CC BY
14
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2009. № 3
Т.Н. Седых, канд. полит. наук, ст. преп. кафедры теоретической
политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова
КОНЦЕПТ "ОПОСРЕДОВАННОЙ ДЕМОКРАТИИ" В ТЕОРИИ ЕВРАЗИЙСТВА (ЗАПАДНЫЙ ОПЫТ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА ВО ВЛАСТИ И РОССИЙСКАЯ МОДЕЛЬ)
В статье рассматриваются взгляды теоретиков евразийства на государственное устройство России, плюсы и минусы политических партий и партийных систем России и стран Запада. Особое внимание уделяется евразийской концепции государственного управления как возможной альтернативе западной демократической системе.
Ключевые слова: суверенитет, государственная идеология, правительство, народная воля, культурное единство, евразийство, идентичность, политическая партия, опосредованная демократия, правящий отбор, правящий слой.
This article is considering the views of theorists of Eurasianism on the government system in Russia; "pros" and "cons" of political parties and party systems in Russia and in the West. Particular attention is paid to the Eurasian concept of public administration as a possible alternative to the western democratic system.
Key words: sovereignty, state political ideology, government, people's will, cultural unity, eurasianism, identity, political party, indirect democracy, political selection, ruling segment of society^ слова:
Сегодня перед российским обществом стоит актуальнейшая проблема — выбор идентичного его цивилизационным основам пути развития. В этой связи задача научного сообщества заключается в том числе и в обеспечении обществу выбора такого пути из множества теоретических моделей представительства гражданского общества во власти.
Вестернизация, предложенная России в свое время так называемыми современными либералами-реформаторами как безальтернативная стратегия развития общества, давно подвергается в научных кругах сомнению, поскольку, во-первых, эта стратегия неэффективна (в том числе и в экономическом смысле) для России; во-вторых, она конфликтует с "цивилизационной матрицей" России, и этот конфликт вырастает в борьбу данной стратегии на уничтожение самих основ российской цивилизации и культуры. Как писал Н.С. Трубецкой, "Отсталость — это роковой закон народов, которые вступают на путь европеизации" [Трубецкой, 1995, с. 94].
* Седых Татьяна Николаевна, e-mail: [email protected]
Необходимо учитывать, что так называемые "объективные закономерности", в соответствии с которыми западнические концепции исторического развития предлагают нам те или иные пути движения, зачастую перестают быть таковыми в российских цивилизационных условиях, в которых чрезвычайно велика роль личностного (субъективного) фактора в политике. В свое время по этому поводу евразийцы предполагали, что, вероятгно, русский вопрос — это вопрос духовно-культурный, а не политический (в смысле примата культуры личности над политикой, а не полного отсутствия политики).
И в этой связи обращение к политическим теориям евразийства является весьма актуальным: "В последнее время в стране наблюдается весьма симптоматичное явление: о Евразии и евразийском пути заговорили все сразу" [Пащенко, 2000, с. 443].
Важно отметить, что, когда речь заходит о данной теории, в большинстве случаев в первую очередь внимание акцентируется на восприятии евразийцами России как поля соприкосновения Европы и Азии, как особого образования, обладающего чертами и западной, и восточной культур (с преобладанием последней), ключ к пониманию которого кроется в географическом факторе, особенностях мес-торазвития1. Все это является одним из самых ярких и, казалось бы, бесспорных моментов евразийской концепции. Однако в данной работе хотелось бы подробно остановиться на иной, не менее основательно разработанной евразийцами стороне концепции, а именно — на проблеме правильного, а потому необходимого государственного устройства России.
Многие авторы в качестве одной из характерных черт евразийской концепции называли отсутствие определенной политической программы. Так, например, подвергая критическому анализу евразийскую теорию, известный историк А.А. Кизиветтер обвиняет ее создателей в построении теоретического проекта, не подкрепленного каким-либо практическим планом: "Евразийцы еще нигде не изложили отчетливо своей политической программы. Они лишь утверждают, что и политическое устройство Евразии должно быть основано на азиатских, а не на европейских началах". Резюмируя проведенное им исследование евразийства, он заявляет, что "пронизанное противоречиями, оно представляет собою слишком легкую, как бы воздушно-фантастическую постройку" [Кизеветтер, 1925, с. 64—65].
Однако, как представляется, данная критика не имеет реальных оснований. Подробно рассмотрев евразийскую концепцию, мы не можем согласиться с тем, что евразийство есть лишь теоретический
1 Это, возможно, обусловлено самим термином "евразийство", взятым евразийцами из работ А. Гумбольдта, под которым он понимал все пространство Старого Света, включающего Европу и Азию. Позднее этот термин получил другую интерпретацию, согласно которой обозначал срединную часть континента, лежащую между Китаем, горными цепями Тибета и "западным полуостровом" Европы.
конструкт, и его адепты не выработали никакой политической программы. Как раз отличительной чертой евразийства является то, что, собрав для построения целостной системы вокруг себя ведущих ученых из разных областей, оно представило нам разработанную систему как теоретической основы концепции, так и базирующейся на ней практической программы действий. Потому в данной работе представляется важным рассмотреть взгляды теоретиков евразийства на проблему государственного устройства России, достоинства и недостатки политических партий и партийных систем России и стран Запада.
По мнению евразийцев, в западных демократических государствах существует два варианта партийных образований. Во-первых, это "партии на платформе", т.е. партии, основным соединяющим началом которых служит одна или несколько проблем практического характера, как, например, аграрный вопрос. Яркий образец таких партийных образований мы можем наблюдать в англо-американских странах (например, основные партии Великобритании). Их главная задача состоит в том, чтобы участвовать в политической борьбе страны, т.е. для них важна "политика как таковая". Во-вторых, это партии "чисто идеологические", базой которых является определенная социально-политическая доктрина, а политика для них, в отличие от первых, важна только как одно из средств осуществления определенных идеологической основой задач (например, социалистические партии). Настоящая ситуация, по мнению идеологов евразийства, характеризуется тем, что любая партия испытывает на себе влияние определенной идеологической системы, и, имея одним из своих оснований некоторый идеал жизни общества (а иногда и всего человечества), они пытаются перестроить, реформировать уже существующую общественно-политическую систему. Эти партии исповедуют "религию общественности". Основным ее постулатом является утверждение, что главная задача, поставленная перед каждым человеком, которую каждый должен решить за время своей жизни, заключается в преобразовании общества в соответствии с раз и навсегда определенным идеалом. И приверженность к подобной "религиозной" концепции является отличительной особенностью западных государств.
Другой примечательной чертой западных политических партий, постепенно проявляющейся и в политической действительности России, по мнению евразийцев, является тот факт, что достаточно редким бывает совпадение устремлений определенного слоя общества, социальной группы и конкретной деятельности партии, которая считает себя представителем этого слоя, этой группы на политической арене, что выражено как в названии партии, так и подробно описано в ее программных положениях. Это приводит в конечном счете к тому, что партия превращается из объединения, призванного представлять и защищать настоящие интересы определенных слоев обще-
ства, социальных групп, в политического игрока, использующего те или иные положения своей программы для достижения определенных политических целей. И подобные партийные "недуги" становятся все более распространенными в политической жизни западных государств: "Утверждается, что политическая партия является выразителем интересов народа (точнее, его части — класса) и осуществляет его связь с органами власти, позволяя ему влиять на них. В действительности же не осуществляется связь правительства с народом и в партии... Ее идеология и программа вырабатываются в ней самой сверху, а не снизу. Они могут оформлять желания народа лишь в том случае, если сама партия находится с ним в органической связи. Ведь и социалистическая партия вовсе не выражение классового самосознания пролетариата, а интеллигентская выдумка" [Карсавин, 1927, с. 153].
С каждым днем растет количество партий и политических программ, разобраться в которых обыкновенному избирателю не просто проблематично, но порой даже невозможно: «В демократическом государстве "народ" сводится к голосующему время от времени и дезорганизованному населению, права которого сведены буквально на нет тем, что оно фактически только переизбирает предлагаемых и мало известных ему депутатов» [Пащенко, 2000, с. 412]. Народные представители же в данной ситуации пытаются за максимально короткий срок всеми возможными способами получить необходимые им голоса избирателей. Причем сущность данного процесса остается неизменной и в мажоритарной, и в пропорциональной, и в смешанной избирательных системах. Таким образом, евразийцы приходят к заключению, что "в политических правах народ до смешного ограничен и от политического управления страной практически устранен" [Карсавин, 1998, с. 43].
Исходя из всего вышесказанного евразийцы делают вывод, что в демократических странах Запада непрерывная связь правителей и народа носит декларативный, а порой случайный характер. Западная демократия старается совместить в себе две противоборствующие тенденции: возможность установления формального равенства, снимающего многие проблемы общества, и осознание несправедливости социального неравенства и борьбы с ним. В евразийской концепции государство представляет собой проект "внеклассового народного правления", где каждый осознает свою непосредственную связь с правящим слоем и чувствует, что сам является творцом политической истории своей страны. Таким образом, западной "власти депутатов" евразийцы противопоставляют свой проект "последовательно проведенной опосредованной демократии", осуществление которой становится возможным при наличии полномочных представителей граждан государства.
Во многих своих работах евразийцы подробно останавливались на характеристике западных форм демократии. В частности, представляется оригинальным и интересным мнение по данному вопросу
Л.П. Карсавина, который утверждал, что современное западное общество можно назвать олигархическим, где взрослое поколение посредством своего заместителя, реального политического актора — политической партии пытается управлять страной. В этом случае политическая партия организует своих избирателей и под видом их объединенной воли проводит в жизнь свои собственные положения и волеизъявления.
Отсутствие связи между народом и правителями — большая угроза существованию государства. Особенно серьезна такая опасность при условии, что формы государственности являются не порождением собственной культуры или постепенным освоением чужого опыта, а простым заимствованием: слишком велика вероятность того, что данная "трансплантируемая" форма не приживется на новом месте, будет отторгнута народом. Потому было бы правильнее, по мнению евразийцев, не обманываться западными проектами, которые никогда не станут органичными для России, будут вызывать только непонимание народа, приведут к полной поляризации правящих и управляемых.
Оторванность правящей верхушки страны от избравшего ее народа, разделение своих и народных интересов, по мнению евразийцев, явились причинами событий, произошедших в России в 1917 г., и продолжают пагубно влиять на политическую ситуацию во всем мире. Выходом из создавшегося положения евразийцы считают осознание необходимости построения новой государственной системы, деятельность которой будет приведена в соответствие с интересами, потребностями и нуждами граждан. Таким образом, государство для евразийцев имеет "демотическую природу", т. е создано в соответствии с волей народа и на его основе, и "...Если бы понятие народного суверенитета не было столь затасканным и не утратило бы всякий внутренний смысл и всякое внешнее обаяние, то мы готовы были бы сказать, что мы строим наше государство на суверенитете народа ... организованном и органическом" [Алексеев, 1993, с. 174—175]. Причем народ в таком государстве составляет культурное единство, сформированное самим государством. В этом своем качестве народ не может вполне осуществлять политические действия и полноценно участвовать в управлении страной, что ведет к необходимости делегирования своих полномочий. Отбор правителей в западных обществах носит либо аристократический, либо демократический характер, и если при аристократическом строе принадлежность к правящему меньшинству определяется знатностью происхождения, то при демократическом строе, по мнению евразийцев, правящей оказывается "кучеобразная масса" совершеннолетних граждан государства, которая на самом деле не всегда способна выразить мнение всего народа. Потому и демократию, подобно аристократии, ждет сначала разложение и упадок, а в дальнейшем и неотвратимая гибель: "...Демократическое государство обречено на вечное колебание между опасностью
4 ВМУ, политические науки, № 3
49
сильной, но деспотической власти и опасностью совсем не деспотического бессилия" [Карсавин, 1998, с. 44]. Это происходит вследствие того, что и в демократическом, и в аристократическом государстве общество фрагментировано и не обладает общей центральной идеей, идеей-правительницей. Евразийцы же утверждают, что в государстве обязательно должна присутствовать такая идея, которую они вполне осознанно стремятся закрепить в политической жизни России-Евразии и которую скрывают все демократические страны Запада. Это "путеводная идея государства как целого, его основное призвание, его цель. В этом смысле можно назвать наше государство идео-кратией или, иначе, государством стабилизированного общественного мнения" [Алексеев, 1993, с. 176—177].
Единая идеологическая система неразрывно и органично связана с сильным единым государством, и существование одного без другого в действительности невозможно. Особенно актуальным наличие единой государственной идеологии становится для таких больших государств, как Россия, где множество наций, разрозненных социальных групп без такого соединяющего начала не смогут составить единое целое. Такая особенность России-Евразии делает условием возможного выживания наличие сильного государства, обладающего мощной объединительной идеей: "Государство в таком большом и многонациональном культурном целом, как Евразия — Россия, может быть или только сильным, или совсем не быть" [Карсавин, 1998, с. 38]. При этом евразийцы особенно подчеркивали, что в России-Евразии нет примата одной культуры над другой, господства одного над другими, так как это единое целое, в котором все элементы равнозначны и равноценны. Организацией такого сложного и многосоставного образования должен заниматься "правящий отбор". Данное понятие впервые можно встретить в третьем выпуске "Евразийской хроники", опубликованной в Праге в 1926 г. Оно означает образованный и спаянный слой граждан государства, который и организует политическую жизнь страны. В России на протяжении всей ее истории существовал подобный правящий слой, принимавший в соответствии с определенными историческими условиями надлежащие формы (например, княжеская дружина в Древней Руси или служивый класс во времена Московской Руси и т. д.), что доказывает органичность появления данного образования в настоящий период времени.
Правящий отбор, или, как его иногда называли авторы концепции евразийства, "ведущий слой", "правящий слой" не является замкнутым образованием, но доступен для абсолютно всех слоев общества и образовывается по признаку мировоззрения, личной пригодности и уже проделанной работы, определенных заслуг. Здесь "само государственное дело выносит наверх наиболее активных и способных" [Карсавин, 1993, с. 220].
Важно отметить, что правящий отбор хотя и напоминает политическую партию, однако качественно от нее отличается прежде всего
тем, что выражает интересы каждого гражданина в отдельности и всего целого вместе. В настоящий момент во многих государствах, прежде всего демократических, правящий слой не является единым образованием, а разделен на несколько частей, отношения между которыми сложно назвать дружественными. Это приводит к тому, что те или иные политические вопросы, проблемы, возникающие перед государством, могут решиться какой-то одной частью правящего слоя путем подавления или неучтения воли других частей, что является недопустимым, так как при этом игнорируется выбор избирателя, отдавшего свой голос за ту часть правящего слоя, мнение которой в принятии решения не принимается в расчет.
Правящий слой является образованием, которое органически возникает в государстве, отбирается из множества его граждан и, постоянно находясь в состоянии взаимодействия с народной массой, способно адекватно выразить ее устремления и волю, осознать интересы народа и руководствоваться ими в своей деятельности.
Но было бы ошибочным наделять правящий отбор управленческими функциями. Главным его предназначением является создание в обществе порядка, основанного на "внутреннем убеждении в истине", признании ценности и неповторимости каждой части, составляющей данное общество, а не на "принудительной нивелировке его идейного богатства". Правящий отбор есть лучшее, что существует в данном обществе, есть носитель его идеалов, "идейный представитель той культуры, к которой относится это общество" [Пащенко, 2000, с. 421].
Подобно тому, как из народной массы выкристаллизовывается правящий слой, сам он рождает правительство, имеющее потому и соответствующую организацию. Таким образом, будучи единым, органическим, а не искусственно взращенным или заимствованным образованием, правительство способно приступить к выполнению основных своих функций. Важно также отметить, что в целях повышения эффективности работы количественно его состав должен быть строго ограничен. Подобным образом организованное правительство предопределяет полноценное взаимодействие своих членов, построенное на учете мнения каждого из них. "Вырастание" правительства из правящего слоя приводит к тому, что связь с ним, а значит и с народом, не прерывается, и происходит постоянное их общение. Это позволяет если не ликвидировать, то во всяком случае снизить вероятность того, что правительственные "акты" будут носить субъективный и односторонний характер. И "выражая свое миросозерцание и осуществляя свою волю, правительство тем самым выражает и осуществляет народное миросозерцание и народную волю... правительство через посредство правящего слоя становится носителем миросозерцания и народной воли; и вне его — это миросозерцание остается евыраженною системой трудно даже определимых тенденций, эта воля — бессознательного" [Карсавин, 1993, с. 204—205].
Но и в самом правительстве для достижения полной определенности и конкретности в исполнении им своих непосредственных функций, а также для понимания ответственности перед своим народом должно доминировать индивидуально-личное начало, постоянство которого является залогом целостности и последовательности его деятельности. Из этого следует, что правильной формой организации государства евразийцы считают "единоличное его возглавление". В подобной ситуации каждый, наделенный управленческой функцией, непосредственно вовлекается в живое государственное дело и не имеет потребности, а главное — возможности углубляться в построение бесплодных философских проектов — основ многих программ политических партий.
Таким образом, можно выделить необходимые базовые предпосылки нормального существования и функционирования государства по теории евразийцев:
1) наличие основополагающего субъекта государственности, которым является правящий слой;
2) организация всего общества под "водительством" правящего слоя, что определяет форму его существования и деятельности;
3) "вырастание" правительства из правящего слоя;
4) постоянные усилия как правительства, так и правящего отбора в укреплении связи с гражданами государства.
В современной же ситуации государство должно отказаться от своей политики "немой пассивности", определить и открыто заявить тот принцип, по которому будет строиться реальное национальное представительство. Таким образом будут определены подлинные носители организационных функций государства и народ сможет обрести настоящих выразителей своей собственной свободной воли: "Мы хотим, иными словами, заменить искусственно-анархический порядок представительства отдельных лиц и партий органическим порядком представительства потребностей, знаний и идей. Поэтому нам не нужна политическая партия, как она нужна демократии западного стиля. Мы не хотим, чтобы избирателю его мнимые интересы вколачивала партия, — мы стремимся к тому, чтобы избиратель сам уяснил эти интересы и отобрал людей, которые окажутся истинно способными выражать волю нации как некоторого органического целого" [Карсавин, 1993, с. 210].
Прекрасно понимая, что их государственный проект, как и любая идеальная модель, может быть никогда не воплощен в жизнь в полном объеме, так как некоторая степень расхождения между управляемыми и управляющими в реальности все равно будет присутствовать, евразийцы утверждали, что полезно и необходимо постоянно стремиться к этому идеалу, что, безусловно, плодотворно может повлиять и на государство в целом, и на отношения правителей и управляемых.
Подводя итог всему вышесказанному, можно заключить, что евразийцы выдвинули новую концепцию государственного управления,
где основную роль играет организация общества правящим отбором, который есть совокупность наиболее самоотверженных и ярких воплотителей в жизнь идеи-правительницы.
Сама эта идея, по мнению евразийцев, "должна быть такова, чтобы, во-первых, ради нее стоило жертвовать собой, и, во-вторых, чтобы жертва расценивалась всеми гражданами как морально ценный поступок" [Трубецкой, 1999, с. 519].
Евразийцы считают, что государство вторично по отношению к культуре, является некоторой формой ее бытия и потому не должно стеснять каким бы то ни было образом ее свободное развитие, а в качестве носителя народной воли направлять его в соответствии с господствующей идеей, которая "устанавливает основные принципы и задания культуры и ставит их в связь с переживаемым культурным моментом, являясь, таким образом, необходимой базой, на которой производится конкретная государственная работа, и которая сама должна и может служить основанием для индивидуальных построений" [Карсавин, 1998, с. 38].
Таким образом, именно культура, в понимании евразийцев, действительно является основой политики, первична по отношению к ней. И культурное единство российского народа неразрывно и органично связано с единым сильным государством.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеев H.H. Евразийцы и государство // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. М., 1993.
2. Карсавин Л.П. Основы политики // Мысли о России. Тверь, 1998.
3. Карсавин Л.П. Основы политики // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. М., 1993.
4. Карсавин Л.П. Церковь, личность и государство. Париж, 1927.
5. Кизеветтер А.А. Евразийство // Русский экономический сборник. Прага, 1925. Вып. 3. С. 64-65.
6. Пащенко В.Я. Идеология Евразийства. М., 2000.
7. Трубецкой Н.С. Европа и человечество // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995.
8. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. М., 1999.
