CC BY
185раз те, кто явились Моцартами в психологии - и Л.С. Выготский, и Б.М. Теплов -использовали психологию как средство реализации высших предназначений, высших смыслов человеческого бытия. Один из них - это служение человеку, понимаемому в качестве высшей и безусловной ценности. И психологию Б.М. Теплова можно было бы назвать гуманистической психологией индивидуальности, хотя он никогда не упоминал о западной гуманистической психологии. Просто в повседневных буднях научной жизни он, как и Л.С. Выготский, будучи образцом человеческой скромности, непрестанно олицетворял собой образ Моцарта в психологии.
КОНЦЕПЦИЯ СПОСОБНОСТЕЙ Б.М. ТЕПЛОВА: НЕОСВОЕННЫЙ РЕСУРС
РАЗВИТИЯ
Мелик-Пашаев А. А., Москва (Россия), доктор психологических наук, главный научный сотрудник Психологического института РАО, zinaidann@mail.ru
Новлянская З. Н., Москва (Россия), кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник Психологического института РАО, zinaidann@mail.ru
DOI:
В статье рассматриваются возможности развития идеи Б.М. Теплова о связи способностей человека с общей направленностью его личности, в результате чего специальные способности могут быть осмыслены не как «психологические отпечатки» параметров данной деятельности, а как органы творческой самореализации уникальной личности в формах данной деятельности.
Ключевые слова: Специальные способности, музыкальные способности, творчество, направленность личности, понимание.
THE B.M. TEPLOV'S CONCEPT OF ABILITIES: AN UNDEVELOPED RESOURCE
OF DEVELOPMENT
Melik-Pashaev A. A., Moscow (Russia), Doctor in Psychology, chief research scientist of The Federal State Budget Scientific Institution "Psychological Institute of Russian Academy of Education", zinaidann@mail.ru
Novlianskaya Z. N., Moscow (Russia), Candidate of Psycology head scientific worker of The Federal State Budget Scientific Institution "Psycological Institute of the Russian Academiy of Education", zinaidann@mail.ru
The article discusses the possibilities of developing the idea of B.M. Teplov about the connection of a person's abilities with the general orientation of his personality, as a result of which special abilities can be understood not as "psychological imprints" of the parameters of this activity, but as organs of creative self-realization of a unique personality in the forms of this activity.
Keywords: Special abilities, musical abilities, creativity, personality orientation, understanding.
Эстетическая активность моя - не в специальной деятельности художника-автора, а в единственной жизни, недифференцированной и не освобожденной от неэстетических моментов, - синкретически таящая в себе как бы зародыш творческого пластического
образа...
М.Бахтин
Среди многих выдающихся научных достижений Б.М. Теплова в разных областях психологии его концепция специальных способностей, изложенная в работах «Способности и одаренность» и «Психология музыкальных способностей», прочно занимает одно из главных мест. Концепция эта широко известна, и мы граничимся предельно кратким напоминанием только тех ее положений, которые имеют прямое отношение к замыслу данной статьи.
Согласно Б.М. Теплову, специальные способности - это такие индивидуально-психологические особенности, которые с одной стороны, являются условием успешного выполнения соответствующей деятельности, а с другой - появляются у человека по мере и в результате ее освоения. («Камень преткновения», таящийся в этих определениях, станет ниже предметом нашего обсуждения.) Сочетание отдельных способностей или «компонентов структуры способностей» в каждом конкретном случае образует неповторимо-своеобразное сочетание, которое Теплов и ученые его направления называют одаренностью.
Четкость изложения концепции и трудно достижимое качество экспериментального исследования музыкальных способностей, проведенного самим Б.М. Тепловым на ее основе, находятся в определенном противоречии с тем фактом, что за многие последующие десятилетия эти идеи не получили сколько-нибудь существенного творческого развития - в отличие, например, от исследований того же ученого в области дифференциальной психологии.
Прямые последователи Б.М. Теплова изучали разные виды способностей: изобразительные [3], математические [4], а также, насколько позволяла специфика изучаемого предмета, литературно-творческие [8, 13] и педагогические способности.
Заметим, впрочем, что в случае педагогических способностей отсутствие «овеществленных» и относительно измеримых результатов деятельности, а также ее объективных культурных эталонов делало практически невозможным строгое следование обсуждаемой концепции. По справедливому замечанию Ф.Н. Гоноболина, «многосторонность педагогической деятельности не позволяет свести способности учителя-воспитателя к отдельным узким свойствам человека. Его личность в целом, с большим арсеналом качеств, которые трудно перечислить, является условием успешной педагогической работы» [1, с. 69]. (Подтверждением этой мысли может служить попытка «перечислить неисчислимое», предпринятая недавно коллективом отечественных ученых [11]).
Инициатива психологов, работавших в русле обозначенного выше подхода, ограничивалась попытками частных усовершенствований, не приводивших к выходу за его концептуальные рамки (те случаи, когда тепловская концепция специальных способностей эклектически дополнялась перечнями других психологических качеств, которые так или иначе соотносятся с успешностью деятельности, нельзя, разумеется, считать ее творческим развитием).
Подобная инициатива могла проявляться, например, в попытках оптимизации состава компонентов или в увеличении их числа, иногда выходившем за рамки разумного (См. [11] и др.), тогда как первые исследователи стремились, наоборот, свести их к необходимому и достаточному минимуму. Или же, что более интересно, в приоритетном внимании к иным компонентам, отличным от описанных Тепловым и выделяемым на основании иного понимания сути самой деятельности [4], и т. п.
Возможности органического развития данной концепции жестко ограничивает упомянутый тезис о том, что способности возникают (не проявляются, не актуализируются, а впервые возникают) при освоении той или иной конкретной деятельности, то есть являются как бы ее психологическим отпечатком, или эквивалентом, и определяются через успешность ее выполнения.
Иначе говоря, речь идет о способностях к воспроизведению той или иной деятельности в ее «ставших», наличных формах. Феномен творчества неизбежно остается при этом за пределами досягаемости исследователя. Само собой разумеется, что, к примеру, развитие музыкальных способностей без соприкосновения с музыкой и дальнейшего ее освоения не может быть предметом обсуждения. Но одно дело - быть необходимым условием проявления и развития способностей, и совсем другое - претендовать на роль порождающего их источника. Если исходить из того, что музыкальные способности человека появляются «из небытия» по мере освоения существующей музыки, то принципиально необъяснимым становится появление и постоянное обновление самой музыки как культурного феномена. Это относится и ко всем другим сферам человеческой культуры.
Конечно, даже при репродуктивном понимании способностей результаты деятельности неизбежно будут включать те или иные элементы «новизны» - как артефакт, обусловленный индивидуальными различиями между людьми и новизной самой ситуации, в которой каждый человек осваивает ту или иную деятельность. Но очевидно, что такие случайные и несущественные изменения принципиально отличаются даже от самого скромного творческого вклада неповторимой личности в человеческую культуру.
Чтобы не быть неверно понятыми, подчеркнем со всей определенностью: сказанное ни в коей мере не является упреком, поскольку Б.М. Теплов не претендовал на то, что исследует способности к творчеству. Больше того, он настаивал, что его исследование носит предварительный характер, что это «только введение к полнокровному психологическому анализу музыкальной деятельности». [10, с. 28] (Кстати говоря, такую же позицию занимал В.И. Киреенко, автор основательного исследования способностей к изобразительной деятельности).
Вопрос может заключаться в том, предполагал ли Б.М. Теплов, что эта цель может быть достигнута в той же исследовательской парадигме? По нашему впечатлению, его описание отдельных музыкальных способностей бывает порой не лишено драматизма, вызываемого противоречием цели и методов исследования. Б.М. Теплов - не только ученый, но и квалифицированный музыкант - замечает, что при соприкосновении с творческими аспектами музыкальной деятельности сущность обсуждаемых психологических реалий ускользает от попыток однозначно определить ее и измерить. И с абсолютной честностью останавливает внимание на этих моментах.
Как бы то ни было, к «полнокровному психологическому анализу музыкальной деятельности» он не перешел. Можно лишь гадать, почему. Потому ли, что его полностью захватила новая область исследований? Потому ли, что не видел возможности изучать полноценное, не редуцированное творчество, не изменяя общепринятым критериям научности? (Проблема, нисколько не потерявшая остроты и в наши дни!) Потому ли, что идеологическая цензура того времени не допускала поисков истока творчества в чем -либо, кроме наличных форм деятельности?
Признаем, что Б.М. Теплов создал завершенную в своих основных чертах концепцию репродуктивных способностей. Возможно, именно поэтому в период нарастающего интереса к проблематике творчества (в том числе выступающего под псевдонимом креативности) и эта концепция, и сама проблема специальных способностей ушли на периферию внимания ученых. Той же причиной можно объяснить и тот факт, что, оставаясь по сей день авторитетной в педагогических кругах, она практически не влияет на образовательную практику, ориентированную на творческое развитие детей в сфере искусства. Тем не менее, потенциал работ Б.М. Теплова и его направления в целом для психологии способностей не исчерпан и даже не оценен.
Вернемся к обозначенной выше «точке преткновения»: к положению о том, что способности человека возникают в ходе освоения наличных, объективно представленных форм деятельности. Но если не в этом источник способности к творчеству, то где его искать? Как ни парадоксально, ясную подсказку дает сам Б.М. Теплов в первом же параграфе первой главы «Психологии музыкальных способностей».
В объемном труде ученого этот параграф занимает всего несколько страниц. Сам автор называет его «малосистематическими и не претендующими на строгую научность набросками» [10, с. 28]. Тем не менее, именно здесь мы находим зародыш возможного развития науки о способностях к музыкальному, если не ко всякому творчеству, тогда как дальнейшее изложение скорее представляет собой факт истории науки и образец культуры экспериментального исследования.
Обратимся к тексту первого параграфа. Описывая ранние периоды жизни своего любимого композитора Н.А Римского-Корсакова, Б.М. Теплов, в частности, констатирует такой парадоксальный, с точки зрения его собственной концепции, факт: будущий композитор в детстве не так уж интересовался изучением музыки и отдавал предпочтение другим увлечениям, но, как пишет Б.М. Теплов, «благодаря исключительным способностям» добивался-таки определенных успехов [10, с. 20].
Естественно, встает вопрос: если способности возникают у человека лишь по мере освоения деятельности, как можно говорить об «исключительных способностях», заявляющих о себе вопреки недостаточно интенсивным занятиям данной деятельностью?
Другой важнейший момент. Ученый обращает внимание на то, что одаренность композитора начала проявляться у него в детстве сначала не по отношению к музыке [10, с. 20] (!) По отношению к чему же? Теплов говорит о способности своего героя переводить в звучания зрительные впечатления и видеть в звуках зрительные образы; подчеркивает особый характер его воображения и его любви к природе: «В том-то и дело, что у Римского-Корсакова и зрительное воображение было музыкальным, и природу он чувствовал музыкально» [10, с. 20].
Попутно обратим внимание на метафорический и описательный язык не только приведенных цитат, но и всего параграфа. Это вовсе не является слабостью подготовительного этапа исследования, которое еще не выработало однозначно-строгой терминологии и не дозрело до доказательных, экспериментально и статистически проверенных утверждений. Напротив, это язык, единственно адекватный предмету постижения - такой психологической реальности, которая требует понимания на личностном уровне, с опорой на собственный внутренний опыт, родственный опыту говорящего, и не до конца поддающийся вербализации.
Б.М. Теплов, будучи академическим ученым и выдающимся экспериментатором, прекрасно владел и этим стилем изложения и обращался к нему во всех случаях, когда эксперимент и статистическая обработка данных были неуместны или неосуществимы. Таковы его широко известные работы «Ум полководца», «Заметки психолога при чтении художественной литературы», таков уже его студенческий реферат «О композиторах» [10, с. 261-266] и т. д.
Но вернемся к нашему основному вопросу: об источнике творческих способностей, альтернативном освоению соответствующей деятельности. Какова первая подсказка, которую мы находим в цитированном тексте Б.М. Теплова? Этот источник - жизнь во всей ее полноте, еще никем не обработанная, не модифицированная, все в себе содержащая «сырая» действительность, дающая каждому человеку уникальную и неповторимую совокупность опыта. Действительность, подобная мифологическому первозданному Хаосу, несущему в непроявленном виде все возможности творческих преобразований и реализаций. Но это пока только неограниченная возможность творческой реализации, которая как бы «предлежит» человеку. Столь же необходима избирательная активность самого человека, который, актуализирует и оформит именно «эти», а не иные потенции всесодержащей действительности. Человека, который, по выражению М. Бахтина, приобщит их к своей единственной жизни.
В работах Б.М. Теплова и ученых его школы можно найти указатели, способствующие пониманию и этой стороны вопроса. Такова, в первую очередь, многократно цитированная формулировка, глубокий и прямой смысл которой замаскирован ее обманчивой самоочевидностью и простотой: «Не бывает у человека никаких способностей, не зависящих от общей направленности личности.» [10, с. 22] ». А также с очевидностью вытекающий из заметок Б.М. Теплова о детстве великого композитора вывод: творческая одаренность ребенка проявлялась не в музыке, а в том, что для него первичные, внемузыкальные содержания его единственной жизни «превращались в музыку».
Добавим к этому яркую формулировку Д.К. Кирнарской, утверждающей, что для музыканта все в жизни «хочет стать музыкой» [5, с. 253], а также осуществленное М.С. Старчеус различение «музыкального слуха» - и «слуха музыканта». Первый связан с восприятием музыки; второй ведет к трансформации в музыку внемузыкальных содержаний жизни, то есть - к музыкальному творчеству [8].
Автобиографические заметки и самоотчеты музыкантов дают многочисленные свидетельства подобных, зачастую непроизвольных преобразований впечатлений жизни в музыкальные образы, побуждающие к их творческому воплощению.
Относится ли эта закономерность исключительно к музыке? Обратимся к авторитетному исследованию математических способностей, автором которого стал В.А. Крутецкий, один из ближайших последователей Б.М. Теплова. Исследуя, строго в традиции данной школы, математические способности детей, он уже на завершающем этапе работы, обнаружил у одаренных школьников, как и у «настоящих» математиков, особое качество, не похожее на отдельные компоненты. В.А. Крутецкий назвал его «математической направленностью ума», хотя сам не считал такое название удачным, поскольку подразумевал под ним целостную характеристику личности, которая «включает в себя и познавательную, и эмоциональную, и волевую стороны» и близка к понятию установки [6, с. 335].
Математическая направленность ума, по В.А. Крутецкому, это - способность «видеть мир «математическими глазами» [6, с. 332]. Она проявлялось в склонности испытуемых воспринимать и анализировать любые явления жизни с «математической» точки зрения, находить во всем некий математический аспект, будь то другие области познания или впечатления повседневности. А также в готовности самим ставить перед собой математические задачи и постоянно думать о них. В.А. Крутецкий приводит пример решения школьником такой задачи во время, и, видимо, под впечатлением концерта классической музыки, которая сама по себе его не интересовала.
Очень важно понимать, что такое качество, как «математическая направленность ума», как аналогичная целостная характеристика музыканта, живописца или человека, творчески одаренного в какой-то другой области, не просто добавляется к перечню компонентов способностей, хотя бы и в ранге главного из них. Вернее будет сказать, что она создает специальные способности как таковые, модифицируя в определенном едином направлении различные психологические особенности человека - особенности, сами по себе нейтральные с точки зрения той или иной области творческой деятельности. Применительно к исследованию В.А. Крутецкого, это означает, что именно благодаря такой общей характеристике, как «математическая направленность ума», память человека приобретает специфику математической памяти, способность к обобщению выступает, в первую очередь, как математическое обобщение, и т. д. Точно также слух человека, стремящегося преобразовывать в музыку значимые впечатления своей жизни, становится музыкальным, то есть, по Б.М. Теплову, «эмоциональным» слухом. Аналогичные преобразования претерпевают другие стороны слуховой, моторной, зрительной сферы человека, одаренного к разным видам художественного творчества. Например, нейтральная способность тонко различать цветовые оттенки становится творческой способностью создавать максимально выразительное колористическое решение, и т. п. В другой работе мы пытались осмыслить эти процессы в ключе понятия доминанты, разработанного А.А. Ухтомским [7].
Поэтому глубоко прав Б.М. Теплов: не бывает у человека никаких способностей, не связанных с общей направленностью его личности.
Что же касается истока этой творчески преобразующей направленности, то мы предпочли бы пользоваться менее обремененным традиционными коннотациями термином «внутренняя энергия души», которая, по В.В. Зеньковскому, изначально присуща каждому человеку и, стремясь к актуализации в той или иной области, телеологически преобразует всю совокупность объективных условий и впечатлений его жизни [2].
Суммируем сказанное. Направленность личности человека, одаренного к тому или иному виду творчества, модифицирует и объединяет всю совокупность психологических особенностей человека, превращая их в совокупность способностей к определенному виду творчества. Но в силу этого модифицируется сам образ мира, в котором живет этот человек: мир, где все «хочет стать музыкой» и мир ценностно значимых математических явлений - это два разных мира. Это значит, что всесодержащая действительность как бы идет навстречу запросу «внутренней энергии души», оборачиваясь именно той гранью, которая необходима для зарождения и оформления соответствующих замыслов. Как говорит Ф.И. Тютчев,
Так связан, съединен от века Союзом кровного родства Разумный гений человека С творящей силой естества...
Скажи заветное он слово -И миром новым естество Всегда откликнуться готово На голос родственный его.
Что же касается освоения способов и эталонов той или иной деятельности, то она сохраняет свое незаменимое значение для фактической реализации зарождающихся замыслов в формах наличной культуры. Но способности при этом выступают не как психологические отпечатки параметров данной деятельности, позволяющие ее воспроизводить, а как органы творческой самореализации человека в создании великих или скромных, но всегда «самородных» произведений культуры.
Литература
1. Гоноболин Ф.Н. Книга об учителе. М.: Просвещение, 1965. 259 с.
2. Зеньковский В.В. Проблема психической причинности. Киев. 1914.
3. Киреенко В.И. Психология способностей к изобразительной деятельности. М.: Издательство АПН РСФСР, 1959, 302 с.
4. Кирнарская Д.К. Музыкально-языковая способность как компонент музыкальной одаренности // Вопросы психологии, 1989, №2, с. 47-57.
5. Кирнарская Д.К. Музыкальные способности. М.: «Таланты-ХХ1 век», 2004, 493 с.
6. Крутецкий В.А. Психология математических способностей школьников. М.; Просвещение, 1968. 432 с.
7. Мелик-Пашаев А.А. Доминанта и творчество // Вопросы психологии, 2020, №3, с. 80-91.
8. Новлянская З.Н. Исследование элементарных проявлений компонентов литературных -творческих способностей способностей в младшем школьном возрасте. Автореф. канд. дисс. М., 1971. 19 с.
9. Старчеус М.С. Слух музыканта М.: МГК им. П.И. Чайковского, 2003, 639 с.
10. Теплов Б.М. Психология музыкальных способностей. М.: Наука, 2003,
11. Федоров А.А.и др. Педагогическая одаренность: актуальные психолого-педагогические решения. Н.Новгород, Мининский университет, 2019. 350 с.
12. Цигульская Т.Ф. Психологический анализ музыкально-педагогических способностей. Автореф. канд. дисс. Киев. 1983, 26 с.
13. Ягункова В.П. Индивидуально-психологические особенности школьников, способных к литературному творчеству // Вопросы психологии способностей школьников. М.: Просвещение. 1964. C.136-201.
Раздел 1. Б.М. Теплов как методолог, историк психологии, военный психолог, психофизиолог
ОПЫТ РАЗРАБОТКИ И АПРОБАЦИИ ТЕСТОВ, ОТРАЖЕННЫЙ В ТРУДАХ Б.М. ТЕПЛОВА (ПО МАТЕРИАЛАМ ФОНДА УЧЕНОГО В РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКЕ)
Елисеева И. Н., Москва (Россия), кандидат психологических наук, преподаватель, кафедра общей психологии, социальной психологии и истории психологии, Московский гуманитарный университет, eliseevain2018@mail.ru
DOI:
Рассмотрены основные результаты разработки и апробации образовательных тестов в 1929 году, проведенные при участии Б.М. Теплова. Прослежено обращение ученого к проблемам надежности и валидности тестов в последующие годы. Отмечена актуальность идей Б.М. Теплова о необходимости теоретического обоснования тестовых методик и определения их психометрических характеристик.
Ключевые слова: история психологии, Б.М. Теплов, психометрика, тест, валидность, надежность.
Статья подготовлена при поддержке гранта РФФИ № 19-013-00779
EXPERIENCE IN THE DEVELOPMENT AND TESTING OF TESTS, REFLECTED IN THE WORKS OF B.M. TEPLOV (BASED ON THE MATERIALS OF THE SCIENTIST'S
FUND IN THE RUSSIAN STATE LIBRARY)
Yeliseyeva I. N., Moscow (Russia), Candidate of Sciences in Psychology, Lecturer, Department of General Psychology, Social Psychology and History of Psychology, Moscow University for the Humanities; eliseevain2018@mail.ru
The main results of the development and approbation of educational tests in 1929, carried out with the participation of B.M. Teplov. The scientist's appeal to the problems of reliability and validity of tests in subsequent years is traced. The relevance of the ideas of B.M. Teplov on the need for theoretical substantiation of test methods and determination of their psychometric characteristics.
Keywords: history of psychology, B.M. Teplov, psychometrics, test, validity, reliability.
Научное наследие выдающегося ученого и организатора науки Бориса Михайловича Теплова, основателя отечественной дифференциальной психологии и дифференциальной психофизиологии, изучено весьма детально. Его основные научные труды неоднократно переиздавались. Благодаря усилиям сотрудников Психологического института Российской академии образования изданы работы Б.М. Теплова, которые в силу определенных обстоятельств не были хорошо известны широкому кругу специалистов [6, 8], на регулярной основе проводятся научные конференции, посвященные вкладу ученого в развитие отечественной психологии.
Можно с уверенностью утверждать, что большая часть трудов Б.М. Теплова, в отличие от работ многих его коллег и современников, введена в научный оборот. Однако научное
69
