CC BY
15
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ИДЕНТИЧНОСТЕЙ
УДК 316.613 : 159.923.2
С. Г. Еремеев
Концепт идентичности в социогуманитарных исследованиях
В статье рассматривается смысл и значение концепта идентичности, ставится проблема разработки методологических аспектов применения этого концепта в исследованиях по философской антропологии, культурологии, религиоведению. На примере феномена религиозной идентичности показывается многомерность возможных оценок и трактовок процессов индивидуальной, групповой и массовой идентификации. Отдельно анализируются критерии и способы проверки самоидентификации индивидов.
The author examines the meaning and significance of the identity concept, raises the problem of developing methodological aspects of the use of this concept in research on philosophical anthropology, cultural studies, religious studies. On the example of the religious identity phenomenon the author shows the multidimensionality of possible assessments and interpretations of the individual, group and mass identification processes. The criteria and methods of verification of self-identification of individuals are analyzed separately.
Ключевые слова: идентичность, индивид, население, религия, самоидентификация, урбанизация, философско-антропологический подход.
Key words: identity, individual, population, religion, self-identification, urbanization, philosophical and anthropological approach.
Методологическое значение концепта идентичности в социогуманитарных исследованиях давно стало предметом пристального рассмотрения, и можно сказать, что существуют две наиболее распространенные точки зрения на этот счет. Многие исследователи полагают, что наиболее надёжный критерий определения идентичности - самоидентификация индивидов. Другие настаивают на том, что ученый при описании идентичности (социальной, культурной, религиозной) должен исходить не из акта самоидентификации, но опираться на выявленные и зафиксированные классифицирующие признаки, имеющие внешний характер по отношению к изучаемому объекту. В качестве подтверждения этой позиции ее сторонники приводят примеры самоидентификации последователей, которая расходится с идентификацией извне. Это касается прежде всего тех сообществ, которые соотносят себя с определенной традицией, но обнаруживают значительные новации в образе жизни
© Еремеев С.Г., 2019
и повседневных практиках. Применяя стратегию ограничений, исследователь либо занимает позицию, совпадающую с позицией таких сообществ, либо оказывается в «классификационном» тупике. Сложность взаимосвязей традиции и новаций делает любую классификацию условной. Даже в наиболее консервативных сообществах происходит эволюция воззрений и практик, появляются новые интерпретации прежних положений.
Возникает ряд непростых вопросов. Например, следует ли относить религиозное сообщество к христианству, если в вероучительной доктрине важное место занимает фигура Иисуса Христа, но пересматривается ее статус? Мнения исследователей расходятся. Но очевидно, что внешняя идентификация не всегда совпадает с самоидентификацией самих последователей традиции.
Концепт идентичности приобретает все большое значение в методологии социогуманитарных исследований. Это определяется приоритетом антропологического подхода, преодолевающего господство «субъект-объектной» парадигмы. Человек, даже являясь объектом изучения, остается субъектом и может влиять на процесс познания, «откликаться» на познавательный запрос. Переживаемый индивидами опыт не всегда рационально фиксируем и вербально выразим, а порой просто «сокрытие» части свидетельств идентичности предписано самой традицией. Своеобразное кредо сторонников самоидентификации можно выразить словами Руссо, рекомендовавшего изучать другого не как себя (представляет первую позицию), но изучать других как других, благодаря чему лучше понять себя: «Для того чтобы человек снова увидел свой собственный образ, отраженный в других людях, - это и составляет единственную задачу антропологии при изучении человека, ему необходимо отрешиться от собственного представления об себе»1.
Тема идентичности рассматривается в многочисленных исследованиях. Но «инструментально-исследовательский» потенциал данного концепта пока не стал предметом отдельного рассмотрения. Это существенный пробел в методологии современной философской антропологии, поскольку применение концепта идентичности как теоретической модели позволяет выявлять глубинные экзистенциальные мотивы поведения. Основные интересы исследователей сфокусированы на вопросах этнорелигиозных взаимодействий и конфликтов, ассимиляции культур, проблемах адаптации иммигрантов, формирования этнических и религиозных замкнутых сообществ в инокультурной среде.
1 Цит. по: Леви-Стросс К. Первобытное мышление / пер. с фр. М., 1994. С. 22.
10
Например, американский исследователь Ч. Хиршман в статье «Роль религии в происхождении и адаптации групп иммигрантов в США» анализирует влияние религиозных факторов: вероисповедной принадлежности, религиозных традиций в процессах адаптации иммигрантов в США. Он делает вывод, что первое и второе поколения мигрантов обладают высокой степенью религиозной идентичности, значение которой снижается в третьем поколении [7]. Исследователи также отмечают, что религиозная идентичность в жизни индивидов может сохраняться даже при отсутствии религиозных практик, так как связана с долговременными этнокультурными слоями. На это указывает и Д. Родс из Baylor University в работе «Религиозные идентичности: социальные движения, религиозные традиции и значения религиозной самомаркировки», по мнению которого, религиозная идентичность современного человека не всегда определяется наследуемой конфессиональной принадлежностью, а самоидентификация редко имеет полное совпадение с вероисповедным «стандартом» [8].
В российских исследованиях тему идентичности актуализируют кризисные явления в сфере индивидуальной и коллективной идентификации, связанные с социальными трансформациями 1990-х гг. Одним из первых к этой проблеме обратился М. П. Мчедлов, который считал этот вопрос важнейшим в методологии изучения религиозности. Исходный его тезис - религия сохраняет функцию традиционной константы в иерархии идентичностей и современного человека. Он отмечал многосложный характер религиозной идентичности, который проявляется в том, что традиционно большинство представителей народа считают себя приверженцами доминантной религии, тогда как на деле среди них оказываются и «не очень верующие», и совсем неверующие [2, с. 34-35].
Существенный вклад в рассмотрение этой темы внес Б. Дубин. Он предложил свою теоретическую модель анализа идентичности. В статье «Векторы и уровни коллективной идентификации в сегодняшней России» представлен его вариант концептуализации понятия идентичности. Ученый подчеркивает, что данный концепт очень важен, но методологически не проработан. Проводя глубокий комплексный анализ термина «идентичность», Б. Дубин обращает внимание на неоправданное сужение его применения, когда личностное измерение идентичности редуцирует к социальному, а социальное, в свою очередь, к традиционалистскому [1, с. 57]. По мнению ученого, важно уже продвигаться вперед от тех значений термина, которые были актуальны в период его введения в социогуманитарный дискурс и, естественно, зависели от тех социально-экономических, общекультурных условий. Введенное Э. Эриксо-ном в работах 1950-60-х гг. понятие идентичности «предназначалось для соединения проблематики исследования персонального опыта и социальных контекстов его формирования в процессе социализации» [1,
с. 55]. Однако ряд моментов в наследии Э. Эриксона по теме идентичности сохраняют свое значение и даже стали более актуальны сегодня. Например, различение «позитивной» и «негативной» идентичностей. Идентичность, по словам Б. Дубина, всегда связана с социокультурным воспроизводством. В такой модели негативная идентичность тождественна кризису идентичности, который заканчивается для индивида либо соблюдением групповой лояльности, либо изменением себя, отказом от «норм, которыми он и значимый для него коллектив руководствуются, полной трансформацией рамок самоотнесения, к смене групповой или институциональной принадлежности» [1, с. 56].
Несмотря на то что индивиды выбирают те смыслообразующие константы, которые в наибольшей мере отвечают их запросам, и первый, и второй варианты идентификации имеют свои негативные стороны. В первом случае, заменяя собственную идентичность коллективной, индивид испытывает дефицит личностного содержания, что обнаруживает себя двояко: либо разрешаясь в психологическом кризисе, либо выливаясь в агрессивные модели поведения. Во втором случае, неизбежно оказываясь в оппозиции к идентичности сообщества, индивид вынужден преодолеть его давление, и чаще всего это происходит за счет разрыва с сообществом.
В контексте нашей темы следует указать, что, несмотря на видимые процессы универсализации культурных норм, религиозный фактор по-прежнему сохраняет свое значение в осознании собственной уникальности и принадлежности к сообществу. Однако понятию религиозной идентичности и акту самоидентификации не уделяется должного внимания в религиоведческой науке и правоприменительной практике в сфере религий. Религиозная идентичность синтезирует качественно-количественные характеристики религиозности в их сочетании с личностным восприятием своей принадлежности к определенному мировоззрению и/или сообществу. Религиозная идентичность проявляется в функциональных практиках, свойственных социальным институтам, реализуемых или нереализуемых индивидами.
Религии по-прежнему выполняют в обществе ряд важнейших функций, комплекс этих функций отражает изменения социальной роли религии и вместе с тем влияет на характер и содержание самой религиозной идентичности. Одна из наиболее значимых функций - идентификационная [3, с. 113]. В методологическом плане это означает, что акт религиозной самоидентификации приобретает важнейшее значение и для исследователей.
Сегодня религию с точки зрения контролирующей и нормативной функций потеснили такие подсистемы, как политическая, юридическая, экономическая. В основе системы контроля уже лежат не религиозные установления, а юридическо-правовые нормы. Вместе с тем в выборе религии роль личного выбора, личностного поиска религиозно-духовных
оснований возросла и стала определяющей. Наследуемая религиозность обеспечивает преемственность культурных традиций, бытовых обычаев, которые имеют религиозное происхождение, тогда как систему представлений и убеждений в ситуации свободы выбора и религиозно-мировоззренческого плюрализма индивид выбирает сам. Данный выбор атрибутивно выражает позицию индивида, его отношение к определенной системе представлений и норм. В случае осознанного выбора его результат принципиально значим для индивида, поэтому тема религиозной самоидентификации и идентичности в современном социогумани-тарном знании приобретает особую важность.
Данная проблема неизбежно получает отражение в методологии исследований религиозности. В классификациях религиозных форм принцип соотнесения с определенной исторической формой религии теряет свое определяющее значение, тогда как возрастает роль классификаций, учитывающих антропологические, психологические, экзистенциальные факторы мотивации выбора, принимающие во внимание существование религиозности как культурной традиции или синкретический характер религиозности современного верующего.
Процесс эволюции от «религии обязательств к религии потребления» [6] приводит к тому, что религиозная самоидентификация выходит на первое место в иерархии проявлений, а значит, и характеристик религиозности. Еще сложнее обстоит дело с недавно возникшими сообществами, в которых процесс идентификации последователей происходит одновременно с формированием сообщества: члены этих сообществ обозначают свою принадлежность к ним, одновременно наделяя это сообщество желаемыми для них характеристиками. Таким образом, если человек самоидентифицирует себя как верующего, а свое сообщество - как религиозное, то какое у нас право ему в этом отказывать? Попытка в этом случае апеллировать к нормативной базе к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» с тремя признаками религиозного объединения, перечисленными в гл. 2, вряд ли является успешной, так как вновь ставит нас перед тем же вопросом: «Что такое религия, и когда учение, обряды, практики, воспитание являются религиозными?»
Идентичность всегда представляет собой «проект», открытый для новых интеракций, это динамическая величина. Здесь невозможна абсолютная монолитность. Мы обнаруживаем среди идентификационных факторов различные идеи, нормы, характеристики, влияние авторитета разных наставников, учителей, предпочтения в выборе нравственного и духовного идеала. И все это происходит в рамках одной, например, православной идентичности. При этом между группами существует пассивная или активная конфронтация: одни не считают других «правильными» православными, мусульманами и т. п., вплоть до крайних форм этой конфронтации. Такие конфронтации в религиозной сфере всегда были и будут, так как речь идет о «предельных величинах» - об истине и спасении.
Сегодня коллективная самоидентификация не всегда предполагает обязательное фиксированное членство в сообществе. Индивид может плохо знать традиции сообщества, не участвовать в конкретных практиках, подразумеваемых этой традицией. Но это не препятствует современным людям идентифицировать себя в качестве последователей традиции. Коллективная идентификация для них реализуется не в исполнении культурных практик и участии в специфических актах жизнедеятельности, а в обозначении «культурной связки» - акт самоидентификации в качестве последователя того или иного сообщества выражает желание указать на свою сопричастность к социокультурному статусу сообщества, его культурному и историческому наследию.
На формирование идентичности современного человека существенное влияние оказывают процессы урбанизации и рост мобильности населения. При позитивном значении этих процесов для развития разных видов инфраструктуры они содержат в себе и риск утраты общих коммуникативных практик. Неслучайно в официальных документах обращается внимание на роль русского языка в «формировании российской гражданской идентичности» [5]. Анонимность и обезличенность индивида в городской среде, возникновение замкнутых этнических меньшинств и прочие подобные явления препятствуют консолидации населения [4, с. 79-80]. Всё это чревато и утратой индивидуальной идентичности, и противопоставлением групповой идентичности (этнической или
V \ ^ V V V
религиозной) общероссийской гражданской идентичности.
Таким образом, общий подход к проблеме социокультурной идентичности открывает большое исследовательское поле, не только содержащее предметность для аналитики конкретных феноменов и ракурсов самоидентификации, но и побуждающее к методологическим разработкам в русле культурологии, политологии и религиоведения, философской антропологии.
Список литературы
1. Дубин Б. Векторы и уровни коллективной идентификации в современной России // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. - 2009. -2 (100). - С. 55-65.
2. Мчедлов М. П. Религиозная идентичность. О новых проблемах в межцивилиза-ционных контактах // Социологические исследования. - 2006. - № 10. - С. 33-40.
3. Пронина Т. С. Религия и поиски идентичности в постсоветской России // Религиоведение. - 2015. - № 2. - С. 112-117.
4. Смирнов М. Ю. Религиозная жизнь в пространстве мегаполиса (на примере Санкт-Петербурга) // Религиозное многообразие в российском мегаполисе. Правовые и социокультурные аспекты / ред.-сост. М. Ю. Смирнов. - СПб.: Древо жизни, 2014. - С. 77-88.
5. Стратегия развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 г. Утверждена Распоряжением Правительства РФ от 29 мая 2015 г. № 996-р. [Электронный ресурс]. - иКЬ: http://www.rg.ru/printable/2015/06/08/vospitanie-dok.htm (дата обращения: 12.03.2019).
6. Davie G. Interview with Grace Davie (2011) // Thinking in Public, nov 9. [Электронный ресурс]. - URL: http://www.albertmohler.com/category/thinking-in-public/ (дата обращения: 19.03.2019).
7. Hirschman Ch. The Role of Religion in the Origins and Adaptation of Immigrant Groups in the United States // International Migration Review, 2004, vol. 38, issue 3, pp. 1206-1233. [Электронный ресурс]. - URL: http://faculty.washing-ton.edu/charles/new%20PUBS/A100.pdf (дата обращения: 19.03.2019).
8. Rhodes J. R. Religious Identities: Self-Identification and Denominational Affiliation. [Электронный ресурс]. - URL: https://baylor-ir.tdl.org/handle/2104/8241 (дата обращения: 19.03.2019).
Статья поступила: 01.04.2019. Принята к печати: 22.04.2019
