CC BY
61
следствия, содержание и изоляция без каких-либо контактов, а также какие-либо действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность2.
Примечания
1. Уголовное дело № 473172 по обвинению Сапож-никова Г.В. по ч. 3 ст. 159 УК РФ. Предварительно след-
ствие проводилось СО при ОВД по Нововаршавскому району Омской области.
2. Постановление Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовнопроцессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» от 27 июня 2000 года № 11-П // Собрание законодательства РФ. — 2000. — № 27. — Ст. 2882.
о
то
§
8
¡2
со
о
о
2
Ц
Г.С. Федоряка
Федоряка Галина Сергеевна — аспирантка кафедры теории и истории государства и права Нижегородского
Государственного университета им. Н.И. Лобачевского, помощник судьи Федерального Арбитражного суда Волго-Вятского округа
E-mail: nobilys@bk.ru
Концепция национальной, государственной безопасности, национальной правосубъектности и ее реализация в первые годы советской власти
Статья посвящена двум вопросам: теории национальной безопасности России и теории национальной правосубъектности. Автор рассматривает возможность соотношения базовых, ключевых понятий вышеуказанных концепций в рамках исторических событий в начале XX века в России. В статье обстоятельно приводятся доводы относительно такой возможности. Решение национального вопроса видится автором в качестве необходимого звена национальной безопасности России. Интересным является позиция автора об исторической параллели интернационального государства, которое сложилось в начале двадцатого столетия в России, и современных космополитических тенденций.
The article under the headline informs us about connecting between National security and selfdetermination theory. Moreover, the author expects selfdetermination theory in Russia in the beginning of the 20th century becomes the National security conception. The author gives an account of some events in a young USSR state that enumerates this exception.
Вопросы национальной безопасности тесно связаны с вопросами развития деятельности полиции и, как следствие, всей системы охраны порядка и организации системы управления. Длительное время изучение проблем безопасности шло по пути исследования основных мер и условий ее обеспечения. По сути, исследовались вопросы, связанные с деятельностью государственных органов, в особенности органов, использующих принудительные меры воздействия по отношению к гражданам и обществу1. Однако, по нашему мнению, нельзя игнорировать и другой не менее важный фактор, который сыграл решающее значение в формировании теории национальной безопасности — это формирование теории национальной правосубъектности.
Вопросы национальной правосубъектности тесно связаны с основами государственности, точнее
с основами конституционного строя. Обеспечивая основы конституционного строя, охраняя сувере-нитети государственную целостность, государство обеспечивает безопасность одного из элементов национальной безопасности. Согласно теории национальной безопасности, ее основными объектами являются интересы личности — конституционные права и свободы, личная безопасность и прочие; общества — достижение и поддержание общественного согласия; государства — его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность2.
Поскольку каждый из элементов национальной безопасности тесно связан с другим (имеются в виду тесные взаимоотношения личности, общества и государства), можно с уверенностью предположить что, концепция обеспечения национальной безопасности может быть построена
оо
Q.
ш
С
§
гэ-
сз
со
5
ъ
ф
Q.
0)
Ф
£
is
О
О
Е
Ф
А
%
о
о
со
ъ
6
0
1 -0 с; ъ
X
о
S
5Г
ъ
X
о
0
1
о
2 о со ф Ю
0
1 I ф е
о
Q.
ъ
§
о
0
1 -0 с; ъ
X
0
5 3
ъ
X
1 3
с
ф
3
1
§.
6 с
2
§.
о
3
с
а
§
й
8
Й
е
со
о
с
2
Ц
со
р
е
п
§
ц
а
з
и
л
а
е
р
е
е
и
ти
с
о
тн
е
л
%
с
о
со
а
пра
й
о
н
ь
л
а
I
о
и
ц
а
н
с
о
н
с
пас
о
з
е
б
й
о
н
н
е
¡5
с
р
а
§
о
й
о
н
ь
л
а
н
о
и
ц
а
н
§
ц
п
е
ц
н
5
6
с
13
§.
о
£
вокруг вопроса организации новой формы государственного устройства либо охраны уже существующей. Коренные изменения при создании новых концепций национальной безопасности происходят именно в связи с теоретическим и практическим формированием национальной правосубъектности, которая и позволила предположить вариативность формы государственного устройства.
Говоря о практической реализации национального вопроса, и, в частности, национальной правосубъектности, тесно связанной со всей доктриной национальной безопасности, можно с уверенностью сказать, что применительно к Российской империи на протяжении всей ее истории его решение всегда находилось в русле юридически оформленного превосходства великороссов над инородцами. Такое положение, и в первую очередь преобладание православных над иными конфессиями, утратило свою актуальность к середине XIX века. Нежелание или невозможность пересмотреть основные положения национально-религиозного вопроса правящими кругами явилось одним из важных факторов, приведших к тяжелым политико-правовым и социально-экономическим потрясениям в начале XX века в России. К концу XIX — началу XX века нельзя было решать национальный вопрос вне идеи национальной правосубъектности, в результате чего это позволило развить идею национальной безопасности.
В начале XXX века идея национальной правосубъектности в России решалась в русле разъединения, и только в начале 20-х годов двадцатого столетия появляются центростремительные тенденции, которые были жизненно необходимы новому Советскому государству. Противоречие, заложенное уже в идее создания государства, заключавшееся, с одной стороны, в желании предоставить свободу «братским народам», так долго претерпевавшим гонения от великороссов, с другой стороны, невозможность в одиночку противостоять интервенции и белогвардейскому движению, а также необходимость следовать здравому смыслу, то есть объединять народ во имя спасения суверенитета и целостности страны, в конечном счете, способствовало созданию советской идеи национальной безопасности, заключавшейся в «пролетарском интернационализме»: «Создание самостоятельного и независимого национального государства остается пока в России привилегией одной только великорусской нации. Мы, великорусские пролетарии, не защищаем никаких привилегий, не защищаем и этой привилегии. Мы боремся на почве данного государства, объединяем рабочих всех наций данного государства, мы не можем ручаться за тот или иной путь национального развития, мы через все возможные пути идем к своей классовой цели»3.
В первых же государственных актах независимых советских республик говорилось «об объ-
единении с РСФСР на началах социалистической федерации»4. На деле это означало лозунг, выдвинутый вновь созданным Советским правительством в пункте IV Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа (речь о ней пойдет далее), который формально не обязывал ни одну из наций прибегнуть именно к федеративному типу устройства: «...стремясь создать действительно свободный и добровольный, а, следовательно, тем более полный и прочный союз трудящихся классов всех наций России, III съезд советов ограничивается установлением коренных начал федерации Советских Республик России, предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельно решение на своем собственном полномочном советском съезде: желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном Правительстве и в остальных советских учреждениях»5.
Возникает два вопроса: первый — что такое коренные начала федерации Советских Республик России? Второй — каким образом на их основе могло производиться отделение от России, когда принципы федеративного устройства впервые были зафиксированы, да и то, пожалуй, в декларативной форме, лишь в январе 1918 года после состоявшегося III Всероссийского Съезда Советов и окончательно закреплены в первой советской Конституции 1918 года, а процесс отделения начался уже зимой 1917 года.
Ввидуполитической ситуации напериод1917 года необходимо отметить, что с провозглашением Советской власти особо остро встал вопрос о национально-территориальных формах, в которых различные народы могут реализовывать свои права как коллективные субъекты права, закрепленные в первых конституционных актах нового правительства. Несмотря на всю казуистичность, это была, скорее, необходимость, чем желание. Российская Социал-демократическая партия набирала достаточно весомую часть своего электората посредством провозглашения принципа «право наций на самоопределение». Отказаться от него — обеспечить свою недееспособность.
Центральное место среди первых актов Советского государства заняла Декларация прав народов России, утвержденная СНК РСФСР 2 (15) ноября 1917 года. Декларация осуждала такназыва-емую политику натравливания одной нации на другую, проводимую царским правительством, а затем буржуазным Временным в отношении народов, населявших Россию, и провозглашала принципы ленинской национальной политики: равенство и суверенность народов России; право народов России на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства; отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений; свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России6.
Вслед за этим актом были приняты другие многочисленные политико-правовые акты, которые закрепили коренные преобразования организации государственного единства — базы и платформы национальной безопасности еще имперской России. Среди них необходимо отметить: «Обращение к трудящимся мусульманам России и Востока» с призывом о «возможности самоопределиться» (принято СНК РСФСР 20 ноября 1917 года)7, Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа от 26 января 1918 года, которая, собственно, провозгласила Россию республикой Советов и законодательно закрепила Советы как государственную форму диктатуры пролетариата. Указанная Декларация была принята на III Всероссийском Съезде Советов, который утвердил постановление «О федеральных учреждениях Российской республики» и оформил создание Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (РСФСР)8.
Восемнадцатого (31) декабря 1917 года на основании Декрета о государственной независимости отделилась Финляндия. Никакого стремления вступить в федерацию вновь отделившиеся и недавно созданные государства не проявляли, причем характерно это было не только для Финляндии, но и для более «дружественных» республик, например,для Украины, Польши,для всехприбал-тийских государств, а также других вновь провозглашенных республик.
Например, вспомним известную федералистскую концепцию Юзефа Пилсудского, лидера радикального движения «Польская социалистическая партия» и руководителя Польши с ноября 1918 года. Его концепция сводилась к «расчленению» соседей на востоке с применением военной силы и созданию федерации Польши с Украиной, Белоруссией, прибалтийскими странами и, возможно, с Финляндией и Румынией под эгидой Польши9.
Практически каждое из перечисленных государств пытается выстраивать свою собственную, суверенную концепцию безопасности, совершенно изначально не ориентированную на Советскую Россию. В июне 1918 года Польша была официально признана страной, воюющей на стороне Антанты. Шестого октября было объявлено о независимости Польши. Одиннадцатого декабря 1917 года в Харькове на I Всеукраинском съезде Советов было объявлено о создании Украинской советской республики.
Трудно воплощалось право на самоопределение и в Прибалтике. Литва, находившаяся в момент октябрьских событий в немецкой оккупации, формально посредством Акта о независимости от 16 февраля 1918 года признает свою независимость, но только от России, по сути, оставаясь под германским господством. Недалеко вперед ушло развитие независимости в Латвии, к началу 1918 года оккупированной немцами. Двадцать четвертого февраля 1918 года Комитет спасения Эстонии объявляет Манифест о независимости стра-
ны. Двадцать пятого февраля независимое государство оккупирует Германия.
С 26 по 28 мая 1918 года национальные государства были провозглашены в Грузии, Армении и Азербайджане. Каждое из государств боролось за свою территорию и до марта 1922 года в этой борьбе пользовалось помощью стран Антанты.
В связи с происходившими процессами, а также после конституционно-правового закрепления на III Всероссийском съезде Советов федеративной формы государственного устройства — РСФСР старое административно-территориальное деление утратило свое значение и требовало нового правового закрепления.
Первая советская Конституция включила в себя все положения статей о федеративном устройстве, уже содержащихся в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа (принятой III Съездом), которая и позволила начать процесс создания первых государственных образований в составе РСФСР. Конституция закрепила форму федерации — государство с автономными включениями, образованное по национальнотерриториальному принципу. Данную ситуацию можно было исправить, если бы были реализованы меры по укреплению государственного единства. Однако еще раз стоит оговориться, что правовые акты подчас регистрировали уже сложившуюся ситуацию, созданную в ходе политических акций, провозглашения тех или иных лозунгов, поэтому реализовать более рациональные теоретические проекты было невозможно, а подчас и опасно10.
Процесс создания национальной государственности уже давно и независимо осуществлялся по всей стране. Так, например, к июлю 1918 года, к моменту принятия Конституции РСФСР, уже существовали Терская Советская республика, провозглашенная в марте 1918 года на II съезде Советов народов Терека в Пятигорске, 7 июля 1918 года вошедшая в Северо-Кавказскую Советскую республику; Таврическая Советская Социалистическая республика, провозглашенная Декретом Таврического ЦИК 21 марта 1918 года в Симферополе; Донская Советская республика, провозглашенная областным ВРК 23 марта 1918 года; Туркестанская АССР, провозглашенная на V Съезде Советов Туркестанского края в Ташкенте 30 апреля 1918года; Кубано-Чер-номорская Советская республика, объявившая о своем создании на III Съезде Советов Кубани и Черноморья в период с 27 по 30 мая 1918 года в городе Екатиринограде; Северо-Кавказская Советская республика, объединившая Кубано-Чер-номорскую, Терскую и Ставропольскую Советские республики, провозглашенная на I съезде Советов Северного Кавказа.
В Средней Азии были образованы Хорезмская Народная Советская республика (26 апреля 1920 года) и Бухарская Народная Советская республика (8 октября 1920 года). Шестого апреля
с
а
§
й
кой
тск
е
СО
о
с
2
Ц
со
р
е
п
ия
ц
а
з
и
л
а
е
р
е
е
и
ти
с
о
тн
кт
е
л
%
с
о
со
а
пра
й
о
I
ь
л
а
н
о
и
ц
а
н
с
о
н
с
пас
о
з
е
б
й
о
н
н
е
е
с
р
а
§
о
й
о
н
ь
л
а
н
о
и
ц
а
н
ия
ц
п
е
ц
н
5
6 с
ка
ряк
о
3
о
«о
§
>s
S
е
ф
со
о
о
2
ц
CQ
Q.
ф
С
§
з-
<0
со
5
с;
<0
ф
Q.
0)
ф
£
£
О
О
iE
:*
Ф
гО
'S
о
о
CQ
<0
6 >s
0
1 -Q
<0
I
0
S
з-
<0
1
о
0
1
о
2 о со ф Ю
>s
0
1 I ф
¡S
о
Q.
<0
§
о
>s
0
1 -Q
с;
<0
I
0
S
3
<0
1 § ас ш 3-I
¡V?
о
С
§.
о
S
1920 года была образована Дальневосточная республика (ДВР). Реализация идеи автономиза-ции, то есть вхождения самостоятельных советских республик в РСФСР, выдвинутая И.В. Сталиным, вскоре на некоторое время прекратилась. Причинами этого выступали и идеологические нестыковки в реализации принципа права наций на самоопределение, и недовольство политикой народного комиссара по делам национальностей на местах, и, очевидные расхождения с планами
В.И. Ленина.
В это время принимается единственно верное решение, которое было направлено, с одной стороны, на сплочение разрозненного государства а, с другой стороны, не отделяло эту идею от права наций на самоопределение. В.И. Ленин всячески отрицал идею автономизации, считая ее ненужной и несвоевременной, не обеспечивающей полноты прав народов самостоятельно определять свою судьбу. Он предложил создать новое государственное образование — Союз Советских Социалистических республик, в который вошли бы все республики на равных с РСФСР правах. Этот момент считается триумфом ленинской национальной политики. На Хсъезде РКП(б) в резолюции по национальному вопросу, о которой говорилось выше, было особо отмечено, что общие экономические, политические и оборонные интересы советских республик диктуют-таки необходимость их добровольного государственного союза. Одинаково осуждались уклоны к великодержавному шовинизму и местному национализму11.
Идея самоопределения наций, которая должна была лечь в основу концепции национальной безопасности интернационального пролетариата, все больше походила на распад до недавнего времени большого централизованного государства, на сепаратизм в чистом виде. Несмотря на то, что идея государственной целостности России и концепция национальной безопасности были сведены в концепцию «пролетарского интернационализма», необходимо признать, что
В.И. Лениным, в сравнении с имперской политикой по национальному вопросу, было предложено совершенно новое решение создания многонационального государства — право наций на самоопределение. При этом национальная безопасность не синоним с государственной. Первая осознается под лозунгом единства интернационального духа.
Принцип, который способствовал реализации этой идеи, обосновывал отделение частей государства, «анестезировал» сепаратистские и националистические движения, не говоря о вновь созданных антирусскихнастроенияхи существующих геополитических проблемах.
Вместе с тем, реализация этого принципа имела своей целью обеспечить не только победу советской власти и быть исключительно базой политической целесообразности, но и показать возможность решения национального вопроса впервые в мире принципиально на другом уровне. При условии лояльности к режиму Советов нация в состоянии была обеспечить всю полноту прав государственно-подобного субъекта. При этом можно отметить, что идея интернационального сложносоставного государства в первые годы Советской власти выступает весьма отчетливым прообразом космополитических тенденций в современной Европе.
Примечания
1. Подробнее об этом см.: Булавин В.И. Национальная безопасность современной России: Дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1999.
2. Следует отметить, что подобного рода элементы теории национальной безопасности в большинстве случаев выделяют многие из современных исследователей, см., например: Возженников А.В. Национальная безопасность России. — М., 2002; Глебов И.Н. Национальная безопасность Российской Федерации: проблемы правового регулирования. — СПб., 1999; Гусаков Н.П. Национальные интересы и внешнеэкономическая безопасность России / Н.П. Гусаков, Н.А. Золотова. — М., 1998; Золотарев В.А. Военная безопасность Государства Российского. — М., 2001.
3. Ленин В.И. О праве наций на самоопределение // Избранные произведения: В 4 т. — М., 1984. — Т. 1. — С. 534.
4. История СССР: В 20 т. / Отв. ред. И.И. Минц. — М., 1967. — Т. VII: От Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. — С. 628.
5. Решения Партии и Правительства по хозяйственным вопросам: В 10 т. / Сост. К.У. Черненко, М.С. Смиртюков. — М., 1967. — Т. I: 1917—1928 гг. —
С. 30.
6. Декреты Советской власти: В 10 т. — М., 1957. — Т. 1. — С. 40.
7. См. там же. — С. 42.
8. См.: История СССР. — Т. VII: От Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. — С. 292—293.
9. См.: Иванов Ю. Очерки истории советско-польских отношений в документах // www.nash-sovremennik.ru
10. См.: Чистяков О.И. История отечественного государства и права: Учебник. — М., 1999. — С. 52.
11. См.: ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. — М., 1941. — Ч. 1. —
С. 456.
