs. On the contrary, in Church Slavonic and Russian throughout the period under consideration, the position of a person or an object has played an important role in space conceptualization, finding its lexical manifestation in the positional stative verbs, widely used even when the concretization of the position in combination with a certain actant is redundant. On the other hand, the preservation of the stative semantics leads to a low derivative potential of the verb лежать in combination with spatial prefixes due to the meaning of finiteness (resultativity) which they developed. Consequently, the semantics of Greek prefixes has to be conveyed by additional (lexical and syntactic) means. Generally, the results of the work have revealed significant and deep differences in the conceptualization of the positional state in Greek and Russian, which has to be taken into account when developing nationally/culturally oriented methods of teaching a second (foreign) language. Key words
positional verbs, verb лежать, stative verbs, linguistic-textual method, historical comparative lexicology, Gospel, Greek language, Russian language For citation
Borisova, T. S., Tabachenko, L. V. Conceptualization of the Horizontal Position in Space in Russian and Greek Stative Verbs. Vestnik NSU. Series: Linguistics and Intercultural Communication, 2022, vol. 20, no. 3, pp. 5-18. DOI 10.25205/1818-7935-2022-20-3-5-18
Введение
Позиционные глаголы, описывающие базовые состояния картины мира человека [Кусто-ва, 2000, с. 85-86], входят в основной словарный фонд каждого языка, в состав древнейших семантических моделей, являющихся ядром для развития вторичных номинаций и языкового расширения.
В русском языке основу ЛСГ позиционных глаголов составляют глаголы стоять, лежать, сидеть, обозначающие положение тела относительно поверхности, или его позицию: вертикальную, горизонтальную, вертикально-горизонтальную. Эти глаголы недеятельного процессуального состояния [Русская грамматика, 1980, с. 252] отличаются от соответствующих каузативов и автокаузативов изменения положения в пространстве (ставить/поставить, сажать/ посадить, класть/положить, вставать/встать, садиться/сесть, ложиться/лечь) и, обозначая онтологически непредельное состояние, обладают рядом грамматических особенностей, в частности, несовершенным видом при отсутствии видовой пары (одновидовые глаголы imperfectiva tantum) и непереходностью.
Исследование позиционных глаголов находится на пересечении актуальных направлений когнитивной лингвистики, истории языка, сопоставительной лингвистики и лингвокульту-рологии, а также методики преподавания русского языка как иностранного [Корнева, 2006]. Их тесная связь с концептом пространства - одним из ключевых концептов лингвокультуры каждого языка - делает их изучение особенно интересным в сравнительно-историческом и сопоставительном аспектах, а также находит практическое применение в методике преподавания иностранных языков, так как правильное употребление данных глаголов на неродном языке свидетельствует о высоком уровне языковой компетенции и понимании глубинных лингвистических структур.
Цель настоящей работы - на основе историко-сопоставительного анализа выявить особенности концептуализации горизонтального положения в пространстве в русских и греческих глаголах состояния, а также их изменения в исторической перспективе и возможные взаимовлияния.
Объект данного исследования - русский позиционный глагол лежать в сопоставлении с его греческими соответствиями.
Русский глагол лежать является глаголом состояния, в значениях которого могут быть реализованы:
• позиционная семантика - 'горизонтальное положение относительно поверхности';
• пространственно-позиционная семантика - 'нахождение предмета в определенном месте в горизонтальной позиции';
• пространственно-статальная семантика - 'нахождение в определенном месте в состоянии неподвижности, покоя'. Комбинация локального и статального семантических компонентов формирует у глагола лежать, указывающего на наиболее неактивную - горизонтальную - позицию, при сочетании с актантами, обозначающими неодушевленные объекты, значение 'храниться где-л., лежать без употребления' (нефункциональность) (о реализации нелокативных функциональных компонентов значений глаголов стоять и лежать в современном русском языке см. [Рахилина, 1998]);
• абстрактно-экзистенциальная семантика, сводящаяся к констатации факта существования объекта.
Сопоставительный анализ двуязычных [Хориков, 1993], а также одноязычных толковых словарей [Mna^mviœxnç, 2002] выявил отсутствие в новогреческом языке единого лексического эквивалента для данного русского глагола. Ближайшими его лексическими соответствиями можно считать:
1. Глагол одновременно являющийся:
• каузативом ('приводить в горизонтальное положение, укладывать спать'): H цаца ^ал^шое то цшро ox^v кошш. = Мама уложила младенца в кроватку;
• автокаузативом ('занимать горизонтальное положение, ложиться спать'): НалАшоа yia va ^екоираотш. = Я лег отдохнуть;
• глаголом состояния ('находиться в горизонтальном положении, спать'): Hàn^œva ото Kavans Kai SiàPaÇa. = Я лежал на диване и читал.
Данный глагол действительного залога (svspynxiK'rç 9œvrç) употребляется исключительно в позиционном значении для обозначения горизонтальной позиции лиц и, реже, животных. Актуализация его каузативной, автокаузативной или семантики состояния в речи происходит как на основе грамматических показателей (при помощи употребления временных форм с законченной либо длительной грамматической семантикой), так и синтаксически (наличие либо отсутствие прямого дополнения). Для обозначения состояния, помимо временной формы глагола, употребляется и причастие в сочетании со вспомогательным глаголом: si^rn 2,an^œ^,evoç ('быть лежащим').
2. Глагол состояния кегтоцш, который ограничен в употреблении книжной речью и с морфологической точки зрения относится к отложительным глаголам (anoBsxiKà р^цата), употре-
бляемый исключительно в форме страдательного залога (лаВптгк^ фюу^) с так называемой нейтральной диатезой (оиЗетерп 5ш9еоп). Данный глагол имеет:
• пространственно-позиционную и пространственно-статальную семантику ('пребывать неподвижно где-либо в горизонтальном положении'), реализуемую с актантами, обозначающими прежде всего тяжело больных или умерших людей или животных: 01 vsкpoí ауВршяог кеиогиаг отоид Зроцоид. = Мертвые люди лежат на дорогах. Отсюда происходит и вторичное значение глагола, обусловленное также его книжным, традиционным характером, - 'быть похороненным': Ее аито то vsкpошфsю кегтетаг п угауга цои. = На этом кладбище лежит (похоронена) моя бабушка.
• пространственно-статальную и экзистенциальную семантику в сочетании с актантами, называющими неодушевленные предметы ('находиться, быть расположенным, простираться, принадлежать'): Ета ло5ш тои Паp9svюvа кеиоуиаг каА^Ред. = У подножия Парфенона находятся лачуги.
Этот глагол происходит от древнегреческого отложительного глагола кеТцаг ('лежать; находиться, быть; быть поставленным, назначенным, положенным').
3. Глаголы с абстрактной пространственной или экзистенциальной семантикой, такие как е^аг ('быть'), Рршкоцаг ('находиться'), таярхю ('существовать'), употребляемые со всеми актантами без семантических и грамматических ограничений.
Сложность передачи в греческом языке семантики, выражаемой русским глаголом лежать, и отсутствие однозначных лексических соответствий свидетельствуют об иной концептуализации позиционного состояния в греческом языке, создающей принципиальные трудности при переводе или изучении иностранного языка. В рамках данной работы мы предлагаем сопоставительно-исторический подход к этой проблеме, который основан на сравнении употреблений соответствующих глаголов в редакциях одних и тех же текстов, относящихся к разным языковым и временным планам.
1. Методы и источники
Основным методом исследования стал лингвотекстологический метод, определяемый как «система научно-исследовательских приемов, используемых при изучении списков одного памятника с целью восстановления картины истории языка, получившей свое преломление (отражение) в развитии языка памятника» [Панин, 1995, с. 101].
В качестве материала для исследования был выбран текст Евангелия в древнегреческом оригинале, церковнославянских и русских переводах (редакциях) Х-ХХ веков, а также новогреческих переложениях. Выбор евангельского текста в качестве материала исследования был обусловлен следующими факторами:
• повествовательным и описательным характером текста и, как следствие, наличием в нем достаточного количества анализируемых глагольных форм;
• большим количеством разновременных переводов и переложений, дающих возможность проследить за языковыми изменениями;
• разработанной текстологической традицией [Алексеев, 1999], на основании которой исследователь может пропустить две предварительные стадии лингвотекстологиче-ского исследования: типологическую и текстологическую [Жуковская, 1976, с. 19-20];
• наконец, сакральным характером текста, повышающим требования к точности переводов и переложений и, как следствие, делающим лингвистические выводы, полученные на основании данного материала, более достоверными.
Помимо исходного древнегреческого текста, для исследования были привлечены следующие переводы/редакции и переложения Евангелия:
• церковнославянская редакция Евангелия, восходящая к древнейшим славянским переводам и рассмотренная по Остромирову Евангелию (1056/1057)1 (далее - ОЕ);
• отредактированный церковнославянский текст Евангелия, проанализированный по первому восточнославянскому своду Библейских книг - Геннадиевской Библии 1499 г. [Библия 1499, 1992, т. 7] (далее - ГБ);
• церковнославянская редакция Евангелия, вошедшая в Елизаветинскую Библию 1751 г. и до настоящего времени используемая в православном богослужении [Библия, 1762] (далее - ЕБ);
• русский перевод Евангелия XIX в. (Синодальный перевод), изданный в 1819 г. [Библия 1499, 1992, т. 7] (далее - СП);
• современный русский перевод с древнегреческого В. Н. Кузнецовой («Радостная Весть»), впервые изданный в 1993 г. [Радостная весть, 2007] (далее - РВ);
• современный русский перевод Ветхого и Нового Заветов, выполненный Всемирным Библейским переводческим центром в 2006 г. [Библия, 2011] (далее - WBTC);
• новогреческое переложение Библии на кафаревусу (консервативную книжную разновидность новогреческого языка), осуществленное выдающимся греческим книжником и просветителем XIX в. Неофитосом Вамвасом и впервые изданное в 1851 г. [H Ayia Граф^, 2017] (далее - MNB);
• новогреческое переложение Нового Завета на «упрощенную кафаревусу»2, получившее название «Перевод четырех профессоров». Издание подготовлено четырьмя профессорами Богословского факультета Фессалоникийского университета (В. Веллас, Е. Антониадис, А. Аливизатос, Г. Конидарис) и впервые издано в 1967 г. [H Kaiv^ Дш0^кп, 2015] (далее - NTV);
• новогреческое переложение Библии на димотику (современную народную разновидность греческого языка), осуществленное в конце XX в. под руководством Спироса Филоса и впервые изданное в издательстве «Пергамос» в 1994 г. под названием H Ayia Граф^ - Метафора отп NsosAlnviKrç [H Ayia Граф^, 2007]. Для составления данного переложения помимо исходного древнегреческого текста привлекалось вышеуказанное переложение Вамваса (далее - FPB);
• современное новогреческое переложение/перевод Библии с древнегреческого и древнееврейского языков на димотику, издаваемое Греческим библейским обществом начиная с 1997 г., [H Ayía Граф^, 2011] (далее - TGV) (обзор и полный список новогреческих переложений Нового Завета, а также библиографию по данному вопросу см. [Vasileiadis, 2022]).
Исследование проводилось методом сплошной выборки для глагола лежать (лежати) и его приставочных дериватов в церковнославянских и русских текстах Евангелия, а также глагола кеТцаг и его приставочных дериватов в древнегреческом евангельском тексте. Для сопоставления привлекались данные из других библейских книг Нового и Ветхого Заветов. В целом было рассмотрено 44 контекста из Евангелия и 13 контекстов из других библейских книг.
Результаты и обсуждение
По результатам сопоставительного анализа рассмотренные контексты были разделены на следующие группы:
1 Для исследования использовались фотокопии памятника с электронного ресурса РНБ «Остромирово Евангелие», URL: https://expositions.nlr.ru/ex_manus/Ostromir_Gospel/.
2 АлХ-q кабаретоиаа - упрощенная форма кафаревусы, в противоположность консервативной кафаревусе (ap^attpuaa кабарешиаа) в меньшей степени ориентированная на древнегреческие образцы. Вплоть до 1976 г. являлась официальным языком греческого государства. Подробнее о языковой ситуации в Греции см. [Елоева, 2017]
1. Бесприставочный глагол Ksï^ai в значении 'лежать, покоиться в определенном месте' в сочетании с актантами-лицами (живыми или умершими) (пространственно-статальная семантика). Важным семантическим ограничением данного глагола является его сочетаемость исключительно с агенсами, обозначающими людей, неспособных самостоятельно занять соответствующее положение в пространстве (умершие или младенцы). В Евангельских текстах выделено шесть следующих контекстов: Мф. 28:6; Лк. 2:12; Лк. 2:16; Лк. 2:34; Ин. 11:41; Ин. 20:12. Большинство церковнославянских и русских переводов актуализируют позиционную семантику греческого глагола, передавая его как лежати/лежать соответственно. Исключение составляет WBTC, где глагол лежать употреблен только в двух контекстах, в прочих же вместо него используются абстрактные пространственно-бытийные глаголы или конструкции, например:
Мф. 28:6: Ssws ïSsts tov tôtov опои sksito о Rupioç,
MNB "EA$sts, ïSsxs tov xônov опои sksito о Rupioç,
NTV: 'EAms, îSsts tov Tônov, опои 'то о Rupioç,
FPB: Ssîts tov т0по ônou 'тоу TOno()sTr|[iévoç о Rupioç,
TGV: EMts va Ssîts to ^époç ônou PpioKôTav то ошца тои Kupiou,
ОЕ: видита мЪсто. идеже лежа господь,
СП: посмотрите место, где лежал Господь,
РВ: посмотрите, вот здесь Он лежал,
WBTC: взгляните на место, где было Его Тело.
Из приведенного контекста видно, что в новогреческих переложениях, как правило, передается пространственная семантика без позиционных семантических компонентов при помощи соответствующих пространственно-бытийных глаголов si^ai ('быть'), PpioKo^ai ('находиться'). FPB заменяет глагол состояния на каузатив без позиционных уточнений totco9st& ('помещать') в форме страдательного причастия: ^Tav Tono9sT^^évoç (был помещен). Исключение составляют два контекста, описывающие младенца в яслях, для передачи которых в некоторых новогреческих переложениях используются позиционные глаголы KsÎTO^ai/^an^œvœ: Лк. 2:16: àvsùpov.. .то Ppé90ç ksî^svov év rfi фатгп, MNB: sùpov... то Ррвфод ksî^svov év rfi фат\^, NTV: sûp^Kav. то Ppéфоç va sivai siç rrçv фатг^, FPB: Pp-rçrav... то Ppéфоç va KsÎTsTai p.éoa отп фатгп, TGV: Pp^Kav. то Ppéфоç çan'/.m^évo ото na%vi, ОЕ: обрЪтошА... младеньць лежжщь въ ясльхъ, СП: нашли... Младенца, лежащего в яслях, РВ: нашли... ребенка, лежащего в яслях.
2. Близко к предыдущему и употребление глагола Ksï^ai в одном контексте во вторичном значении 'быть похороненным'. Отметим, что во всех переводах и переложениях глагол состояния был заменен на каузативы, которые либо конкретизируют семантику погребения (NTV/ FPB/РВ), являясь, по существу, интерпретацией греческого глагола с широким семантическим спектром, либо предлагают пространственно-каузативный (TGV: Ssv sixav pà^si 'не помещали') или позиционно-каузативный (ГБ/СП) варианты:
Лк. 23:53: Kai s9nKsv awô év ^vrç^aTi... où oùk 'v oùSsiç oûSénœ ksî^svoç, MNB: s9sosv amô év ^vn^siœ... опои oùSsiç sti sîysv èvTaxptao)^, NTV: то ëpa^s siç... ^vrç^a, siç то опоюг Kavsiç поте Sèv sîys évTaxpta.o9^, FPB: то épa^s os тафо... ôtou Ssv slys aKô^a svтaфlaотsí Kavévaç, TGV: то épa^s o' éva...^vrç^a, ото опоíо Ssv sixav pà^si потé Kavévav, ГБ: и полож1 е въ гробЪ.. в немже не бЪ никто же никогда же положень, СП: положил его в гробе..., где еще никто не был положен, РВ/ WBTC: положил в гробницу..., где еще никто не был похоронен.
3. Греческий бесприставочный глагол кеТцаг употребляется в Евангелии в пространствен-но-статальном значении для описания характеристики неподвижного состояния неодушевленных объектов без каких-либо позиционных (вертикальная/горизонтальная позиция) либо функциональных (рабочее/нерабочее состояние) семантических ограничений.
В новогреческих переложениях вместо кеТцаг используются глаголы Ksixo^ai, si^at или PpioKo^ai, а также безглагольные конструкции. Позиционные и функциональные ограничения, существующие в русском языке, приводят к различной концептуализации данного греческого глагола и, соответственно, к выбору в качестве соответствий глаголов лежать или стоять. В зависимости от позиции и функционального состояния актанта-предмета в славянских и русских переводах употребляются:
3.1. Глагол лежати/лежать для обозначения горизонтально расположенных по отношению к поверхности объектов вне зависимости от их функционального состояния в следующих семи Евангельских контекстах: Мф. 3:10; Лк. 3:9; Лк. 24:12; Ин. 20:5; Ин. 20:6; Ин. 20:7, Ин. 21:9 (ср. также 1 Кор. 3:11; 2 Кор. 3:15), в частности:
Лк. 3:9: ^5n 5s ка! ^ a£,ivn прбд x^v piZav x&v 5ev5p®v Ksixat, MNB: "H5n 5s ка! ^ a£,ivn Ksixat np6g x^v piZav x&v 5sv5p®v, NTV: 'H a£,iva sivat nta rovxa sig x^v piZav x&v 5sv5p®v, FPB: MaAaoxa, n a^iva ^iTsxai ^5n rovxa oxn piZa x®v 5svxp®v, TGV: To Tos^-opt врш^тш кюАяд oxn piZa x®v 5svxp®v, ОЕ: оуже бо секыра при корени дрЪва лежить, СП: Уже и секира при корне дерев лежит, РВ: Уже лежит наготове топор у ствола деревьев.
3.2. Глагол стояти/стоять для вертикально расположенных объектов, находящихся в функциональном состоянии, в следующих трех евангельских контекстах: Мф. 5:14; Ин. 2:6; Ин. 19:29 (ср. также Иерем. 24:1; Апок. 4:2), например:
Ин. 19:29: о^шд ouv e^tro офид ^sox6v, MNB: "Е^гго 5s егаг ayysiov nl^psg o^oug, NTV: 'Erai supiorexo 5o%siov ys^axo ^u5t, FPB: Вршкбхду 5s sкsí eva о^шд ys^axo £,i5t, TGV: Eкsí rovxa, Ppto^xav eva ок^д ys^axo £,i5t, ОЕ: съсждь же стояаше пълнъ оцьта, СП: Тут стоял сосуд, полный уксуса, РВ: Там стоял полный кувшин кислого вина, WBTC: Там был кувшин с уксусом.
3.3. Наконец, в случае, когда греческий глагол обозначает объект, традиционно занимающий вертикальное положение, однако в конкретном контексте находящийся в нерабочем состоянии (каменные водоносы, не наполненные водой), отмечается вариативность в его переводе - в церковнославянском языке он переводится глаголом лежати, подчеркивающим его нефункциональность, а в русском - стоять, отмечающим вытянутость по вертикали (один контекст, Ин. 2:6):
Ин. 2:6: ^oav 5s егаг u5piat M9tvat rai^sa raxa x6v кa9apшц6v x&v 'Iou5ai®v, MNB: 'Hoav 5s s^i u5piat M9tvat rai^sa raxa т6 e9og xou кa9apгoцou x&v 'Iou5ai®v, NTV: 'Yn^pxav s^i s£,n nsxptvsg oxa^vsg, raxa т6 Iou5aíк6v s9t^ov xou кa9apгoцou; FPB: Kat un^pxav s^i e£,t u5pisg nsxptvsg, ot onoisg кsíxovxav ou^9®va ^s xn ouv^9sta xou кa9apгoцou x®v Iou5ai®v,
TGV: E^i Ppíoкovxav s£,t nsxptvsg oxa^vsg... XpstaZovxav yta xov кa9apгoц6 nou anatxouos o гou5aíк6g v6^og,
ОЕ: бЪше же тоу водоносъ камжнъ шесть лежжшь по очищению июдеискоу,
ГБ/ ЕБ: бжхоу же тоу водоноси камени шесть лежжще по очищешю юудеискоу
СП: Было же тут шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского,
РВ: Там было шесть каменных чанов — они стояли для обряда очищения, принятого у евреев,
WBTC: Там стояло шесть каменных кувшинов для воды, которую евреи употребляли для омовений.
4. В двух следующих контекстах: Лк. 2:34; Лк. 12:19 (ср. также 2 Ездр. 6:1; 1 Тим. 1:9; 1 Иоан. 5:19; 1 Фес. 3:3; Фил. 1:16; Апок. 21:16) глагол гагцш употребляется в статальном ('быть неподвижным, находиться без движения или без употребления') или абстрактном экзистенциальном значении ('быть, существовать, иметь место'). В новогреческих переложениях древнегреческий глагол последовательно заменяется глаголами и безглагольными конструкциями с абстрактно-бытийным значением. В церковнославянской и русской традиции глагол лежати/лежать, подчеркивающий статальность и нефункциональность, сохраняется вплоть до СП. В современных переводах вместо него используются конструкции с бытийным значением, без подчеркивания статальности.
Лк. 12:19: ^uxn, sxsig лоААа ауа9а ке(цега. sig ётп лоААа, MNB: sxsig лоААа ауа9а ¿vanoisia^isu^eva. Si' ётп лоААа, NTV: ¥uxn, exsi? лоААа ауа9а, yia лоААа xpovia% FPB: ¥uxn цои, sxsig лоААа ауа9а алотац^ицеуа. yia лоААа xpovia, TGV: тюра sxsig лоААа ауа9а, пои аркош yla xp6vla лоААа, ОЕ: доуше имааши мъного добро лежжще на мънога лЪта, СП: душа! много добра лежит у тебя на многие годы, РВ: Теперь у тебя много добра, хватит на долгие годы, WBTC: Много добра запасено у тебя на долгие годы.
Особый случай употребления данного глагола содержится в Лк. 2:34. Предсказание Симеона относительно Младенца Иисуса совмещает в себе позиционную (Младенец лежит) и экзистенциальную семантику. Древнегреческий текст содержит оксюморонный образ, построенный на противопоставлении горизонтальной позиции и пассивного статального состояния Младенца его потенциальной способности быть каузативом изменения вертикальной позиции на горизонтальную или наоборот (падение / восстание) целого народа. Новогреческие переложения актуализируют исключительно экзистенциальную семантику, теряя образность древнегреческого текста, в русской же традиции, за исключением WBTC, используется позиционный глагол, делающий антитезу оригинала еще более выразительной (см. особенно РВ, где замена существительных падение и восстание на однокоренные глаголы создает образ, основанный на противопоставлении двух глагольных позиционных лексем):
Лк. 2:34: iSou omog Ksimi sig nT&aiv ка! ауаатаап' лоААюу ¿v тф '1ора^А, MNB: 'Кои, ошод ^пш sig nraoiv ка! ауаотaоlУ лоААюу ¿v тф '1ора^А, NTV: Ашод síуal протрш^^о Sia r^v nTOoiv ка! ¿vu^on' noAA&v ц£та£;и той '1ора^А, FPB: Asg, аитбд exsi oрlотsí yla лтюоп а^^юо^ noAArov цеоа отoу 1ора^А, TGV: Аитбд 9а yivsi аша уa катаотрафош П уa o®9ow noAAoi 1орап^г^д, ОЕ: се лежить сь на падению и на въстаяник: мъногомъ въ израили, СП: се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле, РВ: Вот лежит тот, из-за которого многие в Израиле падут и многие встанут, WBTC: Многие среди народа Израильского будут повержены во прах, и многие возвысятся от этого Младенца.
5. Для описания горизонтального позиционного состояния человека (как правило, в результате тяжелой болезни) в греческом евангельском тексте используются:
5.1. Медиопассивные формы каузатива РаААю 'бросать, ударять, поражать' в четырех контекстах: Мф. 8:6; Мф. 8:14; Мф. 9:2; Лк. 16:20. Во всех церковнославянских и русских переводах данному употреблению глагола соответствует глагол лежати/лежать, в то время как большинство новогреческих переложений заменяют глагол сочетанием вспомогательного глагола с прилагательным (быть лежачим):
Мф. 8:6: о naiç цои pépiai év xfl oÎKÎa napaAmiKÔç, MNB: о SoùAôç цои Ksixat év xfl oÎKÎa napaAmiKÔç, NTV: о SoùAôç цои sivat KaxàKotxoç sîç то опт, FPB: о SoûAoç цои кsíтsтat napàAmoç ото опт, TGV: о SoûAoç цои sívat катахогтос ото опт, ОЕ: отрокъ мои лежить въ домоу ослаблкнъ, СП: слуга мой лежит дома в расслаблении, РВ: у меня дома лежит слуга, разбитый параличом, WBTC: Мой слуга лежит дома парализованный.
5.2. Приставочный дериват глагола Ksî^ai - ката^цаг со статальным позиционным значением 'лежать, быть прикованным к постели' в пяти контекстах: Мк. 2:4; Лк. 5:25; Лк. 5:29; Лк. 24:30; Ин. 5:3. В большинстве своем новогреческие переложения передают статальную семантику причастной конструкцией, сохраняя позиционное значение. Попытка калькирования приставочной структуры (ОЕ - сълежати) из-за семантической избыточности, а также вследствие возникшего противоречия между развившимся значением предельности пространственных приставок и онтологической непредельностью основ позиционных глаголов не закрепляется в переводе, в последующих версиях используется бесприставочный позиционный глагол. В целом в современном русском языке невозможны приставочные образования от статальных основ и пространственных приставок (вроде древнерусских належати, облежати, прилежа-ти), так как «предельность пространственных префиксов привела к невозможности их сочетаний со статальными основами и исчезновению соответствующих словообразовательных типов» [Табаченко, 2010, с. 28]. При этом с непространственными приставками эти глаголы сочетаться могут: результативность приставки направлена не на состояние лежания, а на результат на другом уровне одушевленного агенса: вылежать что-либо, перележать кого-либо (в соревновании), отлежать бок (о трансформации в объект и результат различных фрагментов называемого приставочным глаголом полиситуативного комплекса см. [Лебедева, 2010]).
Тем не менее глагол слежати/слежать в значении 'болеть, лежать больным' продолжал употребляться в русском языке вплоть до XVI века [Табаченко, 2011, с. 276] (ср. современный автокаузатив слечь 'серьезно заболеть', т. е. лежать без возможности подняться), а также сохранился в русских народных говорах в следующих значениях: 1) несов. неперех. 'лежать (о человеке)'; 2) сов. 'пробыть на каком-л. месте лежа; улежать, полежать где-л.' [СРНГ, вып. 38, с. 252]. Примечательно, что семантика приставки в церковнославянском языке в ряде случаев была переосмыслена как комитативная 'лежать вместе с кем-л.' со ссылкой на один из вышеуказанных контекстов (Ин. 5:3) [САР, т. 3, ст. 1172; Слов. Акад., 1847, кн. II, с. 146]. Мк. 2:4: é9' ф о napaAmiKÔç кaтéкstтo, MNB: é9' où кате^то о napaAmiKÔç, NTV: опои i^avs çan/.o^Lévoç о napaAmiKÔç, FPB: snàvœ ото опою ^тад' о napàAmoç, TGV: nàvœ ото олою ^тал' çan/jo^Lévoç о napàAmoç, ОЕ: на нгемъже ослаблгеныи сълежааше, ГБ/ЕБ: на немже раслабленыи лежжаше, СП: на которой лежал расслабленный, РВ/ WBTC: на которой лежал парализованный.
6. Другой приставочный дериват глагола Ksî^ai - àуàкstцat - использовался в семи Евангельских контекстах (Мф. 9:10; Мф. 22:10; Мф. 22:11; Мф. 26:7; Мк. 16:14; Ин. 6:11; Ин. 12:2), а также в сочетании с комитативной приставкой ош- (от^а^рт) в четырех контекстах (Мф. 9:10; Мк. 2:15; Мк. 6:22; Лк. 7:49). Данный греческий глагол употреблялся с актантами-лицами для обозначения полулежачей позиции, занимаемой при трапезе. Позиционная семантика этого глагола (горизонтально-вертикальная) приближается к значению глагола сидеть (ср. глагол кà0oцat 'сидеть', преобладающий в новогреческих переложениях, а также соответ-
ствующий перевод в РВ). В церковнославянской традиции, а также в СП употребляется калька възлежати/возлежать (в последнем и автокаузатив возлечь), где горизонтальная позиционная семантика корня сочетается с вертикальной семантикой приставки. Это один из немногих сохранившихся в современном русском языке позиционных глаголов состояния с пространственной приставкой. В качестве архаизма его используют для стилизации или для описания античных пиров, а также как средство иронии для подчеркивания мнимой торжественности момента.
Отметим также, что ряд современных переводов или переложений (NTV, TGV, WBTC) в принципе отказывается от передачи позиционной или пространственной семантики глагола, концентрируясь исключительно на его вторичном значении 'участвовать в трапезе, есть'. В других случаях (TGV, СП) статальные глаголы заменяются на автокаузативы, которые в истории русского языка могли их заменять. Комитативная семантика, выражаемая приставкой ouv-, не передается ни одной из проанализированных церковнославянских и русских глагольных форм, для ее актуализации используются предложно-падежные конструкции (предлог с + творительный падеж) и/или лексические средства (наречие вместе, словосочетание за одним столом) [Panin, Borisova, 2019]. Отметим, однако, что в лексикографических источниках зафиксирован калькированный глагол совозлежать 'сопиршествовать, соучаствовать въ пировании' [САР, т. 3, ст. 1164; Сл. Акад. 1847, кн. II, с. 171].
Мф. 9:10: Ка! ¿yevs™ аитои ауакslц8Уou ¿v т^ оЫака! iSou лоААо! тsAюval ка! ацартюАо! ¿A96утsg оuуaу8кslутo тф 'Г^оой,
MNB: Ка! ¿vф ¿ка.()г|то sig r^v тралsZaу ¿v rfi oiкíg, iSou, лоААо! тsAюval ка! ацартюАо! ¿A96утsg оuуsка9nутo ц^та той I^oou,
NTV: Ка! ¿vф аитод ¿кa96тaуs sig то трале^- sig то олíтl, 'A9av лоААо! тsAюуal ка! ацартюАо! ка! ётрюуал' цаЦ це т6у I^oouv,
FPB: Kai sv® кa96тaу ото трапе^, ото олíтl, vdoou! noAAoi тsAюvsg кal ацартюАт, пои sixav ^si, оuyка9oутaу цаД p.s тoу I^oou,
TGV: Ev® 8трюys ото опт, Пр9av поААо тsAюуsg к1 ацартюАо кal ка9lоaу цаД p.s tov I^oou, ОЕ/ГБ/ЕБ: и бысть юмоу възлежжщоу въ домоу и се мънози грЪшьници и мытаре пришь-дъше възлежаахж съ шсоусомъ,
СП: И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним, РВ: Когда Иисус был у него на обеде, там собралось множество сборщиков податей и прочих грешников, они сидели за одним столом с Иисусом,
WBTC: И случилось, что когда Он ел в доме у Матфея, то многие сборщики налогов и грешники пришли и стали есть вместе с Иисусом.
7. Наконец, в четырех контекстах (Лк. 5:1; Лк. 23:23; Ин. 11:38; Ин. 21:9) употребляется приставочный дериват ¿п^1ца1 ('помещаться на чем-либо', 'быть плотно придвинутым к чему-либо', 'налегать, напирать'), не имеющий в греческом языке позиционных ограничений. В церковнославянских переводах Евангелия соотносительные по морфемной структуре с греческими приставочные глаголы, употребляясь с актантами-лицами, актуализируют только вторичную метафорическую семантику: належати 'теснить, налегать' (Лк. 5:1), прилежати 'обращаться с неотступными просьбами, требованиями' (Лк. 23:23). Новогреческие переложения и русские переводы в принципе отказываются от употребления в таких контекстах глаголов с первичным значением положения в пространстве, передавая только метафорическую семантику. Отметим, что в древнерусских памятниках письменности эти глаголы зафиксированы и в пространственных значениях: належати 'лежать, находиться, располагаться на чем-л.' [СлДРЯ, т. 5, с. 154], прилежати 'находиться около чего-л., рядом с чем-л.; примыкать к чему-л' [Там же, т. 8, с. 470].
В сочетаниях с актантами, обозначающими неодушевленные объекты, в церковнославянском и русском языках глаголом передается либо статальная семантика греческого корня (лежати/лежать, пространственное значение приставки выражается предложно-падежной
конструкцией), либо только семантика приставки (РВ/WBTC). Отметим, что в первом случае позиция камня, не конкретизируемая в Евангельском тексте, интерпретируется как горизонтальная, а его положение - над закрываемым отверстием, во втором случае - как вертикальная в положении перед отверстием. Большинство новогреческих переложений выбирают первую интерпретацию, нейтральный вариант содержится в TGV. Ин. 11:38: -rçv Se алкают, ка! M9oç епекено en' ашф, MNB: -rçxo Se алкают, ка! екено M9oç en' aùxoù, NTV: 'Нто Se xoùxo on^^aiov ка! evaç M9oç дхо sîç то oTÔ^iov, FPB: Yn^pxs Ss éva ол^Ашо, ка1 snàvœ тои ^xav xono9sxn^évn лехра, TGV: Auxo ^rav цш олп^ля, пои x^v siaoSo rrçç x^v é(ppo,.Çs цш ^syà^n ^хра, ОЕ/ ГБ/ЕБ: бЪ же пещера и камень лежааше на неи, СП: То была пещера, и камень лежал на ней, РВ: Это была пещера, к ее входу был привален камень, WBTC: Она находилась в пещере, вход в которую преграждал камень.
Заключение
Подводя итог, отметим принципиально различную концептуализацию статально-про-странственного состояния в церковнославянском/русском, древнегреческом и новогреческом языках. В современном русском языке для этого используются статальные позиционные глаголы в сочетании с актантами, обозначающими как людей, так и неодушевленные объекты, и сохраняющие, как правило, следы позиционной семантики (семантические ограничения в сочетаемости глаголов лежать и стоять). Позиционная семантика глаголов при сочетании с неактивными актантами в ряде случаев оказывается в русском языке избыточной, поскольку их позиция в пространстве однозначно определяется формой и особенностями как объекта, так и пространства, где он находится (умерший в гробу может только лежать, сосуд с водой, не закрытый плотной крышкой, - только стоять). Сопоставительно-исторический анализ показал незначительное изменение семантики и сочетаемости данных глаголов в истории русского языка, в то время как семантика состояния и отсутствие видовых коррелятов приводит к ограниченности потенциала данных глаголов для создания дериватов с пространственными приставками из-за конфликта статальности основы и развившейся предельности (результативности) данных приставок.
Соответствующая глагольная система греческого языка, напротив, претерпела на протяжении истории значительные изменения. В евангельских текстах в пространственно-статальных значениях употребляется глагол ке!цш, сочетаемость которого ограничена семантически неактивными актантами (неодушевленные объекты, а также умершие или младенцы). Так, данный бесприставочный глагол не выражает позиционную семантику, он приобретает ее лишь в сочетании с пространственными приставками, такими как ката- и ava-, одновременно получая способность сочетаться с активными актантами. Таким образом, в древнегреческом языке, в отличие от церковнославянского и русского языка, при характеристике статального состояния описывается прежде всего не позиция актанта, а его активность/неактивность. Бесприставочный глагол лежати/лежать мог использоваться для перевода трех различных греческих глаголов: ке!цш, raTà^i^rn и ßàA^œ в медиопассивной форме. В дальнейшем греческий язык идет по пути утраты статального глагола (глагол кептоцт ограничен в употреблении книжной речью), соответствующая семантика выражается либо абстрактными экзистенциальными глаголами, либо соответствующими каузативами и автокаузативами, что еще больше увеличивает межъязыковую асимметрию.
Более полную сопоставительную картину выражения статальных пространственных и позиционных значений в русском и греческом языках мы можем получить на основе анализа других позиционных глаголов состояния.
Список литературы Алексеев А. А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. 368 с.
Жуковская Л. П. Текстология и язык древнейших славянских памятников. М.: Наука, 1976. 369 с.
Елоева Ф. А. Постдиглоссное состояние. Случай современной Греции // Индоевропейское
языкознание и классическая филология. СПб. 2017. Т. 21. С. 976-984. Корнева В. В. Лингвистика на просторах пространства (обзор публикаций последних лет) // Вестник ВГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. Воронеж. 2006. № 1. С.154-164.
Кустова Г. И. Когнитивные модели в семантической деривации в системе производных значений // Вопросы языкознания. 2000. № 4. С. 85-109. Лебедева Н. Б. Полиситуативный анализ глагольной семантики. Изд. 2-е, испр. и доп. М.:
Книжный дом «ЛИБРОКОМ». 2010. 192 с. Панин Л. Г. История церковнославянского языка и лингвистическая текстология. Новосибирск: Изд-во Новос. гос. ун-та, 1995. 217 с. Рахилина Е. В. Семантика русских «позиционных» предикатов: стоять, лежать, сидеть
и висеть // Вопросы языкознания. 1998. № 6. С. 69-80. Русская грамматика. М.: Наука, 1980. Т. II. 709 с.
Словарь Академии Российской 1789-1794. Т. 1-6. М.: МГИ им. Е. Р. Дашковой. Т. 3: З-Л. 2002. 832 с. (САР)
Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): В 10 т. / РАН. Ин-т рус. яз. М.: Русский язык,
1988-2013. Т. 5. 2002. 647 с. Т. 8. 2008. 768 с. (СлДРЯ) Словарь церковнославянского и русского языка, составленный вторым отделениемъ Императорской Академии Наук. Репр. изд.: В 2 кн. Кн. II. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та,
2001. 1092 с. (Слов. Акад. 1847)
Словарь русских народных говоров. Вып. 1-49. СПб. (Л.): Наука, 1965-2016. Вып. 38. 2004. 372 с. (СРНГ)
Табаченко Л. В. Приставочные позиционные глаголы в истории русского языка // Вестник
МГУ. Сер. 9. Филология. 2010. № 1. С. 7-31. Табаченко Л. В. Приставочные позиционные глаголы в истории русского языка: полиаспект-
ный анализ: Дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.01. Ростов н/Д, 2011. 451 с. Хориков И. П., Малев М. Г. Новогреческо-русский словарь. М.: Культура и традиции, 1993. 856 с.
Panin L. G., Borisova T. S. Comparative Linguistic Textological Analysis as a Means of Research into the Evolution of the Derivation System (On the Early tturch Slavonic Translations of Greek Words with the Prefix guv-) // Journal of Siberian Federal University. Humanities and Social Sciences. Krasnoyarsk. 2019. Vol. 12(10). Pp. 1887-1903. Vasileiadis P. An Overview of the New Testament Translations in Vernacular Greek during the Printing Era // Translating the Bible: Past and Present (in press). Мяаця1У1Ютп? Г. Ле^1к0 тпд Nsag EAlnviK^g T^ÓGGag. В' sksog^. A9^va: Kévxpo Л82,lкo^oyíag,
2002. 2318 g.
Список источников
Библия 1499 года и Библия в Синодальном переводе: В 10 т. М.: Изд-во Московского Патриархата, 1992.
Библия сиречь книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Санкт-Петербург, 1762. 1308 с.
Библия. Современный перевод. М.: Всемирный Библейский Переводческий Центр, 2011. 1165 с.
Радостная Весть: Новый Завет в переводе с древнегреческого: Изд. 3-е, испр. и доп. М.:
Российской библейское общество, 2007. 608 с.
Н Ayia Tpa9^, Ta tspa ypa^axa: H naAata кaг n Katv^ Aгa9^кn отп 5nцoтtк^. A9^va:
nspya^og, 2007. 1780 o.
H Ayia Tpa9^, naAata кaг Katv^ аш9'лкп. A9^va: E^^vi^ ВгрАгк^ ETatpia, 2011. 1973 o. H Ayia Tpa9^, Ta Ispa Ksi^sva MsTa9pao9svTa sк t®v ©sirav Ap%srun;®v. A9^va: E^^vi^
ВгР^гк^ ETatpia, 2017. 1102 o.
H Kaivn Ata9^кn tou Kupiou кat Z®T^pog n^rav Inoou XptoTou rata vsosAAnvtк^v an65ootv.
A9^va: E^^vi^ ВгР^гк^ ETatpia, 2015. 1008 o.
References
Alekseev, А. А. Textology of the Slavonic Bible. Saint-Petersburg, 1999, 368 p. (in Russ.)
Dictionary of Russian Academy 1789-1794, vol. 1-6. Moscow: E.R. Dashkova Publishing House, 2002, vol. 3: З-Л, 832 p. (in Russ.)
Dictionary of Old Russian Language (11th - 14th century), vol. 1-10. Moscow: Russian Language, 1988-2013, vol. 5, 2002, 647 p., vol. 8, 2008, 768 p. (in Russ.)
Dictionary of Church Slavonic and Russian Language, composed by the Second Department of the Imperial Academy of Sciences, vol. 1-2. Saint-Petersburg: SPGU Publishing House, 2001, vol. 2, 1092 p. (in Russ.)
Dictionary of Russian Folk Dialects, vol. 1-49. Saint-Petersburg (Leningrad): Nauka, 1965-2016, 2004, vol. 38, 372 p. (in Russ.)
Eloeva, F. A. Post-diglossia Period. The Linguistic Situation of the Contemporary Greece. Indo-European Linguistics and Classical Philology, 2017, vol. 21, pp. 976-984. (in Russ.)
Khorikov, I. P., Malev, M. G. Modern Greek-Russian Dictionary. Moscow: Culture and Traditions, 1993, 856 p.
Korneva, V. V. Linguistics in the Vastness of Space (review of recent publications). Proceedings of Voronezh State University. Series: Linguistics and intercultural communication, 2006, no. 1, pp. 154-164. (in Russ.)
Kustova, G. I. Cognitive Models in Semantic Derivation in the System of Derived Meanings. Topics in the Study of Language, 2000, no. 4, pp. 85-109. (in Russ.)
Lebedeva, N. B. Multi-Situational Analysis of Verbal Semantics. 2nd edition. Moscow: LIBROCOM Publishing House, 2010, 192 p. (in Russ.)
Мяаця1У1Ютп?, Г. Лs^tк6 Tng Nsag EA^n't^g TA^ooag. В' s^oon. A9^va: KsvTpo Лs£,tкoAoyíag, 2002,2318 o.
Panin, L. G. History of Church Slavonic Language and Linguistic Textology. Novosibirsk: NSU Publishing House, 1995, 217 p. (in Russ.)
Panin, L. G., Borisova, T. S. Comparative Linguistic Textological Analysis as a Means of Research into the Evolution of the Derivation System (Based on the Early Church Slavonic Translations of Greek Words with the Prefix ouv-). Journal of Siberian Federal University. Humanities and Social Sciences. Krasnoyarsk, 2019, vol. 12(10), pp. 1887-1903.
Rakhilina, E. V. Semantics of Russian "Positional" Predicates: стоять, лежать, сидеть and висеть. Topics in the Study of Language, 1998, no. 6, pp. 69-80. (in Russ.)
Russian Grammar. Moscow: Nauka, 1980, vol. 2, 709 p. (in Russ.)
Tabachenko, L. V. Prefixed Positional Verbs in the History of the Russian Language. Moscow State University Bulletin. Series 9. Philology, 2010, no. 1, pp. 7-31. (in Russ.)
Tabachenko, L. V. Prefixed Positional Verbs in the History of the Russian Language: Multiaspect Analysis. Doctor of Science Thesis in Philology. Rostov on Don, 2011, 451 p. (in Russ.)
Vasileiadis, P. An overview of the New Testament Translations in Vernacular Greek during the
Printing Era. Translating the Bible: Past and Present (in press). Zhukovskagia, L. P. Textology and Language of the Early Slavonic Manuscripts. Moscow: Nauka, 1976, 369 p. (in Russ.)
Информация об авторах
Борисова Татьяна Станиславовна, доктор филол. наук, доцент Афинского национального
университета им. И. Каподистрии, Философский факультет, Афины, Греция Табаченко Людмила Владимировна, доктор филол. наук, профессор Южного федерального университета, Институт филологии, журналистики и межкультурной коммуникации, Ростов-на-Дону, Россия
Information about the Authors
Tatiana S. Borisova, Dr. Habil., Associate Professor, National and Kapodistrian University of Athens, School of Philosophy, Athens, Greece Lyudmila V. Tabachenko, Dr. Habil., Professor, Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia
Статья поступила в редакцию 01.05.2022; одобрена после рецензирования 10.07.2022; принята к публикации 27.07.2022 The article was submitted 01.05.2022; approved after reviewing 10.07.2022; accepted for publication 27.07.2022
